Не нужно бояться...

От этой фразы Морока где-то в сердце разгорелась паника. «Ещё одна девочка пропала». Ещё и этот чёртовый кошмар. Голос Морока, задыхающегося и зовущего, не мог выйти из моей головы, и целый день был отголоском где-то в ушах. Я помню то ощущение, до жути реалистичное, горячих слез на моих щеках, холодного пола и пульсирующего страха, смешанного с паникой, нарастающего в районе груди и тянущего вниз. Руки часто дрожали, сколько бы я ни пыталась выкинуть эти ужасные крики и страшные слова, добившие меня: — Ты не успела. Но ведь сон это… Просто переживания? То, о чем я думаю в течение дня или долгого времени? Но тогда почему тот голос, сказавший эту отвратительную фразу, был мне совершенно незнаком? Страх — вот, что не покидало меня на протяжении целого дня. Как будто я никогда кошмаров не видела, ей-богу. Но эта тревога не была простой, будто… Будто предчувствие. Бред какой-то… Все, хватит этой бессмыслицы. Просто переволновалась и всё… …Но хватит думать об обычном очередном ночном кошмаре. Настоящий кошмар — то, что ещё одна девушка пропала. Более этого Морок ничего не сказал, списав на то, что мы спросонья ничего сейчас не усвоим. Однако я все усвоила прекрасно. Морок ушел, так и не пояснив толком ни-че-го. Сказал, что надо будет встретиться где-то попозже, скинув на нас эту тяжесть и просто уйдя, оставив нас ни с чем. Этот день просто отвратителен, хотя он только начался… — Девочки, что вы думаете по этому поводу?.. — осторожно и тихо спросила Снежка, выглядевшая крайне обеспокоенной и напуганной, что было совсем не удивительно. Сейчас мы все в таком состоянии. «Этот» повод — теперь именно так мы обозначали ужасную тайну пропажи невинных людей. То, что пропала вторая девушка, только подтверждало теорию о том, что… Их похищают. Не могло же быть два идентичных побега запланировано? Да ещё и так идеально. Хотя, судя по всему, всё, с чем мы имеем дело — крайне странно и непонятно, и необоснованные выводы делать нельзя. — Думаю, что это не последнее такое заявление, которое мы услышим от Морока, — прямолинейно, одним движением быстро поправив очки, сказала Маша. Хотя это ужасные вещи, не согласиться с ней было бы глупо. — Машенька, к сожалению, права… — грустно вздохнула Алёнка. Она редко выглядела такой; Алёнка — заядлая оптимистка, которая во всем может найти положительную черту в независимости, насколько плоха ситуация. Странно, но сейчас эта способность её подводила. — У меня предчувствие, будто у нас не так много времени, чтобы разобраться в этом всём, — внезапно решила подать голос я, сказав все, как думаю на самом деле. Меня всё это напрягало невероятно, сколько бы я ни пыталась отвлечься — всё тщетно. Интересно, что предпримет Василиса Васильевна, и предпримет ли она что-то? Я была уверена в этой женщине и знала: как она сделает — так и будет правильным. Она мудра, она — наш союзник с большим опытом, директриса всегда была на нашей стороне и помогала Сказочному Патрулю. — Я понимаю, что сейчас все плохо и все такое, но… Может быть, мы немного отвлечемся? Пока что Влад ничего не объяснил, — Маша пожала плечами и осмотрела нас всех по очереди беспокойным взглядом, затем отведя взгляд куда-то в сторону пола. Было видно, что она пытается думать рационально и не поддаваться эмоциям. Да, наверное, она права… А то мы все напряжены, будто струна. Теперь оставалось только ждать. Мучительно ждать. И гадать о том, что же будет дальше.

