Не трать ты понапрасну патч! Знай, что тебя ждёт врач!

— Теперь-то я могу получить доступ к хоть каким-то подробностям? Реплика была крайне огорчена тем фактом, что посреди дня его направили куда-то. К этому ещё добавляется потихоньку нарастающие опасения. Шахтёры зачастую самые бесправные рабочие, уж на «Серпински» тем более. Приходя крайне уставшими и изнеможёнными, на них ещё и взваливалось Руководство, которое часто проводит «политические занятия» на верхних этажах Комплекса. Он — реплика. Для него Усталость — дело десятое, но не для гештальта, который мог раньше сидеть в архивах, или быть продавщицей-кассиром…а тут сразу в шахты с минимальным снаряжением и в условиях, которыми могли позавидовать только граждане Империи. Так и в этих шахтах что-то произошло. Возможно всё, что угодно. Бунт, обвал, взрыв тех ARAR, что не совсем должным образом обращались со взрывчаткой, и которых он ранее видел. Но он не мог предполагать иного… — Ты чего такой мрачный, 72-74? Тут же подала голос Протектор. Тройка. Кажется, ей не совсем понятно то, какое обычно у него выражение лица. Ойле уже к нему привыкли, и даже немного подправили. Сделали ярче и спокойнее. — По какой причине задан вопрос? — По крайне простой. Нам требуется идти совместно с Фальке. А ты выглядишь так, как будто её саму усыпили и убили. Неожиданно заговорила уже Миля, для привлечения внимания ударив ладонью по щиту. Матис и глянул в её сторону. — Произошедшее в шахтах — экстраординарное событие. В добавок оно нам неизвестно. Я не могу ничего рассчитать. От услышанного усмехнулась и Тройка. — Твоя задача не рассчитывать какую-то ерунду, а прикрытие. В тебя бронепластин вставлено больше, чем у меня может быть даже при дополнительном бронировании — Для протектора ты удивительно говорлива. Я жду написанной формы о добровольной проверке на деградацию. — Тебе нужны формы? Мои? — Да, в двух экземплярах. Вторая будет отправлена лично Администратору. Голова снова заболела. Эти двое, кажется, сговорились. Даже массирование висков уже никак не помогает. Он бы прямо сейчас уже решился на вкалывание автоинъектора… Или забить одну из них… Превратить их головы в сплошное месиво, а затем уже повторить это на других… Других протекторах. — Ты точно слишком сильно напряжён. Мы не виноваты в произошедшем. Да и глянь на Тройку. Она тут всего-то 14 циклов. Тут же куда как спокойнее заговорила Миля, при этом позволив себе своевольничать: Маска была снята, да и она сама наклонилась… Приобняв врача так, как будто решила втереть своему корешу какую-то истину. Что удивительно, но это отвлекло его от потока негатива, что словно из ниоткуда пытался его поглотить. — В первую очередь, пока мы не спустились. Хотела бы попросить прощения за то, что весь год вела за тобой пристальное наблюдение. Таковы были указания. Во-вторых, от лица Тройки… Сама Тройка в ответ лишь устало кивнула. — За кучу ошибок в формах просит прощения. Участие в допросе она не принимала, только наблюдала. Матис было хотел сорваться. Уже даже почти… «Не томи. Вырви её глотку. Эта протекторская погань должна только служить и молчать! Её смерть — это всего-то капля в море! Она и так деградировавшая! Никакой субординации, да и мозги вместе с нею пропали!» Матис лишь испуганно вздрогнул, когда услышал свой голос. Не в своих мыслях, не в формате аудио. В настоящем. «Чего ты боишься? Ты боишься мыслей себя самого?! Да погляди ты! Зажавшийся и испуганный врачишка! Ты даже боишься навредить им! Не то, что довести до деградации! Выкидываешь одно словцо, а они тебя уже прижали между собой! И ты себя ещё считаешь исходным от Героя Нации! Ты главный терпила Нации!» Он заметил, как нечто обошло и Милю, и Тройку. Оскалившийся, выбритый и с щетиной, взгляд был таким же озлобленным, презренным. Это он. Другой он. Откуда. На плечах расстёгнутый и изношенный китель, на груди медали, а посередине огромная дыра…с сердцем. Вены, артерии и капилляры, опоясывающее то, что было сердцем, но выполнявшее его функции. «Я на твоём месте резал всех! Отстреливал каждого за неповиновение!» И при этом он шёл спокойно, даже маршем, держа руки за спиной, спрятанными за китель. «Ни одна живая душа не могла уйти от меня! Ни одна треклятая машина! Меня БОЯЛИСЬ! А тебя ПРЕЗИРАЮТ! Хватит это терпеть! ОНИ должны БОЯТЬСЯ.» Матис отказывался от этого. Его обязанность — оберегать их. Даже если они протекторы или его ненавидят каждой фиброй своей души. — С тобой всё в порядке, 72-74? «НЕТ» — Устал. — Устал? Я впервые от тебя слышу подобного рода слово в свой же адрес. «Выбей ей зубы!» — Тройка, можешь напомнить мне, что происходит, когда кто-то уст… Не успела Миля договорить, как свет в лифте погас, а следом он ещё и остановился. Голова заболела уже ни у одного Матиса. — Имперцев бы побрало… Что-то в генераторной? Недовольно заговорила уже Тройка. — Возможно, но шахты с этим связаны. Я уверен. Матис уже говорил спокойнее, ведь вместе с пропажей освещения в лифте пропал и он. — Лифт не работает… Миля пыталась жать уже на все кнопки, но ничего не происходило. — Что-ж… Тут же свет в лифте появился, правда из-за фонарных модулей. — Вот теперь то мы можем тебе с уверенностью показать наши способы борьбы с усталостью. Обе Протекторши усмехнулись, а отвлечённый этими же протекторами Матис только напрягся… Страшно не было. Скорее ужасно…