Тонкий Человек

— Мне нужно его увидеть. Эндрю устало потёр глаза. — И тебе привет. Спасибо, что навестил нас сегодня. Жаль, не захватил кофе, потому что здешн… — Эндрю. Мне нужно… — Он под следствием, Нокс. Никаких посети… — Мне нужно его увидеть, — раздражённо повторил Джереми. — Дай мне с ним поговорить. — Джер… — Нет, Нил, не надо, — предостерегающе произнёс Эндрю и, получив смиренный кивок от мужа, продолжил, глядя на Джереми: — Он под следствием. Единственный свидетель… — Эндрю, она ребёнок! Эндрю сделал глубокий вдох. Джереми за ним повторил. «Он не мог этого сделать», — звучало бы слишком глупо и даже безосновательно. Джереми не знал, на что был или не был способен Жан, — он едва ли знал его двое суток. Но после слов Беллы все закрутилось настолько быстро, что Джереми не успел сделать хоть что-то. Вот Эндрю потребовал объяснений — Жан, с неподдельным ужасом в глазах, начал оправдываться. В следующее мгновение Ваймак надел на него наручники под несмолкаемый гвалт. Кажется, Белла плакала, но Миледи лаяла громче. Кейтлин старалась успокоить их обоих, пока Нил сдерживал Аарона за плечи и пытался докричаться до Эндрю. Джереми все еще сидел на полу, вперив взгляд на экран упавшего ноутбука — оттуда, с профессионального рисунка, ему улыбался Тонкий Человек, посылая озноб мурашек по коже. Звуки были громкими, но Джереми едва их слышал. «Это был ты, верно?» — повторялось и повторялось в его ушах детским голосом. Затем — Джереми помнил — он смотрел в окно: наблюдал, как Жана заталкивали в машину шерифа, как Аарон двинулся следом на своей, едва Эндрю закрыл дверь с пассажирской стороны. В какой-то момент стало тихо. Ни мужской ругани, ни плача, ни лая — ни одного звука жизни не осталось в гостиной Миньярдов. Даже голос Беллы в голове умолк. Остался лишь Джереми — с неровными выдохами, срывающимися с губ. — Кейт увела ее наверх. Пойдем, Джер, я отвезу тебя домой, — тихо произнес Нил откуда-то издалека, но его ладонь на плече была ощутимо тяжелой. Может, Джереми ему что-то ответил, а может, и нет — он не помнил. Помнил лишь шершавость мокрого языка на пальцах, пока перед глазами мелькали знакомые до последнего кирпича улицы Рокленда. Помнил, как шагал по лестнице к своей квартире, но дверь открывал почему-то Нил. — Джер, я думаю, тебе надо поспать. — Нил звучал все еще приглушенно — размеренный гул был беспощаден в своей громкости. Может, он опять что-то ответил — а может, опять нет. Но он точно помнил, последнее, что увидел, — был Нил. А услышал так некстати подкинутое памятью «Или сразу убийца?» голосом Робин. Солнце лениво катилось к зениту, когда он проснулся с тяжелой головой и сухостью во рту. Но сборы и поездка до полицейского участка заняли у него как никогда мало времени. — Она свидетель, Джереми, — спокойнее произнес Эндрю, однако следующие его слова могли заморозить кровь в венах: — Свидетель, чью сестру похитили. Как думаешь, случись такое с твоими племянниками, ты бы поверил им? Джереми не нашёлся с ответом. — То-то же. — Но у тебя нет доказа… — Джер, он даже не попросил своего адвоката. — Это не звучало утешением. Скорее, Нил пытался направить Джереми к… чему-то. — Он знает, что Эндрю не может держать его дольше двадцати четырёх часов без предъявления улик, но он даже не пытается как-то… Спасти себя. — Что ты имеешь в виду? — Все это время он молча смотрел в стену. Даже не двигался. Ни одного чёртова слова за всю ночь, Нокс! Джереми опустился на ближайший стул с чересчур шумным вдохом. Протёр лицо рваными движениями — будто такая мелочь могла помочь разобрать этот ворох мыслей и чувств. Он ощущал на коже покалывания от взглядов друзей, но не мог справиться со всем за раз. Где-то внутри засела вина — за свою слепоту, за игнорирование шепота интуиции. Где-то рядом безудержно билось неверие — в сюр всей ситуации, в какую-то жестокую несправедливость с неясной причиной. Где-то рядом притаилась боль — за себя и все свои надежды. Старый добрый Джереми, который видел в каждом человеке только лучшее, но который выбирал себе нелучших парней. От этой мысли стало истерически смешно. Он сидел в полицейском участке, жалея себя и свои