Кадровый вопрос

Кабинет шефа СБ, о котором Иллиан так мечтал две недели подряд в скученности и информационной изоляции Базы Тейнери, оказался отнюдь не подарком. И хотя он привык бывать в этой комнате на докладах у Негри, но, очевидно, взгляд с той стороны стола разительно отличался от нынешнего. Стол, кстати, видал и лучшие времена. Сидя за ним после проведенной в трудах праведных ночи, короткого тревожного сна на неразложенном диванчике в каморке рядом и патологически загруженного рабочего дня, Иллиан мрачно размышлял о том, как ему здесь не нравится. Причем не нравилось ему все. Темная комната с вентиляционными отдушинами, закрытыми для верности еще и бронещитами. Неприятный искусственный свет и серо-коричневые стены. Несколько сейфов, которые когда-то были спроектированы как потайные, а потом превратились в шкафы для бумаг и предметов, которых можно было отнести разве что к рубрике «Разное». Большой стол для совещаний, тяжелый, с толстыми массивными ножками — он уже видел, что комфортно за этим монстром смогут рассесться разве что с полдюжины человек, а остальным некуда будет девать ноги и руки. И поразительно неудобное кресло, в котором уже через час у Иллиана начинала болеть спина и в ручку которого была вмонтирована кнопка включения диктофона, казавшаяся ему персональной издевкой. Но переезжать было нельзя — по соображениям репутации, да и настоящего дефицита мест. Больше половины чудовищного здания архитектора Доно Форратьера при Негри попросту не использовалась, и помещения требовали расконсервации. Прежняя СБ представляла собой компактную тайную спецслужбу, основной задачей которой была охрана Императора и его семьи, плюс защита не слишком длинного списка иных лиц и объектов. А при штурме здания во время мятежа пострадали в основном обжитые сектора. Зданию требовался серьезный ремонт, причем длительный и поэтапный. И в недрах этого покалеченного архитектурного монстра Иллиану предстояло создать многофункциональную службу, которая объединит разведывательные, контрразведывательные, технические и аналитические подразделения, возьмет на контроль вопросы безопасности трех планет империи. В такой СБ должно работать множество компетентных людей. Иллиан пробежал глазами проект штатного расписания, схватывая текст в свою бездонную память: список департаментов, заместителей главы СБ, состав коллегий… Сотни должностей. А сколько из опытных офицеров, которые могли бы занять нужные посты, сейчас находятся под следствием за то, что присягнули узурпатору Фордариану? В первые дни дел было так много, а людей, способных с ними справиться, так мало, что Иллиан выдавал работу всем, чьи руки были способны ее удержать. А сейчас пришло время взвешенных кадровых решений. Назначить легко, а вот снять потом — ох, непросто. Иллиан решил, что не будет первые полгода назначать хотя бы глав департаментов, а только временно исполняющих. Но хороших кандидатов было не так уж и много. В сравнении с жестоким кадровым голодом, обычный, от которого у Иллиана предательски ныла голова — черт, опять не пообедал! — казался неважным. А самым скверным следствием из вялости неукомплектованной Имперской Службы безопасности было то, что людям эта слабость казалась лично иллиановской. Он — не Негри, и никогда им не будет, однако совсем недопустимо, чтобы перед опытными СБшниками, вроде того же Стефаниса, он выглядел возомнившим о себе юнцом, не способным справиться со всем объемом задач... И это, наверное, самое важное из неотложного. Люди должны слушаться его и верить, иначе он действительно окажется один в этом тяжелом здании, совсем один. Кстати о Стефанисе. Доклада от него пока не поступало, и неудивительно — процедуры обеспечения безопасности императора во Дворце представляли собой толстенный запутанный талмуд, и разобраться в нем за ночь у сержанта не было никаких шансов. Значит, еще какое-то время им придется терпеть общество друг друга. Определенно, ни кабинет, ни помощник, доставшиеся от Негри по наследству, нового шефа СБ не радовали. Личный помощник — это аналог военного секретаря. Вот Форкосиган изловчился сам выбрать себе секретаря в первый же день регентства, везунчик! Саймон завистливо вздохнул. К умнице Куделке он не имел никаких вопросов, а те, что изредка возникали, разрешались тут же в рабочем порядке. Стефанис был гораздо более опытным и сведущим во всяческих внутренних хитростях службы, нежели молодой Куделка, но толку? Он сидел на этих своих знаниях, как скряга на сундуке с сокровищами, и доставал ту или иную драгоценную блестяшку на свет исключительно