С ума сошёл, Тонкс?

Настоящее время 12.05.1971 — Мне так стыдно, что я свалил всю работу на тебя… Это такой труд, и ты делала его в одиночку, — выпаливает Тонкс, стоя посреди лаборатории Слизнорта и держа в защитных перчатках колбу, в которую в этот момент Андромеда переливает искрящееся ярко-жёлтое Крововосстанавливающее зелье. — Стыдно? — переспрашивает Блэк. — Да, знаешь, такое чувство, когда переживаешь от сознания неправильности своего поступка… — Что ты, такое чувство мне не знакомо, — Андромеда продолжает сосредоточенно наблюдать, как медленно стекают капли зелья. В её голосе — ни издёвки, ни укора. — Ну… Я хотел бы поблагодарить тебя, — вздыхает Тед. Ему нелегко даются эти слова, каждый раз в присутствии Андромеды ему кажется, что он говорит всё не то. Он забыл памятку по правильному обращению со средней Блэк, как будто бы она у него когда-то была. — Не стоит, — коротко отрезает она. — Я знала, на что шла, когда встала с тобой в пару. Тонкса резко прошибает ледяной волной. А когда же они встали в пару? Он судорожно пытается вспомнить то занятие, на котором Слизнорт дал им финальное задание. Как он оказался вместе с Андромедой? Уму не постижимо! Салатовая папочка в его голове бешено листается, но нужной страницы там не находится. Такого воспоминания об Андромеде Блэк у него нет. В висках начинает отбойными молотками стучать пульс. Тед старается держать фокус на флаконе, ведь он никак не может позволить себе уронить его. Вместе с ним он тогда уронит и своё достоинство, и свою репутацию лучшего охотника школы. Он нервно закусывает губу, пытаясь справиться с нарастающим раздражением. Какого чёрта этот простой и безобидный момент забылся?! Он понимает, что уроки у Слизнорта не самая стоящая вещь, чтобы её помнить, но… — Тонкс? Голос Андромеды выводит его из задумчивости. Тед переводит взгляд на слизеринку, и впервые за вечер он встречается с ней глазами, зелёными, смотрящими прямо на него, а не блуждающими вокруг. Или это он всё время пытался увести взгляд? — Можешь закрыть флакон пробкой. Золотистые искры в мерцающем свете дрожат на её радужке и отливают оливковым теплом. В полутьме подземелья её глаза светятся — не отражённым светом, а собственным, словно тлеющий уголёк, в котором всё ещё живёт пламя. Больным уколом ощущается следующий удар сердца у него в районе рёбер. На ощупь найденная деревянная пробка легко ложится в горлышко колбы, плотно затыкая зелье и унося с собой его мерцание. В кабинете сразу становится темнее. Вместе с закрытой крышкой закрывается что-то ещё. — Надеюсь, я был хоть немного полезен, — выдыхает Тед. Он чувствует себя здесь лишним. Сейчас он не хочет разгадывать никакие загадки по поводу Андромеды Блэк. Он зашёл в тупик с этим вопросом, а каждая реплика слизеринки лишь подтверждает это. Ничего. Тут только безразличие. Андромеда есть и остаётся вроде бы как даже и весьма приятной девушкой, и Теду приятно с ней находиться, но… В тот момент мыслей в его голове так много, что, кажется, нет ни одной. Ни одной верной. — Конечно, — быстро отвечает ему Блэк. А затем вдруг спрашивает. — С тобой всё в порядке? — Нет… То есть да… То есть… — пожалуй, Тонкс забыл кое-что более важное: как он обычно себя ведёт. Это не он. Во всех этих словах — не он. Точно не он. Но такой же идиот как всегда, хоть что-то неизменно. Губы Андромеды сжаты в привычную учтивую улыбку, что еле заметно дёргается в ответ на невнятную реплику Теда. Её поза, расслабленная и почти равнодушная, тем не менее не призывает к продолжению беседы. Во всём её виде есть что-то такое, что не даёт Тонксу покоя. — Я спешу в гостиную Гриффиндора на день рождение Фрэнка. Прости, мне пора идти, — наконец произносит Тед. Колба с закупоренным зельем опускается в именной чемоданчик, где она будет