Синдром разделённого мозга | Split-Brain Syndrome

Итак, теперь у неё есть парень. Или… она думает, что он у неё есть? Немного трудно понять, что на самом деле между ними происходит, но однозначно что-то есть, и это точно не чисто дружеские отношения. Эти множество прикосновений, времени вдвоём, Артемида и Робин что-то вроде пары, которую никто не замечает. Всё начинается в ночь после их обеда, когда они возвращаются в пещеру. Робин, с энтузиазмом и живо, рассказывает ей о других местах, которые, по его мнению, она обязательно должна посетить. Оказывается, он побывал везде — от Китая до Норвегии, от Ботсваны до Бельгии, пробовал шоколад и марокканский фалафель. Артемида смеётся, представляя его в костюме, заказывающим местные блюда с забавным акцентом. Особенно её забавляет, когда он упоминает маленькую чайную в Гонконге, и тогда она спрашивает: — Ты везде бываешь с Бэтменом или с семьёй? Или как это происходит? Потому что, честно говоря, она не может не представить Бэтмена в полном костюме, стоящего в маленьком неоновом магазинчике с пластиковым стаканчиком, розовой трубочкой и рекламой мангового пузырькового чая с клубникой. На её вопрос Робин хмурится. Она боится, что что-то сказала не так, но через несколько секунд он пожимает плечами и отвечает: — Un mélange des deux — смесь обоих. Это, наверное, звучало бы холодно, если бы не французский, который они использовали раньше в шутках, создавая атмосферу лёгкости, которая гасит напряжение в его словах. Он замечает её неловкость и быстро добавляет: — Бэтмен ест только в случае крайней необходимости, а я люблю пробовать новые вещи. Так что ему приходится с этим мириться. — Ах. — И вот так, разговор переключается на другую тему, как будто паузы и не было. М’Ганн и Коннор, похоже, ушли на свидание, так что Робин и Артемида остаются вдвоём, за исключением Красного Торнадо, и общаются, и это приятно. Странно, как мало она знает о нём, хотя считает его хорошим другом. Может быть, она так сосредоточена на своих собственных тайнах, что не замечала, как мало знает о других. В этот вечер она проводит с ним немало времени, и когда Робина зовут обратно в город на патрулирование, ей не хочется прощаться. Но в любом случае ей нужно встретиться с Зеленой Стрелой в Старлинг-Сити, так что они смеются и говорят друг другу, как здорово было провести время как обычные подростки. — Парижское бистро — это не совсем нормально, Роб, — замечает она. Он поднимает руки в защитном жесте: — Эй, приходится идти на жертвы. И она качает головой и улыбается. — Пока. — Спокойной ночи, — говорит он и направляется к Зета-Трубам. Когда она уже почти собирается шагнуть в Трубы, он останавливает её. Его тон меняется мгновенно, когда он берёт её за руку сзади и произносит её имя, медленно и задумчиво: — Артемида. Она оборачивается к нему, а он выглядит совсем грустным, по-настоящему потерянным. На его губах явно танцуют слова, которые он никак не может подобрать — (и губки такие маленькие и розовые, милые, она никогда не замечала раньше, что… Стоп!) — он несколько минут пытается найти нужные слова, но, вздохнув, решает: — Извини, неважно. Увидимся позже, — и исчезает, оставив её стоять в одиночестве. Она смотрит на свою руку, и затем снова на неё, когда оказывается в Старлинг-Сити, ожидая Зеленую Стрелу. Как будто ответы на все её вопросы скрыты там, где он держал её руку. Это факт: когда Робин не спокоен и не держит ситуацию под контролем, значит, что-то пошло не так. Это неоспоримо, потому что он — Робин. И эта мысль заставляет её гадать: что он хотел сказать? Она думает позвонить ему по этому поводу (потому что теперь она может!), но это слишком прямолинейно, не так ли? Если это важно, он скажет ей сам. Она вздыхает, находит удобное место на крыше и достает телефон, чтобы отвлечься, пока ждёт. Она не ожидала, что ответ появится так быстро, но, к её удивлению, на экране появляется уведомление о сообщении. Она видит запрос на ввод PIN-кода. Дважды она ошибается при вводе, спеша. На третий раз она делает глубокий вдох и вводит цифры медленно, и вот