по собственному усмотрению. Вот и теперь, драгоценными крупицами своего знания относительно дворцовых процедур безопасности он поделился словно бы нехотя. И тут же напомнил про свою долгожданную увольнительную. Иллиан не возражал. Он, собственно, сержанта и раньше отпустил бы — остыв после происшедшего, он мудро рассудил, что как-то мелко вот так сводить счеты с подчиненным, каким бы невыносимым грубияном тот ни был. Сотрудников, которых в столице и окрестностях ждала семья, Иллиан отпускал сейчас на побывку в первую очередь, несмотря на жесточайшую спешку и лавину дел. Но даже холостой, бездетный и несколько лет как похоронивший мать Стефанис имел право повидать своих близких, и не важно, кого именно. («Девочек из веселого квартала?» — без спроса подсказало Саймону его язвительное второе «я». Пришлось сказать шутнику выразительное «цыц!»). Полдня глава СБ как-нибудь справится без помощника. Он решительно развернул очередной раздел и начал вчитываться. Внутренние дела, ох! Организованная преступность, коррупция, незаконный оборот оружия, наркотики и контрабанда — это все цветочки. Иллиану еще предстояло собрать и изучить длинный список законодательных актов, ограничивающих полномочия господ графов, среди которых закон Форлопулоса — самый известный, но далеко самый не важный. А потом применять их с той же машинальной легкостью, с какой ставишь новую обойму в рукоять табельного оружия. По окончании мятежа регент ждал от СБ, что та планомерно просеет и оценит с точки зрения безопасности Империи преступления всех и каждого: от мелкой караван-сарайной шушеры и до «лиц, защищенных графским иммунитетом или действующих про прямому приказу последних». И пресечет, само собой. Иллиана совсем не радовала необходимость подменять Муниципальную Стражу, а то и вступать в ней споры при неизбежном конфликте юрисдикций. Лорд Форбонн, мужчина преклонных лет, руководил столичной полицией только номинально, оставив вопросы командования на своего капитана. С ним Иллиан уже был знаком лично по тому достопамятному случаю, когда банда хулиганов до полусмерти избила секретаря Регента, а приглядывающий за ним агент СБ по своей же дурости оказался в госпитале. Форбонновский капитан так артистично изображал из себя неподкупного старого служаку и верного пса закона, что сомнений не оставалось: к поборам, которыми Стража обложила караван-сарай, этот тип имел самое непосредственное отношение. Но доказательств пока не было. Да, СБ тоже состояла не из ангелов с белыми крыльями и активно пользовалась услугами лиц с самым сомнительным родом занятий, полностью закрывая глаза на их противозаконную деятельность; но одно дело — платить трущобному бандиту или шлюхе, а другое — брать с них деньги. Тем не менее, государственной безопасности это не угрожало, и Иллиану совершенно не хотелось разрабатывать сейчас эту разветвленную и липкую, как паутина, коррупционную схему, расходуя на нее время своих людей, однако это был самый эффективный способ обеспечить содействие и сговорчивость Стражи. Иллиан проработал схему взаимодействия с муниципалами на ближайшие месяцы — несколько раз за время работы над документом помянув нехорошим словом отсутствие Стефаниса, который, разумеется, был невыносим, зато точно должен был знать, кто в СБ до начала мятежа курировал тот или и иной вопрос. Еще больше знала бы драгоценная, наполненная под присмотром лично Негри база данных, но базы пока не было. Надежды обрести ее по возвращении в столицу пошли прахом. Базу, судя по всему, уничтожили в первые часы мятежа. В конце концов, Иллиан выдернул к себе начальника отдела кадров, поглядел в его красные от недосыпа глаза, участливо поинтересовался, сколько дней тот на ногах и какой стимулятор пьет, а затем со списком вопросов отправил бедолагу восвояси. А себе сделал заметку разыскать этот препарат в аптечке… на всякий случай. Кофе уже решительно ничем не помогал. Пошли вторые сутки их с сержантом взаимного отдыха друг от друга, когда Муниципальная Стража дала о себе знать сама. «Сэр! Муниципальная стража считает необходимым срочно довести до Вашего сведения информацию о вспышке гражданских беспорядков в Округе 17 Форбарр-Султаны. Бунт… применение оружия… побег задержанных из-под стражи… поджог, злостное повреждение муниципального имущества в особо крупных размерах… бла-бла-бла… зачинщик идентифицирован как кадровый сотрудник Имперской СБ, подданный Округа Форбарра Фил Стефанис… принять меры, просим сообщить о текущем статусе военнослужащего… с надеждой на скорейшее решение проблемы… капитан Форбукк». Иллиан