Любовь в глубине наших ран

      Лунный свет медленно растворялся, уступая место первому солнечному лучу, который осторожно пробивался через занавески, приглашая в мир реальности и освещая её взъерошенные волосы и бледное лицо. Хюррем вздрогнула всем телом и распахнула глаза, хватая ртом воздух. Сердце громко колотилось в груди, и каждый вдох давался с трудом, словно кто-то сжимал её грудную клетку в железные тиски. Она попыталась поднять руку, но мурашки прокатились по телу, и боли в локтях и коленях усилились.       В комнате витал запах чего-то сладковатого, знакомого, но отчуждённого, а вокруг стояла непривычная тишина, нарушаемая лишь еле слышным шёпотом ветра за окном. Хюррем попыталась встать, только тело не послушалось, и резкая боль стрельнула куда-то в затылок. Девушка сморщилась и осторожно потрогала голову, к огромному удивлению обнаружив шишку.       Мысленно госпожа начала скользить по минувшим событиям и каждое ускоряло её пульс. Она судорожно осмотрелась и ещё больше поразилась, осознав, что находилась в своих покоях Топкапы. Только в памяти отчётливо отложились последние слова Матракчи и Ибрагима...       Тени, что плясали на краях её сознания, теперь казались далекими, как призраки, и рыжеволосая вдруг услышала шум шагов из коридора. Кто-то спешил к ней. Хюррем насторожилась и вжалась в постель, будто бы это спасло. Дверь приоткрылась, и в проходе появилась фигура, с какой-то настороженностью и заботой на лице. — Госпожа? Слава Аллаху очнулись!       Сестра Султана не могла поверить своим глазам: перед ней стояла Нигяр, та самая, которую она оплакала, та, чей смех казался ей уже далеким воспоминанием. — Нигяр? — вырвалось у неё, и голос, полный недоверия, едва не сломался на полуслове. — Кто же ещё? — ответила она и села на край постели, словно не было тех ужасных событий. Накрыла ладонь госпожи своей и в этом жесте были и тепло, и печаль, и множество невысказанных слов. — Как вы себя чувствуете? Так испугали всех! — Ты жива... То есть... я... что произошло? — Вроде бы всё было нормально. Тем вечером вы вернулись с прогулки и легли спать, а среди ночи я очнулась от каких-то звуков. Нашла вас у лестницы без сознания и в крови.       Рассказ Нигяр ей казался каким-то бредом, ведь Хюррем отчётливо помнила, что не выходила из покоев и тем более не падала, однако, вспомнив свой кошмарный сон осеклась. Разум мог подвести её и стереть нужные воспоминания. — Я ничего не помню... Нигяр, мне снился такой ужасный сон, как наяву...       Нигяр крепче сжала ладонь рыжеволосой, вселяя ей чувство безопасности и облегчения. — Вы кричали пока были без сознания. — И сколько времени прошло? — Неделя... — Что?!       Хюррем дёрнулась, но Нигяр вовремя придержала её за плечи и уложила обратно. Головная боль постепенно стала сдавливать. — Тише, госпожа. Главное, что вы пришли в себя, а время уже не так важно. — Как не важно, Нигяр?! Я могла столько упустить!       Хюррем сбросила руки девушки и поднялась вновь, невзирая на своё состояние. Нигяр ей больше не перечила, лишь поджала губы, сдерживая себя и с тревогой наблюдала за госпожой. Рыжеволосая тёрла виски, желая угомонить боль. — Не понимаю как это случилось... — Может оступились на лестнице?       Сестра Султана хмуро взглянула на служанку. — Может быть... Но зачем я вообще вышла?! Аллах, будто назло ничего не помню!       Хюррем злилась, а Нигяр это прекрасно видела, поэтому мягко улыбнулась и постаралась сгладить ситуацию. — Госпожа, хотите чего-нибудь? Может ореховый лукум? — Задобрить меня пытаешься? — усмехнулась рыжеволосая. — Злость здесь ничем не поможет. Только хуже сделает. Вдохните и расслабьтесь. Изнурять себя сейчас не следует.       Хюррем задумалась на некоторое время, а затем выдохнула. — Хорошо. Нужно привести себя в порядок. Вставать мне можно хотя бы?

***

      Серые тени ночи еще плутали по углам покоев. Валиде сидела на краешке кровати, взгляд устремлен в окно, где первые лучи солнца пробивались сквозь ветвистые деревья, создавая на полу причудливые узоры, которые танцевали в такт её беспокойным мыслям. Насущные заботы сжимали грудь.       Сон давно оставил её, однако женщина начинала думать, что не спала вообще. В одной руке она сжимала записку, оставленную для неё не так давно. Разжав ладонь, она с глубокой неприязнью взглянула на бумажный комок и вспомнила каждое слово.

