Кадровый вопрос

Бывает так, что первое впечатление заставляет людей сразу проникнуться взаимной приязнью, но, увы, бывает и наоборот. Знакомство этих двоих не заладилось с самого начала. Обстоятельства его были, по меньшей мере, странными, а по большей — предполагали насмешку на грани злого умысла. Что было маловероятным, потому что речь шла о командующем Службой и его непосредственном подчиненном. Пусть даже просто об офицере и нижнем чине, какими они представлялись друг другу на тот момент... — Коммандер Иллиан, — отрубил Саймон и потребовал: — Назовитесь, сержант. Все, думал он, я добрался; я на Тейнери. Серые бетонные стены пропускного пункта — лабиринт-отбойник, способный поглотить взрывную волну и устоять — казались ему сейчас самым прекрасным зрелищем на свете. Экран стационарного сканера сиял ярче костра в ночь Зимнепраздника, а воздух, пахнущий озоном от УФ-излучателей, выжигающих возможную заразу, был свеж, как весенний ветерок. Круг замкнулся. Мир сделал положенный оборот… но, увы, пока не встал, щелкнув, в нужное положение, поскольку в ответ он получил: — Со всем уважением, мистер... Сдать оружие. Повернуться. Лицом к стене, руки за голову. Вот значит, как. «Мистер» даже, не «сэр». Лицо караульного сержанта было бесстрастно, как у манекена в витрине, и все же на нем четко читалось: охрана не намерена подтверждать право на офицерское звание неизвестного чучела в обносках до его идентификации. Пришлось сдержать дрожь нетерпения, подчиниться и претерпеть все положенные охлопывания. Стоять, уткнувшись лицом в стену, было некомфортно: окружающие еще подумают, что он арестован. Тем временем Канзиан уже покинул КПП, и, насколько Саймон успел заметить краем глаза, в сопровождении вполне убедительного «хвоста» из пары флотских офицеров. Еще бы, опознать главу Генштаба и одного из кумиров флота было проще: что по базе с отпечатками сетчатки и личным кодом, что по восторженным физиономиям встречающих. С одной стороны, он искренне порадовался, что проверка на входе в Тейнери поставлена так педантично, а с другой — конечно же, разозлился. (Теперь у него снова есть право на злость, раздражение и даже на небольшую истерику, если он захочет. Эта блаженная мысль промелькнула фоном. Вот любопытно: раздражение не мешало ощущать почти экстатическое удовольствие и не заглушало комментарии его второго «я»). Но что за игры? В конце концов, у входа на базу доложился не рядовой-первогодок, а шеф охраны регента, полный коммандер («да ладно тебе, очень тощий коммандер!», подсказал все тот же голосок). Фамилия не с первых полос «Вестника Имперской Службы», но должна быть знакома охране базы и наводить на хоть какие-то мысли. Например, что вероятность появления «фальшивого Иллиана» почти нулевая — какой шпион станет выдавать себя за человека, отлично известного и регенту, и его окружению? Или сержант прекрасно понял, с кем имеет дело и демонстрирует потенциальному командиру скрупулезное соблюдение процедуры? Было бы нелогично изысканно третировать вероятное будущее начальство — Иллиану быстро подыщут занятие, и есть шанс, что этой самой охраной и поставят командовать; вряд ли СБшников здесь в избытке, чтобы ему грозила бумажная работа. Так что дальше? Арест и следствие? «Саймон! — снова вклинилось его второе я. — Хватит умствовать, бывший аналитик. Соберись». В голове звенело, картинка перед глазами казалась не реальностью, а выцветшей записью, прокручиваемой на экране комма. И этого ни в коем случае не следовало показывать караульному, минуту назад изображавшему из себя образцового служаку с вербовочного плаката: уставной разворот плеч и вежливая улыбка на красивой типовой физиономии. Или — не типовой, а просто знакомой Иллиану? Снимок лег в память мгновенно и без участия сознания, а словесный