оно — одно предложение на экране. Она не читает его сразу, а просто смотрит: — Что если мои намерения были романтическими? …Она читает это. И снова читает. Что если твои намерения… Что если… Ты… Она не может отвести взгляда, смотрит на экран, как будто сообщение исчезнет, и на его месте появится что-то другое. Это должно быть шуткой, не может быть, чтобы он так серьёзно — это не он… И когда она думает об этом, всё вдруг становится ясным, но… но — Ей нужно время, нужно разобрать эти шесть слов, понять их значение. Потому что Робин, серьёзно, ты… и эта идеальная грамматика, никаких эмодзи (в отличие от Дика, который посылает странные японские смайлики с канжи). Просто шесть слов, в которых она чувствует, что он вложил всё своё внимание и усилия. И остановись, сердце, пожалуйста, успокойся и продолжай биться хотя бы с нормальной частотой, хорошо? — Артемида? — голос Зеленой Стрелы прерывает её мысли, и она вздрагивает, возвращаясь в реальность. — Ты рано, всё в порядке? Он внимательно её осматривает, наклоняя голову. — Ты уверена, что готова работать сегодня? — спрашивает он с обеспокоенным видом. Артемида не удивляется. — Ты выглядишь немного неважно. — Всё в порядке, — настаивает она, подавая полусердечную улыбку. — Я выспалась и всё такое. Он, похоже, поверил — её ложь либо становятся более убедительной, либо Зеленая Стрела просто не так чуток к ней, как Бэтмен и Робин — и говорит, что ночь будет легкой, но если она вдруг почувствует себя плохо, она может уйти. Она кивает, хотя уверена, что этого не случится, и они идут. Она едва осознает, кого они преследуют и что делают; её движения автоматичны, а мысли всё время возвращаются к сообщению, к тяжести телефона, который стоило бы оставить где-нибудь подальше, в другом кармане, и эхо слов, которые она слышит в своей голове, как если бы Робин произнес их вслух. Она может представить, как он говорит их ей в лицо, как вдруг в комнате наступает тишина, а что происходит после этого — пустота в её воображении, потому что именно там она и застряла, в реальности. Пока она с Зеленой Стрелой, она думает о Робине, размышляет о том, кто он и кто он не является. Он — Робин: напарник Бэтмена, первый в истории напарник, который когда-либо существовал, тот, кто сделал легенду Тёмного Рыцаря ярче и громче. Он — Робин: он носит маску и плащ на своём ярко-красном костюме, выделяется на фоне других, но при этом остаётся настоящим ниндзя, а в обычной одежде носит солнцезащитные очки, чтобы скрывать свою личность. Он — Робин: он немного задорный, шутит и смеётся, а когда он спускается с потолка, его присутствие всегда ощущается как особый вид ужаса. Он — Робин, её друг, и самый младший и маленький член её новой семьи, всего тринадцать лет. Он — Робин, он говорит по-французски и в какой-то степени очень милый, даже если никто не может увидеть его глаза, и он ей нравится. Где-то в эту ночь в Старлинг-Сити мысли Артемиды переходят от «ему тринадцать» к «я могу представить нас вместе». — Я могу нас с ним представить, — шепчет она себе почти неслышно, и сама удивляется. Она может представить себя с Робином, встречаться с ним и целоваться по-настоящему, проводить время и быть чем-то большим, чем просто друзья. Её сердце и разум начинают играть с ней, она ощущает лёгкость и радость от осознания, что если он ей нравится, то всё в порядке, и она не причинит ему боль, и это может быть реальностью. Им просто нужно поговорить об этом, потому что у них есть секретные личности и другие вопросы, которые нужно решить. Но это может сработать. К концу ночи она горит желанием ответить на сообщение Робина, у неё почти готов весь ответ, который она продумывала в голове, и она решает, что на самом деле позвонит ему. Когда она прощается с Зеленой Стрелой, первым делом вытаскивает телефон, чтобы не заставлять его ждать ещё дольше, и— Она получает сообщение. — Что бы Бэбс не говорила, я этого не делал, НЕ СЛУШАЙ ЕЁ, АРТЕМИДА, ОНА ЛЖЁТ. — Дик. Её сердце падает с груди в живот, и оттуда — ещё ниже, ещё дальше, потому что она такая глупая, она полностью забыла о