Госпожа, напоминаю, что хоть время и бесконечно, но у моего терпения есть предел. Как можно скорее решите вопрос, иначе готовьте саван.

— Ничтожество!       Валиде резко поднялась и поднесла записку к пламени свечи, с удовольствием наблюдая, как огонь пожирает строки. В этот момент в двери постучали и мать Султана лишь на миг закрыла глаза, чтобы успокоиться, стерев с лица эмоции. — Войди!       Порог переступила Дайе Хатун и хватило одного взгляда, чтобы понять, что Валиде не в духе. Долгие годы бок о бок давали свои плоды, поэтому многое хазнедар могла прочитать по глазам. — Госпожа, Хюррем Султан пришла в себя.       С тяжёлым вздохом Хафса подумала, что о девушке она хотела бы слышать в последнюю очередь. Ведь Хюррем являлась основным источником её проблем. — Лучше бы принесла другие новости. Что там с нашим делом? — За Балканом ведётся наблюдение день и ночь, но пока ничего существенного.       Сердце учащенно заколотилось, а в голове роились мысли, подобно стервятникам, готовым к нападению. Валиде приблизилась, дав эмоциям отразиться на своём лице. Тревога переплелась с тенью страха. — Дайе, мы должны найти что-то, что поможет мне раздавить его! — Я понимаю, госпожа, и люди делают всё возможное, но думаю, он осознаёт, что за ним могут следить. — Ты права. Балкан на самом деле не глуп. — Кстати, вы просили выяснить, куда Хюррем Султан ездила в тот день...       Тревога, кажется, оставила Валиде, потому как в глазах блеснул неподдельный интерес. — К знахарке Аглай. — Аглай? — задумавшись, Хафса ещё пару раз повторила имя. — Аглай... Аглай... Что-то знакомое... — Женщина давно не в себе и никого не принимает. Непонятно, что требовалось госпоже. — Так нужно выяснить. Неспроста она к ней отправилась...       Подозрения зашевелились на подкорке, подкидывая неутешительные выводы. Валиде вспомнила, как однажды рано утром ей доложили, что Хюррем зачем-то в такое время потребовалась библиотека. — У знахарки есть помощница. Живут вместе. — Отлично. Через неё и узнай. И ещё... библиотека Селима. Нужно проверить снова. — Госпожа, но вроде всё давно уничто... — На всякий случай. — Как прикажете.