чувства, когда где-то были Аарон, Кейтлин и Белла, которым было значительно хуже. Даже эта комната: тут был Эндрю, который вряд ли сомкнул глаза после пропажи племянницы. Тут был Нил, который так же нес эту тяжесть потери частицы своей семьи, — и одновременно с этим взвалил на себя ответственность за Эндрю. Где-то же в этом здании был Жан, о чувствах которого Джереми не смел даже догадываться. — Но ты можешь нам помочь, — неожиданно, более миролюбиво произнес Эндрю, вырывая Джереми из затяжных мыслей. — Он ведь сказал тебе уже все, что знал, разве нет? Его собственная сестра пропала так же, Эндрю… — Я не об этом. Я вообще не хочу говорить о всей той херне, что он нам наплел. Вымышленный персонаж возвращается в город спустя двадцать пять лет, а дети начинают пропадать? Мы, конечно, в Мэне, но у нас тут не новая книжка Кинга, — ощетинился Эндрю с неровным оскалом. — Я о том, что ты был с ним. Ты же видел, что с ним что-то не так… — Эндрю, я… — Я это чувствовал, Джереми. Я видел его. Все эти… тайны и уловки. Он не похож на невиновного. — Но ты не можешь знать наверняка! — Так помоги мне узнать! — закричал Эндрю — вероятно, впервые за все семь лет, что Джереми его знал. Но это был не гнев — это была мольба отчаявшегося человека, который не мог ничего сделать. На то, чтобы собраться, Эндрю потребовалось четыре глубоких вдоха. С его щек и шеи постепенно сходили красные пятна ярости, возвращая коже алебастровую бледность. — Помоги доказать, что я не прав, Джереми. Ты ведь был с ним, верно? Не думай, что я не заметил твои взгляды на него в первый же вечер. Так что потом? Ты нашел его? Провел экскурсию по городу? Отвел выпить в баре, и вы пошли в отель? Все шло по старой схеме? — Эндрю… — Ты не можешь меня винить! — закричал Джереми, сдаваясь во власть злости. — Это у тебя есть муж, есть стабильность! У тебя есть Нил, тебе всегда есть к кому пойти. Ты думаешь, так просто быть геем тут?! У меня нет никого, Эндрю. Я знаю, что ты не в восторге от моего образа жизни, но не смей сейчас приплетать сюда и это. Ты не можешь меня винить за то, как я пытаюсь жить! Из-за стены были слышны звуки жизни: работающий принтер, телефонные звонки, шаги тяжелых полицейских ботинок, неразборчивая болтовня. Но в кабинете Эндрю тишина повисла гнетущей правдой — горькой и липнувшей к телу; той, что Джереми планировал никогда не выпускать наружу. — Я и не виню, — тихо, до боли честно сказал Эндрю. Нил, все еще сохранявший молчание, коротко кивнул в поддержку слов. И, может, Джереми даже не подозревал, как ему нужно было это услышать, — потому что после этого что-то, не дававшее ему покоя, наконец, смогло затихнуть. — И никогда не винил. Но я знаю, что порой ты бываешь слеп, когда находишь себе нового парня. А еще знаю, что ты все равно видишь, когда они врут. Просто закрываешь на это глаза, продолжая верить в лучшее. Так скажи мне сейчас: врал ли тебе Моро в течение всего времени, что ты был с ним? Скажи мне, где он был в то время, когда Белла и Лиззи пошли к своей подруге… — Откуда я могу знать, Эндрю?.. — Они пошли к Рози примерно в десять утра, в пятницу, — произнес Нил. — Может, в десять двадцать уже были в роще. Где был Жан в этом время? Аромат выпечки из крафтового пакета. Два стаканчика с кофе, который успел остыть, когда до него, наконец, добрались. — Ты сходил… к миссис Лоунс? Не близкий путь. — Думал прогуляться, а у ее пекарни была оценка четыре и восемь. — Ради кофе шел через лес? — Надеюсь, он того стоил. Джереми одернул себя — сейчас не время для этих воспоминаний. Но Нил с Эндрю все еще ждали его ответа. — Я спал в номере до обеда. Я не знаю, где он был в это время. Нил чуть прищурился, и было непомерно сложно не отвести глаза от этого изучающего взгляда. Нил неспроста носил звание лучшего друга. Даже когда они появились в городе и настороженно относились к новым знакомствам, Джереми знал, что у них с Нилом сразу произошёл этот… контакт. Что-то объединяло эти две, казалось бы на первый взгляд, противоположности. Возможно, это было взаимное уважение перед желанием не раскрывать себя и свои шкафы со скелетами сразу. А возможно, они оба видели, когда другой