* * *

— Я так больше не могу! — решительно и внезапно чуть ли не крикнула я, резко убирая свою любимую гитару из своих рук на кровать, — мы уже второй день сидим и ждем, пока Морок объяснит ситуацию, но в итоге ничего! — Варечка, успокойся чуть-чуть… Может, у него есть свои причины, — попыталась успокоить меня Снежка своим как обычно ласковым и тихим голосом. — А у меня такое ощущение, будто он просто над нами издевается! Всё, мне надо проветриться, — я внезапно встала с кровати, направляясь к двери. — Но куда? Довольно поздно уже… — необычно измученно и тихо спросила Аленка, отвлекаясь от домашнего задания Кривозуба и заинтересованно глядя на меня. — Да хоть куда! В библиотеку пойду, к голубкам этим. Маша и Корвин, скорее всего, снова прячутся где-то в библиотеке; их встречи стали уж больно частыми. Лишь бы Машенька не заигралась с этими играми в чувства с эти вороном, не забыла о нас. Я, конечно, рада за них, но… Странное чувство. Будто бы я за них счастлива, но не хочется, что бы Маша забывала о своих подругах ради какого-то парня. Наверное, я эгоистка; я часто ругаю себя за такие мысли про мою подругу, которая просто влюблена, кажется, взаимно, в парня. В этом нет ничего такого. Да. Мне надо развеяться. Понедельник. Еще одна новая учебная неделя, всего третья за этот проклятый учебный год, а я уже конкретно устала. Не могу даже представить, что будет дальше… Да и библиотека — довольно полезное место. Девушки пропали незаметно и бесследно… Может, есть какой-то артефакт, камень, в конце концов, особая чудная реликвия, с помощью которой это можно было бы осуществить? Где, если не в библиотеке, найти ответ на этот вопрос? — Только не задерживайся долго, скоро уже библиотека закрывается, — предупредила Снегурочка, аккуратными, почти что бережными и медленными движениями открывая какой-то учебник, который она только что взяла с прикроватной тумбочки. Я согласно кивнула и потянула за ручку двери, выходя под звук того, как Аленка со всей силы ударяется головой об стол и говорит что-то невнятное своим измученным, изнеможденным голоском про Кривозуба и про то, что она его проклинает. Честно сказать, я ее понимаю… Я коридорах необычно пусто и тихо, и каждый шаг слышится слишком громким. Эта тишина нагнетала, потому я ускорила свой шаг. Не люблю чрезмерный угомон… Хотя обычно это успокаивает, сейчас это ощущалось вовсе по-другому. Будто затишье перед бурей. Будто кто-то следит за каждым твоим шагом. Будто громкое молчание. Будто опасное спокойствие. Будто тихий омут, в котором водятся черти. Будто невидимое лезвие ножа у твоего горла, о котором ты не знаешь, даже не подозреваешь, или неощутимый холод смертельного орудия на твоей спине. Сквозь странные тревожные, почти что незаметно переползающие в панику, мысли, нарастающие в моей голове с каждой минутой, я еле как добралась до библиотеки, заставив себя не перейти на бег. В ней, как обычно, тихо и умиротворяюще. Приятный запах книг и старой бумаги сразу ударил в нос. Приглушенный и мягкий свет лампочек на столиках дарил обнадёживающую и мирную безмятежность, чувство уже спокойной тишины и безопасности. Особенно после, казалось, опасного коридора. Так. С чего мне вообще надо начать?.. Я пошла в библиотеку, даже не зная, что мне искать. Ну да, я не я без импульсивных поступков… Я осмотрела библиотеку в надежде найти хоть кого-то, кто мог мне помочь или был со мной знаком, но рядом никого. Тяжелый тихий, еле слышный вздох. Черт, значит придется самой искать. Я проходила по рядам книг, выискивая нужный мне заголовок: «Артефакты». Я изредка засматривалась на какие-то книжки и учебники, и… Резко в меня с силой кто-то врезался. Я рефлекторно молниеносно отскочила на пару шагов, а рядом был… Астер? Неожиданная встреча. Впервые вижу его после летних каникул. Голубые волосы потрёпаны, как обычно, он стал ещё выше, вытянулся… Куда он так растет? — Астер, аккуратнее… Все книги, которых у него в руках была просто уйма, рассыпались по полу. Я сразу же присела на корточки, помогая собирать их быстрыми и лёгкими движениями, пряди каштановых и фиолетовых волос упали мне на лицо. — П-проси прощения… То есть, прошу прощения, Варя, — Астер как обычно запинался, не в силах говорить что-то связное, и тоже начал собирать свои справочники и энциклопедии. Что-что внешне в нем поменялось за лето, голос чуть поломался и стал каплю ниже, а эти речевые проблемы так и не исчезли… Интересно, зачем ему столько книг, м? Закончив собирать и встав на ноги, я протянула ему стопку того, что собрала, и он кивнул, забирая их себе. Я небрежно заправила все выбившиеся пряди волос за уши, отряхнув юбку от какой-то невидимой пыли. — Спасибо, — он благодарно кивнул мне, собираясь уйти, но я поспешно приостановила его за локоть, даже не успев полноценно подумать. Может, Астер знает, какие книги можно почитать про опасные или необычные артефакты? Думаю, вполне вероятно. Помощник Звездочёта, чуть помедлив