Единственный выбор

Михаил устроился в кресле, подперев рукой подбородок. Он посмотрел на сидевшую перед его столом Сэшэй, которая явно ждала сигнала, чтобы заговорить. Архангел приготовился слушать очень внимательно, уверенный, что ангел не расскажет всей правды. — Так как ты смогла нас провести? — Я же говорю, что тебе интересно, — усмехнулась она, поиграв бровями. — Знаешь, в чем твоя проблема, Сэшэй? Ангел лишь повела плечами и улыбнулась, поджав губы. — Ты думаешь, что умнее всех. Обычно это приводит к бедам. — Ты понятия не имеешь, о чем я думаю, Михаил. И в этом твоя проблема. Это тебя злит. — Заканчивай, ангел, и начинай рассказывать, а то я могу и передумать об отмене наказания. — Как скажешь. — Сэшэй устроилась поудобнее на стуле и, пропершив горло, стала вещать: — Гавриил вечером сам заявился ко мне в комнату, напугал моих друзей и решил меня использовать в своих целях. Я такое не люблю. Он придумал план, как вывести вас с Люцифером, и поделился им со мной. Вы никогда не осторожничали, поэтому провернуть это было легко. Когда Гавриил ушел, я решила, что неплохо бы проучить и его. Я ведь не вещь, чтобы так обращаться со мной. Выбралась из дома мимо охраны — они тоже не шибко наблюдательные. То есть меня никто не заметил. Темнота — друг таких ангелов как я. И пробралась к изгороди. Лиан всегда там было много. Как я их уговорила мне помочь? И почему вообще они? Вопросы хорошие, правда? Во-первых, они великолепны в своем деле. Кто еще, кроме вьющегося проказника, может так хорошо принять форму чего угодно? Во-вторых, я лишь сказала им, что это сильно разозлит архангелов. Знаешь, они почему-то вас не любят. Дело было за малым. Гавриил должен был вернуться на рассвете, поэтому вместо меня в комнату поползли вьюнки, а я скрылась. Гавриил даже ничего не заподозрил — хорош планировщик. Дальше по плану он создал иллюзию меня, а сам скрылся со мной, то есть с вьюнком, сделав нас сначала невидимыми. Улавливаешь мысль? Но хорошо, что я видела то, что видели вьюнки, иначе бы я их потеряла. Ты хоть представляешь, каково это, контролировать вьюнок, который контролирует иллюзию? Честно — очень тяжело. У меня аж голова разболелась. Скажу в свою защиту, что в твоем кабинете больше призрения от вьюнка исходило, моими были только слова. На поляне Гавриил сделал нас, то есть вьюнок и себя, видимыми, и они скрылись в деревьях. А я скрылась еще лучше и могла наблюдать за всеми сразу. Вы все были так увлечены процессом, что совершенно ничего не замечали, кроме себя. Признай, ты разозлился, когда я тебя упомянула. И как раз после этого и началось все веселье. Когда Гавриил подошел к Люциферу, я поняла, что можно уже ослабить контроль над вьюнком и бежать. Как же смешно вы катились! Меня чуть не разорвало от смеха! О, я знала, что вы могли упасть. Я тоже падала, и ничего, цела. Там внизу речка, она бы смягчила падение. Или наоборот… Все равно же не упали, что сейчас бубнить-то? Да, я заметила, что ты меня заметил, когда освободился. Куда я пошла? В укромное место. О нем никто не знает, кроме Господа нашего Бога. Я сидела там долго. Уже и не помню, сколько точно, но долго. И очень надеялась, что силы не иссякнут быстро. Ни с кем не связаться, выйти тоже нельзя. Опасно. Люцифер ищет. Какой-то он агрессивный, не находишь? Решилась выйти только утром. Собрание командиров — самое безопасное время. Командиров самих нет, а ангелы ждут их на построении. Жалко не воспользоваться такой замечательной возможностью. К тебе в обычное время попасть не так-то просто незамеченным. Повезло еще, что Люцифера не встретила. Хотя один раз чуть не столкнулись в лесу. И вот я здесь, перед тобой. Теперь ты не будешь меня наказывать? Сэшэй говорила быстро и без остановки, что невозможно было вставить и слова в ее рассказ. Импульсивный монолог не давал заскучать. Михаил решил переждать, пока она все ему выкладывала. Он вслушивался в каждую фразу ангела, анализировал речь, подмечал несостыковки, о которых ему захотелось поговорить. — Занятно, — протянул архангел, вытягиваясь в кресле. — И почему я не должен тебя наказывать, если ты мне врешь? — О, командир, где же я соврала? — округлив глаза и высоко подняв брови, спросила Сэшэй, пытаясь быть искренней. На лице ангела словно была прибита табличка с надписью «А кто говорил, что будет легко?». Михаил уже и не надеялся, что вытянет из Сэшэй всю правду. Полагаться он мог только на собственное чутье. — Не знаешь? Правда? — наступила очередь Михаила делать наигранно-удивленное лицо. — Никак нет, командир. Михаил выпрямился в кресле, расправляя складки на одежде и шевеля крыльями. — Как ты пробралась мимо охраны ночью из дома, когда я ее усилил? Они клялись мне, что никто не мог пройти мимо них, даже самый удачливый ангел. — Может, не так уж они и хороши? — А может, ты никуда не выходила? — И как я тогда, по-твоему, с вьюнком договорилась? — Ты мне расскажи. А еще то, какое отношение имеешь к Диким Землям? — Никакого, командир. Я дальше изгороди и не была. — Что-то я сомневаюсь в этом. — Дикие Земли опасны для ангелов, это все знают. Я бы не сидела сейчас перед тобой, если бы была там. — Хорошо, Сэшэй, допустим, я верю тебе. Но с чего я должен верить в то, что ты перестанешь проказничать и начнешь меня слушать? — Я даю тебе свое слово. Этого вполне достаточно, Михаил. Архангел задумался и сильно нахмурился. Эта девчонка сводила его с ума. Он видел, что доверять ей — это все равно, что доверять вулкану, надеясь, что он не станет извергаться. Однако в ярких глазах ангела было нечто, которое успокаивало Михаила и давало гарантию, что Сэшэй не лгала. — Я посмотрю на твое поведение. Если в течение двух недель ничего не произойдет, связанного с тобой, то ты не попадешь к Люциферу. Но если я усомнюсь хоть на мгновение, то… — Михаил помедлил, подаваясь вперед. Он победно улыбнулся и добавил: — даю волю твоему воображению. Оно у тебя богатое. Сэшэй подняла брови. В невинном взгляде промелькнула тень страха. — А до тех пор я под твоей личной защитой? — с надеждой спросила ангел. — Верно. И объясни Гавриилу, что ему ничего не светит. Пусть сразу разочаруется. — Постараюсь. А сейчас что? Ты же меня не накажешь? — Что ж… у нас договор. И вообще-то у тебя урок. Но никто не обещал, что учитель будет с тобой мягок, так ведь? — Справедливо…