Любовь в глубине наших ран

      Холодно...       Вокруг было тихо, только время от времени слышался шорох листвы за окном. Лунный свет пробивался сквозь занавески, рисуя на стенах причудливые узоры. Хюррем потянулась к одеялу, укрывая себя ещё плотнее, но холод пронимал до костей. Ее тело дрожало, как пламя, что едва-едва светит в темноте.       Она встала с постели, чтобы прикрыть окно, и заметила, как лёгкий морозец обвивает её ноги. Комната казалась пустой, и в этом молчании она услышала шум своего сердца.       Август был в расцвете своих сил, и почему столь низкая температура? Рыжеволосая крепко обняла себя руками и прошла к окну. Деревья почти не двигались, а в воздухе царила звенящая тишина. Но была ещё одна странность... Не горели факелы у дома, так же как не было видно стражей, что обязаны охранять в любое время суток.       Хюррем нахмурилась и, собравшись с мыслями, решила выйти из покоев. На подкорке клубились тревожные мысли, подсказывая, что здесь что-то не так. Она аккуратно открыла дверь и высунулась в проём, прислушиваясь. Ответом служило лишь легкое поскрипывание старого дерева, а ночь окутывала коридор густым мраком.       Гладя рукой по стенам, госпожа ступала почти на носочках, боясь об что-то споткнуться. Сердце её билось в унисон с атмосферой таинственности, повисшей в воздухе.       Сестра Султана замерла у комнаты Нигяр и тихо постучала, хотя знала, что возможно подруга не ответит. Так и случилось. Хюррем уже начала мысленно ругать себя за излишнюю тревожность, однако не могла сдвинуться с места. Что-то давило на неё, подначивая зайти внутрь.       Тогда девушка медленно открыла дверь, мирно скрипнувшую, словно предостерегая её от того, что она собиралась увидеть. Госпожа приостановилась, осматривая мрак вокруг, который казался непривычно тяжелым. Взглядом рыжеволосая быстро нашла кровать в углу и спящую на ней Нигяр...       Хюррем почти выдохнула, но осеклась и медленно подошла к подруге. Сердце её замерло от ужаса, когда в тусклом свете луны она увидела неподвижную фигуру, затянутую в плед. Лежа на кровати, джарийе выглядела так, как будто просто заснула, но что-то в её безмятежном лице наталкивало на мысли о скорее всего чудовищном исходе...       В голове госпожи заметались странные мысли. Почему Нигяр лежит такая тихая и безжизненная? Боясь подойти ближе, она сделала шаг назад и наткнулась на ножку стола, который глухо стукнул о пол. Казалось, сама тьма вокруг густела, сжимаясь и гнетя её сознание...       Собравшись с мыслями, Хюррем сделала ещё один шаг к кровати. Девушка потянула руку, чтобы проверить пульс, но отпрянула, заметив как из уголков рта подруги медленно стекала кровь...       Крик застыл комом в горле. Задыхаясь, рыжеволосая попятилась назад, но ноги подкосились, уронив её на пол. Мир вокруг словно заколебался — стены затрепетали от ветра, а тень за окошком стала резче. В воздухе витал запах прелости и чего-то горького.       Безмолвно шевеля губами, девушка остервенело ползла к выходу. Слёзы заполнили её глаза, сливаясь с тёмной пеленой ужаса. И когда Хюррем оказалась за порогом, то уже не помнила, как поднялась на ноги и неслась прочь, пока не замерла напротив открытой двери... что вела в покои Сулеймана и Турны...       Дверь оказалась исполосована глубокими, тонкими линиями и разводами крови, будто бы кто-то пытался выскрести себе проход. Перед ней лежало два трупа — каждый из них замер на своём последнем вздохе, вытянув руки, будто пытаясь достать свет, который никогда больше не зажжётся. Она опустилась на колени, всматриваясь в знакомые лица, которые до этого дня были полны жизни. И вдруг услышала пронзительный крик: — Хюррем!       