***

— Аллах, Аллах... Нигяр, ты хочешь чтобы я лопнула?       Ошеломлённо Хюррем осматривала стол, на котором не осталось места из-за обилия блюд. — Понимаю обед или ужин, но завтрак в таком количестве... — Напомню, госпожа, что вы были без сознания неделю! Нужно восполнить силы. Питание одними отварами не сказалось лучшим образом. Вы скоро исчезнете на глазах! — возмущалась Нигяр и параллельно подталкивала рыжеволосую сесть.       А Хюррем тем временем вспомнила своё отражение в зеркале. Она действительно сильно похудела и выглядела болезненно. — Ладно, убедила... Только не обещаю, что съем всё! — Хотя бы постарайтесь! А я пока сбегаю к Махидевран Султан. Она не отходила от вашей постели. И Повелителя оповестить надо.       Девушка лишь кивнула, после первого кусочка вдруг ощутив ужасный голод, а через некоторое время, когда попробовала отовсюду понемногу, в покои практически ворвалась Махидевран. — Аллах услышал мои молитвы! — с этими словами черкешенка кинулась обнимать подругу. — Спокойно, Махидевран, я же не из мёртвых восстала! — Хюррем пыталась немного разомкнуть объятия, хотя была им очень рада после ужаса, что ей приснился. — Видела бы ты себя! Я боялась, что в любой момент твоё дыхание прекратится! — Ладно, ладно. Но правда лучше отпусти. Синяки ещё не сошли. — Прости. Не подумала.       Махидевран отстранилась, однако не отпускала ладони рыжеволосой. Хюррем же жестом пригласила её к столу. — Тебе ничего не известно? Я абсолютно не помню как упала!       Радость быстро стёрлась с лица черкешенки, когда она вспомнила тот злополучный день. Остался лишь страх, хоть и пережитый. — Я знаю столько же, сколько остальные. Всех разбудил крик Нигяр среди ночи. Но знаешь... — мать наследника сделала паузу, словно раздумывала говорить или нет. — Я была так напугана, что первым делом подумала, будто ты не сама... — У меня тоже возникли такие мысли, однако в том доме точно не требовалось кому-то мне вредить. — А Турна?       Подруги взглянули друг на друга, а вокруг повисла гнетущая тишина. Хюррем же быстро встрепенулась. — Из-за случая под шатром? Сомневаюсь. А даже если настолько обиделась, то не стала бы так рисковать. Здесь имеет место случайность. Раньше, конечно, со мной подобного не случалось, не считая в детстве, только не так серьёзно... Вспомнить бы всё...       Махидевран тепло улыбнулась и пересела ближе, коснувшись плеча Хюррем в знак поддержки. — Думаю, нужно время. Не нагружай себя так сразу. И, я так понимаю, раздор между тобой и Ибрагимом разрешился? — О чём ты?       Загадочно улыбнувшись, черкешенка сделала глоток шербета, заставляя госпожу нервничать. — Мне кажется даже Сулейман так о тебе не переживал в ту ночь, как он... Нет, неправильно. Ибрагим переживал сильнее, чем мы все. Хотя... меня не переиграл, но это так... к слову.       Её сердце забилось чаще, не находя покоя, и Хюррем отвела взгляд, чтобы Махидевран ничего не поняла. Это открытие, вырвавшееся на свет из тени их бывших разногласий, стало для неё чем-то новым и странным. Она не знала, как реагировать, а в душе зародилось тихое удивление, словно нечто прекрасное и неожиданное распускалось, как цветок по весне. Хотя было ясно, что всё начало меняться в тот момент, когда мужчина увидел её раны. — Ты преувеличиваешь... Из-за стресса показалось, — наконец-то смогла дать ответ. — Не буду с тобой спорить, но... — Что?       Хитрый блеск в глазах Махидевран насторожил. — Нигяр же говорила, что ты то разговаривала, то кричала в беспамятстве? — Да... — Ты произносила его имя...       Хюррем почувствовала, как смущение накрывает её, заполняя все уголки сознания. Мысли вернулись в тот сон, где единственным оплотом для неё был Ибрагим и сглотнула ком в горле. Щёки вспыхнули точно пламенем. — Мне снилось ужасное... Не хочу вспоминать.       Махидевран перебили открывшиеся двери. В покои быстрым шагом прошёл Сулейман и сразу же взглядом нашёл сестру. За его спиной показались Турна и Мустафа. Махидевран насторожилась, а вот Хюррем не успела о чём-то подумать. Брат заключил её в крепкие объятия. — Как ты? — Уже лучше, чем было. — Тётя, что-нибудь болит? Может не стоило вставать?       Хюррем мягко отстранилась от Султана и обняла племянника. — Львёнок мой, я в порядке. — Госпожа, мы все очень переживали. Не могла остаться в стороне, когда сказали, что вы пришли в себя.       Несколько пар глаз уставились на Турну. Махидевран смотрела недобро, Хюррем с подозрением, Мустафа почти равнодушно, а Сулейман одобрительно. — Теперь причин переживать не осталось, — широко улыбнувшись, Хюррем хотела подвести Султана и Турну к уходу. — Не будем тебя тревожить. Нужно восстанавливаться, — будто прочитав ее мысли, произнес Султан. — Отдыхайте, госпожа. Я ещё зайду позже, — предупредил Мустафа, и рыжеволосая согласно ему кивнула.       Когда Повелитель уже вышел за порог, проходя мимо подруги, Махидевран чуть задержалась и сказала полушепотом: — Если хорошо себя чувствуешь, то предлагаю устроить небольшой праздник в гареме в честь тебя. — Веселиться пока не хочется, но если это разозлит Валиде...       Девушки поняли друг друга без слов. Когда в покоях никого не осталось, сестра Султана опустилась на кровать и с этого момента пыталась вспомнить, что же всё-таки с ней случилось. — Может в обморок упала? Но почему? Чувствовала себя хорошо, — говорила сама с собой госпожа и накручивала прядь волос на палец. Воспоминания не возвращались. — Слава Аллаху полностью память не потеряла... Надо расспросить лекаря.

