Не трать ты понапрасну патч! Знай, что тебя ждёт врач!

Опять он оказался в ситуации, где ему надо было действовать быстро. Матис сразу не учуял отвратительный запашок, следовавший от упавшей Аделины… На спине был кровавый мазок, от которого и несло. Верхняя часть формы патологоанатома была тут же снята и брошена в мусорку. Туда же были выброшены и использованные ватные шарики, пропитанные спиртом, кровью и оксидантом. Не успел и подумать Матис, а в горле от проскочившей мысли пересохло… Несколько неиспользованных шариков оказались во рту. Спирта немного, но достаточно. В нос уже начала бить вонь от мешанины. Что-то знакомое. Хорошо. Тут же вата вместе с содержимым желудка покинула оболочку. Запах вдарил в нос ещё сильнее. Сгорбившаяся реплика немедля взяла мусорный контейнер, и закрыла его, отправив в полёт, прямо в помещение сбоку. Патологоанатом, кажется, в состоянии припадка. Поза эмбриона со вздрагиваниями всего тела, пена изо рта, зрачки закатились, конечности согнуты… Кажется, на Серпински впервые появился Эпилептик. Биорезонанс лечит многие психические и прочие недуги, что в прошлом считались безнадёжно неизлечимыми. Империя была первым государством, которое смогло «найти зацепку», и начать процесс обуздания этой одновременно и разрушительной, и созидательной мощи. А вдруг эпилептик теперь и он? Всё пошатнулось, резко полетело сначала вбок, потом вглубь, следом наискось, а дальше будто кинжалом проткнули мозг, а клинок пробил череп вместо топора. Всё начало дрожать. Или дрожит его тело, которое он не способен контролировать? Неправильно резко всё отключилось. Кто-то дистанционно просто взял и… [ABSCHALTUNG DER KOGNITIVEN GRUNDFUNKTIONEN] … … … [ACHTUNG! DAS VORHANDENSEIN EINES BIORESONANZMODULS WURDE FESTGESTELLT. EIN NEUROLEPTIKUM DES TYPS N VORBEREITEN] … … … [ACHTUNG! UNBEFUGTER ZUGRIFF AUF DAS GEDÄCHTNIS- UND ERFAHRUNGSWAHRNEHMUNGSMODUL. KEINE UNTERSCHRIFT BEDEUTET UNBEFUGTER ZUGRIFF] … … … [GEFAHR! KAISERLICHE SIGNATUR KORRIGIERT! SOFORTIGE ELIMINIERUNG DES KOGNITIVEN SYSTEMS… Доступъ разрѣшенъ. Перепровѣрка функцій. Предупрежденіе: въ мозгѣ обнаружены элементы машины, послѣ махинацій рекомендуется избавиться отъ юродивой машины] … … … [ПРЕДУПРЕЖДЕНІЕ: ВСКРЫТІЕ ПАМЯТИ СЧИТАЕТСЯ НЕДОПУСТИМЫМЪ. ВЫ НАРУШАЕТЕ ИМПЕРАТОРСКІЙ ЗАКОНЪ. ДАЛЬНѢЙШІЕ ДѢЙСТВІЯ СЪ ВАШЕЙ СТОРОНЫ БУДУТЪ РАСЦѢНЕНЫ КАКЪ ГРѢХЪ] … … … Матиса будто ошпарило кипятком. Он только сейчас понял, как сильно облажалось всё военное руководство в этом районе. На объект вместо нормального подразделения скинули роту бойцов, у которых тут была самая паршивая репутация. Конечно, не все тут больные на голову, но некоторые считают армию скорее местом, которое даёт им пострелять нахаляву, причём ещё и медальку заработают, и жалованье получат после случайной пули в живот или по конечности. Но вместо двадцати четырёх бойцов из взвода вооружённых до зубов головорезов внутри непонятного здания было всего восемь человек, шесть из которых — вооружены