С ума сошёл, Тонкс?

Настоящее время 11.05.1971 С момента прошлой репетиции прошла всего неделя, но Тонксу казалось, что целая вечность. Слишком уж насыщенными были эти семь дней, слишком уж много произошло событий. И событий всяких разных — местами странных и непонятных — которые не слишком уж помогали в распутывании клубка загадок, связанных с потерей памяти. Напротив, каждый новый час отодвигал его всё дальше и дальше от ответов. А мысль бросить всё и жить, как будто ничего не произошло, выглядела всё более привлекательной. Происходит слишком много всего. Тед чувствует себя уставшим. И по-настоящему волнующей мыслью в тот момент является та, что связана с их вчерашним проигрышем Слизерину. Вчера много чего пошло не по плану. Игроки Пуффендуя после окончания матча были более, чем подавленными. Угнетёнными. Втёртыми грубым ботинком в мокрую от дождя землю. Втоптанными в грязь там же, прямо на квиддичном поле. И хотя это не было разгромным поражением или слабой игрой, но это ощущалось в стократ обиднее. Это ощущалось не как-то, что должно было произойти. — Билли, с тобой точно всё в порядке? Что сказала мадам Помфри? — спрашивает Меган, пока друзья идут по коридору в сторону зала на репетицию танцев. Её вопрос вновь отбрасывает Теда к мыслемешалке по поводу игры. Ему нужно немного времени, чтобы его отпустило. Билл, кажется, читает его мысли, потому что отвечает что-то насчёт того, что с ним в физическом плане полный порядок, а вот в моральном — не слишком, и им очень-преочень нужно отвлечься на вечеринке. «Проветрить мозги», да, он снова использовал это выражение. — Ужасно, что с тобой так получилось вчера, — теперь Мег озвучивала мысли Теда, который на её реплику лишь сильнее стиснул зубы. — Грёбанный Лестрейндж, сукин сын, — количество ругательств в сторону Рабастана перевалило за сотню за последние сутки. И это только из уст Билла. Поводов для ненависти к Лестрейнджу у Тонкса становится всё больше. Змеёныш был везде. Он отравлял его жизнь со всех сторон. Он отнимал у него то, что было по праву его. А что, если это был хитрый план Рабастана? Что, если он так хотел вывести Теда из строя? Тонкс снова цепляется за эту идею в своей голове. Всё происходящее — совсем не спроста… — А как поживает твой список с воспоминаниями? — обращаясь к Теду, Меган понижает голос до шёпота. Целлер сменяет одну неприятную тему на другую. Что ж, никто не говорил, что утра у Тонкса добрые. — Я… записываю… — туманно отзывается Тед, закусывая губу. — Думаю, мне понадобится ваша помощь. Соберёмся в ближайшие дни и обсудим? Билли и Меган с охотой соглашаются и одобрительно кивают на предложение друга. Они всегда были готовы ему помочь. Тонкс ловит себя на мысли, что не помнит, когда был последний раз, что он помогал кому-то из ребят — последнее эссе для Бэйрона по Чарам не в счёт, там было довольно просто — водоворот событий закрутил Теда слишком сильно. Так, что он забыл думать о ком-либо ещё, кроме себя. Здоровый (или не очень) эгоизм во всей красе. Зайдя в зал, Тонкс быстро устремляется в дальнюю его часть — подальше ото всех. Потому что он знал, что они будут пялиться. Не могли не пялиться. Только в этот раз не как на самого лучшего игрока матча, а как на лузера. Или ещё хуже — как на побитую собаку. Тех, кто смотрел жалостливо, Тед ненавидел больше всего. Это последняя вещь, в которой он нуждается сейчас. Его достало это приторно липкое сострадание, сопровождающееся поджатыми губами и нервными фразами. Поэтому, когда Тонкс не встречает этого сердоболия на лице Сьюзан, он радуется. Слава богу, для кого-то он остаётся всё тем же Тедом Тонксом. На ближайшие два часа — всё тот же болван Тед, с которым вынуждена танцевать Сьюзи, потому что на шестом курсе они, вроде как, встречались и с тех пор стоят в паре друг с другом. — Что-то ты сегодня двигаешься медленнее обычного, — бросает ему замечание Коул после третьего или четвёртого танца. И она совсем не связывает его сегодняшнее настроение со вчерашним матчем по квиддичу. И она совсем не обращает внимание на его «паршивый