Лион, Лев Запада

      Дождь блестел каплями в сиянии ярких сине-белых вспышек молний разбушевавшегося на воде шторма. Вся земля, и раньше освещённая лишь кострами и факелами, оказалась во власти полумрака и капризах резкого природного света с укутанных облаками ночных небес.       Лев держал свой меч одной рукой, направив клинок в сторону. Он не шевелился, даже когда противники обогнули его полукругом. Ростом он был вдвое выше любого из присутствующих, их сердца бились так неровно из страха, восхищения или скрытой тревоги, когда они видели его. Порой из-за всех этих причин одновременно. Первобытные инстинкты заставляли тела людей вздрагивать, сковывать мышцы судорогами или переминаться на месте. Он не настолько самолюбив, чтобы придавать этому некое тщеславное значение, но это действительно было привычно.       На пластинах брони шумели капли, когда они ударялись о поверхность и вновь взлетали в воздух. Этот звук повторялся, как эхо, на доспехах и его людей, стоявших за спиной великана.       На долю секунды Лев прикрыл глаза.       Ему вспомнились дни, проведённые подле мастера над оружием в родном замке, служившим ещё до более дерзкого сира Брума, и его слова: — Клинок поднимается только по воле его хозяина, но этот хозяин всегда должен помнить, что принесёт каждое падение. Нет в глазах богов и людей большего греха, чем пустое кровопролитие. Это и называется честью.       Лев и тогда отметил несостыковки, но не выразил их вслух. Сир Алгуд был хорошим человеком, образцовым рыцарем, тоскующим по безвозвратно утерянным временам.       Когда глаза открылись вновь, они окинули взглядом и людей, и скалы вдали.       Рядом тёмно-коричневые — промокшие — балки соединялись в оборонительные сооружения. Из-за расстояния и непогоды они казались серыми и сливались с камнем, добавляя ему неестественно ровные углы. — Честь обязывает меня спросить, — произнёс Лев своим ровным голосом, — нет ли среди вас желающих сдаться и понести заслуженное наказание?       Вопрос Льва перекрыл шум неистовства грозы, но никто не ответил. Кое-кто нервно рассмеялся, наверное, пытаясь уязвить, но вскоре и эти смешки исчезли. Снова воцарилась тишина.       Как он и думал.       Неровное сборище напротив следило за его движениями с широко открытыми глазами. Их лица представляли собой маски шрамов и боевых раскрасок, десятки культур оказались перемешаны в одних рядах.       Бледные черты его благородного лица оставались невозмутимыми. Он поднял клинок ко лбу и отсалютовал врагам.       И сегодня столь непостоянное небо...       ...Вновь засверкало, когда что-то блестящее разорвало воздух в безудержном рвении.       Удар! Кто может сказать, когда произошёл? Кто может сказать, кто на самом деле умер первым?       Быстрее, чем мог уследить человеческий глаз, клинок Льва взмыл в воздух, очертил грациозную дугу и плавно снизошёл до плеча противника. Казалось, что одним взмахом одновременно были оборваны три жизни. Россыпь крови едва поднялась в воздух. Тела ещё даже не успели начать падать, а воин уже двигался. Крутанувшись на месте, Лев выпустил меч из рук. Он схватил выскользающую рукоять через мгновение почти у самого навершия. Острие клинка пронеслась от горла к горлу людей, подобно серебряной змее, переливающейся красным, синим и белым цветами.       Спустя всего мгновение, пальцы Льва снова сжимали рукоять в привычном хвате. Он опустил клинок параллельно земле и вонзил его в грудь ближайшего противника.       Исполин тотчас вклинился в открывшуюся брешь. Неутомимо шагая, он сопровождал каждое движение ног и очередным выпадом. Враги погибали от меча Льва, претерпевая смертельные для любого раны и даже этого не успевая это осознать. Среди них не оставалось не единого раненого, только мертвецы.       