откинулся в неудобном кресле, шокированный и разозленный. Это не могло быть правдой — но и шуткой тоже никак не должно было быть. Кто-то взял на себя труд подставить его личного помощника с целью… с какой целью? И как? Он прекрасно понимал, зачем людей похищают — но каким образом можно заставить лояльного сотрудника СБ «поджечь муниципальное имущество» и возглавить побег заключенных из полицейского участка, было не ясно ни его родным, ни электронным мозгам. А если шефу СБ что-то неясно, он требует разъяснений. Он быстро затребовал сводку происшествий по городу — и да, действительно, в семнадцатом округе был отмечен небольшой, но впечатляющий акт вандализма, к счастью, без жертв. Имело ли это действительно отношение к Стефанису, сказать было сложно. Хорошо было бы, конечно, в первую очередь выслушать виновника происшествия лично, но где его взять? Иллиан немедленно приказал пропускной отдел известить его, едва сержант переступит порог штаб-квартиры, и даже подумал, не отправить ли патруль на его розыски, но отказался от этой мысли. В последние дни, после их въезда в столицу, ночевал Стефанис прямо в этом здании, в наспех переоборудованных комнатах для свидетелей, его прежняя квартира в одном из служебных помещений дворца выгорела вместе со всем северным крылом, а в личном деле из родни была отмечена одна престарелая тетка. Если он не явился сам и в срок, значит, в самоволке и как пить дать отсиживается где-то у своих женщин, а розыск опытного СБшника, не желающего, чтобы его нашли, отожрет непозволительно много ресурсов. Иллиан понял, что неприятного разговора с муниципалом ему не избежать. Форбукк был деловит и многословен, уже обо всем знал и вся его физиономия — от лба с залысинами до доброжелательной улыбки — прямо-таки лучилась желанием помочь. На желчный вопрос нового шефа СБ, считает ли капитан, что Имперская Безопасность провела спецоперацию по поджогу полицейского участка, а если нет, то какого, гм… одним словом, зачем результаты работы этого испорченного телефона ложатся к нему на стол, муниципал ответил охотно и подробно. Ну как же: полицию известили о грабежах и перестрелке между бандами, состоявшейся в одном из граничащих с караван-сараем районов, и она доблестно задержала преступников, однако те, оказав дерзкое сопротивление властям и устроив поджог, бежали из-под стражи. Да, весьма прискорбно. Разыскиваются со всем тщанием, а как же! У задержанных, к счастью, успели снять отпечатки пальцев и сделать снимок. Нет, благодаря оперативным действиям муниципальных стражников пожар был потушен, и даже часть архива участка удалось спасти, поэтому мы смогли идентифицировать одного из главарей по кличке — вы только представьте себе! — «Генерал» как вашего человека. Стефанис, как в досье сказано, сержант СБ. Да, шеф Иллиан, согласитесь, нынче настали скверные времена: многие из тех, от кого ждешь верности присяге, на самом деле пытаются в послевоенной неразберихе нажиться любым преступным путем … Разумеется, глава СБ, с чипом или без, не может знать весь состав своей службы, включая рядовых. Особенно — новоиспеченный глава, и особенно — через несколько дней после окончания гражданской войны, во время которой одни СБшники сражались на стороне противника, другие — пропали без вести, третьи — попросту дезертировали до выяснения обстоятельств, чтобы не решать, чьим именно приказам подчиняться законно, а чьим — уже измена… Все это так. Если бы только речь не шла о личном помощнике, и этот помощник так вызывающе не отсутствовал бы сейчас на службе. Конечно, звание у Стефаниса маленькое, должность — ничего не говорящая, а на лбу у него не написано, чем именно он занимается в штаб-квартире. Но Иллиан был не уверен, что миляга Форбукк совершенно не осведомлен о внутренней кухне СБ и просто так, на голубом глазу сообщает ему новость о преступном поведении некоего сержанта. У каждого найдется в конкурирующем ведомстве сват троюродного кузена собственной жены, любитель передать сплетни в нужном направлении, если его хорошенько попросить. Следовательно, нельзя было просто откреститься от мерзавца Стефаниса, заявив, что не дело шефа Службы печься о каждом унтере-дезертире, но выгородить своего ассистента нужно было аккуратно и правдоподобно, при том, что Иллиан понятия не имел, каким боком тот оказался замешан в эту историю на самом деле. Сказать, что такое положение дел злило, было бы чудовищным преуменьшением. Поговорив с Форбукком, Иллиан достиг того градуса накала, когда у него глаза налились кровью, а воображаемый хвост принялся нервно хлестать по