Настоящий отец

      Вот уже битый час Леонидас ругался на Лукаса, мечась по гостиной из стороны в сторону:                       — Так нельзя! Ты должен наказать дочь, как следует! Она не должна привыкать пускать деньги на ветер!..                       История с заколкой дошла до Ферраза старшего, и это его крайне возмутило, да, так, что отец тут же устроил сыну головомойку, как маленькому.                       На что Лукас даже не находился, что ответить, ему и так было больно из-за поступка дочери, родной дочери, а тут ещё и такие упрёки…                       Неизвестно, чем бы закончилась вся эта сцена, если бы в разговор не вклинилась, присутствовавшая здесь же, Ивети.                       — Нет, Львёночек, — быстро подплыв к мужу, женщина мягко обняла его со спины за плечи, — Ты не должен вмешиваться в эту ситуацию. Это семья Лукаса, пусть сами и разбираются.                       На секунду отвлёкшись на неё, Леонидас, сначала покосился на жену, а затем на сына, и недовольно бросил, высвободившись из объятий супруги:                       — Я вижу, как он разбирается.                       Теперь голос подал Ферраз младший, то ли, наконец-то придя в себя, то ли слегка осмелев, заручившись поддержкой верной подруги:                       — Папа, Ивети права. Я должен сам решить эту проблему с дочерью, — и, предвидя дальнейшие возмущения Леонидаса, Лукас тут же добавил, — И я уже решил, что сделаю, я поговорю с Хадижей откровенно.                       Слова сына показались отцу и его жене справедливыми и оправданными, а потому, Леонидас больше не стал спорить.                       Решив не откладывать этот нелёгкий разговор в долгий ящик, Лукас тут же поднялся к девочке.                       Хадижа сидела на кровати и недовольно перебирала в руках плюшевого лягушонка, которого когда-то подарил ей Саид.                       — Можно? — мягко спросил Ферраз, приоткрывая дверь спальни дочери.                       Девочка ничего не ответила и лишь угрюмо отвернулась.                       Лукас знал, что этот разговор будет трудным, но отец и не думал, что большая часть его решимости улетучится тут же, ещё на пороге.                       — Хадижа, дочка, я хотел бы с тобой откровенно поговорить… — Ферраз не сдался и пошёл в наступление, войдя в комнату и сев на край кровати, — Что не так? Ты можешь всё мне прямо рассказать, я ведь твой отец.                       Услышав это слово вновь, девочка недоверчиво покосилась на мужчину и тут же закрылась лягушонком, поняв, что Лукас заметил этот взгляд.                       Ситуация продолжала быть безвыходной, но Ферраз решил и сейчас не сдаваться и действовать до конца, потому, что спустя столько лет, обретя доглоданное счастье с Жади, он наполнился и уверенностью и силой бороться со всеми невзгодами.                       — А знаешь, когда мы с твоей мамой ещё только начинали встречаться, и ещё не знали, сможем ли быть вместе из-за всех этих законов и запретов, мы уже тогда мечтали о детях. Наших детях! И я был так рад, узнав, что у нас родилась ты…                      Лукас говорил мягко, любяще и проникновенно, так, что это не могло не растрогать любого, кто его слышал. Он казался таким добрым, ласковым и безобидным, что где-то в глубине души, в самом потаённом уголке сердца, даже холодной, как лёд, Хадижи к своему отцу, что-то дрогнуло.                       Девочка на секунду выглянула из-за лягушонка, пытаясь всмотреться в глаза этого мужчины, они казались таким же добрыми и искренними, как и его слова, только немного печальными, с сильным блеском отчаяния…                       На миг Хадижа замерла, собираясь что-то сказать, она и сама была не уверенна в своём решении, но это замешательство продлилось лишь секунду.                       Где-то в коридоре, за приоткрытой дверью комнаты раздался шорох, и это тут же отрезвило девчонку. В спальню вошла Жади, а Хадижа громко вскрикнула, отдёргиваясь в театральном жесте:                       — Зачем ты меня ударил?! Ты плохой! Уходи, уходи из моей комнаты!                       Она со всей силы кинулась на подушки, прижимая к себе плюшевого лягушонка, как будто это было её последнее спасение, и неистово фальшиво разрыдалась.                       Никак не ожидав подобного, Лукас только и замер на месте растерянно разведя руками.                       — Но… — попытался было что-то сказать Ферраз, пробуя оправдаться, однако это не возымело никакого эффекта.                       Жади вспыхнула, как свечка, всё сильнее разгораясь в племени гнева, да, она любила и Лукаса и Хадижу одинаково, но нет, она никому не позволила бы обижать её дочь.                       — Лукас! Как ты мог? Как ты мог ударить Хадижу?! Да, она — твоя дочь, но это не даёт тебе право её так наказывать?! Как ты мог?! Как ты вообще мог дойти до рукоприкладства!                       Жади кричала так, что казалось сотрясались стены в этом доме.                       