в полной сохранности. Андромеда ничего не говорит ему в ответ, лишь провожает взглядом каждое его действие. Тонкс спешит стянуть с себя защитные перчатки, удивительно, как они доставляли гораздо больше дискомфорта нежели перчатки для квиддича. Сейчас его руки словно горели изнутри, как если бы он переливал зелья, черпая его ладонями. Небрежно бросив использованный инвентарь на полку, Тед быстрым шагом направляется к выходу. У дверей он замирает ненадолго, чтобы стряхнуть с одежды кабинетную пыль вместе с шерстью его кота и бог весть чем ещё налипшим. Хотя он знает, что через пару минут к нему налипнет ещё и не такое. Например, девчонки-пятикурсницы с Гриффиндора. Несколько широких школьных коридоров, портрет Полной Дамы, и Тонкс уже среди них. Девушки, не замолкая, болтают о том, как хорош был последний матч Пуффендуй — Слизерин. Нет, как хорош был Тонкс. Даже несмотря на то что его команда проиграла. Вчерашняя жалостливость сегодня сменяется на привычную лесть в сторону Тонкса. Слева от него сидит миниатюрная блондинка, имя которой он не расслышал, но, кажется, что-то на «Э», и в её голосе льётся уж слишком много мёда. Но для Теда это то, что надо для того, чтобы отвлечься от своих мыслей, так что он даже кивает с довольным видом на её реплики. Справа, на ручке дивана то и дело ёрзает от волнения и теснее прижимается своим бедром к плечу Тонкса гриффиндорка с волосами тёмного-рыжего цвета, прямо в тон гривы символа их факультета. Она менее разговорчива, но зато смеяться не забывает почти после каждой фразы. Её имени Тед тоже не запомнил, но, вроде как, она является хорошей подругой Алисы. И, по-видимому, от неё же она получила положительные отзывы на самого Тонкса. Даже несмотря на то, что Тед выпускается из школы через полтора месяца, он остаётся героем грёз многих девчонок. Все они словно хотят прикоснуться к его успеху. Поблистать в свете его софитов. Заполучить хоть немного его шарма и задора. Но задора в этот вечер хватает и без Тонкса. Стан гриффиндорцев шумит похлеще обычного — сказываются приближающиеся экзамены и окончание обучения. Все как никогда хотят брать от жизни максимум. Переводя на школьный язык, напиваться вусмерть и творить всякое разное. Именно поэтому никого совсем не удивляет наличие стоящей посреди гостиной высоченной стремянки, не иначе как сворованной из кладовки Филча. На верхней её ступеньке, подогреваемый целью облагородить портрет Годрика Гриффиндора праздничным колпаком и очкам, балансирует загонщик красно-золотых. Стук бутылок и чьё-то задорное «А если Филч придёт?!» тонет в оглушительном хохоте. На одном из журнальных столиков играют в карты с подозрительно одетыми женскими фигурами и азартно спорят о ставках. А в дальнем углу уже намечается дуэль на заклинания между двумя, едва держащими палочки в руках семикурсниками. Тед же, вообще-то, шёл сюда с твёрдым намерением оставаться трезвым. Но каким-то — магическим — образом сперва в его руке появился один бокал — штраф за опоздание на вечеринку — а затем и второй, и третий. И вот уже спутницей Тонкса становится вера в то, что ему очень-преочень надо надраться. Он понимает, насколько задолбался. Нет, даже не задолбался. Он заебался. Шум в комнате становится глухим, в этот самый миг Тед осознаёт, что его силы отнимали не просто предстоящие экзамены или подготовка к матчам по квиддичу, не просто переживания насчет провалов в памяти и попытки докопаться до истины, а то самое, из-за чего в его голове отсутствуют многие моменты из жизни. Внутри него идёт непрекращающаяся борьба с этим нечто, будь то заклинание или зелье. Вот почему последние недели его мысли путались, а заклинания получались не с первого раза. Вот почему концентрироваться становилось сложнее, а тело ощущалось не таким