***

— Матракчи, заходи слева!       Порывы ветра гнали Ибрагима вперёд, рвали одежду, раздувая волосы и заставляя сердце биться в бешеном ритме, но он не замечал усталости — в его душе горел огонь. Наконец-то расследование сдвинулось с точки, и теперь вместе с другом и стражей визирь преследовал одного из участников похищения Хюррем Султан.       Беглец, обернувшись, бросал испуганные взгляды назад, понимая, что шансы на спасение сокращаются с каждой секундой. Он знал, что должен воспользоваться мгновением, чтобы скрыться в чаще леса, но страх уже вырвал его душу. И внезапно в плечо прилетела стрела...       Острая боль пронзила до костей, и мужчина вывалился из седла. Скакун понёсся дальше, оставив своего хозяина на растерзание приближающемуся Паргалы. — Хорошо побегали, да? — спрыгнув на землю, спросил Ибрагим то ли у беглеца, то ли у друга. — Кто его так точно зацепил?       Вытерев лицо от пота, грек внимательно оглядел своих спутников и выделился неожиданный участник операции... — Паша Хазретлери... — Эдем поклонился, держа в руках лук.       Ибрагим плохо скрыл своё удивление, ведь не брал бостанджи с собой... да и незачем было. Не его работа. — Паша, не для кого ни секрет, что среди всех янычар Эдем лучший лучник. Я подстраховался... — объяснил всё Насух Эфенди. — Когда Насух Эфенди обратился ко мне, я не раздумывая согласился, — уверенно смотря Паргалы в глаза, добавил глава стражи.       Мельком взглянув на скорчившегося от боли беглеца, Ибрагим кивнул мужчинам, чтобы те занялись им, а сам подошёл к Эдему и сжал плечо. — Молодец. Но наше дело не было столь опасным, так что впредь не оставляй свой пост. В любой момент ты нужен Топкапы. — Я понял, — кивнул Эдем, и Ибрагим оставил его.       Внимание визиря снова переключилось на раненого. Ухмыльнувшись, грек опустился к нему и приподнял за подбородок. — Надеюсь, ты будешь сговорчивым. Не люблю молчаливых, знаешь ли. Можешь начать сейчас, но если привлекают пыточные...       Мужчина активно затряс головой, но не произнёс ни слова. В глазах был виден животный страх, а пятно крови лишь разрасталось.       Наблюдая внимательно за реакцией беглеца, Эдем задумался на мгновение, а затем вдруг попросил: — Позвольте?       Паргалы чуть отодвинулся в сторону, а бостанджи зачем-то приоткрыл рот пленного. С досадой поджал губы. — Он немой. Мне не в первой с такими сталкиваться, поэтому решил проверить.       Ибрагим было разочаровался, однако не позволил себе показать это другим. — Но пальцы же на месте? Потренируется в письме. Едем обратно.       До Топкапы путь показался коротким, и Паргалы даже слегка удивился, когда они прибыли. Вместе с пойманным мужчиной стражи вперёд отправились в темницу, а Ибрагим, Матракчи и Эдем шли в одну сторону. Визирь решил сначала доложить положение дел Султану, а потом спокойно заняться допросом.       Невольно взгляд скользнул к сводам Топкапы, а оттуда на балконы и на одном из них он обнаружил рыжеволосую госпожу. Может подсознательно грек желал её увидеть? В прочем, на этом вопросе зацикливаться не стал, обрадовавшись, что девушка в сознании и, видимо, чувствовала себя хорошо. Улыбалась, говоря с рядом стоящей Махидевран.       Всегда зоркий Эдем заметил, что визирь засматривался куда-то слишком долго и быстро нашёл причину. Слегка оторопел, не ожидая увидеть черкешенку, однако эта находка удивила приятно. А когда госпожа вдруг заметила его, то против воли уголки губ дрогнули от того, как она сразу растерялась и отвела глаза.       Благодаря этому, Хюррем тоже заметила мужчин. Ибрагим точно не видел, но предположил, какая гамма эмоций отразилась на её лице. — Вы бы хоть постыдились... — внезапно всё оборвал Матракчи.       Он хмурился, только было видно, как сдерживал улыбку или даже смех. — Чего стыдиться? — будто ничего не было Ибрагим взглянул на друга и то же самое сделал Эдем. — Чего,чего... Так беззастенчиво Топкапы любоваться. — А что поделать, если прекраснее в мире нет дворца? — ухмыльнувшись ответил Эдем и чуть стушевался, когда оба посмотрели на него так, будто тот сошёл с ума. Впрочем, в глазах визиря отразилось одобрение. — Кхм... с вашего позволения я пойду. Пост всё-таки...       Наблюдая за ним, Насух беззлобно усмехнулся. — Не погубило бы... — Что? — не расслышал грек. — Говорю, пойду лучше пока к нашему новому другу. Ты к Султану сам. — Ладно. Не начинай только без меня. — Как я могу?       Ничего не ответив, Ибрагим пошёл дальше, но напоследок ещё раз взглянул на балкон. Там уже никого не было.