своей лжи, забыла, что сказала, будто у неё есть парень по имени Дик, а вот она собирается сказать Робину, что всё нормально, если его намерения были романтичными — но это уже не так. Наверное, именно поэтому он был так насторожен с самого начала, глупая, глупая Артемида. Потрясающая удача, что Дик отправил это сообщение в самый нужный момент, ведь, несмотря на то, что Барбара ничего не сказала (Артемида до сих пор не имеет её номера), она уже была на грани того, чтобы сказать что-то, о чём потом бы пожалела, а ей не нравится, когда ей затыкают рот перед Робином (на самом деле, ей нравится, когда ей затыкают рот, и она задаётся вопросом, может ли Робин… фу, нет!). Она может сказать, что она соврала, или, что они недавно расстались; она обдумывает детали возможного фальшивого разрыва с вымышленными подробностями, как это будет звучать, как нужно всё это преподнести, чтобы это выглядело правдоподобно. Она может придумать несколько вариантов, это не так уж сложно; но есть что-то в том, чтобы выдумывать такие вещи о Дике, что оставляет неприятный привкус в душе, и она понимает, что не хочет этого делать. Даже если это не касается Дика напрямую, даже если он никогда не узнает о её лжи, Артемида не хочет лгать о нём, о Дике. Это просто не кажется справедливым по отношению к нему, и… есть эта маленькая часть её, которую она в какой-то момент хочет осудить, но она всё равно задаётся вопросом: «Где ты и Дик? Было ли это всё ложью?» Потому что, да, пора признать это, то было свидание, и то, как они проводят время вместе, как они общаются, и как он заставляет её чувствовать себя иначе… Она может представить себя с Диком тоже. Она представляет их обоих, как они сеют хаос в Готэме, как у них есть целая армия плюшевых игрушек и они переписываются до самой ночи (как если бы они этого не делали уже), и, знаешь, каким бы странным ни был Дик, в отличие от Робина, он более нормальный, и иметь парня как он — значит, есть что-то, что привязывает её к обычной жизни, потому что всё остальное — это либо супергерои, либо злодеи. Артемида вздыхает и смотрит на свой телефон. Прошёл уже час с момента, как Дик прислал своё сообщение, и несколько часов с момента сообщения от Робина, пришло время хотя бы на одно ответить. Ясный ответ, который она придумала, исчезает, как пыль в пустыне, и она вздыхает, понимая, что ответ на самом деле прост: она думает, что у неё что-то есть с Диком, и она сказала Робину, что у неё что-то есть с Диком, но у неё нет ничего конкретного с Робином, и она ещё никому не говорила, что у неё с ним что-то есть, так что… В любом случае, это не то, о чём стоит обсуждать через текст. Она снова открывает его сообщение, читает его несколько раз, как будто оно могло измениться по содержанию. — Что если мои намерения были романтичными? Тогда она отправляет свой ответ: — Тогда нам есть о чём поговорить. Но можем ли мы сделать это лично? Я у Зеты в Стар-Сити. Это не совсем то, что я хочу обсуждать через текст. Ответа не приходит сразу; она некоторое время смотрит на отправленное и начинает думать, не следовало ли ей сказать что-то иначе, а потом добавляет через минуту в качестве послесловия: — Кстати, Бэтмен, наверное, может читать это. Практически сразу после её слов раздался резкий звук, и она вздрогнула. Робин сидел на молочном ящике, забытом на крыше, и в руках у него был телефон, чей экран светился, показывая её сообщение, которое освещало его лицо. — Я взломал его для нашей конфиденциальности, — сказал он, как будто это было его приветствие. — Но ладно. Рядом с ним было свободное место на другом ящике, куда она могла бы сесть, но ей хотелось двигаться. Она не хотела смотреть ему в глаза, потому что не могла разглядеть их, но он слегка наклонил голову в её сторону с любопытным выражением и оглянулся, и она сдалась. — Так что, — начала она после короткой паузы, потому что, боже, как начать этот разговор? — Я тебе нравлюсь? — Так что. — Он выглядел почти так, будто собирался извиниться. Сидя, поджав ноги и наклонившись, как будто пытаясь скрыться от неё. — Ты мне нравишься. Она