болтовками с доимперских складов, седьмой — больной и еле живой помощник санитара… И он — груда плоти и мышц, заключённая в металл, ростом в метра два. Плоть и мышцы правда изношены, а доспехи немного поржавели. — Почему мы продолжаем идти? Тут же взволнованно проговорил один из бойцов. Джон Врацлав. Самый старый, самый трусливый. Знает себе цену… Только, похоже, судьба решила его проучить, теперь он тут за дезертирство. Обычно за это расстрел на месте: большая часть дезертиров те ещё животные в тылу или на линии фронта, вполне заслуженно получают пулю в лоб. Этот же хотел «в одиночку проникнуть на имперский аванпост и своровать оттуда запасы пропитания», слил координаты аванпоста, а следом и указал на парочку лазов… Вот его и сослали сюда, «искупить вину кровью может каждый». Слабый иммунитет и постоянно нездорово выглядит. За ним отдельно присматривала Аделина, земляки. — Да заткнись ты, блять… Даже с фонарём хоть глаз выколи. Самый буйный — Фёдор Магнусон. Этот отличается от других своей кровожадностью. Но и бежит в бой впереди пушечного мяса. Матис, наверное, больше всего видел в санчасти именно его: то нос сломает, то после боя как решето, но живой. Кажется, но его безбашенность — чья-то страшная проделка, потому что даже на Хеймате, в кадетах, он не видел никого настолько жестокого. Остальная четвёрка ему была знакома меньше всего, они его боялись, и ходили в санчасть только когда Матис отсыпался. Неудивительно, если герой попадал в штрафники, то с ним что-то не то. Те двое, как и ещё с несколько десятков Гештальт-бойцов скорее были только рады видеть на своей стороне бойца, который готов был и спину прикрыть, и рвануть прямо в сторону противника. — Вс’мь заткнються! Тут же прокричал Фернанд, уже поковылявший вперёд. Лекарства давно закончились. Выглядит так, как будто сейчас выблюет из себя все лёгкие. — Матька… А чо х’ть за мьисто то? Ильи т’льк пр ньего знал гаупан? — А ми на кьой хьюй взяли с собой этого больного? Тут же передразнил его Фёдор, злобно посмотрев на идущий вперёд труп, который выделялся белым мундиром с зелёными полосками. — И он не знал. Нас сюда и отправили всё выяснять. Тут же выдал Матис, пару раз ударив по шлему, из кучки фонарей тут же выделилось два ярких зелёных окуляра, смотрящих в темноту. — А узнали откуда? Подал голос уже Врацлав, с тем же опасением за свою шкуру. — Имперцев допросили — сюда указали. Вздохнув, Голиаф только оглянул толпу, которую ему придётся вести вперёд. Вернуться — по голове не погладят, задание срочное, ещё и за отказ от выполнения задания припишут. — Всем молчать. Воздух чист, снять противогазы и за мной, трое справа, трое слева, Фернанд посередине. Откомандовал Матис, взведя затвор своего Nahkampfwaffensystem-14. Чудо Евсанской военной промышленности. Автоматический дробовик компоновки Булл-пап с оптикой. Ещё и мощные пули 14 калибра с различной «начинкой» на выбор только радуют результатом: ни одна драная реплика не может устоять от очереди из