Не трать ты понапрасну патч! Знай, что тебя ждёт врач!

— Что ещё за пакет? Миля заинтересовалась им только после возвращения в медицинское отделение. Да и говорить что-то она в лифте перехотела. Может, реплик куда как сильнее тянет на спиртосодержащее, чем Гештальтов в силу появления «из пробирок» в производственных комплексах? — Всё на все случаи жизни, дорогая. — …Дорогая? — Да. А теперь <ик> за работу! Радостно проговорил Врач, всё же в выходной надо чем-то заниматься. А что может быть лучше Работы? Только поездка в санаторий В Китеж к «психиатрам и психологам» на десяток лет в изолятор. — Ты уверен, что сможешь работать в таком состоянии? Проспись хоть… Снова. — То, что я икаю… Что мой язык <ик> заплетается не мешает мне работать с чёртовыми документами и за операционным столом. Алкашка мне мешает только скрывать свои реальные чувства. Миля от сказанного покраснела. — И чего ты покраснела? Я даже через твою эту сраную маску вижу. Спиртом от него и вправду пованивало, особенно когда он приблизился и нахмурился. Быстро же Врач стал таким открытым и напористым. Особенно Она поняла это, когда правая рука Матиса положила пакет на пол. Маска снята и брошена сразу же на пакет. — Ну вот глянь ты на себя. Все протекторы так тормозят, если инициатива бросает их? Смущение чётко вырисовывалось. Смешалась с удивлением. Отказом признавать, что скромный на вид Репликант сейчас на виду своей же Бригады, ранее забавы ради притесняемый, просто взял всю ситуацию в свои руки. Да так взял, что даже буквально: прихватив за нагрудник и притянув к себе, сразу ухмыльнулся. — Твоя смена <ик> продлена на полцикла, будешь патрулировать каждое помещение. После полуцикла на общих частотах рапортуешь <ик> А ещё, ваш нагрудник плохо закреплён… Ремешки разболтались… Вам бы в место потеплее, а то озноб даёт о себе знать. Улыбка стала шире. Показались клыки. Миля только заметила, что хитрец руками не только притянул, но и сам разболтал крепко затянутые ремешки, что держали главную часть брони. А максимум, что она из себя в таком состоянии выдала, так это: — Слушаюсь, товарищ Заведующий Медицинским Отделением. Подняв пакет да положив маску той в руки, он по-быстрому ретировался. У входа как раз стояли несколько Ойле, что за этим представлением наблюдали. Удивление сменилось на умиление. Даже состояние опьянения их никак не напрягало. Судя по всему, это даже не помешало восторгу. — Матис… Вам плохо? Резко заговорила старшая. Майя. Вот её он точно запомнил… По крайней мере с эмблемой креста и идеально уложенной на причёску пилоткой ходит только она. — Коненчно же <ик> нет! Чувствую себя хорошо. Так… Он внимательно глянул на собравшихся. — А чего не на местах? — Сейчас у нас перерыв. Все эти два цикла мы не переставали работать. Мы за вас сильно переживали… Что вы покинули нас… Переменчивость — их второе Я. Матис переквалифицировался ещё и в психолога, чтобы держать таких радостных, но крайне эмоциональных помощниц в духе. Не успела Майя даже грустно вздохнуть, как Матис уже потрепал её по голове, заранее сняв пилотку. — Всем: не переживать! Ситуация <ик> наладилась. Не будем мешать нашей славной Штар приходить в себя и отойдём. Он сразу же указал ладонью на выход из фойе. Толпа из Ойле и Матиса перешли в коридор. — Наш Администратор ADLR-S2301 приказал избавиться от любых <ик> проявлений паники и страха! Не за то Нация боролась, чтобы лишь из-за одного инцидента все складывали копытца кверху! Не унываем <ик> из-за случившегося и решаем ситуацию всеми