уходил от ответа. В основе их дружбы лежало многое, и за семь лет доверие выросло до небывалых размеров. Только сейчас Нил казался ему тем же незнакомцем, которого Джереми когда-то встретил. Который знал, когда Джереми что-то скрывал, но тактично оставлял за ним это право. И Джереми не был готов вернуться к такому их прошлому. — Жан принёс завтрак из пекарни Лоунс, — сокрушенно признался он, прекрасно осознавая, как мало времени потребуется им для сплетения всех деталей прочной нитью. — В каком отеле вы были? — тут же спросил Эндрю. — В «Ракушке». Взгляд Джереми неосознанно скользнул за спину Эндрю: там, прикрепленная к стене, висела карта города, и широкая зеленая полоса разделяла Рокленд на две части. Пекарня миссис Лоунс находилась в верхней части города, а отель «Ракушка» — в нижней. Казалось, Эндрю только и ждал этих слов: что-то похожее на удовлетворение блеснуло в его взгляде. Он поднял трубку рабочего телефона и нажал на одну клавишу. Прошло едва ли две секунды, как на том конце взяли трубку, и Эндрю тут же заговорил: — Ваймак, есть информация… Джереми не стал слушать дальше. Зачем, когда он знал, к каким выводам приведет эта информация. Что-то все еще не давало ему покоя. Что-то разрывало его внутренности на сотни кусочков, и, наверное, это было похоже на сомнение. Эта информация была полезна, бесспорно. Но доказывала ли она правоту Эндрю или являлась обычным стечением обстоятельств? Может, Жан действительно просто шел в кофейню, а по пути ему встретились сестры Миньярд? Они обменялись парой слов, он пошел дальше, а уже потом неизвестный нападавший оглушил Беллу и забрал Лиззи?.. А если нападавшим был Жан, то разве мог он вернуться к Джереми в том состоянии безмятежности, с которым он зашел в номер? Разве мог он улыбаться, целовать и заниматься сексом с Джереми после того, как ударил одного ребенка и похитил второго? Эти мыслительные колебания выбивали из сил. Влево. Вправо. Стрелка указывала на вину — стрелка возвращалась к непричастности. Все слишком складно сплеталось для доказательств — все могло быть случайностью; гранями кубика, значения которого принесли Жану проигрыш. Джереми и дальше бы топился в этой неуверенности, если бы его не отвлек рингтон на собственном мобильном в кармане. — Да? — настороженно произнес он, потому что Бекки — последняя, от кого он мог ждать звонка в это время. — Привет, Джереми, прости за звонок, но… — Смятение в ее тоне настораживало. Сестра была не из тех, кто позволял чувствам пробиться на поверхность. — Питер не с тобой? Что-то, похожее на ужас, едва ощутимо запульсировало внутри. — Нет, а должен был? — Джереми постарался прикинуть, не забыл ли он о встрече с племянником, но в памяти определенно ничего об этом не было. — Нет. Не знаю? Я просто не знаю, куда уже звонить… — Она громко шмыгнула носом. Бекки никогда не плакала при брате. — Объясни все по порядку, — спокойно попросил он, словно пытался утихомирить раненого зверя. Нил обменялся с Эндрю настороженными взглядами, а потом они оба посмотрели на Джереми. — Я… Он просто… — Тихо, Бек. Просто с самого начала. — Он собирался к матери Дейва… Джереми прикрыл глаза. Тугой ком поднялся в горло, блокируя поступления воздуха. — И я думала, он дошел, но просто они забыли позвонить, может… Просто глубоко дыши, Джер. Это все может быть совпадением. — Но сегодня с утра Дейв позвонил маме, чтобы спросить, как они, а она сказала, что подумала, что Питер передумал приходить, и он… У нее нет Питера… Не забывай дышать, Джер. Это просто один сплошной плохой сон. Ты проснешься в своей кровати и даже не вспомнишь этот кошмар… Джереми открыл глаза — глубоко затянулся спертым воздухом комнаты. Высказанное беспокойство читалось на лице Нила, предчувствие новой угрозой легло тенью в глазах Эндрю. — Когда он ушел? Собственный голос казался поломанным, неправильным. Слова вышли едва слышными, чересчур грубыми. Пальцы, державшие телефон, немели. Две вещи не давали Джереми сдаться — необходимость услышать ответ и горящий взгляд Нила. — Вчера? Где-то в обед, может, в двенадцать… — Бекки. — Джереми вложил последние силы в эти слова. — Приезжай в полицейский участок.