выносливым. Сидя в самый разгар лихого празднования, посреди гостиной Гриффиндора, на потёртом диване, на который кто-то пролил сладкое сливочное пиво, оставив липкий пенный след, Тонкс чувствует, как внутри его груди от некогда цельных воспоминаний остались мелкие осколки, впивающиеся своими острыми краями в его естество и заставляющие его истекать кровью. И он не может ни собрать эти кусочки воедино, ни вытащить из-под рёбер и избавиться от них окончательно. Поэтому они то и дело дают о себе знать, появляясь в виде смутных отрывков и нескончаемой боли. Это осознание заставляет Теда потянуться к пластиковому стаканчику и сделать большой глоток. Горло мягко обжигает некрепким алкоголем. Больше никакого «Ведьминого варева» — хоть на это у юноши хватает самоконтроля. Блондинка с именем на «Э» продолжает щебетать про прошедший матч, а остальные собравшиеся за столом гриффиндорцы, некоторые из которых члены факультетской команды, поддерживают её в обсуждении тактики, поправляя в местах, где она высказывается неточно. Для легкомысленной глупышки, коею она пытается казаться, она разбиралась неплохо. Это Тонкс определяет по отрывкам разговора, которые всё-таки умудряются до него донестись. Он изредка издаёт одобрительные смешки невпопад, совсем как рыжая девушка справа — хоть в чём-то они сошлись в этот вечер. К диванчикам подруливают, или лучше сказать подплывают, слегка покачиваясь, Фрэнк, Алиса и их компания приближённых к виновнику торжества. Все подарки уже открыты, стащенные с кухни припасы съедены, партии в глупые взрывные карты сыграны. Пришло время всем раскиданным по гостиной группкам объединиться в одно большое и безумное цунами. — Бутылочку крутим только правой рукой! — Нет, Маккормак, поставь эту флягу на место! — За не ответ на вопрос вы знаете, что будет. — Подвиньтесь, тут мало места! Возле Тонкса вместо его новых «подружек» оказываются Билл и Меган. Бэйрон успевает шепнуть другу, что они выиграли все деньги у старосты Когтеврана в импровизированные плюй-камни. Тед не успевает подавить смешок, как начинается игра. Фрэнк Лонгботтом, сегодняшний именинник — о чём не устают напоминать его друзья, на случай если кто-то из пришедших забыл, что этой ночью за повод — крутит бутылочку первым. Сюжет стар как Хогвартс — на кого укажет горлышко должен выбрать правду или действие, а после ответить на вопрос или выполнить загаданное ему. Если отвечающий врёт, случайные части его тела начинают раздуваться и увеличиваться в размерах. Конечно, ненадолго, но всё же неприятно. Настрадавшемуся за этот вечер старосте Когтеврана выпадает ответить на вопрос, кого из присутствующих девчонок он считает самой симпатичной. Остальные мальчишки с довольным видом начинают улюлюкать и предвкушать грядущие споры. Храни Мерлин, что ни одна часть тела когтевранца не пострадала после того, как он называет самой привлекательной свою однокурсницу и, как оказалось, свою возлюбленную. За что та награждает его громким поцелуем в щёку. Следующий ход обращается к Сьюзан — Тед даже не заметил, когда она появилась на вечеринке, вроде как, Коул не собиралась на неё приходить — и Меган наклоняется ближе к Тонксу, чтобы что-то сказать. Терпкий запах крепкого алкоголя смешивается с яблочным ароматом её шампуня для волос. — Сьюзи странно ведёт себя в последнее время, ты не замечал? — Тед удивлённо переводит на подругу взгляд, и даже не её вопрос вызвал у него замешательство, а тот факт, что обычно Меган не пьёт на тусовках. — Я тут размышляла, что стоит рассмотреть Сьюзи в качестве виновника… в… ты понимаешь? — Мег, ты считаешь.? — Тонкс наклоняется ближе, чтобы они могли лучше слышать друг друга. — Ты правда так считаешь? — Что она здесь делает, а? Ярко-рыжий цвет волос Меган сливается с общим интерьером гостиной