имеющимися силами! Если НАМ понадобится <ик> не спать циклами напролёт, то не спим, а спасаем чужие жизни! Девочки — без вас мы, <ик> врачи, как без рук. Помогайте друг-другу и остальным, не зря Нация <ик> выбрала именно вас на роль хранителей страждущих и болеющих! На миру нет ни одной по-настоящему отважной Реплики, как вы. Матис стоял перед чуть сжавшейся толпой медсестёр, на которых такая речь неожиданно сработала. — Матис. Мне кажется, но у вас талант. — Да <ик> нет, работа такая. «Коньяк пить да Штарок соблазнять. О…Снова мыслю. Значит существую.» Вздумалось сразу в своей же голове. Алкоголь решает почти все проблемы. Осталось только понять, в каком состоянии остальная часть персонала. — Майя, пусть <ик> кто-нить из бригады проведёт инвентаризацию лекарств и наборов для первой помощи… И кто-нибудь вместе со мной плюс минус через <ик> часик сходит к ARAR, я слышал про затопление старого мед <ик> отделения, нужно узнать подробности. Не появлюсь — постарайтесь решить проблему самостоятельно. Рассчитываю на вас, как и вы на меня. — Хорошо товарищ Матис! Сделаем всё в точности, как просите! И Он тут же одел обратно на голову Майи пилотку. — Спасибо вам от всей моей души и <ик> от лица персонала медицинского <ик> отделения! «Всех бы в отпуск… Сразу на год… А лучше десять… Чтоб всем было хорошо.» И уже махнув рукой, все Ойле сразу поняли: перерыв закончился. Только вот все были рады, что «Ангел-хранитель» в полном здравии, и выглядит даже лучше, чем прежде. Толпа разошлась кто куда. Все молча решили продолжать работу: надо помогать пострадавшим и вести работу как обычно. Хотя бы делать вид, что всё идёт по плану. Матис даже не заметил, как прошёл парочку коридоров, оказавшись у дверей в другой кабинет. Не свой. Будто зная, что за этими дверьми есть кто-то, и с ней надо поговорить. При этом, он даже и на номер кабинета не посмотрел, легкомысленно постучавшись, и не ожидая ответа. Такой наглости от пьяного Заведующего Аделин совсем не ожидала: влетел со стуком в кабинет, осмотрелся, заметил её, тут же вздохнул и заговорил. — Прошу прощения за нарушение вашего… Личного покоя. Поскольку я отсутствовал <ик> на своём посту, то я провожу <ик> проверку личного состава. Тот внимательно начал всматриваться в её лицо. Успокоилась быстро. Даже расслабилась. Ничего от него не ожидает. Хотя… Может даже рада? Заметила внимательный визуальный осмотр? Да и смысл его замечать, врач всегда так на всех смотрит. Если нет — то врач уже мёртв. — Ну… Как видите — жива и в здравии. Или вам требуется что-то ещё, товарищ ЗавСан? — ЗавСан? — Заведующий Отделения. Так раньше звали на службе Заведующих Медицинским Отделением… До реформ конечно. — Ох. Вот оно как. Меня о подобном <ик> не уведомляли. — А захотели бы? — ммм… Не думаю. Думать <ик> не про меня… «Какую только хрень я могу сказать?» — Вы в репертуаре своего Гештальта. Тут же девушка улыбнулась. Странно, что Матис в этом видит что-то особенное. Будто и пытался этого добиться. Это напоминало — В каком это смысле? — Не хочу врать и замалчивать. Служила в одной СанЧасти с Гештальтом, из которого тебя и сделали. Или как выражались «биомехи» — слепили. Вылитый ты… Она не сразу поняла, что сморозила под конец, и наигранно плюнула в сторону. — Тьфу ты. Ты — вылитый он. Даже также несёт спиртом. — Так я выпил. — А, ну всё теперь сходится. Обычно Реплика если слышит такое — страшно удивляется. «А я что, одуреть должен? Или сплясать?» — Всякие запреты и дурности руководства уже как кость в горле. Сейчас