***

Тик-так. Тик. Так. Тик. Так. Время — форма протекания бытия. Мерило бесконечности, что отсчитывало начало каждой жизни и ее конец. Необратимое течение, что соединяло прошлое, настоящее и будущее в непрерывную линию. Время имело странное свойство: порой оно могло пуститься в стремительный бег, и каждая его секунда ощущалась невозможностью догнать его и остановить; а могло растягиваться, растекаться тяжелой формой, что оставляла на плечах грузный вес. Сейчас время казалось всем и ничем одновременно. Оно превратилось в гнетущую тишину, повисшую в кабинете шерифа. Оно забальзамировало каждого присутствующего до безмолвной статуи. Тик. Так. Джереми рассеянно гулял взглядом по собравшимся, ощущая остаточную дрожь на кончиках пальцев. Была она вызвана дерьмовым кофе, что лился в участке литрами за последние сутки, или это были отголоски недавней истерики? Черт его знал. — Твоей сестрой занимаются мои лучшие люди, — заверил Ваймак, казалось, уже в десятый раз. — Ты уверен, что сейчас не хочешь быть с ней? Джереми отрицательно помотал головой под вниманием трех пар глаз. В этот раз Нил сидел рядом — он не отходил дальше, чем на расстояние вытянутой руки, с тех самых пор, как Джереми закончил разговор с Бекки и начал панически смеяться. Страх — настоящий, неподдельный страх — пенился в его жилах и вырывался хриплым смехом, от которого терзало горло. Уже на улице, кажется, он начал плакать. Сейчас он понимал, что это было от бессилия, но тогда это было так… легко и желанно, что он просто не мог остановиться. Нил был рядом: придерживал сначала за ладони, потом — сцепил в кольцо рук, сжимая так крепко, что Джереми мог бы сломаться. Однако именно эта сила собрала назад, воедино, все осколки, на которые он рассыпался. — С ней Дэйв и Мэгги. Я там не нужен, — ответил он без единой эмоции в голосе. — Уверен, что хорошая идея остаться тут? — Если вы переживаете, что обсуждение может меня задеть, то зря, Ваймак. Я не маленький. То, что это Питер… Это ничего не изменило. Он перехватил пустой взгляд Эндрю, и теперь Джереми знал ответ на вопрос, как Эндрю справлялся; почему не мог опустить руки или поддаться желанию разнести город в порыве всепоглощающей лавины эмоций. Он просто не мог. Он не мог, как теперь и Джереми, — потому что потребность найти ребенка была намного сильнее. Потому что нужда в этом не позволяла сдаваться. — На поиски вышло две группы, — суровым тоном начал Ваймак. — Мои ребята и около десяти жителей, которые смогли откликнуться. В течение часа присоединятся еще лю… — Мы впустую тратим время. Похититель сидит у нас в камере, он знает, где дети. И пока мы тут… — У тебя получилось вытащить из него хоть слово, Миньярд? Нет? Вот и захлопни свою варежку! — Если мы на него как следует надавим… — То получим точно такие же результаты, Эндрю. Я не меньше тебя хочу прихлопнуть этого… этого… — Осторожнее, шериф, нам не хватало только разорванной аневризмы. — У меня не только она будет разорванной, если мы не найдем этих детей и не соберем достаточное количество доказательств, чтобы засадить его за решетку! Ты хоть представляешь, что сейчас там творится?! — Ваймак указал на дверь. — Информация о Питере просочилась в прессу. Жители бомбардируют офис звонками. За утро мэр трижды приседал мне на уши с тем, что если мы это не прекратим, Фестиваль придется отменить. Через несколько дней ожидался первый поток туристов, а сейчас что? Как много людей останутся в городе, когда узнают, что у нас тут дети пропадают?! — Ты сейчас действительно можешь думать о какой-то традиционной недельной попойке?! — Я — нет. Но мэр Рейнольдс отвечает за весь город, а не только его безопасность, как я. Поэтому не удивляйся, что он думает в разных направлениях, одно из которых — деньги и престиж. — Да срать мне на… Джереми лениво привалился на плечо Нила с мыслью о сожалении, что люди не умеют так же просто отключать звук, как пультом — телевизор. — Тебе что-то нужно? — тихо спросил его Нил, внимательно наблюдая за перепалкой двух мужчин, что в какой-то момент подскочили со своих мест и нависали над столом, пытаясь донести свою точку зрения до другого. — Ты вряд ли можешь мне это дать, — так же тихо ответил Джереми. Нил