И тут первые из числа бойцов-пиратов наконец пришли в движение. Они не видели, не могли видеть, что произошло на самом деле, но весь их опыт и навыки чувствовали в этом начало кровопролития. Варёная кожа их доспехов замерцала, отражая вспышки на небосводе, когда их руки потянулись к ножнам.       Лев пресёк эту попытку, разрубив пиратов на куски. Все его сверхъестественно острые чувства обострились ещё сильнее. Зелёные глаза вырезали образы сокращений мышц конечностей врагов по едва заметным всполохам и стягиваниям одежды из общей картины ещё до того, как они были совершены.       Его золотые волосы — трепетавшие, как огонь, — намокли и развевались, подобно гриве мифического хищника.       Счёт смертей уже шёл на десятки. Под холодным дождём Ступеней открывалась страшная картина кровопролития. Развороченные тела валялись на песке и грязи, на проложенном пути полубога. Только в этот момент Лев ощутил рассекающий удар. Он отвернулся от грубой, скорее отчаянной атаки и нанёс свой удар, угодивший в цель.       Оборачивая вынужденную смену стойки в преимущество, Лев дёрнул локоть в лицо находившегося слева пирата. Исполин едва почувствовал удар, а череп человека раскололся с отвратительным хрустом и влажным звуком.       Последний. Остался последний противник.       Человек в серо-коричневой одежде поверх рубахи матроса упал на колени. Перед его глазами пронеслась смерть всех товарищей из разведывательного авангарда менее, чем за три минуты.       Растерянное выражение лица. Едва слышимые всхлипы с обветренных губ.       Пират просил... — ...Пощады! — крикнул он.       Люди Льва и сам Отто окидывали ошарашенными взгляды трупы на поле сражения, скорее напоминающее скотобойню. Их испуганные лица, когда они вели подсчёт тел тех, против кого им предстояло в иной ситуации ещё долго сражаться, говорил об едва пойманном осознании выпущенной на волю силе их господина. Они и боялись его, и хотели закричать от счастья.       Отто оглянулся на лорда.       Высившийся над коленопреклонным исполин вонзил острие меча в землю и опустил пальцы на гарду. Пират вздрогнул от неожиданности и склонил голову, словно бы боясь ответа на свою мольбу. — Вам был представлен шанс, — ответил Лев. — Но вы его упустили, предпочтя войну. — Я... я могу быть полезен! — крикнул он. Ногти человека сжали собственное горло, словно бы желая выдавить из связок ещё больше силы.       Лев вытащил меч из земли. Он занёс клинок и молча отрубил голову последнего из врагов.       Отто осторожно подошёл к своему лорду и опустил взгляд на бездыханное тело. — Он в самом деле мог бы быть полезен, — заявил он, поражаясь собственной нерешительности. Его сердце забилось чаще. — Милорд, не было ли разумно.... — Я и так знаю достаточно, — прервал его Лев, оборачиваясь к нему. — Его лепет мне не интересен. — Могу ли я спросить, почему вы так уверены, что это лишь лепет?       Отто теперь удивлялся своей храбрости, так быстро сменившей почти трусость. Он выпрямился и посмотрел прямо в зелёные глаза собеседника.       За ними приведённая Львом часть общего войска возмездия по-прежнему озирала трупы. Некоторые прислушивались к разговору, но поспешно находили себе другие дела. — Поверь мне, — проворчал он, чужое внимание не осталось для него незамеченным,— я это точно знаю.       Железная уверенность, прозвучавшая в его словах, просто не могла строиться на догадках или гордости. В них было что-то такое, чего сам Отто тогда не мог понять, но и лишь это заставило его отступить. — Каковы ваши дальнейшие приказания, милорд? — произнёс Отто. — Теперь пора заканчивать эту войну, — ответил Лев.       Пираты не успели среагировать на эту атаку Льва. В иных обстоятельствах это можно было списать на нехватку информации или откровенно низкие боевые способности подобного отребья — что же, последнее может и является правдой, пускай они всё же и были пугающе опасными бойцами, закалёнными и безжалостными, хотя и страдали от нехватки дисциплины, но Отто был почти полностью уверен, что патрульные доложили о приближении недругов.       