хотя бы вы есть. — А я что? Как-то вам запомнился. — Вас на Винете часто поминают, особенно врачи. Я сама оттуда. С Москау. — Я не особо понимаю, с чего же там должны знать очередного Героя Нации. Таких, как мой Гештальт по заверениям Фальке было полно… — Ну те то — женщины да мужчины с кучей стволов и желанием убивать, да взрывать руины… Вы — иной случай. Определённо намечался долгий и результативный диалог. Матис даже начал краем глаза искать место, куда можно присесть. Внимание привлекла кровать — старая и ржавая койка посреди офисного кабинета. Сильно заскрипев под весом полубоевой реплики, койка всё-же выдержала его. — Осторожнее с койкой. Так и вспоминаю Винет… Такой-же дряной кабинет, вокруг намечается ужас, а вы как-то безмятежно садитесь после рейда в тылу. Руки только были по локоть в крови, как и вся форма. — Ох… — Так а что было за задание? Интерн краем глаза высматривала это вытянутое и длинное помещение: Санчасть, на удивление вычищенная до блеска, в отличии от сплошной грязи и потопа вокруг неё. Будто она вернулась обратно в университет. — Услышать хочешь? Я бы на твоём месте ну… Не хотел бы даже думать о таком. Сразу же сказал военный в белых, потускневших латах. Не хватало разве что коня. — Та шо ты б’шься, Мать? Тя за разгл’шение государственной тайны ни пвяжут. — И то верно, Фернанд. Призывник с лычками, который от остальных выделялся такой же белой формой и винтовкой Type-3, и у которого не хватало пары зубов лишь рассмеялся. — Та мы на Имп’рцев ходили в рейд. От роты с дсяток легло. Що два на се тягали часа 3. Матька со мной — снова Херой. Отстрял весь запас а не ‘бил никого. — А я и убивать не планировал, Федя. Одновременно с ведением диалога старший офицер стягивал с себя все эти лохмотья. Хорошо было видно, что часть пластин просто разломало, а внутренний «поддоспешник» из кевлара был сильно потрёпан осколками. — Стрелять надо чтобы отпугивать противника от себя. Реплик же легко можно отремонтировать. — Та я троих п’дстрльил. И шест’рых вытащил! По-детски начал собою гордиться Семнадцатилетний боец ННА. Молодой, больной и всё-равно весёлый. — Молодцы вы. А чего тогда не сразу праздновать пошли… С остальными то? — А чего праздновать? Ну взорвали мы Радиостанцию. Всего-то одну из двух, а потеряли… Санитар лишь нервно выдохнул, руками массируя виски. — Помню всё в точности: шли к точке пересечения с третьим взводом. Ливень. Впереди всех рядового поставили. Знал будто, что умрёт… А потом половины тела как не бывало. У Имперцев реплики появились. Необычные. Щеголяют с винтовкой, что прикреплена намертво к руке. И из неё только херакни разок: и нет больше рядового. Дальше всё как в методичках, а всё равно ещё двух. Я найти её пытаюсь… Сразу куча силуэтов. — Но мы вс’х захерачили! Матька той риплике драной в голову очередь зрядил! Та сразу рубнулась! От услышанного, Интерн тут же напрягла свои извилины. — Всмысле? Но ты же сказал, что никого не убил. — Реплики никогда не идут в счёт. Это просто машина для выполнения определённой задачи. Не более и не менее. Убей одну — поставят вторую, или ещё и третью. — Но почему? У них такая-же жизнь, мысли, личность. Они просто сделаны такими, чтобы помогать Нации прийти к великой по… Интерн никак не скрывала своего возмущения, даже немного озлобившись. Матис же в ответ только слабо улыбнулся. — Пусть тогда не появляются в поле моего зрения. Я насмотрелся на то, как они «работают». — Тиш тиш вы оба. Всё. Ат т’мы не отходим. — И то верно. Незачем конфликтам