Осознание будто иголками впилось в разум. Голос принадлежал Махидевран! Не помня себя от смеси радости и страха, рыжеволосая кинулась на зов и чуть ли не перепрыгивала ступеньки на первый этаж. Но все внутренности болезненно сжались от увиденного...       Мертвые глаза смотрели не на неё, но мимо, в бесконечность. Тела Мустафы и шехзаде близнецов качались безвольно на верёвках под потолком, словно куклы, покинувшие свои нити жизни, а на полу в предсмертных конвульсиях билась Махидевран. В горле застрял крик, терзающий душу, но вместо него вырвалось лишь шептание: — Почему? — Потому что ты плохо себя вела...       Хюррем отскочила в сторону, заметив возле себя чью-то тень. Некто безликий выделялся на фоне мрака и даже не видя лица, госпожа чувствовала на себе внимательный взгляд. — К-кто ты?...       Рыжеволосая пятилась к выходу, а тень напротив не двигалась, но чутьё подсказывало, что сорваться незнакомец может в любой момент. — Знаешь, это на самом деле нестрашно. Смотри, какие они красивые.       Госпожа дёрнулась, когда он взмахнул рукой в сторону бездыханных тел. — Ты так крепко и долго спишь. Я устал ждать и предвкушать. Подскажешь рецептик настойки?       Стоило кричать и нестись прочь, однако девушка не могла, будто бы он не позволял... Только откуда незнакомец знал, что она принимала перед сном, потому что не могла уснуть?... С другой стороны, это последний вопрос, который должен её волновать. — Бедная птичка. Ты так дрожишь... А где же твои слёзки? Тебе их разве не жалко?       Хюррем зажмурилась, силясь не смотреть в сторону бездыханных тел и стала бормотать: — Это сон... неправда... я сплю... кошмар... Уходи! — В этом вся человеческая сущность. Отрекаться от того, что перед носом. — Нет! Всё ложь! Ты просто кошмар! Я знаю... я всегда их вижу... Невозможно!... — Что невозможно?       Девушка коснулась затылком стены и сползла вниз, обессиленная ужасом ночи и ответила почти одними губами: — Убить... их... всех... — Почему же? За мешок золота отряд наёмников сделал работу безупречно. Там ещё в саду несколько тел стражников. Хочешь взглянуть? — Нет!       Хюррем вцепилась в волосы и зажмурилась, пытаясь изо всех сил прогнать этот страшный сон, однако реальность оставалась на месте, и слёзы обожгли щёки. — Этого не может быть...       Всхлипывая, сестра Султана на четвереньках поползла к телу Махидевран, но к месту пригвоздил властный голос: — Слушай, я устал. Я столько ждал, чтобы лицезреть твою никчёмность? Если хочешь выжить, то будь добра разожги свой внутренний огонь.       Во тьме блеснуло лезвие. Незнакомец выступил слегка из тени, явив в лунном свете острый ятаган... — И беги... Беги, Хюррем Султан, так быстро, как только сможешь... А главное помни, что охотники дотошны в жажде поймать добычу.       Сердце застучало почти оглушительно. Мир вокруг начал сужаться, оставляя лишь их двоих — охотника и жертву. Её разум работал на пределе возможностей, перебирая варианты, словно конструктор, в который не вписывалась ни одна деталь, а в нем таилась уверенность, наглая и едва человеческая, словно он знал, что она, несмотря на все усилия, не сможет покинуть этот круг.       Но вот Хюррем вдруг взяла себя в руки. Другого выбора не было. Страх перестал сковывать её, превращаясь в холодную решимость. Девушка сделала шаг. И сорвалась с места...       Каждый звук – треск сухих веток под ногами, шорох листьев, отдалённые голоса – поднимал её адреналин до предела. Она чувствовала, как холодный пот стекает по спине, а мысли метались, искали выход, план. Внутри неё росла ярость, желание не быть жертвой, желание просто выжить. Бросая взгляд через плечо, она заметила его силуэт, затем исчезающую во тьме фигуру. Он был ближе, чем она думала.       