Гриффиндора и с цветом волос девчонки, что сидела тут до Целлер. Тед старается сфокусироваться на лице однокурсницы, но всё, что выхватывает его взгляд — это чёрный зрачок Мег, который почти полностью слился с тёмно-карим цветом её глаз. Целлер неотрывно смотрит на Тонкса, как будто может транслировать ему свои мысли без слов. Что она хочет сказать этим? Или что она не хочет говорить? В комнату возвращаются звуки, когда горлышко бутылки останавливается напротив Теда. Из странной задумчивости его вырывает голос той самой блондинки, чья очередь задавать ему вопрос. — Ну, правда или действие, Тонкс? — Правда, — сзади раздаётся несколько разочарованных вздохов. Все всегда ждут от Тонкса «действия», потому это каждый чёртов раз оборачивается чем-то весёлым. Но сейчас у Теда совсем нет желания что-либо вытворять. Вообще ему начинает казаться, что не стоило приходить на эту вечеринку. В один миг всё, что раньше казалось прикольным и интересным, обернулось чем-то противоположным. И давно ему перестало это нравиться? — Ладно, тогда… — блондинка с Гриффиндора закусывает губу, делано размышляя. Живущие внутри неё дьяволята спешат вырваться наружу из-под ангельской внешности. — С кем у тебя был первый раз? Теперь комната заполняется одобрительными смешками. Кто-то из пуффендуйцев, подавившись напитком, закашливается от неожиданности вопроса — такие вещи не обсуждались даже на тусовках среди барсучков. Губы Тонкса складываются в непроизвольную улыбку. Он тоже может только хмыкнуть в ответ на заданный ему вопрос. На тот вопрос, отвечать на который ему совсем не хотелось. Он переводит взгляд со Сьюзан, сидящей напротив, на Алису, сидящую на коленях у Лонгботтома. Господь, убереги его душу, две его бывшие девушки находятся сейчас одновременно в одной комнате. В маггловском мире Тонкс не был верующим, но в эту минуту был бы рад стать таковым. — Ну же, Тонкс! — Да, отвечай! — Или ты не помнишь? Очередная волна смеха разносится по гостиной. Нет, это он прекрасно помнит, хвала Мерлину. Но в данной ситуации это было совсем не то, чем бы он хотел делиться. Особенно, учитывая тот факт, что с Алисой и со Сьюзан были знакомы почти все собравшиеся. В воздухе витает слишком много недосказанности. Недосказанность от Меган. Недосказанность днём от Андромеды. Неужели ему, Теду Тонксу, нельзя хоть раз тоже что-нибудь недосказать?! — Какое наказание, чтобы не отвечать на этот вопрос? — его улыбка переходит в разряд обольстительных. Внутреннее чутьё подсказывает, что самое время включать дурачка. — О, хрена-с два, Тонкс, — подаёт голос Фрэнк. — Ты будешь отвечать на этот вопрос. — Серьёзно, Фрэнк? — но смотрит Тед не на него, а на Алису. Фоули в ответ тоже сверлит его взглядом, ясно, что и она очень сильно хочет, чтобы Тонкс не отвечал на этот вопрос. — Есть правила, что можно не отвечать, — подаёт голос Сьюзан. Чёрные пряди волос прикрывают её лицо почти полностью, наверняка чтобы никто не заметил, как сильно она покраснела. — Точно, по правилам нужно придумать наказание, — соглашается с ней староста Когтеврана. Видимо, у этих старост есть какой-то негласный кодекс держаться своих. — Может быть, тогда мы поменяем вопрос? — снова заговаривает блондинка, которая даже не понимала, какую кашу заварила. В обители Гриффиндора в очередной раз поднимается гул. — Не смотри на то, что ты такой дохрена крутой, — вместо Фрэнка в нём говорит выпитый алкоголь. — Сейчас моя вечеринка и мои правила. Мы хотим, чтобы ты ответил на вопрос. — Зачем ты этого хочешь? — Тед же, напротив, как будто в миг трезвеет. Его ужаснейше злит поведение Лонгботтома. Фрэнк считает, что таким образом как-то заденет его? Или он хочет в чём-то уличить свою возлюбленную? Или что? Правду в этой комнате знает 4 человека: сам Тед, Билли, на