бокам. Действовать в условиях дефицита информации, да еще намеренно созданного — это он ненавидел больше всего. Сильнее, чем недосып. Стефанис просто не мог найти лучшего момента, чтобы доложиться на входе в штаб-квартиру. Препроводить! С охраной! Чтоб по дороге не растворился. Не сахар в кипятке, конечно, но кто его знает, умника. Сейчас впечатать бы его лицом в стену и приказать «руки за голову»… Если у Иллиана до этого момента и были сомнения, чиста ли у сержанта совесть, сейчас они кончились. Физиономия у того была покорябана, скула разбита, и волосы явно подпалены. Он не откозырял шефу по уставу — просто шагнул в дверь, слегка морщась, руки из-за спины тут же достал и тут же начал растирать запястья. Поза, которую он принял, определенно не имела ничего общего ни со стойкой «вольно», ни «смирно». Иллиан, собрав все свое самообладание, дождался, пока дверь за охраной закроется, и только тут шагнул к сержанту, сгреб его за грудки и впечатал спиной в створку. — И как это понимать? — прошипел он. У сержанта аж морда перекосилась, словно стенка за его спиной оказалась раскаленной. Или это так на его наглой и когда-то красивой физиономии выражалась обескураженность? — Да отпусти ты, — взвыл он, заметил, что Иллиан уже начинает дымиться, и поправился: — Чего вцепились, сэр? Что не так? — Дурочку из себя не строй, ты, уб… — Иллиан вдруг осознал, что готов назвать его словом, которое не следует употреблять в отношении действительно незаконного сына, и поправился: — Забыл? Я напомню. Неисполнение обязанностей в срок. Отсутствие на службе во время работы в чрезвычайном режиме. Самоволка. Участие в гражданских беспорядках. Незаконное применение оружия. Бандитизм. Поджог. И вдобавок ко всему ты, недоумок, еще позволил себя арестовать? В глазах Стефаниса блеснуло нечто вроде... нет, до уважения там было далеко, но восхищение наблюдалось. Он даже как-то подобрался, встал ровнее. — Виноват, сэр! Ни за что бы под арест не пошел, если бы полиция не выкатила армейский станковый парализатор. Они накрыли практически всю площадь, так что, хм, да. Виноват. — Он подумал и гордо добавил: — А остальное, сэр, прошу прощения, произошло в мое личное время. Иллиан неожиданно для себя ухватил мерзавца за ухо и склонил наглую сержантскую морду пониже, чтобы глядеть ему прямо в глаза — к рукоприкладству он, вообще-то, был не склонен, но сейчас ему казалось недопустимым, чтобы распекаемый из-за своего роста глядел на него снизу вверх. — Твое личное время, — произнес он раздельно, — закончилось вчера вечером в двадцать один ноль-ноль. И получил ты его, паршивец, для устройства семейных дел. Или твоя престарелая тетушка бандой уголовников командует, а, сержант? Или… Генерал? — ухо он при этих словах вывернул особо чувствительным образом. Сержант явно растерялся. — Капитан, отпусти, — почти взмолился он. Нечасто, кстати, он баловал Иллиана, именуя его по званию. — Виноват же, говорю. Дело у меня было, пришлось под прикрытием действовать. Разрешите доложить по порядку, а? — примирительно добавил он, стараясь выглядеть посмирнее. Получается, если с этим паршивцем разговаривать корректно и по уставу, от него можно дождаться только всевозрастающей наглости, зато, распуская руки на манер... ну да, поведения в гоп-компании или шайке уголовников, получаешь в ответ смиренное «не тронь, начальник, все сам расскажу»? Не слишком правдоподобная гипотеза, учитывая университетское образование Стефаниса и воспитание во дворце, а не в столичных трущобах. Но разбираться сейчас, какую очередную маску тот напялил и зачем, сил не было: все они уходили на то, чтобы удержать себя в руках и не поддаться желанию заорать и начать крушить — то ли ребра подчиненному, то ли какую-нибудь мебель. Он уже подозревал, что за одно это намерение ему потом будет стыдно. Он с усилием разжал пальцы и сухо сообщил: — Две минуты у тебя. Докладывай. Ну? — Можно, я только сяду, капитан? Ребра болят. Меня под усиленным воздействием допрашивать не надо, я и так все выложу, — сержант осторожно улыбнулся, — как на духу. Иллиан обозрел помятый и смиренный вид своего сержанта и решил, что тому, пожалуй, уже нет смысла врать, поэтому кивнул на стул. Стефанис как-то скособочился на сиденье, глубоко выдохнул и начал: — Дело тут такое… Была у меня, значится, одна схоронка в караван-сарае. Контейнер с барахлом СБ, припрятанный при мятеже. Я в караван-сарай ходил с ведома капитана, с полезными ребятками дела имел — то есть, виноват, сэр, держал сеть осведомителей — и ходил туда, ясное дело, не в форме. Знали они меня как