внешний вид», о котором последние дни его хочет уведомить каждый. — Бывает, — пожимает плечами Тонкс, потупив глаза в пол. Он лишь изредка переводил взгляд на Сьюзи, стараясь ни в коем случае не оглядываться по сторонам — сейчас ему никого не хотелось видеть. В особенности персону со Слизерина, чья фамилия начинается на букву «Л» и чье заклинание прилетело в Теда на прошлой репетиции как раз из-за того, что он слишком уж глазел, куда не следовало. И нет, Рабастан не запугал его. Просто сегодня у пуффендуйца было совсем не боевое и вовсе не клоунское настроение. Удивительно, да. — Бывает? — хмыкает Коул. — Вчера допоздна обсуждали ошибки матча, — голос Теда звучит как будто равнодушно. Сьюзан в ответ лишь бросает на него раздражённый взгляд. Она никогда не понимала всех этих «спортивных штучек», в особенности любовь игроков его команды засиживаться до ночи с обсуждениями тактики. Это всё казалось ей, как и многим девушкам, лишним, бессмысленным. Возможно, поэтому у Теда ничего не получилось со Сьюзан — он бы не смог простить ей её нелюбовь к квиддичу. На самом же деле Тонкс никогда с уверенностью не мог ответить, почему же они расстались со Сьюзи. Нет, не так. Он даже не мог ответить, почему же они сошлись со Сьюзи. Сперва Теда зацепил сам факт, что он мог понравиться девчонке — пятнадцатилетним мальчишкам не особо-то много было надо. Затем Тонкс был очарован нежным голосом и трогательно милым выражением лица, которые появлялись у Сьюзан во время разговора с ним и специально для него. Против этих женских штучек он оказался бессилен. Ну и довершило это всё крепкое желание самой Коул начаться встречаться с Тедом. Простыми словами: Тонкса взяли в оборот, а он и не сопротивлялся. Да и кто бы стал. К тому же долгие поцелуи оказались не таким уж слюняво-мерзким занятием, а очень даже приятным. Но в те минуты, когда у него было время отвлечься и подумать, он всё больше осознавал, что кроме игры гормонов у него со Сьюзан не было ничего общего. И там совсем не было места рассуждению, что противоположности притягиваются. Они попросту не подходили друг другу. Однако закончить эти подростковые отношения долгое время не было сил или желания ни у одного из них. Сейчас же, смотря на Сьюзи, Тед удивительным образом не испытывает ничего. И это чувство совсем не идёт в сравнение с тем, которое он обнаружил внутри себя несколько дней назад, когда к нему пришло то самое осознание, что он влюблён. У него начинает ныть где-то под солнечным сплетением. И хотя в этот раз он может списать всё на ранний подъём и отсутствие завтрака, он понимает, что совсем не в них дело. Музыка движется к своей кульминации, становясь громче. Коул с усилием проворачивается под рукой Тонкса, заставляя его продолжить движение, элемент которого он опять забыл. Она точно выскажет ему всё после репетиции, Тед в этом не сомневается. Финальные аккорды звучат раскатистым громом слияния пианино и скрипки, и все пары дружно замирают в заключительном па. Профессор Стебль, чья очередь вести занятия на этой неделе, довольно хлопает в ладоши, нахваливая учеников и их слаженные движения. От декана Пуффендуя на репетициях все всегда слышали исключительно похвалу. Наверное, во многом поэтому сегодня в зале стоит такая лёгкая и непринуждённая обстановка. Тед одёргивает край задравшейся рубашки и мысленным усилием приказывает себе сконцентрироваться на настоящем. Он сейчас в Большом зале, репетирует танец для Выпускного бала. С находящейся рядом колонны спускается зелёная ветка плюща, изредка растение шевелит своими листьями, словно тестируя пространство на предмет опасности. Но до плюща нет никому дела. Один только Тонкс всю репетицию хватается за него взглядом. Как что-то, на что он может опереться. Сколько у него было таких репетиций — он уже не сосчитает. Они слепляются у него в голове в единый комок. В своём воспалённом сознании Тед пытается разделить их, как отделяются друг от друга медленно движущиеся листья плюща. И он находит, пожалуй, одна из репетиций отличалась от других гораздо больше остальных.

