Равновесие мира (18+)

Жители Солии с опаской выглядывали из окон. Вид на площадь открывался, мягко говоря, не радужный – темные мертвые создания бессистемно двигались между домами, потеряв всякий интерес к людям. Они были похожи на лунатиков, которые не соображали, что делают и не обращали внимания на мир вокруг. Когда из ворот храма на площадь вышла красивая молодая женщина с красными длинными волосами и белоснежной кожей, что казалась еще белее в лунном свете, облаченная в длинное темное, цвета крови, платье, самые смелые из зевак перестали прятаться, но, когда поняли, что женщина исчезла так же таинственно, как и появилась, спрятались снова. Красновласка медленно спускалась по ступенькам, которые вели в подземелье темницы. Отполированный камень приятно холодил босые ноги… В демоническом теле Сате нравилось чувствовать жар пламени, наблюдать как сразу же испаряются капельки воды, которые попадали на красную кожу, ощущать, как волнуется и клубится воздух вокруг ее черных, безумно горячих сосков. Пребывая в человеческом облике красновласой женщины она отметила про себя другие приятности – прикосновения работали по-другому – холодок был облегчением после солнечных лучей, мурашки по белой коже заставляли задрожать, а мужская сперма, изливающаяся на тело и внутрь ее нежного лона – была горячей и согревала до глубины сознания. Пребывая в демоническом облике, Сата никогда не чувствовала этого, ведь сама была источником жара, как доменная печь. В тюрьме было темно, пахло сыростью и застоявшимися туалетными ведрами. Вдали тихо перешептывались люди, поэтому Красновласка направилась на звук. Услышав чьи-то шаги, узники заметно оживились. Послышались молящие о помощи возгласы: «Кто здесь? Откройте!», «Выпустите нас, прошу!», «Не дайте нам умереть!». - Конечно, выпущу! – ласково заговорила Красновласка, остановившись посреди темного коридора перед камерами. - Кто вы? Кто вы? – зашептали узники, приблизившись к решеткам, всматриваясь в темноту, сквозь которую не было ничего видно. Окошки в камерах были маленькими, но в эту ясную и тихую ночь привычные огни Солии не горели. Либо их не зажгли, либо всё уже догорело давно вместе с домами, на которых они были установлены. Женщина в платье цвета крови взмахнула пальцами левой руки, и на их кончиках загорелись огоньки. Напуганные узники синхронно, как по команде, отскочили от решеток и прижались спинами к стенам камер. - Кто у нас здесь? – Красновласка прошлась между камерами и уставилась на мужчину заинтересованным взглядом, - я тебя знаю. В ответ мужчина, сидевший на деревянной лавке, скукожился и словно проглотил язык. Он что-то неразборчиво заблеял на овечьем и отрицательно покачал головой. - Ну как же не знаешь, старейшина Солии? – Красновласка улыбнулась своей идеальной белоснежной улыбкой, - мы виделись в зеркале сегодня утром. - А-а-а-а-а… - издал неуверенно Холанд, - Сата… милостивая госпожа Сата, - тут же исправился он. - Узнал, - оскалилась она в ответ, - никто меня не узнает… - Узнал, узнал, - залепетал Холанд, - и х-х-х-хотел выполнить вашу просьбу… - Просьбу? – изумилась Красновласка и удивленно повела глазами по камере Холанда. - Приказ! – тут же выпалил он, чуть не умерев от страха, - я х-х-х-хотел сказать – приказ! - Продолжай, - ухмыльнулась женщина, увидев на полу в камере старейшины небольшую стеклянную бутылочку с водой, - и подай мне вот это, - она ткнула горящим пальчиком в интересующий ее предмет. Холанд замешкался всего на несколько секунд, будто обдумывая в своей лысеющей голове, нужно ли выполнять приказ госпожи из зеркала, как она обиженно надула губки, и сама поманила бутылку пальцем. Холанд сорвался с места, чтобы выполнить просьбу, но стеклянная бутылка уже была в руках у Красновласки. Только сейчас она заметила, что Холанд был без штанов в одной рубашке. — Это так теперь ходят старейшины Солии? - расхохоталась чертовка загробным смехом, указав пальцем на недоразумение, что болталось у него между ног. - Не-е-ет, госпожа, - покраснел старейшина и прикрылся ладонями, - я хотел выполнить ваш приказ, но жрец Викториус не дал мне… - он замешкал и добавил, - у него есть магия! Я не смог противостоять… Я говорю правду! - Была магия, - проговорила Красновласка веселым голосом, рассматривая