появляться на пустом месте… Тогда ещё трое легло. Двое без ног остались — побежали вперёд с воплем, под гранаты. Дальше уже на них побежали рядовые, только имперские… Только сразу же побежали назад. Они боятся громил в броне, как меня. Штыком не проткнёшь, пулей не пробьёшь. Там дальше остальные начали суетиться… Потихоньку додавили, дальше уже была моя работа — оттаскивать и лезть под пули. Политруку руку с плечом до ключицы вырвало, те реплики снова о себе знать дали. Чуть сам не потерялся. А дальше уже выкурили уцелевших и потихоньку выискивали реплик. Так и остальных потеряли, и ещё два десятка теперь иждивенцы нации. — Ага… КХЕ-КХЕ-КХЕ. — Опять приступ… Подожди. Ещё сильнее выдохнув, санитар кое-как дотянулся до лямки рюкзака и скинул его на пол. Фернанд же сам потянулся к рюкзаку. Матис сразу же передал товарищу заветный флакон… Который был тут же использован по назначению — Ох бля… Лучше… Наконец… — У тебя Лёгочная недостаточность. Неведомым образом тут же заметила Аделин, глянув на фернанда, что теперь расчёсывал свою шею, на которой красовались потемневшие вены. — Дыа. Она. — Ну и дальше уже возвращались. А вся особенность в том, что вместо нашего прежнего полковника за проработку операции поставили какую-то реплику… Озадаченно выдал Матис, задумавшись. — Да хоть драную доч… — А ну тише! — Ладно-ладно. Я ж не д’бил, чтоб САМУ дочку Революцион’рки так вот взять и выд… — Заткнись! Уже добавила Аделин. — Окей. Вот вс’ пл’вать на это, тока вы двое так реагируете. — Потому что я с Хеймата! У нас за такое и в канаву скинут, и прикопают. Благодари Нацию, что это не сделаю я! — А у нас в квртире — газ! — Всё, Федя. Иди давай с другими празднуй выполнение задания. Я тут побуду. — Ну р’з так хотите — ТК ТЧН ТВРЩ СНТР-НТР-ФИЦЕР! Забавно отдав честь, наигранно тот отмаршировал до выхода и убежал. — Ну, теперь деревенщины тут нет. Мне надо вам ещё провести экскурсию, познакомить с остальными из СанЧасти, ну и репликами серии «EULE», будь они не повадны. Матис выдохнул пуще прежнего, от широкоплечего и статного мужчины осталось только уставшее его подобие. Не санитар, а бомж, что месяц ходил с раной, в которой зажила целая колония мух. И как такого лечить? Т — С вами всё в порядке? — Да было бы в порядке — я бы на Хеймате продолжал обучение. А не смотрел на то, как люди убивают друг-друга. — Я вижу… Вы не особо гордитесь своей репутацией. — Да наоборот. Хоть где-то гордятся тем, что я не убиваю и не калечу, а спасаю и вылечиваю. Закрыв лицом руки Медик только встал с насиженного места. — Вы уж извиняйте за такое. Пробуркнув это, он вновь надел на себя маску добродушия. Ещё и снова разминая свои конечности. После же, он подал руку для рукопожатия. — Матис Ланге. Санитар-Фельдфебель СанЧасти В/Ч №52-VtsN. — Аделин Аншельм. Интерн Медицинского Национального Университета Москау. Интерн тут же пожала руку Матиса, улыбнувшись и вздохнув. — Устали по дороге сюда? — Не особо. Хотелось бы только знать про местный контингент. Я слышала от своих подруг по практике, что некоторые военные части не совсем… Приятные по народу. — Ох. Ну, вам будет попроще. Пополнение в основе — женское, так что с нашими Рядовыми легко найдёте темы для разговора. Поправив свои очки, интерн наклонила голову в сторону да снова подчеркнула свою дружелюбность. — Да мне и вас хватит, товарищ Санитар-Фельдфебель. — Посмотрим. А сейчас уж лучше идите в казармы да познакомьтесь с народом. Врачей тут любят. В отличие от Хеймата. А мне бы хоть помыться… В общем в