***

Воспоминания, 6 курс 11.10.1969 — Мистер Тонкс, — начала, обращаясь к Теду, Минерва Макгонагалл, — насколько я вижу, сегодня Ваша партнёрша отсутствует? У всех факультетов в тот день проходила репетиция танцев к Рождественскому балу. За прошедший месяц ученики мало что успели выучить, и этот факт явно огорчал профессоров. Тонкс подошёл к декану Гриффиндора со слегка удивлённым видом и совсем не слегка нахальной улыбкой, как будто не он только что заводил весь чёрно-жёлтый стан, заставляя студентов заниматься чем угодно, но только не танцами. — А, да, Сьюзи на дополнительных занятиях у мадам Стебль, — ободряюще ответил Тед. — Поэтому я, наверное, пойду, — как можно более дружелюбно добавил Тонкс, рассчитывающий, что раз его напарницы нет, ему удастся быстренько и безболезненно свалить с танцев. — Ну что же Вы торопитесь, мистер Тонкс? Я нашла Вам новую пару на сегодня, у неё как раз сегодня отсутствует партнёр, — Макгонагалл улыбалась, видя, как, напротив, с лица Тонкса стирается улыбка. — Не пропускать же Вам репетицию. Да и, возможно, уровень шума в зале снизится, если Вы начнете работать ногами, а не языком. Перспектива танцевать не бог весть с кем была совсем не заманчивой. Да и в целом у Тонкса было противоречивое отношение к танцам. С одной стороны, он никогда не чувствовал себя скованно или стеснённо, двигаться — дёргаться — под музыку Теду даже нравилось. Но с другой — элегантные движения и точно выверенные шаги были совсем не про него, а это именно то, что требовали нудные и старомодные танцы на балу. — Конечно, профессор, — наконец, выдавил из себя Тонкс. Макгонагалл, которая из преподавателей в этот день была ответственной за проведение репетиции, повернулась к пуффендуйцам и начала выстраивать их факультет и давать указания. — Можем отойти в последний ряд, чтобы не привлекать внимания, — послышался голос за спиной Теда. И, повернувшись, Тонкс был готов увидеть кого угодно, но не Андромеду Блэк. — О, мисс Блэк… — его тон представлял собой смесь из удивления и восхищения. — Кажется, такое я уже слышала, — Андромеда смотрела на него с невозмутимым видом, как будто не она вместе со своей сестрой неделей назад встретилась с Тедом в ванной старост при весьма странных обстоятельствах. — Да, мы можем отойти в последний ряд, — поспешил ответить на её предложение Тед, которого совсем не прельщала идея танцевать в первых линиях. Это был один из немногих моментов, когда ему не хотелось быть на виду. — Настолько смущает нахождение в моём обществе? Не хочешь, чтобы кто-то из твоих дружков-аристократов пялился на нас, о боже, держащихся за руки? — Тонкс к тому моменту ещё не вышел из роли шутника, а потому слова лились впереди мысли. В прочем, как оно часто у него бывало. — Не в этом дело, — она элегантно пропустила его подкол мимо ушей. — Они всегда пялятся. Будут пялиться. Они встали друг напротив друга, приготовившись к началу танца. Андромеда чуть подняла голову, заглядывая в глаза Тонксу. «Они всегда пялятся». В то время как Тед боялся лишний раз взглянуть в её сторону. — Видимо, Мак-кошка решила добавить им ещё поводов, поставив тебя в пару к такому как я, — Тонкс в нерешительности занёс руку, собираясь её положить туда, куда это и полагалось в первом танце — партнёрше на талию. — Не обольщайся. Бас сегодня пропускает репетицию. А в этой школе не так много партнёров, подходящих мне по росту, — Андромеда в вопросительном жесте подняла брови, без слов давая Теду разрешение нарушить дистанцию между ними. Тед был примерно одно роста с Рабастаном и сантиметров на десять выше Андромеды. А они были самыми высокими юношами в Хогвартсе. Вот только рост Лестрейнджа был больше про статность и стойкость, а Тонкса — про долговязость и худощавость. Казалось, даже сама их внешность говорила об их статусе крови. Хотя телосложение Андромеды говорило одновременно обо всём этом: в ней была стройность, и статность, и толика угловатости, и в то же время удивительная ладность. Она бы хорошо смотрелась рядом с любым мужчиной, потому что, во-первых, она сама бы была главным украшением, и во-вторых, она удивительным образом сочеталась со всем окружающим её «антуражем». — Значит, хоть в чём-то в этой жизни мне повезло, — ухмыльнулся в ответ Тонкс и положил ладонь где-то в районе лопаток, даже выше чем полагалось. Его внешние невозмутимость и дерзость на самом деле ощущались внутри как смятение. Тед мог бы назвать сто причин, почему он бы мог испытывать это волнение, но ни одна из них ему не нравилась. — Мне повезёт, если ты не отдавишь мне сегодня ноги, — слегка улыбнулась в ответ Андромеда. — Но, если хочешь, я могу вести. В следующую секунду по залу разлились первые аккорды мелодии, и пары начали свои движения.