этой малышки. Никто, правда, из этого сборища не понимал такого презренного отношения к тому, чьё сознание вбито в рамки специализации, система, кажется, делает с Гештальтами то же самое, что и с нынешними репликами: измывается над их разумом, создаёт из них такие же тупые машины, вот и думают также… Жаль, нация идёт не по тому пути, который кровью и потом выбивали первые революционеры. Они боролись за права всех живых: никакой стратификации и притеснения, общее образование, защита и равноправие к каждому, приравнивание не сведущих в биорезонансе и этих уродливых «сроителей реальности». Но всё равно изо дня в день Матис видит, как биорезонансные абоминации и их непарнокопытные бездумные твари сводят Народ с ума. Каждый раз… Каждый чёртов раз в санчасть после боя приносят минимум одного, чьи мозги сгорели от нагнанной ярости офицером-резонатором или такой-же репликой. Это буквально овощ, ранее проживший жизнь в трущобах, или с раннего детства за станками вместе с отцом и братьями чтобы прокормить семью, чья радость — единственный выходной в праздник в кругу таких-же уставших и сломанных с самого начала. Остальные же выстраиваются в очередь к психиатру, или стреляются вдали от В/Ч, или бегут. Этим репликам и гештальт-офицерам всегда нужен результат, повыёбываться перед начальством повыше, получить медальку и кинуть в горнило войны ещё десяток душ. Зачем идти в бой самим? можно же с умным видом придумывать очередную атаку в лоб, рядовых ещё где-нибудь выроют, а вот они-то… Матис не заметил, как прошёл длинный коридор, переполнившее его душу негодование и негатив взяли верх, а ему хоть бы хны, да и другие бойцы что-то поутихли. — Р’бьятки… Чойта вы п’тихли? Можт спть чой-нить? Тут же навеселе заговорил Фернанд, вся шестёрка штрафников только перевела взгляд на него, осторожно ковыляющего в середине строя помощника санитара. — А чего хоть можешь, кроме посыла Крахе на хуй? С любопытством проговорил Фёдор. Удивительно, но он не попробовал дразнить Фернанда. — Та в д’ьитдоме мног шо пьел… От частушк до импрскх… Тут же все остановились, взгляд был переведён прямо на Фернанда. — Што? Яж жил в имп’рскй оккупции. Яж рассказывал. С удивлением на них глянул сам помощник санитара, пожав плечами и переведя взгляд на Матиса. А вот ему он ничего не рассказывал. — Ты бы мог мне сказать это ещё когда тебя сослали на Венетс к нам. — А йа н’ знамо, как б ты м’ня пнял… Глубокий вдох и вы-ы-ыдох. Значит, что Санитар крайне недоволен. Галоперидол скоро будет нужен и ему. — Ну зви-иняй Матька… Яж н’ со зла… Остальные лишь перевели свой взгляд вперёд и по сторонам. Здание определённо старое, и заброшено минимум полгода: пыльно, грязно, сыро. Вентиляция не работала. Водопровод чётко виднелся за обломанными и разбитыми боковыми панелями. Бумага, консервы, куски арматуры, газеты и всякий шлак валялся на полу. Двигаться бесшумно было трудно. А что ждёт впереди — та ещё загадка. Пройдя ещё пару минут по этому коридору, отряд добрался