положила руку ему на плечо, и он немного расслабился. — Ты знаешь, я не… лгала, когда говорила, что у меня есть парень, верно? — ей было больно произносить эти слова вслух. Он рассмеялся. — Да. — Значит… у нас проблема. — Знаю, — сказал он. Пауза. Пока Артемида пыталась найти слова, он внезапно повернулся так быстро, что она едва не упала. — Ладно, послушай, — сказал он, оглядываясь по сторонам, как будто боится, что его заметят. — Мне нужно знать одно: тебе было бы…с этим… ок? — Он посмотрел на себя, слегка зажмурив глаза, словно переживая. — То есть… тебе было бы ок с… со мной? Конечно, ей было бы ок. Он не может так думать — а, чёрт, она ведь действительно это сказала, да? Она правда так давно ему нравится? — Робин, я… — Потому что я знаю, что ты как-то говорила, что мне всего тринадцать, но… — Он обрывает себя, качает головой, не зная, как продолжить. — Ты бы могла? — Ладно, да, — ответила она, и его рот приоткрылся, а затем образовалась грустная улыбка, и чувство вины в её животе усилилось, потому что всё оказалось сложнее, чем она ожидала. — Признаюсь, — продолжила она, — мне было бы хорошо с тобой. Но я не могу прямо сейчас, потому что… парень. В его выражении лица появилось нечто непонятное, почти как будто… расчёт? Может быть… возбуждение? — Робин, — сказала она, всё ещё растерянная. — Мне правда жаль. — Вот в чём дело, — медленно ответил он, его взгляд скользил по её фигуре. — Я не… это не… должно быть официально. — Он изменил позу, как будто начал ползти к ней, его лицо оказалось совсем рядом, и она подумала, что он сейчас поцелует её, но он всё ещё сомневался. — Я просто… — Робин? Он вздрогнул, и она подняла его подбородок, целуя его. Это был её поцелуй, и его губы не были сухими, что заставило её почти рассмеяться. Губы скользили по её, и — и — она может… хотя бы позволить ему это, да? Хоть раз? Крыша в Старлинг-Сити лучше, чем подворотня в Готэме, и здесь намного захватывающе, потому что они находятся на несколько миль от дома. И теперь они так близки, и, ладно, это правильно, но с её стороны это нечестно, она не может продолжать, если не собирается строить отношения. Она останавливается, их лбы встречаются, и она шепчет: — Парень. — Артемис? — Робин? — Просто на мгновение — другой быстрый поцелуй, — представь, что я это… Дик, ладно? Она представила, и он не был этим Диком, но он Робин, и она целует его, и он реальный. Так что, может быть, она и не назовёт Робина своим парнем, но она думает, что может назвать его своим, потому что всё продолжается, её руки крепко сжимаются в его плаще. Даже если они отпустят друг друга и скажут, что всё закончено, много раз извинятся и разойдутся, это снова случится в следующий раз, когда они останутся наедине. И снова; он улыбается, и ему в этом комфортно, и он безумно счастлив, и ей это тоже нравится, так что это продолжается. Так что она думает, что у неё есть парень, или не парень. Всё довольно сложно, ведь есть парень, который не парень, и парень, которого она не может назвать парнем при своём парне. Но есть что-то, и, честно говоря, не имеет значения, как это называется. Главное, что это есть, и когда Робин и Артемида остаются вдвоём, они вместе, а когда рядом другие, они не вместе. Они как будто… не говорят об этом, но это просто есть. И она понимает, что проводит ночные патрули с ним в Готэме, а он с ней в Старлинг-Сити. Иногда они играют в игру на крышах, иногда тренируются вместе. Иногда они беседуют, иногда держат друг друга за руки, и да, они иногда целуются. Ладно, признаём, целуются они чаще, чем иногда. Робин… довольно страстен. И всё всегда по-разному с ним: иногда он её держит, иногда она его; иногда она только что вышла из душа, и они оба ещё мокрые и свежие; иногда он сваливается вниз вверх ногами и целует её сверху. Он всегда крепко её держит, всегда тянет её к себе, с такой силой и отчаянной потребностью, как будто боится, что потеряет её, как только отпустит. И это… завораживает. Они горячие, странные, новые, захватывающие и одновременно ожидаемо-неожиданные, и всё это очень Робин, как