уголовника, в авторитете. Ну и кликуха… соответствует, сэр. Но тут случилась накладка: пока я свое добро доставал, главарь банды сцепился с ребятками из другого райо… то есть с группировкой мародеров, контролирующей соседний квартал. Пришлось вмешаться в разборку, ну а там как-то оно все завертелось, — сержант виновато развел руками. — Ну, а чтобы было проще, пришлось... как это сказать-то... потеснить руководство банды и свести потери к минимуму. Ювелирный мы, кстати, совсем случайно разгромили, не было намерения, и муниципалы, надо признать, сразу заявились. Но я из участка сразу постарался уйти, сэр, чтобы не засветиться! И подожгли мы только бумаги, кто же знал, что ненужное как раз уцелеет… — Интересно рассказываешь, хоть романы пиши, — Иллиан улыбнулся, не разжимая губ, и спросил угрожающе-ласково: — Так ты просил у меня увольнительную... напомни-ка, для чего, Стефанис? — Ну… для личных дел. То есть порученных лично мне капитаном. А разве не так? — Не так! — рявкнул Иллиан. Заорать оказалось большим облегчением — это Форкосиган шипит, когда разозлен, а вот самому Саймону оказалось по вкусу хорошенько проораться, так, чтобы по глухому кабинету прокатилось эхо. — Потому что ты — не капитан, и если хоть раз еще попытаешься действовать от его имени через мою голову, я эту дурь из тебя выбью! Какого хрена я слышу все это от тебя в первый раз? О сети осведомителей, о контейнере, о твоих намерениях? Что ты о себе возомнил — что способен лгать мне и сам решать, где и как проводить спецоперацию? Твое дело — докладывать вышестоящему офицеру о каждом своем чихе, даже если ты в сортир соберешься, раз ты, придурок, простейшую операцию по изъятию не можешь провести без шума на всю столицу! — Так точно, сэр, — ответил Стефанис без своей привычной издевательской растяжки в голосе. Теперь тот сделался низким, бесстрастным, с почти сексуальной хрипотцой. — Признаю свою вину, готов составить подробный рапорт. И пойти под расследование. — Составишь, — отрубил Иллиан. — Сам пойдешь под домашний арест до выяснения обстоятельств. Оружие сдать, что там у тебя еще... контейнер служебного имущества? Тоже, под опись. — Так точно, сэр. И разрешите сдать вам лично вот это? — Стефанис порылся в кармане и протянул ему на ладони миникуб с данными. — Я смарт-ключ все-таки нашел. Уже и не надеялся. Теперь базу поднимем. Это было невероятно. Из драки с караван-сарайными бандитами и поджога полицейского участка Стефанис каким-то образом вынес долгожданное средство для возвращения штаб-квартире законсервированной базы данных Негри. То самое, которое он безуспешно искал уже две недели. «Не верю», — подумал Иллиан растерянно. Быть не может, что тот попросту саботировал работы по восстановлению базы, держа ключ в рукаве, а когда припекло, предложил эту ценность в обмен на... На что? Сержант ведь ни о чем не просил, в том числе и о снисхождении. — Где именно ты его нашел? — спросил шеф СБ вкрадчиво. Ему ответом было осторожное пожатие плечами: — Я же говорю, в схоронке. Ключ... это был запасной вариант. На случай, если пришлось бы жечь центральный сервер. А раз все-таки пришлось, то это наш, по сути, единственный шанс... Градус абсурда окончательно зашкалил. Иллиан опустился в кресло, обхватил голову руками, словно пытаясь собрать разбегающиеся мысли. Дебошир и наглец оказывался героем, безвозвратно пропавшие данные чудесно отыскались, а Стефанис, никому не говоря, все это время держал в тайне сведения, от которых зависело нормальное функционирование всей СБ. Все это хорошо в приключенческой комедии — но в нормальной жизни таким совпадениям и поворотам на сто восемьдесят градусов просто нет места. А чувствовать себя участником хорошо срежиссированного фильма Иллиану не нравилось совершенно. Тем более, что, похоже, на него сейчас пялился почтительно-бессмысленным взглядом шута горохового сам искусный режиссер этого действа. Выученик и правая рука Негри, по весьма странному стечению обстоятельств застрявший в чине унтер-офицера. Человек, в знаниях которого молодой шеф СБ категорически нуждался — и так же категорически не мог ему доверять. Он глубоко вздохнул, восстанавливая утраченное к чертям спокойствие. — Сержант. Я уже понял, что ты не просто развлекался, громя караван-сарай, а проводил операцию по скрытому изъятию служебного имущества. Однако попытайся оценить убытки, которые причинила нам твоя игра в суперагента. — Он начал загибать пальцы: — Первое — информация: ты предоставил муниципалам отличный пример асоциального дезертира из спецслужб, которым они, несомненно, воспользуются