и, кажется, опешив, обернулся и почти что удивленно посмотрел на меня, ожидая моих слов. Я сразу же отпустила его локоть и спросила, тщательно подбирая слова: — Астер, ты случайно не знаешь, какие есть полезные и интересные книги про опасные или необычные артефакты? Кто, как не помощник преподавателя по артефактам, знает ответ на этот вопрос? Я заглянула в его глаза, сложив руки на груди. Астер перевел довольно заинтересованный взгляд на меня. В его глазах так и читалось недоверие, тихое недоумение и лишь один вопрос: «Зачем?». Но спрашивать он не стал, а лишь тихо вымолвил: — Такая книга, то есть, такие книги ты можешь найти, в смысле, поискать в пятых ряду… То есть, в пятом ряду. Но больше по этих теме, в смысле, по этой теме находится в запрещённом, точнее, запретном отделе. Слушать его ломаную речь мне удавалось с большим трудом, учитывая, что больше половины из того, что он сказал — это «то есть» и «в смысле». Но еле как мне удалось выловить суть сказанных им слов, я лишь быстро и слегка сдавленно сказала: — Спасибо, Астер! Хорошего вечера. Такое ощущение, что он был чуть ли не ошеломлен моей доброжелательностью и мягким тоном, хотя я и сама удивилась тому, как получились эти слова, но я была уже слишком увлечена своими мыслями по поводу того, что бы начать искать книжки и справочники, и мне, в принципе, было все равно, как это звучало. — И ты… В смысле, и тебе хорошего вечера. Сразу же я с одухотворением пошла к пятому ряду. И вправду: «Артефакты». Так-так-так… Интересно. Почти что все книжки были слишком толстыми и старыми, чуть ли не ветхими, и я не представляла, как прочту их. Если быть точнее, с каким трудом мне придётся сделать это. Взглядом я металась меж полок, выискивала хоть что-то на корешках книг, похожее на «опасные» или «необычные». Я задумчиво прикусила губу, продолжая осматривать весь мучительно длинный ряд. О! «Необычные артефакты», а рядом стоит и «Опасные артефакты». Наконец-то… Я нашла еще около трёх книг по этой же теме и потащила их к столику, освещаемому теплым светом лампочки. Что ж, можно и начинать. Сперва вот этот справочник. Я присела и взяла книжонку в руку и моментально перенеслась к оглавлению и содержанию. Хм… «Артефакты чувств», «артефакты трансфигурации», «артефакты метаморфоз»… Все не то. Захлопнув книгу, я взяла следующую, полностью сосредоточившись и погрузившись в книги… Но внезапно чьи-то руки оказались на столике напротив меня, возвращая в реальность. Рефлекторно я сразу же посмотрела вверх. Морок? Какого черта он стоит тут напротив меня и опирается на стол? Так, какой сегодня день недели?.. Понедельник. Ну нет… Я же ещё сегодня его урок прогуляла… Морально я уже приготовилась к худшему. Голубые глаза Морока скользили по станице книги, которую я только что открыла, а затем внезапно, чуть ли не хищно переметнулись на меня. В сердце что-то кольнуло, а глаза распахнулись чуть шире от этого резкого взгляда, но я отмахнулась от странного непонятного ощущения. — Что интересного читаем? Его голос. Адресованный мне. После ссоры летом, я даже успела слегка отвыкнуть от него, но это слишком сложно, когда я вижу его каждый день в коридоре, столовой, да во всем колледже я всегда натыкаюсь на него. Кажется, его голос стал немного… Ниже? Интересно. Но ему идет, должна с превеликим снисхождением признать. Себе. И никогда не сказать этого вслух. После этого ночного кошмара я еле заставила себя насильно вытолкнуть мысли про его голос, зовущий меня во сне и говорящий что-то. Какой ужас. Глупость. — Какая тебе разница? — не понимая, чего он от меня хочет, спросила я, слишком громко и резко захлопнув учебник. Я закатила глаза, закрыв обложку книги руками, чтобы он не увидел ее названия. — Я первый спросил, Колючка, — он чуть ухмыльнулся. Ну и нравится же этому идиоту выводить меня из себя. Я смотрела на него сверху вниз, Морок будто нависал надо мной. Я и так пониже него, а тут еще и сижу. Его голубые глаза искрились весельем и надменностью, явным желанием просто докопаться до меня на пустом месте, как обычно. — Допустим, историю читаю, — невинно пожала плечами, чуть улыбнувшись краем губ и не сводя с его ледяных глаз своего пытливого взгляда. Значит, буду до глупости мило подыгрывать и импровизировать. — Ну и как? Интересно? — наигранно и будто бы искренне поинтересовавшись, спросил Морок, чуть вскинув бровь. — М… Нет. Но читать приходится, — абсолютно случайный и выдуманный на ходу ответ, который первый пришел мне на ум. Хах, это становится забавно и почти что абсурдно. — Никогда еще не слышал, что бы тему «Темный Князь Владислав» называли неинтересной, Колючка, — он ухмыльнулся еще больше, хитро прищуривая глаза. Черт… Мы же и вправду эту тему проходим. Как я не вспомнила? Хотя, как можно забыть эту невероятно интересную тему, когда наш Патруль буквально общается с Бывшим Владыкой Душ? Ладно, продолжаем говорить глупости. — Ну… — я отвела взгляд куда-то в сторону, пожав плечами, — все бывает