правах его лучшего друга, Алиса и Сьюзан. И больше он не планировал никого посвящать в этот вопрос. Да, всё-таки Тонкс знал меру. — Пусть поменяют вопрос! — Хорош уже. Давайте играть дальше! — Да, меняйте вопрос тогда! Со стороны никто и не догадывается, какой большой конфликт заложен в этот вопрос. Алиса толкает Фрэнка в плечо, призывая его прекратить и сдаться. Наконец, Лонгботтом равнодушно машет рукой, момент его былой храбрости прошёл. Конечно, в итоге он сделает так, как скажет ему Фоули. Хотя на завтра серьёзная взбучка ему уже совершенно точно обеспечена. — Тонкс, ну тебе не уйти отсюда так просто, — гриффиндорка, которой полагается задавать ему вопрос, снова хитренько смеётся, и если такое поведение было её тактикой по склеиванию Теда, то она с треском провалилась в этом. — Мой новый вопрос: с кем у тебя был самый лучший секс? Она понижает свой голос до шёпота на последнем слове. На второй раз ей-таки удалось произнести его вслух, и было видно, как она жутко этим гордилась. Тонкс опускает глаза и устало потирает переносицу. Совершенно точно не стоило приходить на эту вечеринку. На мгновение он начинает себя чувствовать точно так же, как чувствовал себя в начале пятого курса, сидя после каникул в купе Хогвартс-экспресса и слушая разговоры своих товарищей о том, кто и с какой девчонкой обжимался летом. Как же глупо. Как же по-подростковски. Из этой схватки не так много путей выйти победителем. Да и уже надоело всё происходящее, действительно, Теду не хотелось больше задерживать остальных. Поэтому Тонкс понимает, что нужно соврать. И соврать эффектно. Что бы такое придумать? Они днём были вместе с Андромедой в подземельях у Слизнорта. Почему-то в голову приходит идея сказать имя Блэк. Но это просто рандомная студентка Хогвартса, которую он вспоминает, потому что совсем недавно они виделись. Бредовая мысль. Не стоит так подставлять её. Тем более что потом, разлетись его слова — а они стопроцентно разлетятся — подставленным будет только он сам. Но есть другой интересный вариант. — Прости, как тебя зовут ещё, раз… — Тонкс обращается к блондинке. — Эмили, — слегка обиженно и удивлённо отвечает она. — С Эмили. Это мой ответ. Тед обводит взглядом всех собравшихся, проверяя, насколько они оценили его шутку. Он даже был готов пожертвовать своим ухом, которое в следующую секунду начинает адски гореть и уже увеличиваться в размере. Что ж, он был одним из лучших по Чарам. Сумеет быстро расколдовать себя. Окружающие звуки сливаются в мутный водоворот из смеха, недовольства и ругательств. Но Тонкс уже не обращает на это внимания, он вскакивает со своего места и торопится отойти в сторону, дабы побыстрее привести в порядок часть тела, которая становится неподобающего размера. Вместе с ним удаляется от игры в бутылочку и Билл. Он машет рукой, что пропустит ход, хотя Теду хочется сказать, что он бы пропустил всю дальнейшую игру. Бэйрон находит завалявшееся на тумбе зеркало и подаёт Тонксу, чтобы ему было удобно смотреться в процессе деактивации заклинания. Через мгновение ухо Теда возвращается в нормальное состояние. — Спасибо, Билли, — он слегка похлопывает друга по плечу. Бросив последний взгляд на своё отражение — его лицо кажется ещё более бледным и ещё более изнурённым, нежели оно было уже после того, как он думал, что выглядит бледно и изнурённо — Тед решительно разворачивается, чтобы направиться прочь из гостиной. — Тонкс! — Бэйрон останавливает его, хватая за предплечье. — Да? — Тед замирает, замечая в глазах Билла горящее нетерпение. — Мы были так сфокусированы на Лестрейндже и уверены, что это он, что… — как угорелый шепчет Билли, — не замечали других вариантов. Вдруг это кто-то неприметный и безобидный?! Кто-то, на кого никогда и не подумаешь?! Что если это Фрэнк?!

