С ума сошёл, Тонкс?

Настоящее время 13.05.1971 Если его проклял Лестрейндж, то это было бы самым простым и объяснимым вариантом. Во-первых, Лестрейндж был хорош в заклинаниях, как почти все волшебники из древних семей. А тот факт, что Тонкс сам крайне хорош в Чарах, по-видимому, является непростительным оскорблением всему чистокровному магическому сообществу. Во-вторых, у слизеринца был явный мотив для этого. Тот самый явный, который называется «просто захотелось поиздеваться над грязнокровкой». В-третьих, не стоит отметать борьбу за Кубок школы по квиддичу. В-четвертых… это же Лестрейндж, от него стоит ожидать чего угодно. Но что если виноват Фрэнк? После вчерашнего вечера это становится не такой бредовой идеей. Особенно учитывая отравление его настойкой из корней, или стеблей, или, Мерлин его знает, какой части мандрагоры. У Лонгботтома тоже есть мотив — его ревность к Алисе. И пускай это всё было страсть как далеко в прошлом, что по меркам подростков — в минувшем году, — вполне вероятно, что Фрэнк ещё точит зуб на Тонкса. Вдруг он считает, что у Теда на неё есть какие-то виды? Конечно, увести у Фрэнка подружку — это как отобрать у пятилетки конфетку: с одной стороны — просто, а с другой — она всё равно уже обслюнявлена. Да и, вроде как, кроме своего яркого присутствия Тед не давал никаких поводов для ревности. По крайней мере, по рассказам Билла и Меган о праздновании его дня рождения, ничего такого в сторону Фоули или Лонгботтома не было. Но всё же нельзя упускать из вида и эту теорию тоже. Ещё есть Сьюзан. Здесь Тонкс согласен с Мег, что их староста действительно странно ведёт себя в последнее время. Да, со Сьюзи у него тоже всё уже в прошлом, но вдруг она так не считает. Что может выкинуть эта ведьма с уклоном в гадания таро, нумерологию, астрономию, астрологию и всё прочее на «астро», Тед не решится сказать точно. Проклясть может, навести порчу тоже — он сам не раз этому был свидетелем. Так что её магический сиреневый шар и не самая чистая рука вполне могли быть причастными к трагическим событиям с его памятью. Однако всем этим подозреваемым не хватает одного объяснения. Что именно они заставили Тонкса забыть? Никакой логики не прослеживается. Никаким образом нельзя связать все забытые события. Объяснением могло бы быть только, что их заклинание-порча-что-либо-ещё сработало неправильно. Тед потерял память совсем не о тех моментах, о которых должен был. Или же у этого не было конкретного действия. Он должен был просто что-то забыть, или просто с его головой должно было что-то случиться. Распутывая клубок возможных вариантов, Тонкс со стеклянным взглядом сидит в кабинете Зельеварения, ожидая, пока Слизнорт проверит работы всех студентов и дойдет до их с Блэк зелья. Эта мыслительная жвачка липким комком то растягивается, то сминается у него в голове. Он гоняет одни и те же мысли со вчерашней ночи, когда он с Биллом покинул гриффиндорскую гостиную, сразу после возвращения своего уха в нормальную форму. В голове тогда звенело: то ли из-за манипуляций с частью тела, находящейся непосредственно близко в мозгу, то ли из-за выпитого алкоголя, то ли из-за кромешной тишины, резко контрастирующей с шумом вечеринки, то ли от всего сразу. В комнате Тонкс и Бэйрон, пользуясь отсутствием их соседей — они все были на тусовке, — долго разговаривали, вспоминая вечеринку на день рождения Лонгботтома на пятом курсе. Как же тогда им было весело! Тед с грустью про себя отметил, насколько иначе ощущался тот вечер. Но это чувство быстро потонуло в океане его размышлений о виновниках его провалов в памяти. С Билли он не решился поднимать эту тему — пока у него не было новых догадок и прорывных предположений. И хотя он не видел лица друга в полутьме спальни, по одному его голосу можно было понять, что тот волнуется из-за этого вопроса. Тед не хотел вновь и вновь заводить разговор и подчеркивать, что он никуда не продвинулся в решении проблемы; а Билл старался не напоминать ему лишний раз и не досаждать расспросами. На том и строилось их немое соглашение. Но даже если Тонкс не сильно преуспел в разрешении этого вопроса, это не мешало ему думать о нём. Потому что о чём ещё ему было думать? В тот момент явно не о рецептуре приготовления зелья. — Мисс Блэк, превосходная работа, впрочем, как и всегда, — голос Слизнорта возвращает Теда в реальность, в которой в данный момент у него проходит занятие по Зельеварению. — Всё выполнено за-ме-ча-тель-но! Профессор поднимает колбочку на свет и слегка трясёт её из стороны в сторону. Золотые блики пробиваются даже сквозь мутное, толстое стекло сосуда. — Высший балл вам, мисс Блэк, и вашему… партнёру… — Слизнорт опускает взгляд на Теда и, кажется, впервые замечает, с кем Андромеда работает в паре. — Мистер Тонкс? Ну что ж… Секундное замешательство на его лице сменяется привычным добродушно-равнодушным выражением. Он тихонько хмыкает и переходит к следующему столу. Теду остаётся лишь удивляться, как легко он отделался. И каким победителем вышел из этой ситуации — итоговое «Превосходно» по Зельеварению, когда до этого он едва наскребал