впервые. Можешь загадать желание. Он закатил глаза, усмехнувшись и переведя свой острый, резкий взгляд на стопку книг, лежавшую на столе. Его взор был изучающим, но было невозможно понять, что сейчас у этого идиота на уме, и что он мне еще выдаст. — Колючка, а ты не хочешь мне кое-чего сказать? — Морок произнес это таким внезапным и почти что строгим, но искренним тоном, что, такое ощущение, что я только что уронила его любимую вазу и сделала вид, будто ничего не произошло. Я в недоумении чуть нахмурила брови, смотря на него почти что подозрительно. О чем это мне нужно ему сказать? И вообще, почему мне в принципе ему надо что-то сказать? — Я вообще с тобой говорить не хочу, — я перевела взгляд на стопку книг, на которой пару мгновений назад был взор Морока, сказав чуть тише и будто самой себе. Прямолинейность — моё всё. Ну… Зато правда, так ведь? — Как всегда, в твоём репертуаре… — он бросил эти слова, тяжело вздохнув и отведя взгляд куда-то в сторону книжных полок, — почему прогуляла? Думаешь, один урок посетила, и хватит? Ох, нет… А девочки меня предупреждали. Но зачем мне уроки Морока?.. Боевые искусства? Пф, самый бесполезный урок. Я лучше схожу на три урока Кривозуба подряд, чем пойду на эту переименованную под более солидное название физкультуру. Мы с девочками и так сражались много, побеждали злодеев, да и я в хорошей форме. Не пойму только, как Василиса Васильевна согласилась сделать его учителем?.. И чем я думала тогда, когда вместе со всем нашим классом, просящим его стать нашим педагогом, стояла в сторонке ради вида? Иногда я жалею об этом, но даже если бы меня там не было, вероятно, эта Любава с ее подружками добились бы своего. В конце концов, эта староста, которая недавно тут с Мороком обжималась, по словам Маши, умеет втираться в доверие, особенно, когда дело касается Владислава Владимировича… Так. Не хочу сейчас вспоминать об этой… Недостаросте. Надо придумать, что ему ответить. М, может, задолженность была, и я отрабатывала вместо боевых искусств? Он потом точно спросит у учителей. Э-э… Ну, живот или голова болели. Ладно, это глупо. И вообще… Почему я должна перед каким-то Мороком оправдываться? Ну и пусть, он руководитель, и что? Когда дело касается его, мне как-то все равно, преподает он или нет. Почти все равно. — Я не прогуливала, а просто пропустила занятие, — бросила я, отведя взгляд и пытаясь сохранять как можно более обычный и не придающий значения вид, — и по очень важным причинам, которыми, к сожалению, не могу с тобой поделиться. Кхе-кхе… Ладно. Хотя бы что-то? Хотя бы что-то. У Морока последовала незамедлительная реакция. Напускной скептицизм так и читался сквозь его выражение лица, темные брови нахмурились, но, тем не менее, он просто закатил глаза, выдохнув и даже не пытаясь выбить из меня правду. Правду о том, что я просто прогуляла. И это как-то почти что успокаивало. Морок думает, что я настолько безнадёжна, что даже выпытывать из меня ответ не будет. С одной стороны, приятно, что он не стал меня пытать своими выуживаниями информации. С другой стороны, неужели он считает меня настолько безнадежной? Двоякая ситуация. Интересно… Нет, неинтересно. С каких пор мне интересно мнение Морока? Вот именно, мне неинтересно. Да. Я мельком посмотрела на часы, висевшие на стене неподалеку: 20:53. Уже через несколько минут библиотека закроется, тусклый свет луны падал на пол, просачиваясь сквозь шторы, и только мягкий свет лампочек на столах хоть как-то освещал хранилище книг. Как невероятно жаль, но мне придется оставить Морока одного патрулировать. Я еле слышно издала вздох, вставая со стула и теперь оказываясь полностью напротив недопреподавателя, который, кажется, почти что заинтересованно смотрел на мои действия, изучая меня. Под его взглядом… Странно. Кажется, что-то похожее на неловкость, но не совсем. Не прямо неловкость, скорее почти что смуще… Так. Хватит. Мне все равно, что за там чувства от взгляда Морока, мы с ним… Вражеские приятели? Приятели, ненавидящие друг друга? Кто мы вообще друг другу? А самое главное, какого черта я об этом думаю? Я взяла в руки стопку книг, до этого лежащую рядом со мной на столе, направляясь к полкам и не обращая на него внимания. Делая вид, что не обращая на него внимания… Аккуратными движениями положила одну книжку на место, затем еще одну, и так до момента, когда у меня в ладонях была последняя. Справочник какой-то. Я осторожно поднялась на носочки туфель, толкая книгу в её пустое место пальцами и опускаясь обратно. Я не успела обернуться, как по обе стороны от меня чьи-то ладони с глухим тихим звуком не дали мне выхода, запирая между собой и книжными полками. Мои глаза чуть расширились, дыхание странно перехватило, в животе затрепетало своего рода волнение, появление которого я не смогла контролировать. Те же руки, что до этого опирались на стол. Какого… — М-Морок? Голос предательски дрогнул, выказывая все настоящие эмоции. Всё, что тихо слетело с моих