Дело заключалось в том, что Рейгар Таргариен возглавил атаку в сердце разбойничьей империи, пока остальные должны были разобраться с возможными угрозами на других островах, тем самым лишив возможности Ноа Корсара безопасно сбежать. Это была, конечно, рискованная затея, а потому гвардейцы принца отговаривали его от этой идеи, но тот остался на своём. Что сыграло свою роль в таком решении: тщеславие или скрытый военный потенциал в молодом юноше? Пожалуй, при должном исполнении этот план мог бы увенчаться грандиозным успехом, но это было возможно лишь при чёткой координации действий и немалом таланте управления всеми войсками на разных расстояниях, что уже само по себе весьма сложно.       Довольно интересно, что Лев сохранил молчание во время протестов королевских гвардейцев, лишь переведя тему на дальнейшее планирование этой кампании.       Согласно итогам военного совета — где Отто был безмолвным наблюдателем, которого привёл Лев — было определено, что Рейгар Таргариен поведёт часть общего войска под своим командованием на Висельный Остров, Герольд Хайтауэр возглавит атаку на Пыточную Глубь, проплыв перед этим рядом с островами, что восточнее Висельного Острова и отправив на связывание боем противника по нескольким меньшим флотам из вверенных ему кораблей, чтобы при необходимости поддержать принца, но и перерезать линии коммуникации врага. Лев же должен был захватить Кровавый Камень и два острова, лежащих западнее и восточнее соответственно.       Однако в неожиданности всегда кроется очевидное преимущество, а потому Лев, встретив на пути к Кровавому Камню патрульных Корсара, приказал держать курс на юг, прямо к ранее упомянутому острову, и не стал преследовать отступающие корабли пиратов, несмотря на перевес численности в его сторону. Он также повелел замедлить ход — насколько это возможно в море — и когда корабли пиратов исчезли из поле зрения, Лев решил сделать крюк с большей частью своего флота, проплыв в широких водах между островом Эстермонт и Кровавым Камнем, а затем снова свернул на юго-восток, избегая при этом патрулей. Меньшая часть кораблей должна была следовать изначальному курсу. На вопрос Отто о том, откуда Лев знает, где патрули находятся, тот ответил, что «видит их». Сначала он посмеялся, решив, что это шутка, но они действительно смогли избегать глаз врага; это лишь посеяло в душе Отто сомнения о том, насколько хорошо он осведомлён о возможностях своего лорда, а позже — во время их первой совместной битвы на Кровавом Камне — они лишь усилились.       Итак, проплыв между Перебитой рукой Дорна и островом, что восточнее Кровавого Камня, Лев застал защитников острова врасплох, напав с юго-востока на заветную цель.       Сейчас Отто находился в алом командирском шатре своего лорда. Тот, стоя, рассматривал карту, освещаемую высокой свечой. Лев придерживал карту одной рукой и порой проводил какие-то невидимые линии по ней. Зелёные глаза изучали изображённые очертания местности, будто в них сосредоточился весь мир.       Тут находились и стойка для доспехов, на которых они уже висели, и несколько небольших шкафов, на поверхности которых лежала чернильница с перьями, какой-то пергамент и — пусть с разломанными печатями — связанные верёвочками свитки, будто бы их владелец не хотел, чтобы чей-то любопытный взгляд легко смог обнаружить их содержимое. — Расположение скал похоже и на Висельном Острове, — внезапно нарушил тишину Лев.       