казармы, шагом ма-арш! Аделин поняла, что Матис не столь общителен, как показалось… Помимо грязи и целого пруда посреди территории, на которой располагалась база, Аделин заметила весьма красивое явление… Осколки луны влились в солнце. Стало лишь чуть темнее, чем обычно: синева поверхности стала ближе к морскому дну. Жители Винета со времён начала конфликта за планету привыкли называть небо иначе: «поверхностью Океана», и чем ближе к земле, тем ближе к дну. Был в этом смысл, когда с поверхности ныряли бомбы и ракеты, ныряли лодки с бойцами, и бились о дно. Будто охотники за сокровищами и несметными богатствами натыкались на злых русалок. Она не забывала своё детство, и как вживую видела штурм Москау… Который утюжили с орбиты всем, чем только можно и нельзя. Такое же лицо имперского санитара, что в панике пытался эвакуировать гражданских в ближайшее бомбоубежище… Возможно, но лишь одно её пугало — эти глаза будто наложились на Санитар-Фельдфебеля. Отчаяние и скорбь в глазах о содеянном и увиденном были одной огромной схожестью этих двух образов. Ей не составило труда понять, что даже победа не давала санитару отрады. И эта луна, и её осколки — олицетворение ужаса, который крепко прижал к себе миролюбивого врача. Она бы смотрела вечно на «Океан Винета», но резко из казарм прозвучал громкий крик. Причём закричал первый знакомый — Фернанд. — ДА ПШЛА ТЫ НАХУЙ! До того, как Аделин вместе с несколькими постовыми забежали в «казармы» — огромный барак на всю роту, прозвучало ещё несколько возгласов. Вокруг импровизированного стенда из нескольких деревянных кроватей, поставленной тумбочки с радиоприёмником и табуретки собралась толпа, что тихо слушала. — Какого чёрта вы себе позволяете?! Резко прозвучало из радиоприёмника. — Знаем мы вас, Имп’рцв блять! Хуйту мне не мль! Прокашлявшись и харкнув соплями, Фернанд таким образом подготовился петь. Оказывается, он может что-то сбацать на гитаре, и причём ещё связно что-то спеть. — Айн, Цвай, драй крахе драная! Слюшай! Аделин тут же пристроилась с краю. — Импе-ерцы пидарасы! — Что за хуйня на час… — Имперцы-ерцы по хуе-сосы! А! А! — Имперцы-цы-цы-цы пидарасы! — Рядовой, прекращай прико…. — Имперцы-цы-цы хуе-со-сы! — Я не понимаю, какого хуя на военной частоте делает этот до…. — Имперцы-ерцы-ерцы долбо-ё-ёбы! — Прекращай прико… — Заткнись! Слушай ты Шлюха ты ёбана — Если ты Имперец, то ты хуй-ло! — Если ты крахе, то ты — памело! — ИМПЕРЦЫ ХУЕСОСЫ! ИМПЕРЦЫ ПИДОРАСЫ! ИМПЕРЦЫ ДОЛБО-О-ОЁБЫ — Ой блять…. — Тебе пизда! Тебе пизда от Полковника Эго… — Да ты клоун ты ёбан… Ой блять… Кто ты есть? — Ты — Нечисть! Ты — саранча! Ты блять — саранча! — У какого полковника?! Из какой ты ВЧ блять?! — Он щас рядом! Полковник Эгон! Сдавайся блять! Ты — саранча! — Блять я сейчас вызову его…. — Полковник Эгон со мной бухает водку! Пока ты дрючишь свою немытую селёдку! — Блять, что за идиоты… — Полковник Эгон пиздит нашу водку, пока ты дрючишь… Свою немытую селёдку! — алё! — ЗАТКНИСЬ-ЗАТКНИСЬ УБЛЮДОК! — алё — ЗАТКНИСЬ-ЗАТКНИСЬ УБЛЮДОК! — ЗАТКНИСЬ-ЗАТКНИСЬ ШЛЮХА! — Крахе-краха-крашечка-Крахе, Имперцы — пидорасы…. — Имперцы долбоёбы — Ты понимаешь, что я не Имперец? У тебя какой-то зуб на Революцию? — Имперцы-цы-цы пидорасы… И их ебашу о-о-очень йаааа…. — Я Реплика типа «KAHR», что теперь руководит вашей ротой и батальоном! — А почему у тебя голос как у имперца? Почему ты имперец? — Какой Имперец? Я блять Нации служу! — У тебя голос как у имперца — ты как пидорас! Ты не пизди мне! Ты как пидорас! Послышавшийся