до лифтовых шахт: лифтов, в количестве двух штук не было, да и электричества никакого, походу перед уходом всё разрушили и бросили… Только каким образом сработали ловушки снаружи? И почему тут никого нет? Но Фернанд не был бы собой, если б не полез вперёд и не решил потыкать в кнопки. — Ща всьо гльяну… Я ж спиц по ль’фтам… И вот тут и продолжились странности: лифты работали… Тросы оборваны, но снизу чётко слышалось, как оба лифта поднимались наверх, к ним. — Не к добру это, товарищ Санитар. Тут же нервно проговорил Магнусон, вытянув перед собой винтовку. — Верно. К бою! Дробовик выставлен вперёд, Фернанд отступил за «командира», а шестёрка бойцов проверила штыки на винтовках, готовясь в случае чего перейти в рукопашную… Чудо чудное, иначе не сказать. Два лифта, в обоих полумрак… — На нас что-то смотрит. Как-то сразу после сказанного притих Фёдор, взволновано и медленно опуская винтовку. -Эу, коменданте, чего стоим? Тут же задал он вопрос Санитару, который уставился вперёд. Вместе с ним в ту темноту смотрел и Врацлав. Он никак это не прокомментировал Ровно тридцать два красных окуляра, видных и без встроенного ПНВ. Тела, слабо вздрагивающие и сверлящие взглядом именно его. Его одного, словно тут стоял он один. Ножницы, ножи, тесаки, шила и молотки, полностью залитые кровью. Метки белых крестов с зелёной обводкой на плечах и груди. Копытца, в приступах тремора отстукивающие их терпение. Обезображенные и бритые на лысо головы, с безумными оскалами и огромными клыками пребывали в ожидании. Боя? Разговора? Пьянки? Они стояли. В экстазе наблюдая за тем, как этих людишек охватил звериный страх. Лишь на мгновение переведя взгляд, Матис повернул голову назад. Лишь на мгновение переведя взгляд он увидел, как весь отряд собрался бежать… Так не сняв противогазы и просто пятившись. — Стоять! Остановился даже Врацлав. Отходил без его ведома и Фернанд, но ослушаться приказ своего лучшего друга приравнивалось не к измене, но самому страшному предательству. — Так шо нам д’лать то? В голосе Волнение. На их месте Матис действовал бы также, если не побежал назад очертя голову. — Они не атакуют, штыки проверить! В две шеренги и винтовки перед собой, вторая шеренга — винтовки на плечи первой! Твёрдо вдарил по ушам штрафников командир, пространства хватит на такую формацию. Терять то им нечего. Сбегут — та же участь. И шеренги, собравшись, начали медленно двигаться в сторону врага. А враг медленно подходить к ним. Матис успокоился: он не смог спасти товарищей и гауптманна, и сейчас потеряет всех остальных, вместе с собой. Давно уже Санитар не боялся попасть в руки смерти: слишком долго водил суку в плаще за нос, вырывал из её объятий обычных солдат и гражданских с Винеты. Для этой твари Матис — лакомый кусок. Она его заберёт, обязательно. Но не для того породила судьба его, чтобы так безрассудно идти в лапы своей кончине… Шестнадцать реплик прекратили скалиться и кривиться: они начали наклонять головы вбок, выпрямляться и