бутылку, - была и нету больше. Она перевернула её и вылила воду на пол, а потом пошевелила пальцами, и в ее ладони появились два человеческих глаза. Холанд вскрикнул и осел на пол. - Здесь вам будет хорошо, - обратилась женщина к глазкам и бережно перекатила их к горлышку бутылки. Они скатились и плюхнулись на дно, слегка двинулись и повернулись в одном направлении. Красновласка заинтересованно потрясла бутылкой, а когда остановилась, глаза перекатились и уставились в том же направлении что и до этого. - Прекрасно, - кивнула сама себе женщина, удовлетворенная проделанной работой, - любящий папаша всегда смотрит в сторону своей дочурки. Она потеряла интерес к Холанду и завертела головой, рассматривая другие камеры. - И тебя я знаю, - она подступила к соседней камере, - если все твои знакомые сидят в тюрьме, значит жизнь была прожита интересно, - изрекла она и холодно захохотала, - у вас тут семейный подряд? Оливия задрожала еще сильнее после ее слов. В темнице ночью было холодно, а она была одета только в старое измазанное платье на голое тело, чтобы прикрыться. После наказания на площади толпа проявила к ней жалость и не стала бросать в темницу голой, в отличии от ее муженька, которого засадили в каталажку в том же виде, в котором вытащили из дома. - За что тебя то сюда бросили? – Красновласка с интересом рассматривала забившуюся в угол женщину. Не услышав ответа, она щелкнула горящими пальцами и маленькие огоньки превратились в языки пламени. В темнице стало светло, как днем. - Убийцы, грабители, насильники есть? – она развернулась и её слова прозвучали особенно громко в застоявшейся тишине. Никто не ответил. - Что же вы за черви такие. Всё самой, всё самой… - женщина по очереди стала подходить к каждой камере и направляла к узникам правую руку. С кончиков пальцев слетали красные светящиеся ниточки и тянулись в камеру. Поблескивающие щупальца касались тел когда-то грозных грабителей, а сейчас маленьких боящихся людишек, и тут же послушно возвращались к своей хозяйке. Красновласка неспеша прогуливалась по коридору, пока не проверила всех мужчин и не нашла то, что искала. - Вы двое, - после недолгих размышлений она указала горящими пальцами на больших, небритых мужчин. Один был высоким и костлявым с острыми чертами лица и неприятной улыбкой, а второй – побольше, с короткой бородой и наголо выбритой макушкой, - за мной. После слов Красновласки огоньки с ее пальцев порхнули к камерам, словно птички с дерева и вмиг разрезали замки. Двери с неприятным скрипом распахнулись. Заключенные с недоверием уставились на предложенный путь к свободе, но выходить из камер не спешили. Женщина в платье цвета крови, которое в тусклом свете казалось еще более кровавым, стоявшая напротив камеры Оливии, уставилась на нее. - Раз они не хотят, может ты? Вдруг ты убила целую армию? - когда огненные щупальца направились в сторону Оливии, женщина закричала и скрутилась калачиком, обхватив голову руками. - Выебали трое сразу? – воскликнула Красновласка после паузы, картинно удивляясь, — вот же не ожидала. Ты казалась мне тихоней… Тебе то хоть понравилось? Не услышав ни звука, рассвирепевшая чертовка развернулась и ударила нежной ручкой по двери камеры так, что согнулся металл: - Отвечай, блядина! В ответ жена Холанда лишь зарыдала, что еще больше раздраконило Красновласку. По щелчку пальцев чертовки Оливия поднялась, ведомая силой магии, прошла несколько шагов на ватных ногах и плюхнулась на пол перед входом в камеру. Бедра Оливии разъехались широко в стороны, а подол платья задрался так, что всем заключенным и напротив было видно гладко выбритую промежность. Дрожащая ладонь Оливии коснулась клитора и стала медленно водить по нему, дразня и перебирая плоть меж пальцев. Из камер послышались восхищенные вздохи заключенных. Красновласка водила пальцами по воздуху и прикусив губу, наблюдала, как Оливия, убыстряя темп, начинает дрочить постепенно раскрывающуюся киску. Пальцы женщины с силой ударялись о промежность и проникали глубоко, всё сильнее с каждым разом, заставляя стонать и запрокидывать голову. Коридор наполнил нарастающий хлюпающий звук, с которым пальчики долбили горячую плоть. - Пока хватит. Встала и пошла за мной, - кивнула Красновласка, направившись