нервный смех напряг всех, но не Героя. — Я блять тебя с говном смешаю. Немедленно мне координ… — Пока дочрука заряжала пушку — я ебал её подружку! — Координаты этого места! Я САМОЛИЧНО НАВЕДУ ТАМ ПОРЯДОК. Очевидно, что могло произойти дальше — ничего хорошего… — То есть мой напарник и по совместительству виновник прибытия «KAHR» на территорию Части был таким балбесом? Реплика с удивлением задумалась. Как-то странно всё выходит. — Лучше — балбес, который не боялся жить… Матис после разговора с Аделин теперь задумался. Во всех воспоминаниях все его звали Матисом. Матькой. Даже Матерью. Но память при этом была крайне ненадёжной. Там и мать — Миля, и одноклассники — Ойле. Да и дед — Врач-гештальт. Вот ведь глупость — надо было спросить у Девушки своё старое имя. Настоящее. Не эту глупую, но милую кличку. «Позже. Всё позже. А сейчас обход» Оставалось полчаса до того, как на охоту за ним выйдет какая-нибудь Сова. Ещё пятнадцать минут ушло на опрос гештальт-врачей. Повезло, что список полностью совпадал с количеством народа на месте. Разве что наличие венеролога напрягало Реплику: ни одного рабочего, или прочего гештальта с наличием болезней такого рода на Серпински не имеется. Да и вела она себя странно: выискивала что-то, старалась спрашивать сама, Матису оставалось уповать на усталость и бесполезность в коллективе. «Придётся отдельно выделить пару страниц дневника под наблюдения за поведением своего персонала… А может лучше своего народа? Или пролетариата? Небось круто поднять революцию и узурпировать власть. Стать великим революционером и творить несусветную херню… Как война… Или война…» 7274, кажется, так и не отпустит память о войне. Даже в пьяном состоянии коридоры комплекса на Ленге порой, на мгновение, преображались в бетонные внутренности ДОТов Винета. Яркий тёплый свет ламп в редкую, постоянно сотрясаемую одинокую лампочку, что резко начинает мигать непонятно отчего: то ли от перепадов напряжения, то ли где-то кабель сильно повредило. Оба варианта — обычное явление на Винете. А на Ленге? Оно нормально? — эй? Босс? Эт… Ты? Врач не мог сразу понять: откуда этот голос? Затем всё само-собой решилось: из тьмы вышел белобрысый да голубоглазый. На шее сильно вздутые вены, кожа мертвецки бледная. Взгляд на сотни миль вперёд: пустой, смотрящий не прямо на собеседника, прямо в душу. На лице чётко вырисовывалось огорчение. — Фернанд? С тобой… Всё нормально? Выглядишь нехорошо. Икота пропала сразу, испуг был настоящим. Голос 7274 даже дрогнул. Зрачок до полной пропажи сузился, когда тот глянул ниже… Серая, сырая и драная шинель была измазана кровью, смешанной с мокротой и гнилью. — я… Так бльш… Н’ могу… Босс… Блит усё… Опсля той… Шутки… Всё блит… Матис недосчитал у мертвеца ещё пяти зубов… Подтёки и синяки. Чтобы тело не повалилось наземь, врач тут же подхватил пострадавшего, немедленно поцокав к палатам. В бункере условия были хуже: поддерживать хоть какую-то гигиену было сложно. Проще было не вытравливать тараканов, а жрать их по три раза в день. Крысы на десерт. А Бетонный пол не способствовал нормальной уборке. Влажно и холодно, ослабленный иммунитет страдал ещё больше пущего. Фернанд уже был подсоединён к капельнице — Всё будет хорошо… Ты только не боись. Я и из того света достану. Точно достану. Увидишь ты родной город да дембель, просто потерпи. Отсутствие уверенности в своих действиях — первый шаг к принятию поражения. Матис никогда не сомневался в своих действиях: иначе он позорил род Ланге. Военных, что всю свою жизнь