она думает, — очень похоже на него, когда он подходит сзади, смеётся и целует её, когда он взмывает в небо в одну секунду, а в следующую разворачивает её вокруг своей оси. И он действительно, действительно счастлив от всего этого. Маска на его лице, и она не может видеть его глаза, но он излучает такую радость, такую яркую и очевидную, что просто видно — он её действительно любит. Ему тринадцать, и он страстен, и он хочет держать её, быть с ней, и не хочет, чтобы она ушла. Это чудо, что он скрывал этот секрет так долго. Тем не менее, даже если он открыл это ей, это не значит, что он рассказал всем. На самом деле, как только кто-то видит их, он мгновенно отходит на два шага, прежде чем она понимает, что происходит. Будь то Уолли, М’Ганн или Затанна, он отпускает её и не говорит ни слова. Она уважает это, потому что всё равно должна быть с Диком. Она понимает, что не хочет, чтобы кто-то знал о них. Робин и Артемида, он и она — их секрет, и это восхитительно. Она наслаждается этим, любит его крепкие руки и то, как он смеётся искренним смехом, который бурлит в горле, когда это не насмешка над другими. Ей даже не важно, что она не видит его глаз — она начинает воспринимать маленького тринадцатилетнего мальчика как слишком привлекательного для своих тринадцати лет, и маска остаётся на его лице и перед другими людьми, которые считают его одиноким. И это как водоворот, и это реально.

***

Дик тоже настоящий, — думает она. Иногда она смотрит на него за обедом и задумывается, что он подумает, если она расскажет ему, что Робин — да, как в «Бэтмене и Робине» — считает, что они встречаются. Он, наверное, просто посмеется с этого. Он часто улыбается и периодически приглашает её на свидания, они ходят в кино, играют в видеоигры и просто развлекаются. И да, не совсем ложь, что она сказала Робину, ведь единственное, что не соответствует стандартному образу парня в Дике — это отсутствие физической близости между ними. Хм. У неё есть две половинки одного парня — Дик и Робин. Наверное, пора обновить статус на Фейсбук. — Артемис? — раздается голос, и она поднимает взгляд. Она сидит за столом с Диком, Барбарой и Бетти; трое из них разговаривали о каком-то происшествии в Готэм-Преп несколько лет назад, так что её задумчивость была вполне допустимой. Но, похоже, разговор вернулся в привычное русло, и теперь она может снова подключиться. — Извини, — говорит она. — Задумалась. О чём речь? — О наших последних поцелуях, — отвечает Дик, подмигивая ей. — У Бетти был с тем слизким парнем Уилксом. — Он морщится, а Бетти шлёпает его пустым подносом, но его улыбка быстро возвращается. — Ну, хочешь поделиться? — Ты говоришь так, как будто у меня есть выбор, — отвечает она. — Мы не осуждаем, — уверяет её Дик. — Клянусь носом Брюса. — Ладно, — пора придумать что-то быстро, чтобы не попасться на ложь: она идеально помнит свой последний поцелуй, ведь это было вчера, он был вверх ногами, и оба они были поглощены процессом, весь в поту, сразу после того, как она поразила последнюю трудную мишень, а Робин спустился с перекладин, схватил её с отчаянным порывом и— — Какой-то идиот по имени Уолли, — выпаливает она, и Дик начинает смеяться, из-за чего она краснеет. — Что тут смешного, Грейсон? — Ничего, — отвечает Дик, смеясь. — Его правда звали Уолли? — Ты еще не рассказал, — вставляет Барбара. — Ты сегодня как-то особенно весёл, Грейсон. А кто был твоим последним поцелуем? — Артемис, — отвечает он, словно это не требует дополнительных разъяснений, и когда трое остальных смотрят на него как на инопланетянина, он заигрывающе улыбается, наклоняется и целует её в щёку. Барбара и Бетти переглядываются, затем пожимают плечами. Артемида смотрит на него с удивлением. К счастью, в этот момент раздаётся звонок, и все идут по своим делам. Артемида теперь может спросить Дика, что это, чёрт возьми, было. — Ничего, — лжёт он, подмигивая, и протягивает руку, чтобы помочь ей встать с места, когда она закатывает глаза. — Кстати, в эти выходные будет бал. Станешь моей дамой? Она смеется. — Знаешь, Грейсон? Я согласна.