Сердце колотилось в такт шагам. Хюррем спотыкалась, цеплялась платьем за ветки, падала, но пересиливала себя и поднималась. Это была игра на выживание, и она намеревалась победить.       Будто назло густые облака скрыли луну. В этом бескрайнем лесу каждое дерево казалось ей врагом, а каждый куст преградой. Двигалась госпожа всё медленнее, теряя силы и больше не смела оборачиваться.       Но внезапно кто-то схватил её, и мир стал крутиться перед глазами, а когда замер, то Хюррем увидела над собой лицо... очень хорошо знакомое лицо...       Сердце стучало так, будто хотело вырваться из груди, а страх, всё ещё окутывающий её, начал постепенно растворяться. Его глаза искрились тревогой, но в них также читалось облегчение. — Вы в порядке? — спросил он, зачем-то крепче вдавливая её в землю.       Хюррем кивнула, всё ещё не веря тому, что кто-то смог выжить... — Ибрагим... — голос надломился и все те эмоции, которые бушевали в ней, подкатили комом к горлу. Его имя – единственное, что она смогла вымолвить.       Холодный ветер рвал её волосы, но мужчина, словно щит, накрывал её своим телом, защищая от надвигающейся угрозы. — Я не дам ему вас тронуть, — мягко, но решительно произнёс визирь.       В этот момент время остановилось. Они были едины, объятые страхом и надеждой. Она чувствовала тепло его тела, а паника начала отступать перед стойкостью его присутствия.       Послышался шорох. Ибрагим вскинул голову, бегло осматриваясь, но было практически невозможно разглядеть опасность из оврага среди темноты. — Мы должны двигаться, — произнёс грек, не отпуская её. — Он близко.       Не выпрямляясь в полный рост, Паргалы помог госпоже приподняться и, не отпуская руку, осторожно двигался вместе с ней. Они вздрагивали от каждого звука, а Ибрагим был готов в любой момент броситься защищать госпожу. — Ибрагим... у меня нет сил...       Хюррем не лгала. Адреналин спал, оставив её ни с чем. Ноги подкашивались, а в глотке будто царила пустыня. — Мы должны идти, — тихо произнес он, но девушка лишь покачала головой. — Я в любой момент... будто лишусь чувств...       Ещё раз осмотревшись, грек вздохнул и сделал, казалось, немыслимое... подхватил рыжеволосую на руки. Сестра Султана еле сдержалась от вскрика, но прильнула к мужчине, их дыхания смешивались, создавая хрупкую иллюзию безопасности.       Палач был близко. Она чувствовала его неизбежность, смутное предчувствие конца. Но что-то в глубинах ее души шептало, что пока визирь рядом, надежда не угаснет.       Ибрагим, заметив страх в ее глазах, обнял крепче, стараясь передать свою храбрость. — Только не бросай меня, — прошептала Хюррем, и в этот момент их молчание стало обещанием, а она не заметила, как унеслась в бездну.

***

      Хюррем медленно открыла глаза, и мир вокруг неё обрисовался в расплывчатых очертаниях. Тишина казалась гнетущей, а мягкий свет от одинокой свечи нежно касался её лица. Она попыталась подняться, но тело словно было напичкано свинцом. Тогда рыжеволосая огляделась, и сердце забилось быстрее. Стены комнаты были ей незнакомы. За окном выл ветер и, кажется, шёл дождь.       В углу, в полумраке, сидела фигура. Человек в тени не выглядел угрожающе, но его присутствие было настолько завораживающим, что девушка не могла отвести от него глаз. Его черты были смутными, окутанными тенью, но глаза, блестевшие в темноте, были полны любопытства. Они изучали каждое её движение, каждую морщинку на лбу. Госпожа сглотнула и попыталась вспомнить, как здесь оказалась. Картинки мелькали в её разуме будто прерывистые вспышки. Почему она здесь? Кто это? — Не бойтесь, госпожа. Это всего лишь я, — произнесла фигура тихим, хриплым голосом.       