воевали на Винете и Китеже. Дохли и ставили вместо себя своих отпрысков. И так до сих пор. Хотя, чего таить? Он и так в штрафной роте латает всех не попадя. Раненные искупили свою вину кровью и их после боя заносили в списки. Многие были спасены именно им… А никто этого не замечает, воспринимает как данность, в список его никто не заносит. Обязанность. Отдавая себя вечной работе, он и не заметил, что эту самую работу оценивает только городской, безграмотный сирота с хронической болезнью и те, кто считается в обществе «люмпенами» и неполноценными. Да и не факт, что Фернанд не решил просто ради халявных лекарств прибиться к Столичному спецу, который мог по запросу доставить тому неслыханные ранее сокровища. Сокровища с поверхности океана, что для простого обывателя с Винета — неслыханная щедрость… Которой более не будет. Не зря шёл Матис с порванным письмом в руках. — Вот теперь этим всем и закончится. Лекарств больше не будет. Я больше не Ланге. Заговорил сразу же Матис, как спустя несколько минут после «откачки» скопившегося гноя из лёгких пробудился Фернанд. Испуг у него сменился на огорчение. — звиняйте… Босс… Дурень я… — Ты и так это говорил не одну сотню раз. Я виноват. Он похлопал больного по плечу. — Не уследил за тобой. Я в твоём возрасте за девками гонялся, да наукам учился… «А не на Винете смотрел, как твоих ровесников и ровесниц по обе стороны превращают в фарш» Реплике даже стало тошно. — И благо ещё небольшой запас остался, на раз правда. Но ничего, растянем. На полгода тебе то хватит до восстановления в звании. Станем героями снова. 7274 чуть приподнял голову, голова разболелась. Помимо Фернанда тут ещё половина взвода травила анекдоты, да благодарила Врача за помощь, и что не бросил посреди боя. каждый из них тут уже 3 цикл. Прошлая вылазка на имперский форпост — вот тебе и прогулка. Обе стороны конфликта были готовы к войне. И империя, и нация приготовили новых реплик для войны. А перемалываются всё-равно Гештальты. Да и та KAHR только усугубила впечатление о репликах. Он мог уже заказать у местной швеи эмблему, где белый кулак сминает в оксидантную кашу очередную искусственную «птичку», созданную биоинженерами. Да и не он один в целой штрафной роте думал также презренно. Репликафобия — статья. Особенно караются офицеры. Только Матис это знал очень хорошо. А вот нынешний Капитан-командир роты, что с другого батальона, и не пожаловавший целый отряд реплик-морпехов выбирал: Штрафная рота или отставка с лишением всякой привилегии. Не так сурово, как кажется, но подразделение гештальт-ветеранов, которыми он руководил, давно уже месили грязь, оказались унижены и оскорблены. Они превомозгали себя, Винет отстаивали, но товарища командира поменяли на кусок пластика с синтетическими мозгами. — Босс… Ну ты… Ну… Харе уже… Опьят з’стыл… Как слдтик из олава… Матис и не заметил, что пару минут взглядом сверлил стену. — Т’бе еще жизн’ спасат… А ты уж… Сам лапки кв’рху… Ты так н' длай… — Ты… О р’пликах так плох ни удумай… Ты ж с Хмата… У вас там их сполна… А на Л’нг мала… Ты сб’рги их… Ни сглупи… Ты — Мтиска… Ни Кн… Кан… Н’ вгвру ничрта… Ни дай облопушить ся самому се… Брись… Нации ради… Иль хоть Адьки… — Ты о чём? — та прснись ты япона мть! Усмехнувшийся и улыбнувшийся Фернанд лишь махнул рукой. Бетон сменился на металлическую панель. Дряхлая койка на кровать… Вместо Фернанда — Тройка. Судя по всему, она так и не проснулась. «Чёрт те что…» Зато уже укрыта одеялом. Ему следует вкинуться…Или перестать слушать кого попало.