До уха Отто доносился шум лагерной жизни. Без сомнений, то, как сегодня выступил их лорд против пиратов дало им много поводов для разговора, но не похоже, будто бы кто-то уже страшился или печалился, однако в самом шатре сохранялась гробовая тишина. Тут был лишь Отто, что повторялось и на прошлых совещаниях: сначала мог что-то поведать своему телохранителю, а лишь потом остальным боевым командирам. — Милорд? — переспросил Отто. Лев не был похож на того, кто особенно любил полностью делиться своими мыслями с кем-то, а уж тем более выражать их вслух без причин. — Сражения, с которыми столкнётся или уже столкнулся Рейгар на Висельном Острове, повторятся и тут в общих чертах. Если противник будет достаточно умён. Потому нет особого смысла сильно менять твою роль в кампании. — Я не думал, что вы рассматривали моё участие в атаке на Висельный Остров, милорд, — улыбнулся Отто. — Я успел спланировать каждый вариант атаки и обороны островов, включая некоторый шанс присоединения Тироша к военным действиям на нашей стороне, стороне противника или в участии третьей стороны, — ответил лорд, усаживаясь в подогнанное под него кресло и складывая пальцы «домиком» возле губ. Теперь его внимание было полностью сосредоточено на Отто. — Включая и «твоё участие».       Груз взгляда Льва давил на Отто, но тот постепенно привыкал к этой сперва непосильной ноше. Телохранитель указал на карты: — Думаю, что шанс присоединения Тироша к нам был минимальным? Могу ли я спросить, к чему привели вас размышления?       Отто помолчал, но затем другой вопрос пришёл к нему сам собой: — И как вы смогли просчитать варианты, если данные от разведчиков смогли поступить к другим командующим? Они бы просто не успели добраться до нас.       Лев холодно улыбнулся уголками губ, словно бы так и ждал этот вопрос. — Ты дерзок. Но на два твоих важных вопроса есть ответы: мой основной гамбит заключается вовсе не в нашей битве за Кровавый Камень, а в Висельном Острове, и я отправил своих первых разведчиков ещё до начала военных действий, а вторые выходили из числа отвлекающей группы кораблей. Я провёл расчёты, опираясь на первые сведения, но в позднейших отчётах особенных изменений до начала действий Хайтауэра не было.       Лев едва заметно кивнул в сторону шкафов. — Отчёты от последних разведчиков получены мной с другого конца острова незадолго до того, как ты вошёл сюда. Они записаны в тех свитках, которые ты заметил ранее.       Отто явно удивился: он и не думал, что его мимолётный интерес был замечен погружённым в думы Львом. — Я также помню, — добавил телохранитель, — что вы также упоминали о помощи лорда Велариона...       Лев фыркнул. — Помощи от него не больше, чем от кухонной мыши. Но его сведения действительно совпали с полученными мною ранее. — Мне казалось, что он ваш союзник. — Может, теперь он так и думает, но на самом деле я знаю, что он боится меня. Такой человек, как Веларион, не может быть надёжным. — Но тогда для чего вы играете с ним, милорд?       Лев замолчал. Он жестом указал на по-прежнему лежавшие на столе карты. — Ты узнаешь об этом, — пообещал лорд, — но пока мы должны разобраться с этой войной. Три массивные скалы разделяют нас от другого конца, где наши меньшие силы столкнулись с основными силами противника. Между этих трёх скал есть два узких прохода, пусть и достаточные для прохода солдат, но весьма опасных в случае столкновения двух сторон. — Можно было бы разделить наше войско и направить их по двум проходам, что заставило бы раздробить силы и врага. В случае нашего прорыва в одном месте, мы смогли бы ударить в тыл другой части пиратов, — ответил Отто. — Если разведчики доложат о их местонахождении.       Лев кивнул. — Разведчики доложили об отсутствии каких-либо сил в ущельях. — Тогда это наш шанс, милорд! — произнёс Отто. Подобный расклад не мог не взбудоражить, всё сошлось. — Возможно. Но мы так не поступим. — Почему, милорд? — непонимающе спросил телохранитель. Выигрыш от атаки с двух направлений был очевиден. — Связь между двумя армиями в условиях боя или перехода, какие мы имеем, невозможна. Если у врага есть силы, которые не заметили разведчики или о которых они не сообщили — намеренно или нет — мы можем лишиться части армии, а командиры, способные рассказать пиратам ценную информацию, окажутся в плену.       