портрет последовал за ним, словно перед глазами пробежали строчки: «Мужчина, примерно тридцать пять лет, лицо прямоугольное, смуглое, лоб широкий, глаза карие, широко посаженные, складка верхнего века явно выражена, брови широкие, не сросшиеся, низкие, спинка носа прямая, губы узкие, уши, слегка отстающие от черепа, волосы темные, жесткие, рост высокий, телосложение атлетическое…» Да нет, самые общие приметы, если так описывать: мужик стандартно красивой внешности. На черной форме Иллиан успел отметить именную нашивку с надписью «Стефан...» — не много, но хватило бы, чтобы прокрутить в голове базу данных и выяснить, где Иллиан мог видеть унтер-офицера СБ с такой фамилией. В штаб-квартире? Во дворце? В госпитале? Только на поиск ему потребовалось бы минут пять-десять, прежде чем подтвердилось бы подозрение, что коммандера сержант узнал, но виду не подает. Секундомер в голове Иллиана пошел отсчитывать третью минуту, когда он расслышал сзади нечто непонятное вроде «Снимок сходится... Да, это наш клиент» — и на его плечо опустилась рука, разворачивая мягко и непреклонно. — Можете опустить руки, сэр. Вам следует пройти в лазарет для обязательного медицинского осмотра. Вновь повышенный до офицерского статуса Иллиан мог не церемониться с распоряжениями караульного унтера. Он опустил унизительно поднятые руки, и плечи сами распрямились так, словно его поддерживал жесткий от шитья панцирь парадного мундира. — Отставить лазарет... — «а, прекрасно, теперь вижу его фамилию целиком» — ... Стефанис. Я должен доложиться милорду регенту немедленно. Сопроводите меня. Следовало заподозрить неладное уже тогда, когда сержант не спасовал перед его званием и прямым приказом, а с самым уверенным видом возразил: — Никак нет, сэр. Изолятор, карантинная проверка и лечение. Неизвестно откуда взявшееся напряжение в воздухе росло, накаляясь, дергая жаром. Иллиан спешил, это надо было понимать. Их спор оказался коротким и явно не осмысленным, а едва он шагнул с места, то почувствовал, что теряет равновесие, и как сквозь туман услышал нечто совсем неподобающее: «Иллиан, ты же падаешь, сука!» Быть такого не могло, чтобы он собирался упасть от слабости или приложиться о стену затылком, но лишь чужая рука у него на плече спасла коммандера от подобного конфуза. Ну, споткнулся... со всеми бывает. Не в правилах офицеров СБ демонстративно падать в обмороки, словно бледная девица, или неловко путаться в собственных конечностях. Зато этим офицерам абсолютно точно не нравится позволять фамильярность и нарушение субординации незнакомому охраннику, который, как выяснилось, прекрасно знает их по имени и не слеп в отношении нюансов. Следовательно, все с самого начала, включая бережное подхватывание под локоток, было спектаклем на публику, а может даже персонально для них двоих. Впрочем, все это Иллиан отложил на обдумывание позже. Здесь и сейчас, в караулке, ему было не до нижних чинов, не до подтекстов их поведения — донести бы до Форкосигана ту сложную и почти хрупкую конструкцию рапорта, который он держал в голове. Память его подвести не могла по определению, но неопределенность терзала Иллиана снова и снова, пока он шлифовал в голове свой безупречный доклад. Когда обколотого антибиотиками и проверенного на особо опасные виды инфекций Иллиана допустили до Форкосигана, тот оказался в своем репертуаре, то есть непредсказуем и ошеломляющ. Регент ничем не высказал своего удивления, слушая доклад, точно это он отправил Иллиана в захваченную столицу именно с этим разведзаданием и дождался его возвращения точно в срок. А в качестве традиционной награды за хорошо выполненную работу наградил его новой. Да такой, что в первую секунду новоиспеченный капитан пошатнулся под ее ношей и позеленел под цвет еще не надетого мундира.