в нашем споре об ответственности за восстановление порядка на городских улицах. Второе — время: при изъятии в присутствии посторонних нарушена процедура восемнадцать-бис по хранению информационных источников повышенной секретности, значит, данные скомпрометированы и предстоит их проверка по полной программе, а это как минимум двое лишних суток. Я не говорю о неприятном разговоре с капитаном Форбонна, на который пришлось потратить время лично мне, вместо того, чтобы передать его обычным порядком Внутренним делам. Ну и последнее — финансы на покрытие убытков, потому что рассматривать столицу как зону выжженной земли мы не вправе. И все это — результат твоей самодеятельности и скрытности, последствия которых придется подчищать другим. — Виноват, сэр, — ответил сержант заученно. Иллиан покачал головой: — Разумеется, виноват. А теперь отойди в сторону. Как только Стефанис покинул конус охвата вид-камеры, Иллиан вызвал по комму и.о. начальника отдела Внутренних дел. Тот отозвался на звонок моментально: у него и его молодцов просто не было сейчас возможности покидать стены штаб-квартиры, если только они не научились растягивать сутки на сорок восемь часов и тратить полученное время на задачи не совсем первоочередной важности. — Майор? В недельный срок предоставь мне список чинов столичной полиции, от унтер-офицеров и выше, формально подпавших под амнистию, но имевших отношение к репрессивным операциям во время бунта. С личными делами и готовым проектом постановления о возбуждении уголовного дела. Подключи юристов. Да, знаю, что ты над этим работаешь, но я меняю сроки расследования и ставлю этой теме приоритет выше. Для ускорения технической работы с документами получишь в твое распоряжение дополнительного сотрудника. Он завершил вызов. Сержант дисциплинированно держал язык за зубами, но, пожалуй, его физиономия выражала сдержанное одобрение. — Так, теперь ты. Сдаешь письменный рапорт о происшедшем и подробную опись переданного имущества, а затем докладываешь перед контрольной комиссией Отдела внутренних расследований. До окончания расследования — домашний арест в стенах штаб-квартиры и работа в архиве. И, разумеется, ежедневно на два часа сверх рабочей смены поступаешь в распоряжение майора Симмонса, как ты только что слышал. С завтрашнего дня и пока идет расследование. — Бумажки писать? — тихо поинтересовался Стефанис. — Обычно в качестве наряда вне очереди назначают гальюны драить, но ты мне сейчас на бумажной работе нужнее, — Иллиан хмыкнул. — Будешь исправлять последствия собственной глупости. Впрочем, если ты и здесь насамовольничаешь, пройдешь курс швабры и ведра вместе с провинившимися первогодками. Он подумал и честно добавил: — А если все будет в порядке, позже получишь рабочую группу в информационном отделе. Заметь, это не награда, а приказ, который не обсуждается. Желание перевернуть этого человека вверх ногами и хорошенько потрясти, в надежде вытрясти нечто драгоценное, столь же небрежно завалявшееся на дне его карманов, до сих пор оставалось болезненно острым. Поэтому Иллиан добавил: — Если у тебя в запасе осталось еще что-то столь же важное, о чем ты мне по чистой случайности забыл сообщить, вот до крайности удачная оказия, чтобы включить в рапорт и это. Ясно? Повтори. — Так точно, сэр! — идеально уставным образом рявкнул сержант, поморщился, потрогал разбитый уголок рта и договорил уже обычным голосом. — Рапорт, домашний арест, это ладно. А может на хрен эту рабочую группу? Какой из меня командир... Но, заметив выражение лица шефа, откозырял и шустро смылся за дверь. «Стефанис не сделал ничего, что бы по-настоящему ставило под сомнение его лояльность, — терпеливо повторил шеф СБ самому себе. — Его методы ужасающи, однако результат налицо, и, приходится признать, у него более чем достаточно опыта». Восхваление сержанта и его умений выходило не то чтобы убедительным, но бесценный смарт-ключ — вот он, лежит на столе, с реальностью не поспоришь. И Иллиан продолжил себя убеждать: «Этот человек просто меня раздражает, провоцирует, дерзит, но… мне с ним не чаи гонять. Придется зафиксировать этот случай как мою личную неудачу при работе с персоналом и не пытаться пока перевоспитать мужика на несколько лет меня старше. Буду держать сына Негри подальше от себя, рано или поздно и он выдохнется, и я остыну. Навязчивым желанием, чтобы все СБшники до единого смотрели на меня с обожанием в глазах, я, вроде, не страдаю. И хватит об этом. Не стоит фиксироваться на сержанте так, словно я в него по уши влюблен и никак не могу добиться