Ферраз резко вскочил, пытаясь её успокоить и опровергнуть эти обвинения, но всё было тщетно.                       — Жади, любимая, я и пальцем к ней не прикоснулся… Я даже пары слов сказать не успел…                       — Нет, Лукас, я не хочу тебя слушать! Ты не только жестокий тиран, ты ещё и лжец!                       Женщина резко развернулась и вылетела из комнаты, мужчина отчаянно рванулся за ней, пытаясь переубедить. Оба они скрылись где-то за дверями супружеской спальни, громко ругаясь о том, о чём Хадижа не слышала, и только она, злорадно обнимая плюшевого лягушонка, сквозь фальшивые слёзы довольно смеялась.                       Ссора Лукаса и Жади не закончилась ничем хорошим, жена наговорила мужу тьму гадостей и выставила прочь, а муж, уже и не зная, как оправдаться и доказать свою невиновность, просто ушёл на работу, громко закрыв за собой дверь.                       Оставшись в комнате одна, женщина обиженно повернулась к окну и расплакалась. Её счастливая жизнь, о которой она когда-то так мечтала, складывалась совсем не так счастливо, как должна была.                       Внезапно дверь за спиной приоткрылась, и многострадальная мать вздрогнула, готовясь к новой ссоре с любимым, но на разочарование, а может и счастье Жади, это был не Лукас. В комнату вошла кроткая молодая служанка Мишель, и нерешительно, робко обратилась к хозяйке:                       — Донна, Жади… Простите, что я вас беспокою… Но я должна сказать… Я всё видела, в тот момент я шла по коридору мимо спальни Хадижи и успела заметить… Синьор Лукас не бил девочку… Его и близко рядом с ней не было…                       Поначалу Жади и так раздражённая ссорой с мужем хотела былао накричать на служанку и тоже выставить её, не хватало ещё и домашние проблемы выслушивать, но, когда та рассказала, зачем пришла, женщина уже и не знала, что она больше чувствовала, облегчение или тяжесть от содеянного. Получается, что Лукас был ни в чём не виноват, а она зря налетела на него, да ещё и обвинила во всех смертных грехах. Теперь Жади было стыдно не только за саму себя перед любимым, но и за свою невоспитанную дочь, но, конечно же, в первую очередь Жади, всё же, винила себя.                       Вечером Лукас вернулся с работы хмурый и расстроенный, его семья снова рушилась, его счастье рушилось, спустя столько лет борьбы, и он ничего не мог с этим поделать. Раньше Ферразу казалось, что это было лишь потому, что он женился не на любимой женщине, завёл от неё незапланированного ребёнка, и вообще не был слишком смелым, чтобы быть собой, но теперь, теперь всё было иначе, и всё равно существовали какие-то проблемы…                       Понуро пройдя по гостиной Лукас понимал, как ему не хотелось подниматься наверх, в спальню, как не хотелось глядеть в глаза напрасно разочарованной в нём супруге, которая ни на грамм не поверила мужу, но, всё же, это было неизбежно, и Лукас рискнул…                       Однако, вместо очередной сцены с несправедливыми обвинениями, его ждало нечто другое.                       Лишь завидев мужа, Жади спешно вскочила с кровати и кинулась к нему.                       — Прости меня, любимый, я была неправа! — надрывно вскрикнула она, мягко и нежно гладя лицо супруга руками, — Мишель мне всё рассказала, она всё видела… Я была не права. Я не должна была так плохо думать о тебе. Ты ни в чём не виноват, это моя вина, это всё моя вина, что я так плохо воспитала нашу дочь… Слышишь, моя вина…                       Жади отчаянно обняла изумлённого Лукаса, крепко-крепко прижимая его к себе, как будто боялась потерять, и жалобно положила ему голову на плечо, трясь щекой о жёсткий материал пиджака.                       — Прости меня, любимый. Я так виновата. Хочешь я ещё и ещё извинюсь… Хочешь, я станцую для тебя. Хочешь, я сделаю, что угодно, лишь бы ты меня простил? — Жади воодушевлённо оторвалась от Лукаса и искренне, полная надежды на снисхождение, всмотрелась в глаза мужа.                       Но, ему не нужно было ни танцев, ни слов, ни чего-то другого, лишь увидев такой её щемящий душу взгляд, лишь обняв любимую, которая ему, наконец-то поверила, Ферраз уже простил её.                       Небрежно откинув в сторону сумку с бумагами, Лукас мягко улыбнулся, так как умел улыбаться только он, только для неё, и осторожно приблизился к Жади.                       Не нужно было лишних жестов и слов, всё это можно было и так прочитать в их встретившихся в пространстве взглядах. Ферраз осторожно взял супругу за подбородок и, большим пальцем стерев со щеки крупную катящуюся слезу жены, любяще и нежно поцеловал Жади в губы.                       Поняв, что она добилась своего прощения, и всё ещё желая искупить вину перед любимым, женщина крепко-крепко обняла его, податливо отвечая на поцелуй.                       Их объятья, их прикосновения и поцелуи становились всё более чувственными и жаркими, и постепенно переходили к иной форме проявления любви, кажется и Лукас, и Жади сейчас были абсолютно счастливы и довольны друг другом.                       