на «Удовлетворительно», было для него чем-то из разряда фантастики. — Спасибо, — тихо выдыхает Тед. Но Андромеда всё-таки его слышит, несмотря на то что между ними почтительное расстояние в добрый метр. — Я делала это и для себя в том числе, — с задумчивым видом отвечает Блэк. На её лице — ни тени улыбки. Ей не за чем радоваться своему успеху, она и так знала, что зелье будет идеальным. — Делать для себя — очень правильно, — вовлекается в разговор Тонкс, поворачивая голову на слизеринку. Сегодня её волосы собраны в короткий, пушистый хвостик, прячущийся за её шеей. Это так… игриво, что очень противоречит её натуре и настроению. И такая открытая причёска и блестящие ниточки голубых камушков, в ушах ещё сильнее подчёркивают её большие, глубокие глаза. Тед не помнит, что это за драгоценные камни, но догадывается, что хорошую метлу на них точно можно было бы купить. Андромеда в слегка разочарованном жесте поджимает губы. Она выглядит грустнее обычного, и Тед это замечает. Не только же всем вокруг подмечать его паршивый вид. — Классные серёжки, — невольно обращает внимание Тонкс на украшение Блэк. Серьги тонкими волнистыми линиями ниспадают словно волны водопада, в то время как мелкие топазы, так называется этот нежный камень, напоминают блеск капелек воды. Это выглядит необычно, не так как всегда. Сегодняшний облик Андромеды сильно отличается от привычных вычурных и нарочито роскошных в аристократическом обществе. В её серьгах чувствуется жизнь и задор. Но всего этого Тед, конечно же, не говорит. — Я сама их сделала, — Андромеда отвечает так, как будто в этом нет ничего особенного. Но невольно проводит рукой по серьгам так, что блестящие капельки игриво начинают догонять одна другую. — Тогда вдвойне классные, — Тед одобрительно поднимает брови. Он научился разбираться в смыслах, скрываемых за украшениями, когда встречался сначала со Сьюзан, потом с Алисой, потом снова со Сьюзан и всё такое. Но у них они значительно отличались. Сьюзан была про громоздкие, странные, иногда даже немного устрашающие аксессуары: большие кольца, острые серьги-копья, подвески с древними рунами. Алиса, напротив, предпочитала простые и лаконичные вещи: мелкие плетёные бусы, яркие, но аккуратные серёжки. Тонкс давно усвоил, что стоит судить о характере девушек по их стилю, он может многое рассказать. — Вчера была вечеринка у Гриффиндора, — внезапно начинает Тонкс. Он не знает почему, но ему очень хочется поделиться этим рассказом. — Но было отстойно, знаешь ли. Он ловит её взгляд, который с немым интересом просит его продолжать. — Почему-то не было так весело. Словно чего-то не хватало, — Тед по-прежнему старается не поднимать голос, чтобы не привлекать лишнего внимания своей болтовней. — Мне как будто перестало всё это быть интересным. Ну там, вся эта выпивка, тупые, однотипные разговоры, дурацкие игры, липнущие девчонки… Не в курсе, как у вас там в Слизерине проходят вечеринки, но если так же, тогда, возможно, ты понимаешь, что я имею в виду. — И почему же тебе вдруг перестало это быть всё интересным? — спрашивает она тоном, которым обычно разговаривают с маленьким ребёнком. Или с недостойным. Типо его, Тонкса. Типо с грязнокровкой. Хотя чистокровные волшебники вообще редко разговаривали с маглорождёнными, так что можно записать пять очков на персональный счёт Андромеды. Если посчитать все разы, что она заговаривала с ним, наберется на личный выигрыш Кубка школы. — Я же говорю, словно всё стало не то. Быть может, я уже наелся этим, — Тед подпирает ладонью щёку, в ленивом жесте опуская голову. — О, да ты никак повзрослел, Тонкс. — Чёрт его… То есть Мерлин его знает! — А возможно, в чём-то другом причина, — задумчиво произносит Андромеда. — В чём же? — Тонкс пытается понять, к чему она клонит и к чему вообще поддерживает этот глупый диалог. — Быть может, тебе никогда это не было интересно? Она это серьёзно. У неё по-прежнему ни единого намека на улыбку. Андромеда звучит так… по-взрослому. И эта взрослость совсем не конфликтует с остальным её поведением. Теду кажется, что между ними пропасть в десяток лет, а вообще-то они одногодки, Тонкс даже старше на пару месяцев. Он точно знал день её рождения. Знал, но забыл. — О, это всё бред, мисс Блэк, — отвечает он, и её имя колется на языке. — Такого точно не могло быть. — А на танцах тебе было веселее? — Андромеда снова идет по собственному сценарию диалога, перепрыгивая между темами. — Только не на репетициях, — Тед издаёт короткий смешок. — А помнишь Рождественский бал на пятом курсе? — слегка склоняет голову Блэк. Сегодня она неотрывно смотрит ему в глаза, так, что он бы предпочел, чтоб они привычно отводила их в сторону. — Конечно, я это помню, — тёплое чувство ностальгии медовой патокой начинает разливаться по его телу. — Да? Похвально, Тонкс. И что же ты помнишь? Тед вспоминает тепло рук Андромеды, когда её ладонь была в его в момент их пряток на выступе у башни в Северном крыле. Но это воспоминание ускользает, растворяясь в потоке мыслей. Вместо него всплывает другое — более чёткое, ясное, именно то, о котором он сам сейчас подумал.