губ, когда я медленно обернулась, обернувшись и теперь спиной прижимаясь к книжному шкафу, лишь бы как-то увеличить расстояние между нами. Он буквально в меньше метра от меня. Мысли лихорадочно, в панике работали, мой полный недоумения и удивления взгляд вперился в его ледяные глаза, собственные темные ресницы трепетали перед глазами, я в растерянности моргала чуть чаще, ожидая объяснения. Срочно. Мне кажется, или непонятным образом мне стало... Теплее? Жарче? Я инстинктивно сложила руки на груди, почти что вжимая их в рёбра, не осознавая действия, будто пытаясь защититься, приобрести больше, больше воздуха и расстояния. От Морока?.. Так. Надо успокоиться. Но что происходит? Святая Василиса Васильевна, мне просто нужно знать, что он делает, с какими целями, побуждениями, почему решил… Сделать так. Зачем? Его вид, полностью невозмутимый и будто так и должно быть, смотрел на меня, но он будто был суровым, проницательным, выискивающим в моих глазах ответ на что-то. Боже, я сейчас просто… — Что за книжки ты читала? Вопрос. Тихий, адресованный только мне, но все равно растворившийся в почти что полной тишине библиотеки, серьезный и не позволяющий возражений. Я впервые слышу его голос… Таким. Таким каменным, безэмоциональным, ледяным, как его глаза, практически требовательным. Мои глаза прищурились, я смотрела на него в полном непонимании и замешательстве. С каких пор это вообще его дело? Пусть даст мне уйти. Просто… Гад. Запер меня между собой этим чертовым шкафом. Звучало бы отвратительно. Если бы не было так… Неловко? Не совсем подходит. Как это по-другому назвать? Я просто молчала, переваривая свои эмоции, которые слились воедино в бурю и смотря на Морока перед собой. Такого в первый раз передо мной серьезного, строгого, что, кажется, он смотрит мне в самую душу, отчаянно и с силой пытается найти что-то во мне. Что мне ответить? Слова вертелись на языке, но ни одно из них не слетело с моих губ, они будто застряли сами по себе. — Давай лучше я спрошу так. Эти книги связаны с… — он понизил голос практически до шёпота, быстро и небрежно оглядываясь по сторонам, а затем возвращая свой ледяной взгляд на меня и чуть наклоняя голову пониже ко мне, — …пропажами? Мои глаза еле заметно распахнулись чуть шире. Ну… Не сказать, что прямо с ними, но я хотела бы узнать больше об этом. И читала эти книги про артефакты в надежде что-то понять. …Я не могла заставить себя сказать ему что-то, вся эта атмосфера и ситуация, в которой я оказалась, казалось, влияла на меня слишком… Не так, как должна была. Мне нужно было бы легко и просто оттолкнуть его, сказать, что он идиот, но я просто… Не могла. И всё. Впервые. Что-то в груди не давало мне нормально и рационально отреагировать. И мне это совершенно не нравилось. Я уставилась на него, как дура, такая растерянная, в замешательстве и неловкости. Но, кажется, он уже знал ответ на этот вопрос, его ладони легонько подтолкнули полки, выражение лица поменялось на какое-то строгое раздражение, принятие, смешанное с осознанием. Морок издал шумный вздох, не сводя с меня взгляда своих голубых проницательных глаз, наверное, пытаясь успокоиться. Что… Что происходит, черт возьми? — Колючка… — Морок почти что прошипел сквозь зубы, еще чуть ближе наклоняя голову ко мне. Куда? Зачем ещё ближе?.. — скажи мне. Я говорил не лезть в это и держаться подальше? Говорил? Я чуть склонила голову набок, вероятно, осознавая, почему он так себя ведет, не сумев сдержаться и закатив глаза, отводя от него взгляд. Морок слишком близко, смотрит так пристально и строго, почти что укоризненно. Я обнаружила, что избегаю его взгляда, не могу держать его на нем больше нескольких секунд. И почему-то я не смогла понять, что чувствую по этому поводу, хотя должна была почувствовать отвращение, или раздражение, или гнев, или… Так. Это еще что за дела? Эта мысль, кажется, практически физически шевельнула что-то в районе груди. Не приятно, но и не неприятно. Незнакомо и непонятно. И это вводит в странное смятение. Но я заставила себя оттолкнуть эти странные эмоции и мысли на второй план, стараясь хоть как-то собраться и сказать что-то. Он хотел было что-то сказать, но я опередила его, найдя в себе силы все же произнести эти вертящиеся на языке слова: — По-твоему, мы можем просто сидеть сложа руки? Разве мы не должны помочь хоть как-то? Это глупо. Мы уже не маленькие. Слова прозвучали твердо, тихо и с небольшой долей раздражения, несмотря на все те смешанные чувства в груди. Я гордилась своим умением держать, сохранять уверенность и непоколебимость даже просто внешне, зато внутри самый настоящий ураган, который я заставила себя потушить и сконцентрировалась на лице Морока прямо перед собой. Слишком близко. Надо как-то поскорее уйти… Странная неловкость захлестнула меня. Стыд? Или, ещё хуже, смущение? Так. Какое смущение? Перед Мороком смущение за то, что он делает? Хах… Эти мысли пугали, я чуть ли не покачала головой, чтобы вытряхнуть