***

Воспоминания, 5 курс 12.05.1969 — Что если это Фрэнк?! Выкрикнул Фабиан, карабкаясь на спинку дивана. В следующую секунду, под оглушительный хохот, он потерял равновесие и рухнул вниз, прямиком на сидящих девушек. Однако, даже когда он буквально свалился на них, никто из девчонок, кажется, не обратил на него внимания. Ну, того самого внимания. — Аккуратнее, не переверни тут ничего! Гостиная Гриффиндора гудела, наполненная смехом, музыкой и запахом горячего сливочного пива — отмечался день рождения Лонгботтома. Хотя поводов для Пруэттов устроить очередное веселье было и не надо. Старшекурсники-друзья близнецов и других гриффиндорцев чуть ли не каждую неделю собирались в обители львят. За тот год Минерва Макгонаггал опустошила все запасы мадам Помфри зелий от нервов. — Карту спрятал именинник! Это точно! Собравшиеся играли в незамысловатую игру, где нужно было отыскать спрятанные вещи и угадать, кто именно это сделал. По ходу объяснений правил она претерпела значительные изменения, и из маггловской забавы превратилась в настоящий магический экшн. — Да нет же, это был Тонкс! Он ведь предложил эту игру! — выдвинула предположение Алиса. Несмотря на то, что она тогда была четверокурсницей, Пруэтты звали её на все вечеринки: то ли как дань уважения тому, что они играли вместе в команде, то ли они действительно любили малышку Лис. — Вы посмотрите на него! Тонкс сидел с самым нахальным видом, на который только был способен шестнадцатилетний парень. В ответ на замечание Фоули он лишь ухмыльнулся. — Да мы смотрим на него, тот ещё красавчик, — рассмеялся Гидеон, ткнув под бок сидящую рядом с ним Алису. — Этот красавчик занят, знаете ли, — смешно тряхнув головой, поспешила вставить своё замечание Сьюзан. — Знаем, как не знать, когда он сам хвастался об этом на каждом углу, — Фабиан выкарабкался из-за сидящих на диване девчонок и пытался было присесть рядом с ними, но те с хохотом его вытолкнули на ковёр. — Фаби, не переживай, будет и на твоей улице праздник, — произнесла одна из них. — Это вы должны переживать! Совсем скоро эти легендарные вечеринки закончатся, и вы не увидите больше ни меня, ни их, — с довольным видом протянул Пруэтт. — Слава Мерлину, это скоро закончится, — пробубнил себе под нос протискивающийся мимо сидящих на диванчиках Артур Уизли, которому как Хедбою приходилось за всё это отвечать. Как бы он ни любил Пруэттов — все понимали почему — выносить близнецов ему было всё сложнее и сложнее с каждым днём. — А я тоже считаю, что карта у Тонкса! — подал голос Фрэнк и потянулся к стоявшему рядом шоколадно-пудинговому пирогу, который был приготовлен гриффиндорцами под руководством Молли Пруэтт прямиком к его дню рождению. — Переводишь стрелки, Фрэник? — Тед любил использовать эту форму имени, подшучивая над Лонгботтомом, потому что прекрасно знал, как она его бесила. — Чем докажешь, что она у меня? — Нет у Тонкса карты, говорю вам. Я отлично знаю, когда он врёт, — присоединился к нему Билл. — Он, может быть, дурак, но не шут. — Спасибо за такой лестный отзыв, Билли, ты настоящий друг, — рассмеялся Тонкс. Его смех был искренний и беззаботный. Он чувствовал себя на своём месте, полностью довольным и вечером, и компанией. Но в следующую секунду произошло то, в чём никто не сомневался — что кто-нибудь что-нибудь перевернёт. Когда Артур пытался протиснуться между креслами, лавируя между вытянутыми ногами однокурсников, его нога зацепилась за ботинок Фабиана. Он сделал резкое, отчаянное движение вперёд, но было поздно — гравитация уже взяла своё, а лицо Уизли летело прямо в пушистую шоколадную бездну пудинга. — Левикорпус! — раздался быстрый голос, и в следующую секунду Артур завис в воздухе, нелепо болтая руками. Под дружный взрыв хохота его аккуратно опустили на пол без единого пятнышка на свитере. Он моргнул, огляделся, потом медленно повернулся к своему спасителю, всё ещё держа руку на сердце. Билли Бэйрон, победоносно размахивая палочкой, ухмылялся. Артур торжественно положил руку на грудь и, собрав всю серьёзность, которую мог позволить, произнёс: — Я назову сына в твою честь, Билл. Клянусь! Гостиная зашумела с новой силой, чествуя спасителя. Где-то сзади послышались негромкие смешки: «А Молли согласна?». И в ответ фырканье Гидеона. Кто-то подхватил шутку, объявив, что теперь каждый гриффиндорец обязан назвать своего первенца в честь великого спасителя торта, и это вызвало новую волну смеха. — Не стоит такой чести, Артур, — Бэйрон подмигнул Уизли. — А вот и наша карта! — воскликнул Тонкс, подскакивая со своего места и хватая карту, выпавшую на пол из кармана… Артура. Он победоносно вскинул руку с червонной дамой, как если бы он был ловцом, а она снитчем. В тот вечер комнату заполняло исключительно веселье и искреннее счастье, перемешанные с громким гомоном голосов и ощущением беззаботности, которое бывало хоть и не так редко, но которое не все могли вовремя ценить.