И недовольной была лишь Хадижа, уловив первые минуты их объятий после примирения из-за приоткрытой двери в коридоре.                       На следующий день, уже в который раз наказанная, девочка сидела в своей комнате и злилась. Её план не удался, и мать с этим самым Лукасом всё равно помирились, а значит, о возвращении к отцу можно было и не мечтать.                       Хадижа была так увлечена своими размышлениями, что даже не заметила, как в комнату вошла Далва с огромным подносом еды.                       — Вот, дочка, поешь, и тебе сразу станет легче. А то посмотри, какая ты худая, совсем, наверное, ничем не питаешься…                       Суетливые фразы экономки вырвали девочку из её мрачных рассуждений и заставили вернуться в реальность. В этом доме все от неё чего-то хотели, хотели принудить её жить, так как им нужно, и никто не спрашивал, чего же на самом деле хотела сама Хадижа.                       Заботливое хлопотание вокруг неё Далвы ещё больше разозлило девочку, и она вспылила:                       — Не хочу! — громко выкрикнула Хадижа, одним движением рук перевернув поднос на пол, — Я ничего не хочу! Уходите, уходите все!                       Слыша очередную поднявшуюся бурю в комнате второй дочери Лукаса, Ивети, сидя с несчастными родителями девочки в гостиной, тут же встрепенулась и вызвалась помочь.                       — Не волнуйтесь. Я с ней поговорю, всё выясниться. И всё быстро наладится…                       Спорить со всегда позитивной женщиной никто не стал, впрочем, как и отговаривать её, в конце концов, это был ещё один, какой-никакой, шанс.                       Как только скандал Хадижи по поводу завтрака стих, Ивети тут же поднялась к ней в комнату и заговорила.                       — Привет, дорогая, можно войти?                       Девочка не ответила, лишь хмуро сжав лягушонка. Но и женщина была не из робкого десятка, потому, смело переступая осколки разбитой посуды на полу, зашла в спальню и уселась на кровати.                       — Если ты не будешь говорить и есть, то совсем исчезнешь, и тогда прекрасный принц на белом коне не сможет прийти за тобой, — весело пошутила Ивети, пытаясь расположить девочку на разговор.                       Как ни странно, женщина попала в самую точку, единственное, о чём всегда мечтала Хадижа — это был её прекрасный принц, который однажды придёт и заберёт её из отцовского дома, а сейчас у неё не было ни дома, ни отца.                      Ощутив к себе невероятную жалость, Хадижа поначалу было грустно усмехнулась, а затем, отбросив лягушонка в сторону, тяжело вздохнула и ответила:                       — Я скучаю по папе, — имея ввиду Саида, честно призналась она, — Скучаю по старым традициям… Лукас не плохой, но он — мне не отец. Понимаете, в душе не отец. И вообще, мне всё здесь чужое, я не уверенна, что вообще когда-нибудь смогу привыкнуть…                       Ивети слушала девочку молча и с каждым её словом всё больше понимала и проникалась сочувствием. История Хадижи чем-то была похожа на её собственную, вот только для женщины всё закончилось хорошо, она обрела абсолютное счастье, того же она желала и своей маленькой собеседнице.                       — А знаешь… Когда я впервые пришла в этот дом… — начала было рассказывать Ивети, — Я тоже не сразу смогла привыкнуть. Мне всё здесь казалось чужим, не таким, как раньше. Но со временем, я привыкла и стала счастливой, очень счастливой… И ты привыкнешь, дорогая. Вот увидишь, ко всему привыкнешь. И перестанешь замечать всякие мелочи, которые тебя сейчас беспокоят. Ведь твои родители тебя так любят. Нельзя обижать родителей, даже если они не всегда соответствуют твоим требованиям. Они же всё для тебя делают…                       На этих словах Ивети показалось, что она смогла убедить Хадижу в правильности её суждений. Девочка о чём-то задумалась, но уже через секунду эта иллюзия разрушилась.                       — Они ничего для меня не делают! — громко выпалила девочка, вспоминая ту сцену, что видела вчера вечером, — Они только и заняты друг другом…                       Разговор даже у Ивети с Хадижей получился не совсем таким, как хотелось бы, но одно из этого диалога женщина поняла точно, и тут же поспешила поделиться этим.                       Войдя в спальню Лукаса и Жади, Ивети тяжело вздохнула и произнесла:                       — Мне кажется, что…                       Женщина не успела договорить свои выводы из пережитой ситуации, как её же словами, за неё закончил эту фразу Лукас.                       — Хадиже не хватает внимания. И нам нужно больше времени проводить с ней.                       Обрадовавшись догадливости Ферраза младшего, Ивети воодушевлённо кивнула, а Лукас, смотря на растерянную и виновато выглядящую сейчас Жади, добавил:                       — И я уже придумал, как это исправить. Дорогая, как ты смотришь на то, что мы все вместе поедем в наш загородный дом в Ангру?