эти глупости. — А вы? Вы разве не понимаете, о бесстрашный и великий Патруль, что это слишком рискованно? — теперь в его словах слышалось открытое раздражение и строгость, прямо будто он меня отчитывал, и такое ощущение, что так и было. Я чуть нахмурила брови; его тон голоса совершенно мне не понравился, а в груди в узел скрутилось неприятное гложущее чувство. Я хотела бы высказаться ему, но надо сохранять независимый вид. Не перед Мороком мне терять контроль, хотя он уже десятки, если не сотни, раз выводил меня из себя. Как сейчас. Говорит о нас с девочками, будто мы какие-то маленькие девочки, которым нужен чей-то там присмотр. Мы сами решим, что нам делать, а что — нет. Упрямство — моя сильная черта характера, и странно, что Морок вообще думает, что сможет переубедить по крайней мере даже просто меня в одиночку. Если кто-то бы и прислушался к нему из нашего Патруля, так точно не я. Он уже столько проблем нам принес, и я не понимаю, каким образом он вообще с нами общается, и почему все его простили. Может, это со мной что-то не так, но я и до сих пор вспоминаю всё, что он натворил, будучи нашим врагом и Тёмным Князем. Да он чуть ли мой родной город не уничтожил! А теперь, какой-то учитель солидно переименованной физкультуры, ещё и наш «друг». Я не понимаю, искренне не понимаю, друг он мне, враг, а может, неприязненный приятель? Господи, почему с ним так сложно, и почему именно мне выпала эта честь даже не понимать, что между мной и Мороком? И зачем мне вообще понимать, что между мной и этим идиотом? Второй раз я думаю об этом. Настораживает. Я чуть ли не ткнула своим указательным пальцем в его грудь, но вовремя остановилась, и между его телом и моим пальцем ещё было расстояние, когда я тихо, чтобы не нарушить тишину библиотеки слишком резко, заговорила: — Ты нам не нянька! И мы не нуждаемся в чьей-то опеке! Мы не маленькие. Меня раздражало его поведение. Почему он думает, что может нами управлять? Он нам не опекун и не наставник, чтобы считать, что мы будем слушать его советы и подчиняться, и мы тоже не его подопечные или маленькие дети. Мы с девочками можем и сами о себе позаботиться, и нам не нужна чья-то помощь. По крайней мере, мне уж точно. Но какая-то моя крошечная часть, которая была такой понимающей, доброй и уязвимой, проснувшейся только тогда, когда я оказалась в этой странной почти что близости с Мороком, и которая, я думала, давно похоронена с детства, говорила мне, что он банально, тривиально, буквально самым простым образом… Лишь беспокоится о нас. Просто не хочет подвергать опасности. И это осознание, пусть и неполное, было практически… Приятным? Не то, что бы прямо так, но других слов у меня на уме нет, чтобы описать это. Эту мою мизерную часть сознания, которая знает, что Морок просто не хочет, что бы с нами что-то произошло, заглушал мой другой голос в голове, сильный, громкий, самостоятельный, упрямый и уверенный, сформировавшийся ещё после моего побега из того места, которое неприятно и странно неправильно будет называть домом. Я больше не позволю кому-то управлять мной. Никогда в жизни. И никогда не признаюсь, что я просто не хочу… Показать уязвимость. Не хочу чувствовать боль ещё раз. Оградиться от этих глупых помощей, заботы и опекунства, построить вокруг себя стены — тот принцип, что у меня уже укоренился слишком глубоко в сознании. Чем меньше людей я к себе подпускаю, тем меньше вероятно, что кто-то причинит мне боль. И я ни за что не признаю того, что я банально не хочу опять получить боль… Хватит. Я сильная, не надо думать об этих слабостях и какой-то глупой боли. Морок лишь раздраженно фыркнул на мои слова, покачав головой сам себе. Но я знала, что все не так просто. Если сейчас он мне ничего не ответил, это не значит, что он отступит. Все же упрямая здесь не только я из нас двоих. — Вопрос исчерпан? Я могу уже пойти? Через две минуты библиотека закрывается, — лишь вымолвила я, не показывая ничего, кроме раздражения, которого, на самом деле, из всех эмоций, что я чувствую, было почти что меньше всего. — Мы ещё вернемся к этому разговору. И тогда, Колючка, не думай, что я буду отступать, — его голос был низким со странным намёком на предупреждение и снисходительность. Не впечатлило, пф. Морок чуть отстранился, неохотно убрав ладони по обе стороны от меня, которые до этого опирались на книжный шкаф, и складывая их на груди. Всем своим видом выказывал мне свое недовольство, чуть приподнял подбородок и каким-то оценивающим и строгим взглядом смотрел на меня, как бы говоря: «так уж и быть, можешь быть свободна». Тц. Нужно мне его разрешение. Я бы и так ушла. — И ты не сомневайся во мне, — я почти что прошептала, делая уверенные шаги и проходя мимо Морока, собираясь наконец-то уйти из этой… Глупой ситуации. Краем глаза я посмотрела на него, стоящего так же позади меня и уперевшегося взглядом в то самое место, где только что была я. Сердце странно дрогнуло… Что это? Я даже думать не хотела.