к выходу. Ее босые ноги беззвучно ступали по каменному полу. - Я не слышу шагов, - повторила чертовка, - вас тоже касается, - повернулась она к двум заключенным, - или вы хотите, чтобы я сейчас отрезала вам члены и запихнула вашей подружке в задницу? Двойка избранных тут же выскочила из камер и направилась вслед за Красновлаской, нервно переглядываясь между собой, за ними, неловко ковыляя неуверенной походкой направилась покачивающаяся Оливия. * * * Тихая ясная ночь легла на Утопию, бережно укутав ее одеялом между скал и скрыв, как обычно от внешнего мира. Вечер выдался насыщенным – сначала радостные возгласы посвящения прокатились поселком, приветствуя новую его жительницу, а потом, когда все уже, казалось, уснули, стража вместе с одной из матерей проследовала в направлении темниц, а через некоторое время возвратилась очень шумно. Жительницы с интересом зажигали свет в хижинах и всматривались в окна, видя, как ведут одну из их сестер о чем-то ожесточенно споря. Когда суматоха стихла, и все зеваки снова легли, по ночной тропинке, ступая почти бесшумно, в сопровождении двоих валькирий прошла мать Миримэ, о чем-то тихо переговариваясь с… мужчиной. Он шел неуверенно, иногда спотыкаясь, поэтому сопровождающие то и дело поддерживали его время от времени. Светловолосая мать время от времени брала мужчину за руку, натужно вдыхала и тут же отпускала его, будто проверяла что-то, снова перепроверяла и снова, и снова… Даниэль дрожащими ногами переступила порог и неслышно заперла дверь. Этой ночью ей суждено было ночевать одной, ведь наставницу увели в неизвестном ей направлении. Страх подкатил комом к горлу, перекрывая воздух. Девушка пыталась дышать глубоко… Она подошла к зеркалу и оперлась руками о стену. В голове пульсировала кровь отдавая тяжестью в такт с каждым ударом сердца. Туча медленно проплыла небом, открывая собой луну и свет сквозь окно упал на Даниэль. Она подняла глаза и посмотрела на свое отражение в зеркале. Платье девушки было скомканным и промокшим в области груди – она впопыхах натянула его чтобы прикрыться, когда в камеру ворвалась стража матери. Лицо все еще блестело, а губы были немного припухшими, волосы взъерошенными. Выглядела Даниэль словно только что вернулась с алкогольной вечеринки, которая закончилась безумным трахом. Девушка лишь жадно облизнула губы, налила из кувшина стакан воды и залпом выпила его, а потом стянула с себя платье и встала в таз с водой. Дрожащие пальцы коснулись влажной груди и ее словно током пронзило – не думая, что делает, девушка застыла и лишь кончики пальцев медленно блуждали по набухшим соскам, втирая в кожу остатки липкой спермы. Лишь после нескольких минут, проведенных в прострации, холод ключевой воды вернул её тело и разум в тонус. Когда юная валькирия вышагнула из таза, на смену холода пришло ощущение приятного согревающего покалывания. Свежесть снаружи – приятный ночной воздух из окна и легкость тела контрастировали с подавленностью и хаосом в мыслях. Девушка накинула длинную ночную рубашку на пуговицах и легла в постель. Даниэль хотела заснуть, но мысли роились в голове словно пчелы в улье. Тело казалось тяжелым и ватным, сердце громко стучало в груди, подхватывая тепло внизу живота и разнося его во все стороны, приятно пульсируя. Её ладошка, словно в бреду, потянулась вниз и, обжегшись о горячую кожу бедра, как застуканный воришка, дернулась обратно. Но не прошло и секунды, как дрожащие тоненькие пальцы снова устремились туда же. Минуя тонкую ткань рубашки, пальчики таки легли на вибрирующее бедро и остались там. Будто увидев, что никакого наказания за это не последовало, настырные пальцы девушки заскользили по гладкой коже на внутреннюю сторону, обжигаясь еще больше, а когда прикоснулись к холодящей влаги, то вздрогнули от упоения, как жаждущий в пустыне, нашедший оазис. Возбужденная киска Даниэль была уже совершенно мокрой и с удовольствием приняла знакомых гостей. Пальцы заскользили между губок, собирая каплю за каплей и каждым движением приближая хозяйку к полуобморочному состоянию. Чем глубже Даниэль погружалась в бесконтрольное над своим телом состояние, тем быстрее пальчики перебирали влажную плоть, выдавливая из возбужденного лона каплю за каплей. Когда капельки слились вместе