взаимности. Или будто меня тянет его трахнуть в извращенной форме». И все же персона Стефаниса отчаянно притягивала его внимание, несмотря на все благие намерения и желания. То ли как вызов, то ли просто как нечто уникально нелогичное в отлаженной машине Службы безопасности. Когда у Иллиана выдалась свободная минута в ожидании работоспособной базы, его рука сама потянулась к папке с полицейскими рапортами о беспорядках, точно к вазочке с особо соблазнительными конфетами. Хотя, в сущности, не такое уж это и отступление от правил: работа с сырыми данными — его непосредственная специализация как аналитика, а ознакомление с этой информацией — прямая обязанность шефа СБ, просто… не такая неотложная. Но Иллиан знал, что любопытство — его слабое место, и что лучший способ побороть искушение — это поддаться ему, не так ли? Первым в папке был формальный рапорт от командира патрульно-постового наряда, прибывшего по анонимному звонку в район караван-сарая. Радикально нового — ничего, но все же Иллиан убедился, что в деталях ни Стефанис, ни Форбукк не ошиблись. Полиция обнаружила, что на углу Староказарменного переулка и тупика Влада Ученого завязалась перестрелка, и некая незаконная вооруженная группировка вовсю штурмует здание увеселительного заведения «Вишенка гарема»… хм, могли бы, между прочим, в рапорте назвать бордель борделем, ничьи нежные ушки от этого не пострадают. Помимо осады борделя, имели место сопутствующие грабежи окрестных домов… В беспорядках участвовало до полусотни человек. Неудивительно, что патрульные вызвали подкрепление, вынужденное применить спецтехнику, а именно — станковый парализатор. Всех, кого удалось похватать, полиция доставила в ближайший участок, где «откатала пальчики» и стала последовательно снимать показания. Но до допроса собственно Стефаниса дело не дошло, поскольку вроде бы надежно запертые в одной из камер правонарушители закоротили проводку охранного устройства, устроили небольшой пожар и покинули гостеприимные стены участка, не прощаясь. Эта смесь жуткого канцелярита и явного стремления полицейских прикрыть свои промахи заставила Иллиана иронически усмехнуться. Да уж, обе стороны — и муниципалы, и СБшник — показали пример дичайшего бардака в организации дела: одни по-глупому упустили половину арестованных бандитов, другой так же по-идиотски позволил себя арестовать и опознать. И то, что позже он благополучно сбежал, вину только усугубляло. Правда, повезло с побегом далеко не всем арестованным бандитам, и записи их допросов в папке имелись. Вот, например, некий участник незаконной вооруженной группировки Карло Хуцци по кличке Лупырь, тридцати шести лет от роду, многократно судимый, чья белобрысая морда на снимке честно и полностью отражала все следы его криминального прошлого. Прелесть что за субъект. Запинаясь, по окрику полицейских то и дело сбиваясь с воровского жаргона на общепринятые обороты речи, Лупырь поведал следующее. Он — из банды «рыночников, которая пасет базарную площадь» и в которой «держал марку», в смысле командовал, некий Карась. Караси на рынке, что ж, некоторая гармония наблюдается. Однако вчера для всей банды случился сюрприз: вечером, буквально через пару часов после того, как сержант ушел в увольнение, «нарисовался Генерал, про которого считали, что тот откинулся». Со слов Лупыря, Генерал — весьма авторитетный представитель криминалитета, «матерый медвежатник, но гастролер, зуб даю», который «захаживал к Карасю по дружбе» не раз, и часто не с пустыми руками. На этот раз никакого «товара» у того при себе не было, да и дружбы тоже не вышло: Генерал «поднял кипеш, кроша батон на Карася» и при всех обвинил главаря в бездействии и позорной передаче района возле рынка конкурирующей группировке. Цитируя дословно: «Пока ты, Карась, труса по углам празднуешь и со шмарами жируешь, Лысый всех твоих людей на перо поставит. А тебе слабо, ты свою шкуру бережешь, а на авторитет давно положил». Иллиан смутно почувствовал, что когда-то слышал подобное логическое построение, но решил пока не отвлекаться и не выяснять, когда именно. Тем более что в рассказе дело дошло до самых драматических моментов, когда обозлившийся главарь кинулся «с пером», то есть с ножом, на Генерала, а тот оказался не промах и на глазах всей банды «расписал Карася под горский орнамент», что бы это ни означало. После чего Генерал с помощью этого самого Лупыря и его приятеля «пошел и распотрошил жирную схоронку» где-то в подвальных владениях банды, и из взятых там средств выставил всем выпивку. Что уже к утру привело к закономерному подъему