* * *

— Да… Эта книга мне понравилась, только сюжет там, конечно, не самый понятный, — Маша чуть смущенно и улыбалась, делая вид, что не отвлекается на своего собеседника, почти увлеченно рассказывая и сидя в самом углу библиотеки на небольшом расстоянии от Корвина, который, кажется, внимательно слушал её, но на самом деле его мысли уже давно были не здесь. С ней, но не здесь. Выражение лица парня ничего особого не выражало, как и всегда, но каждый раз рядом с Машей можно было заметить, как его черты лица слегка смягчаются, плечи чуть опускаются, и привычное напряжение при людях спадает. — Там странные повороты событий, и это… — ворон прервал сам себя, его взгляд зацепился за что-то, в обычно холодных и отстранённых глазах появилось странное удивление или замешательство, они сузились, не отрываясь. Маша чуть склонила голову набок с заинтересованностью, следуя за его взором в другую часть библиотеки… Боги. Она сразу поняла взгляд Корвина, потому что в тот же момент её глаза распахнулись шире, но она молчала, глядя на… Варю, прижатую к шкафу Владом? Ей хотелось протереть очки и убедиться, что ей не кажется. Ей же кажется. Но Корвин тоже видит. Реально, не кажется? Она прищурила глаза, чувствуя странные эмоции. В первую очередь, наверное, банальную растерянность, смешанную с озадаченностью. Кажется, в этот момент она даже забыла о том, о чем они с Корвином говорили, полностью переключив внимание на эту пару. Маша… Маша даже не знала, что думать или какие эмоции использовать. По её небольшому секрету, на самом деле она читала не только полезные книги и учебники; иногда, в тайне ото всех, она любила почитать и романы, правда, не самые познавательные, зато очень интересные. И эта сцена перед её глазами напоминала ей что-то похожее из какой-то прелестной пьесы. Вообще-то, им с Корвином, наверное, не стоит так на них пялиться… В Маше боролись два лагеря. Посмотреть, послушать и понять, что это такое. Или же правильно, благородно сделать вид, будто ничего не видела, и продолжить свою милую беседу со своим приятелем, если их отношения можно назвать просто приятельскими. Кажется, впервые она разрывалась между тем, чтобы выбрать между правильностью и неправильностью, хотя всегда следовала по совести. Но не когда… Не когда перед ее глазами стоят в такой близости, в какой никогда не стояли, ее подруга с их товарищем и учителем по совместительством. Она буквально пару дней назад видела, как Любава чуть ли не прижималась к Мороку в той же библиотеке. А теперь с ним Варя, только намного ближе и, можно было понять, что Влад сам это сделал. Это… К такому ее жизнь не готовила. — Не похоже на учителя и ученицу. Корвин тихо и почти что безразлично прокомментировал Маше, не отводя взгляд от пары. Его голос, как всегда спокойный и собранный, резко контрастировал с мыслями девушки, которые метались в голове. Растерянность, догадки, интерес и… Странное удовлетворение. Видеть их вместе в таком компрометирующем положении, которое в каком-то смысле было опасным, как для учителя и ученицы, но в первую очередь именно потому что это… Варя и Влад. Колючка и Морок. Маша впервые чувствовала… Удовольствие от того, что видела их рядом? Нет, звучит как бред какой-то. Но губы, казалось, сами медленно изогнулись в слабой улыбке, глаза хитро сами по себе прищурились… Осознание того, что это начинает походить на малую степень сводничества, пробудило что-то в ее груди. А они неплохо выглядят вместе. Так… — Ты прав, — Маша чуть кивнула Корвину, заставляя себя все же отвести взгляд от Вари и Морока, возвращая его на парня и встретившись с ним глазами. Ее сердце чуть дрогнуло, но она уже привыкла к тому, что каждый раз в момент встречи их взоров, в ее груди что-то переворачивается. Но сейчас она не могла почувствовать этого в полной мере, потому что слишком много противоречивых эмоций смешалось. Корвин был прав; они и вправду выглядели… Довольно неосторожно, если можно так выразиться. Перед другими учителями это выглядело бы очень неубедительно, как бы Маша не пыталась отрицать эту их позицию в качестве ученицы, почти что прижатой учителем… Хотя, когда дело касается Морока, половина, если не больше, девушек школы чудесным образом забывают о том, что он не просто красивый парень, но и их учитель, и им все равно на последствия, которые, вероятно, понесёт этот интерес к Владиславу Владимировичу. Варя не относилась к этим банным листам Влада, но все же точно она сейчас делает вид, будто не растеряна; Маша прекрасно знала этот взгляд, когда Варечке с трудом приходилось выковывать выражение снисходительности и самоуверенности. Она поправила очки, тихо вздохнув и все же решив не подсматривать за ними, с силой отведя взгляд. Маша знала, что Корвин понимал, что она и Патруль дружат с Мороком, но, вероятно, под его маской отрешённости сейчас еще большее замешательство. Для него это одноклассница и учитель… …Маша не скажет, что видела это. Она сохранит это в мертвой тайне, которая потом будет грызть её по ночам.