Отто почувствовал странный подтекст в словах Льва, который раскрылся полностью ему лишь позднее этого дня. — Но, милорд, даже если двигаться по одному ущелью, то мы просто сдадим без боя другое и враг сможет ударить нам в тыл или захватить наши корабли. Мы не сможем использовать наше численное преимущество. — Сможем, — заявил Лев. — Вопрос лишь в правильном понимании того, что действительно является преимуществом в таких условиях. Потому нам необходимо парализовать силы противника быстрым ударом.       Отто невольно улыбнулся. — Простите, милорд, ваш план чем-то напоминает мне идею принца Рейгара. — Рейгара? — переспросил Лев. Его зелёные глаза изучали лицо Отто.       Зрачки телохранителя Ланнистера расширились, когда к нему пришло осознание, что всё это время его лорд строил разговор таким образом, чтобы подвести его к этой точке. Пусть в его голове и оставалась какое-то ощущение недосказанности, но остальные детали сложились, как мозаика:       Отто вспомнил, как стоял подле Льва и Рейгара на возвышенности. Перед ними простираются взгляды силуэты четырёх тысяч воинов в красных, синих, зелёных и жёлтых цветах. Они должны были погрузиться в трюмы кораблей, идущих навстречу войне. Лев наблюдает, и сам Отто ощущает, будто взгляд его зелёных глаз охватывает каждого. Отто уверен, что каждый из присутствующих тогда ощущал тоже самое. Да, все чувствовали на своих плечах это бремя.       Даже прекрасный принц Рейгар в своей сказочной чернённой броне с рубинами, аметистами и гранатами, затейливыми узорами и пластинами в виде чешуи дракона не казался столь значимым, как его спутник. Принц оказался без сопровождения Королевской Гвардии, направив своих защитников управлять оказавшимися на приготовленных местах солдатами.       Отто снова посмотрел на своего лорда. На мгновение ему показалось, будто суровость бледного лица Льва нарушила лёгкая усмешка, очертившая узор его губ столь непривычной для него весёлостью, но.... Отто не знает, действительно ли увидел тогда улыбку? И если так, то выражала ли она обязательно нечто радушное, а не куда более холодное удовлетворение, будто всё исполнялось по некому скрытому замыслу?       Внимание Отто не осталось незамеченным, Лев обратил на него свои сияющие глаза. Страж ощутил, что его вновь пригвоздили к месту одним лишь взором. В нём не было и искры тепла, что плавали в фиолетовой радужке меланхоличного принца. Напротив, он казался сосредоточенным и таил в себе что-то неприветливое, будто вскрывающее и переделывающее любого не хуже меча владельца. — Ты хочешь что-то сказать, Отто? — спросил он. — Нет, милорд, — в его горле пересохло, ум быстро пытался сообразить какой-то вопрос или что-то, что можно было бы сказать, словно бы телохранителя вынуждали это делать под пытками, — разве что.... Могу ли я осведомиться, составлен ли уже план атаки?       Наверное, глупый вопрос, но он подарил Отто короткое успокоение. Конечно, между переходом от Королевской Гавани до Ступеней пройдёт несколько недель, за это время уже можно либо, опираясь на полученные данные, составить план, либо же дождаться появления Ступеней в поле зрения и уже тогда что-то замыслить. Но если у Льва был бы план, страж бы мог уже сказать, что всё действительно заранее задумано. — А у тебя есть предложения? — вмешался Рейгар с тонкой улыбкой. — Нет, Ваше Высочество, — осторожно произнёс Отто. — Но было бы странно не спросить.       Лев помолчал, а затем проворчал, отводя взгляд от своего стража: — Всему своё время, Отто.       Пришедшее откровение шокировало стража, он протёр глаза. — Вы подводили и остальных к тому, чтобы кампания проходила именно так? — ошеломлённо спросил Отто. — Этот план... этот штурм, атака на Кровавый Камень? Это всё придумали вы? Но для чего?       Лев кивнул в сторону карт и вновь опустил на них свой задумчивый взгляд: — Жребий брошен.