и потекли вниз, согревая тугое колечко её ануса, девушке показалось, что она полностью теряет ориентацию и контроль. Она стала судорожно расстегивать пуговицы – некоторые поддались, а которые не захотели, тем было суждено оторваться и разлететься по комнате с такой силой, которой позавидовал бы среднестатистический воин мужчина. Грудь Даниэль пылала, а рука, что легла на нее, не потушила огонь, а лишь разожгла его еще сильнее. Пальцы жадно впивались в мягкое нежное тело, а в голове звучала мысль – «Это он трогает тебя, это он ласкает и касается тебя…». Девушка застонала, сильнее сжимая свои перса и еще больше разводя ноги в стороны, приглашая пальчики к более активным действиям. Разгоряченная киска раскрылась как роза, умытая летним дождиком под ласковыми лучами послеобеденного солнца. - О, Джед, - простонала белокурая девушка в беспамятстве, - войди в меня, прошу… Ее плоть раскрылась еще шире, впуская два пальчика внутрь. Даниэль пронизало разрядом что прокатился всем ее телом прямиком в мозг, где раздался внутренним голосом, который говорил: «Это он в тебе, это он наполняет тебя, это он трахает тебя…». Изумленная валькирия задвигала тазом, судорожно насаживаясь на свои пальчики. Вторую руку она просунула под собой и коснулась кончиками пальцев уже влажной от стекающих соков попки. Мысли и желания смешались в один необъяснимый коктейль, которому невозможно было перечить. Она слегка помассировала анус, а потом погрузила в него один пальчик… Нирвана накрыла девушку с головой, опрокинулась на нее горячим океаном ощущений и желаний. Она не помнила себя, не понимала, где находится, а в голове звучало лишь одно: «Трахай меня, Джед, трахай сильнее, я вся твоя… Входи в меня…». Ее пальцы наращивали темп и с каждой новой попыткой проникали всё глубже, наполняя ее дырочки плотью, заставляя эрогенные зоны пульсировать и извергать немыслимые потоки удовольствия, а оголенные нервы тут же доставляли его прямиком в сознание, пьяня и заполняя всё вокруг. - О, да! Джед, Джед, Джее-е-ед… Ее пальцы быстрее и быстрее двигались в обеих дырочках, поднимая темп. В попку входило уже два пальчика, а киску неистово долбили целых три, погружаясь глубже и глубже и ударяясь ладоней о промежность с каждым новым ударом. В голову у Даниэль картины мелькали одна за другой – она лежала на кровати, широко раздвинув ноги, а Джед, мужчина!!!, навалился на нее сверху, прижал ее хрупкое тело своим огромным и подтянутым, и долбил её что было силы. Еще день назад она воспринимала свидание с мужчиной как учебу, как урок – чтобы понять, как противостоять им, а сейчас она была готова на всё, чтобы отдаться ему, чтобы делать для него всё что он захочет, чтобы быть его рабыней, чтобы угождать ему, чтобы всецело подчиняться… Только лишь бы он сделал ее счастливой – морально и физически. Джед в её голове застонал, издавая глубокий гортанный рык и обильно кончил. Девушку затрясло, её тело судорожно задвигалось, а все мышцы в один миг поглотил хаос. Ее ладонь выскользнула из хлюпающей киски, а вместе с ней и поток струйного оргазма невиданной силы. Извиваясь и пульсируя всеми фибрами тела, девушка сдавленно закричала, забрызгивая всё вокруг. Глубоко в своем сознании ее возлюбленный мужчина стоял над ней и заливал обессилившее тело девушки мощными потоками спермы. Она вбирала ее кожей, она хотела пахнуть ею, пахнуть как его женщина, пахнуть любовью мужчины и женщины… Вдруг г на улице за дверью что-то упало и покатилось, кажется, ведро. Звук был настолько чуждым тому миру удовольствия, в котором пребывала Даниэль, что он молниеносно выдернул девушку оттуда и вернул в тусклую реальность, где она лежала на кровати в небольшой хижине совсем одна и сама ласкала свое тело. Юная валькирия вскочила, судорожно застегивая оставшиеся на рубашке пуговицы и неслышными шагами подошла к двери. Секунды тянулись как часы, нужно было пересилить себя и открыть дверь, хотя в голове в это время по наковальне стучали молоты. Дрожащей рукой она коснулась входной двери и отворила её. В нескольких шагах, в лунном свете, переминаясь с ноги на ногу стояла съёжившаяся Мадлена, которая страхом поглядывала на соседние хижины. - Входи, - тихо прошептала Даниэль, интуитивно прижимая подол рубашки к мокрой промежности.