* * *

Дождик с невероятной силой тарабанит по окну, заглушенно проходясь по всему большому помещению и не предвещая ничего хорошего. Я в волнении сжимала и разжимала пальцы на ткани своей рубашки. Вокруг слышны шепотки, но никто не осмеливается заговорить громче. Весь колледж собрался в актовом зале. Я огляделась по сторонам; никто даже не подозревает о том, о чем может сказать Василиса Васильевна, позвавшая целое учебное заведение ради своей декларации. Кроме нас с девочками, переглядывающихся настороженными и обеспокоенными взглядами. Мы уже догадываемся, о чем может пойти речь… Плохое предчувствие сдавливает грудь, будто тиски. Это предчувствие, чертовое предчувствие, уже в который раз преследовало меня. И самое худшее — почему-то эти предвкушения чего-то плохого всегда сбывались, с каждым разом все ужаснее. Но мое волнение слегка перемешалось с… Всплывающими воспоминаниями. Ох, этот грёбаный Морок. Со вчерашнего дня его образы будто преследуют меня. Ужас. Фу. Хватит. Не думай о нём, стоящем так близко с самым строгим, почти что грубым выражением лица… Это ещё полбеды. Все было бы прекрасно, я бы мирно и спокойно жила. …Если бы не застала саму себя, не спящую ночью и думающую о Мороке. И это ещё не конец. Дорисовывающую, додумывающую, приклеивающую к этому сценарию воспоминаний свои воображения… Фантазирующую. Казалось, это осознание заставило меня тошнить. С того момента я поклялась впредь контролировать свои мысли. С перекрещенными средним и указательным пальцами, кхм… Я заметила ещё кое-что. Маша. С ней что-то не то. Сразу улеглась спать после библиотеки, в ее глазах вчера мелькала непривычная для нее странная растерянность. Хотя, после их встреч с Корвином она всегда другая и сама не своя, поэтому я не придала этому большого значения. Тем более, в тот момент мои мысли, к моему величайшему сожалению, были заняты кое-чем другим. Кое-кем другим. Шепот прекратился. Мои напряженные пальцы резко сжали ткань слегка мятой рубашки, затем отпустив её. Тихий, еле слышный вздох сошел с моих губ в ожидании. Переглянулись с девочками, ментально уже готовясь. Василиса Васильевна в неспешном темпе вошла в актовый зал, и только звук капель дождя остался, сливаясь с ее авторитетной походкой и взглядом, на лице директрисы непоколебимое спокойствие и уверенность. — Приветствую, дорогие учащиеся, — ровный и твердый женский голос разрезал воздух, глубокие синие глаза осматривали зал, полный зативших студентов, — я полагаю, вас интересует вопрос этой неожиданной… Встречи. Директриса сразу перешла к делу. Наше с Патрулем подозрение подтвердилось. Дело пропаж. Казалось, в актовом зале, тишину которого прерывал лишь устойчивый голос Василисы Васильевны, напряжение становилось всё более ощутимым с каждым словом. Однако, женщина не говорила подробностей и обобщала всё, сводила информацию до минимума. Ни имен, ни догадок, ни заверений — лишь сухие факты. Я слушала эти слова, которые мы с девочками уже слышали, но более подробно. По залу прошла волна шёпота и возгласов, сразу же пресеченная строгим взглядом Василисы Васильевны. Похоже на взгляд Моро… Я чуть тряхнула головой, выкидывая эту глупую мысль. Но в следующий миг сердце внезапно и остро сжалось. Больно. Мне не послышалось? Слова директрисы… Мои глаза метались по ее образу. Нет. Мне послышалось. Так ведь? Я посмотрела на Алёнку, желая, почти что молясь удостовериться в том, что это галлюцинации. Казалось, в груди что-то рвалось, когда я увидела на ее лице прямое подтверждение того, что мне не послышалось. «В целях безопасности мы с комитетом разослали письма вашим родителям и опекунам, намечается встреча, которую я хотела бы провести…». Дальше я не слушала. Не слышала. В груди что-то укололо. Тревога. И все это от одного простого слова… …«Родители». В горле резко пересохло, дыхание в панике участилось. Что… Что Василиса Васильевна сделала? Пальцы сжались в кулаки с такой силой, что, наверное, костяшки пальцев побелели; я уже не слышала остальных слов, эти звуки голоса стали фоновым бессвязным шумом. Родители. Слово, которое… Чёрт. В голове рой мыслей; в груди ноющее чувство тревоги; воспоминания дымкой, пробивающейся сквозь здравый смысл, который я так с упорством строила, захватывают голову. Глаза метались по сторонам. Чувство беспомощности, которая появлялась только от одного этого упоминания слова, начало давить слишком сильно. Каждый раз я думаю, что отпустила. Что забыла об этом периоде времени. И каждый раз сердце вдребезги ломалось, когда я понимала, что это чистая ложь. Так. Вдох. Выдох. «Никчёмная», «недостаточно», «неидеально»… Н-нет… …Умоляю, нет.