боевого духа, перестрелке, штурму борделя с вышибанием оттуда группировки Лысого, ограблению окрестных магазинов и прочим развлечениям, о которых Иллиан имел уже удовольствие читать, и которые завершились под лучами полицейского парализатора. Посмотрим, как это безобразие выглядело со стороны, подумал он — и пустил первую пленку с записью показаний свидетелей. Там обнаружился, например, некий Ксандер Галуши, семидесяти семи лет от роду, майор пехоты в отставке, наблюдавший весь инцидент с шестого этажа из окна собственного дома. И не побоялся, что его домовладение подожгут за компанию с «Вишенкой»? Ах, да, детали наблюдал издалека в полевой бинокль; мудро. Дедок рьяно нахваливал штурмующих, попутно делясь опытом, как сам брал ратушу в Вейновии в гражданскую — в смысле в ту, что случилась тридцать с гаком лет назад, — и особо потребовал отметить в протоколе, что «мерзавцы, хоть и салаги, но не позабыли старую партизанскую школу. И дом с окаянными девками штурмовали, как встарь и как уставом велено». По его словам выходило, что нападавшие просочились в район малыми группами, рассредоточились в округе и планомерно перекрыли пути отхода. Затем они «подожгли шутиху с визгом и запалили из ракетниц», разогнав горожан, потянувшихся с утра в сторону рыбного рынка. И, наконец, блокировав здание борделя со всех четырех сторон, начали огневую поддержку захвата, а затем зачистили здание методом крест-накрест, что тоже особо отметил и одобрил воинственный сосед. В комментариях к протоколу было отмечено, что отставному майору было сделано предупреждение в устной форме за попытку (и видимо удачную, хмыкнул Иллиан) натравить на представителей власти домашнее животное, в скобках — попугая красно-синего. Итого, в сухом остатке: штурм был спланирован грамотно, заранее, с явным намерением отсечь от места действий посторонних и на трезвую голову, а не случился в результате спонтанного порыва перепившихся бандитов, обиженных на то, что их девочек валяет конкурирующая группировка. И эту трезвую голову Иллиан знает, нет сомнений. Интересные знакомства у сержанта Стефаниса, тесные, а главное — давние. Чтобы построить банду отморозков из караван-сарая и заставить их действовать слаженно, надо быть для них в доску своим. Очень хотелось бы знать, под какой легендой кадровый сержант, сын самого шефа СБ, внедрился в эту гоп-компанию, когда и зачем. Иллиан быстро просканировал глазами несколько протоколов, несущественно расширяющих картину, когда наткнулся на нечто любопытное. Показания хозяйки той самой «Вишенки гарема». Мадам, отделавшаяся в результате заварушки испугом, отвечала на любые вопросы с охотой и многословно. Подробности относительно того, как банда Лысого неделю гуляла в ее борделе, Иллиан опустил, выхватив взглядом сразу главное. Знает ли она некого Генерала? Да, прекрасно знает, очень порядочный и щедрый гость, часто бывал раньше. А почему «Генерал»? Откуда ей, бедной женщине, знать, но наверняка потому, что он — из форов и бывший офицер. Ах, бедняжка, это такая драма: он — графский сын, но скрывается из-за дуэли, на которой своей рукой убил младшего брата. Что значит «какой дуэли»? Как всегда, из-за женщины, какой еще бывает повод мужчинам повздорить; даже теперь, вы видите, моя «Вишенка» стала настоящим яблоком раздора. Нет, имени дамы ей знать не положено, не того она полета птица, зато, будучи женщиной еще не старой, прекрасно помнит, как лет пять назад в компании с Генералом тут бывал сам кронпринц и другие благородные гости, имен которых она господ полицейских просит не спрашивать. Да-да, кое-кто из ее клиентов и сейчас вхож во дворец, и даже больше, и у самого милорда ре… Ах, молчу-молчу. В общем, «Вишенка» — очень приличное место, куда захаживать бы только чистой публике из военных, а не этим бандюкам… В общем, несмотря на уровень полета мадам и показательное не-упоминание ею знатных фамилий, шеф СБ с облегчением вздохнул, увидев на протоколе штамп «Секретно». Полная чушь, конечно, но так будет спокойнее. И все же, темные и странные у него связи для сотрудника Службы безопасности. По общему мнению караван-сарая — то ли грабитель-медвежатник, то ли графский наследник, свой во дворце и в притоне. По оценке Иллиана — субъект с уверенным опытом полевого командования, бастард Негри, смутьян, нарушитель дисциплины, который знает явно больше, чем говорит, скользкий, как рыба с того самого рынка. По совокупности заслуг отдать его под трибунал не получится, но пусть-ка поработает подальше от Иллиана. И подальше от охраны Грегора, конечно. Спокойней будет.