***

Воспоминания, 5 курс 20.12.1968 К Рождественскому балу Большой зал был преображён до неузнаваемости. Вместо длинных деревянных столов раскинулся просторный танцпол, сверкающий, словно гладкая поверхность замёрзшего озера. Стены были окутаны чарующей серебристой дымкой, мерцающей в свете тысяч свечей, парящих под зачарованным потолком. В тот день он напоминал тяжёлое облако молочного цвета, с которого мягко спадали заколдованные, не тающие при соприкосновении с кожей снежинки. По углам зала возвышались величественные еловые деревья, украшенные хрустальными сосульками и сверкающими снежными шарами, внутри которых плавали миниатюрные сцены волшебных зимних сказок. В центре, под огромной люстрой из ледяных кристаллов, оркестр из зачарованных инструментов исполнял чарующую музыку, которая обволакивала всех присутствующих, приглашая их закружиться в танце. На всё это Тонкс смотрел украдкой, слегка выглядывая из-за длинной, высотой во всю стену, бархатной шторы. Он прятался за ней с самого утра в ожидании начала бала. А кто говорил, что его проделки — дело лёгкое? В какой-то момент рядом с ним появились две знакомые рыжие макушки. — Горизонт чист, — довольным голосом, в котором звучали лёгкие нотки алкоголя, объявил один из Прууэттов. В ответ тут же зашелестела ткань шторы, и Тонкс выбрался из укрытия, отряхивая костюм и одёргивая рукава в попытке вернуть им изначальный приемлемый вид. — Ну наконец-то мы повеселимся, — для человека, семь часов просидевшего у стены за пыльной тряпкой вековой давности, он выглядел крайне оптимистично. Без лишних слов Гидеон с хитрой улыбкой протянул ему серебристую флягу, о содержимом которого не нужно было догадываться. Тед сделал три бодрых глотка, огневиски приятно обжёг ему горло, словно зажигая его внутреннее пламя. — Хрена с два! Были варианты получше моего, как попасть на бал? — осматривая Большой зал и собравшихся в нём, Тонкс задержал взгляд на кроваво-бордовом пятне в середине зала. Как ни в чем не бывало, Андромеда Блэк, которая, на минуточку, училась как и Тед на пятом курсе, вытанцовывала па на балу, предназначенному только для шестых и седьмых курсов. — Ха! — картинно хмыкнул Гидеон. — Это же Блэки! Ты ещё сомневался? Она пришла в паре со старшекурсником. Такое разрешается, — он сочувственно пожал плечами. — Ну да, меня бы наш декан Стебль не допустила к балу, приди я в паре с самой Пенелопой Пуффендуй! — Тед потянулся ещё отхлебнуть из фляжки, всё так же продолжая смотреть на танцующую в центре пару. Яркий цвет платья Андромеды горел словно пожар, на который невозможно было не обратить внимания. Он рождал внутри чувство, что приближаться к нему будет стоить жизни, но упустить из своего вида — не менее опасно. — Это с ней Долохов. Антонин. С седьмого курса, — проследив за взглядом Тонкса, произнёс Фабиан. — Поговаривают, его родня училась в Колдовстворце, — подхватил Гидеон. — И он тоже владеет некоторой их магией. — Я бы нисколько не удивился, — заключил Фаб, сделав зловещее выражение лица и движение руками, как будто он колдует без помощи палочки. Его брат в этот момент угрожающе заулюлюкал, подозревая, что именно так должны выглядеть маги из Колдовстворца. — Придурки, — улыбнулся Тед в ответ на разыгранную ими сценку. — Ладно, не стоять же нам тут вечность. Куда вообще вы дели своих подружек? — Они сбежали от нас в первые же пять минут, — Пруэтты синхронно сложили руки на груди. — Да и пусть! Больно-то хотелось! Ничего они не понимают в веселье! Их голоса потонули в звуках бас-гитары следующей начинающейся песни. Официальная часть с нудными бальными танцами подошла к концу, и дальше студентов ждало выступление популярной в те годы группы «Вздох Палочки». — Всему-то вас учить нужно, ловеласы мои, — Тонкс подхватил под руки близнецов и потащил их в самую гущу танцпола к компании знакомых девчонок с Пуффендуя. Ему было плевать на них, но это было весело, значит это стоило того. К тому моменту крепкий огневиски на голодный желудок уже достаточно разнёсся у Теда по организму, чтобы притупить восприятие и окрасить всё окружавшее его в ореол привлекательности. Пора было компенсировать его семь часов ожиданий!