Хюррем облегчённо выдохнула, когда тень поддалась вперёд, и она смогла точно разглядеть Ибрагима. Он положил нож на стол, а сам поднялся с блюдцем в руках и, прихрамывая, приблизился к ней. — На данный момент это всё, что у нас есть, — мужчина протянул ей блюдце, на котором оказались несколько яблочных долек. — Нельзя желудок оставлять без ничего. Хотите пить?       Сестра Султана лишь коротко кивнула, ещё не до конца собравшись с мыслями. Паргалы вложил блюдце ей в ладони, а сам потянулся за стаканом и кувшином. — Что произошло? Где мы?.. — наконец-то Хюррем смогла выдавить вопросы.       Воспоминания собирались по крупицам, заставляя успокоившееся сердце вновь ускоряться.       Грек не спешил отвечать. Сначала налил воду в стакан, а потом подал его госпоже. Дождался пока выпьет. — Что вы в общем помните?       Хюррем задумалась, прогоняя в голове момент того ужаса, что случился с ней в охотничьем домике. Взглянула на визиря, качая головой. — Это не может быть правдой... Я ведь сплю? Ты мне тоже снишься?       Ибрагим подарил ей горькую усмешку, снова ответив вопросом: — Разве сон может быть столь долгим?       Каждый вздох давался с трудом, как будто воздух стал ядовитым. Её мир, который ещё вчера был наполнен жизнью, превратился в пустоту, гулкую и бескрайнюю. Слёзы катились по щекам, как дождевые капли, падающие на безжизненную землю. И в душе раздавался тихий крик, почти незаметный, но не сдерживаемый.       Ибрагим тихо придвинулся и обнял её крепко, словно желая защитить от всего мира, который внезапно стал таким холодным и безжалостным. Его тёплые руки чуть облегчили боль, которая давила на грудь, как тяжёлый камень.       Мужчина поймал её взгляд, полный слёз и незаживших ран, и шёпотом повторил: — Не бойтесь, госпожа...       Хюррем лишь громко всхлипнула, дрожа всем телом в руках грека. — К-как... как это всё возможно...       Паргалы мягко обхватил её ладонь и всё так же смотрел ей прямо в глаза. — Мы все проходим через страдания. Я знаю, это не может уменьшить вашу боль, но я здесь... Мир может рушиться, но память о любимых всегда живет в нас.       Тишина окутывала их, и он продолжил: — Всё, что вы пережили, важно. Позвольте себе чувствовать, помнить и исцеляться. Разрешите себе слёзы — это путь к освобождению. А тот, кто сотворил это всё, ответит сполна.       Слёзы катились по её щекам, напоминая о потерях, которые не сотрёшь. Хюррем взглянула на визиря с благодарностью, и в этот момент между ними возникла связь: его уверенность и сочувствие наполнили её душу каплей надежды, а ещё в этой буре, среди обломков старой жизни, она почувствовала тепло и спокойствие рядом с ним.       Внезапно раздался тихий стук в дверь. Рыжеволосая передёрнулась всем телом, с ужасом уставившись на Ибрагима. Тот сжал её плечи. — Не переживайте. Это Насух Эфенди.       И в подтверждение из-за двери раздался голос: — Паша Хазретлери.       Хюррем никогда прежде не видела в лицо друга Паргалы и уж тем более не слышала голоса, но спокойствие визиря передавалось ей. Она смахнула слёзы, а он, убедившись, что с ней всё в порядке на данный момент, вышел из комнаты, но оставил дверь чуть приоткрытой. Госпожа могла слышать их разговор. — Что там, Матракчи? — Столица пылает, Паша. Вас ищут. Рано или поздно найдут. Лучше выдвигаться сейчас. — Понятно... Как твоя рука? — Жить буду. Вы лучше о себе и госпоже думайте. Я подготовил коней. Ехать придётся налегке. — Хорошо. Жди нас.       Ибрагим вернулся, а Хюррем, поджав к себе ноги, смотрела на него с вопросом и тенью испуга. — Как видите, госпожа, это самая настоящая реальность. Я отвечу на все вопросы, но сейчас нам следует уйти отсюда. Впрочем, вы сами слышали...       А рыжеволосая теперь не знала, хотела ли жить...