обращать свой взор на колосса больше с трепетом. Лишь издали они казались единой массой. Но кто-то был меньше или выше, у кого-то была броня, остатки от белых лат. — Ты нас не побоялся? Хор проник в голову Матиса, он его хорошо слышал. Обычно он напоминал песнь, спокойную и умиротворяющую. Именно хор весь год позволял ему спокойно и сосредоточено работать. Но много чего в нём не хватало… Не хватало трёх «подпевал». Колоссу просто не лезло в голову слово «певец». — Да, побоялся. В своей флегматичной манере проговорил Врач. Может, поди он не по этой специальности, то остался бы на Хеймате? — Тогда почему ты тут, и повёл за собой остальных? — Это моя обязанность. Как человека. — Они тебя обманули… Они сослали тебя сюда. В грязь, смрад и разложение, бросили всех… Как чужих кукол… Просто возьми и брось их, как сделали они. Гештальт-сознание его приблизлось к нему, наклоняясь и пытаясь поймать на себе взгляд того, кто опустил голову. Вместе с ними так действовали и бойцы, шеренга рассыпалась… Кроме Фернанда. — Задан’ сдлат над… Эть твари нам по бшке дурят… Ни тока мня… Он тут же закашлял, сгорбившись. Чуть не упал от приступа… Врач немедля его подхватил за плечи и приподнял обратно. Врацлав только схватился за голову и упал на колени, Фёдор же стоял сбоку, всё ещё в своём уме, но явно готовясь к бою. — Знаете, чем пахнет… Блядскими резонаторами, мне ж тоже командир в виде реплики мерещиться? Тут же нервно проговорил боец, выставив винтовку со штыком прямо к одной из тварей. — Кто бы меня не обманывал, кто бы меня не бросал… Колосс перевёл свой взгляд на ту реплику, что ближе всего стояла к нему… — ⠠⠎⠞⠗⠁⠓ ⠼⠤⠤⠤ ⠠⠑⠙⠊⠝⠎⠞⠺⠑⠝⠝⠮⠯ ⠠⠊⠎⠞⠕⠟⠝⠊⠅ ⠠⠚⠊⠵⠝⠊⠲ ⠠⠃⠑⠵ ⠠⠎⠞⠗⠁⠓⠁ ⠠⠍⠮ ⠠⠥⠍⠗⠡⠍⠲ ⠠⠺⠎⠑ ⠠⠍⠮ ⠼⠤⠤⠤ ⠠⠝⠊⠟⠞⠕ ⠠⠏⠑⠗⠑⠙ ⠠⠎⠞⠗⠁⠓⠕⠍⠲ ⠠⠊⠍⠏⠑⠗⠊⠫ ⠼⠤⠤⠤ ⠠⠺⠕⠞ ⠠⠟⠞⠕ ⠠⠵⠁⠭⠊⠭⠁⠑⠞ ⠠⠝⠁⠎ ⠠⠕⠞ ⠠⠎⠞⠗⠁⠓⠁⠲ ⠠⠝⠁⠉⠊⠫ ⠼⠤⠤⠤ ⠠⠏⠕⠗⠕⠚⠙⠁⠑⠞ ⠠⠑⠛⠕⠄⠄⠄⠝⠁⠉⠊⠫ ⠼⠤⠤⠤ ⠠⠕⠏⠥⠓⠕⠇⠾⠄⠄⠄⠊⠍⠏⠑⠗⠊⠫ ⠼⠤⠤⠤ ⠠⠞⠑⠇⠕⠂ ⠠⠅⠕⠞⠕⠗⠕⠑ ⠠⠑⠭⠡ ⠠⠍⠕⠚⠝⠕ ⠠⠎⠏⠁⠎⠞⠊⠄⠄⠄⠥⠃⠑⠯ ⠠⠊⠓ ⠠⠺⠎⠑⠓⠄⠄⠄⠥⠃⠑⠯⠖ ⠠⠥⠃⠑⠯⠤⠤⠤⠥⠃⠑⠯⠤⠤⠤⠥⠃⠑⠯⠤⠤⠤⠥⠃⠑⠯⠤⠤⠤⠥⠃⠑⠯⠤⠤⠤⠥⠃⠑⠯⠤⠤⠤⠥⠃⠑⠯⠄⠄⠄⠝⠊ ⠠⠕⠙⠝⠁ ⠠⠞⠺⠁⠗⠾ ⠠⠝⠁⠵⠮⠺⠁⠳⠭⠁⠫ ⠠⠎⠑⠃⠫ ⠠⠗⠑⠏⠇⠊⠅⠕⠯ ⠠⠝⠑ ⠠⠙⠕⠇⠚⠝⠁ ⠠⠏⠗⠊⠞⠗⠕⠝⠥⠞⠾⠎⠫ ⠠⠅ ⠠⠞⠗⠕⠝⠥ ⠠⠊⠍⠏⠑⠗⠁⠞⠗⠊⠉⠮⠄⠄⠄⠺⠎⠫ ⠠⠟⠑⠗⠝⠾ ⠠⠙⠕⠇⠚⠝⠁ ⠠⠃⠮⠞⠾ ⠠⠺⠮⠗⠑⠵⠁⠝⠁⠖ ⠠⠥⠃⠑⠯ ⠠⠊⠓⠖ ⠠⠥⠃⠑⠯⠖ Закричала даже не реплика, Врацлав… У всех резко заболела голова, а у того она даже вспыхнула. Он кричал неразборчивый бред ещё несколько минут, Матис с ужасом на это посмотрел, успев пустить ему пулю в лоб… Биорезонаторы с высокими показателями «силы» могут такое провернуть и не с одним существом. — Но это моя работа — вытаскивать жизнь из самой преисподней… Матис сразу подошёл к реплике себя. Кевларо-Стальная перчатка схватила реплику за горло довольно крепко. — И кто бы сюда меня не отправил или бросил… То точно не по ошибке и прямо в цель. Тут же вся остальная часть реплик подняла оружие, вместе с теми, чья воля была сломлена. — Я жалок, я боюсь, но… Ему хватило лишь небольшого усилия, громкий хруст и красные окуляры потухли. Сразу остальные реплики заскрипели и скорчились. — Пусти меня дальше, и отпусти остальных. Я отдам себя в жертву…