кивнул, принимая эту правду. Ведь действительно, что они могли сделать? Жан ни с кем не шел на контакт, в числе пропавших теперь еще один ребенок, у полиции ни одной зацепки. Им едва ли могло помочь какое-то чудо. Только они оказались в самом разгаре детективной истории, у которой был никчемный сценарий, и, как правило, чуда не случалось в подобных сюжетах. Джереми позабавила эта мысль. — Знаешь, — чуть слышно произнес Джереми, сместившись ближе к уху Нила, — если бы по этому сняли фильм, у него были бы самые низкие рейтинги. Нил повернулся к нему, абсолютно не впечатленный. — Ты уверен, что твоя истерика закончилась? Может, нам опять выйти на улицу? — Брось, — фыркнул Джереми, однако даже его слегка пугало ощущение этой улыбки на губах. Будто он совершенно не отвечал за собственное тело. — Это лишь шутка. — Я, конечно, в курсе, что черный юмор это один из вариантов защитного механизма психики, но от тебя я такого точно не ожидал. Джереми пожал плечами. Ругань полицейских превратилась в ненавязчивое жужжание на фоне. — Помнишь, мы как-то смотрели тот фильм, что получил «Золотую Малину»? Вот эта история точно бы его обскакала. Наконец, Нил усмехнулся. — Кого могли бы посадить в режиссерское кресло? — Я думаю, что… Неожиданный стук в дверь оборвал всех на полуслове. — Войдите, — громогласно пробасил Ваймак, и на пороге кабинета показался худощавый сотрудник. — Извините, с-сэр, тут к-к вам пришли. Шериф недовольно махнул рукой. — Я ведь уже сказал, что сегодня меня ни для кого нет. Если это кто-то из жителей… — Н-нет, — испуганно заикался паренек, переминаясь с ноги на ногу. Он едва ли вышел из возраста пубертата, а уже носил форму. — Он приезжий. — Черт бы тебя побрал, — пробубнил Ваймак себе под нос, закатив глаза. — Что ему нужно? — Он по поводу… н-нашего заключен-ного, сэр. И, как по команде, все четверо выпрямились, а парень будто стал еще меньше под столь давящим вниманием. — А ты мог с этого начать, кретин? — рявкнул Эндрю и уже намеревался сделать шаг, но Ваймак зацепил его за рукав рубашки в последнее мгновение. — Эндрю. Сердце Джереми, казалось, могло выскочить из груди. — Кто он? Что ему нужно? — Я-я-я попросил его подождать… — Сейчас же веди его сюда! — взревел Ваймак, и офицер тут же скрылся за дверью. — Эндрю, молю тебя, хоть раз в своей жизни, угомонись. Сядь и просто слушай. Если этот человек что-то знает… — А если он такой же? — спросил Нил, облокотившись на стол. — Узколобость это семейное? Или передается половым путем? — По воздуху, сэр, — выплюнул Эндрю, отдергивая руку. — Так что бойся заразиться. — Вы вообще не помогаете в ситуации. Дальнейший спор был прерван появлением высокого мужчины. Он был почти так же высок, как Жан; с подобными поджарыми мышцами рук, на которые открывала вид бордовая футболка-поло. Кожа была теплого смуглого оттенка, что сразу выдавало в нем жителя юга — солнце Севера никогда бы не смогло придать такой оттенок загара. Но что было удивительнее, так это его глаза: большие, окаймленные длинными темными ресницами, настолько глубокого изумрудного оттенка, что казались чуть ли не фальшивыми. «А он хорош», — как не кстати пронеслось в голове Джереми при виде незнакомца. Будто услышав эти мысли, Нил пихнул его локтем под ребра. — Я чему-то помешал? — спросил мужчина глубоким, тягучим голосом, от которого на руках Джереми встали волоски. — Нет, совсем нет, — отозвался Ваймак и, одарив Эндрю одним прицельным, предупреждающим взглядом, вернулся в свое кресло и сцепил руки в замок на столе. — Чем мы можем вам помочь, мистер… — Дэй. — Он стремительно прошелся по комнате и пожал руку Дэвиду. Нил протянул свою настороженно. Джереми гулко сглотнул, когда мощная ладонь с гладкой, теплой кожей, сомкнулась на собственной. Эндрю проигнорировал вежливость, но хотя бы сел. — Итак, мистер Дэй. Могу я узнать причину вашего пребывания? Скажем так, мы не богаты на время для светской беседы. — Да, да, конечно. Пока ждал, я слышал, что у вас тут творится, и я думаю, я могу помочь. — Он выудил из своей сумки объемную папку. — А вы, простите, вообще кто? — спросил Нил. Мистер Дэй положил свои бумаги на центр стола: это оказалась толстая медицинская карточка в простом желтом переплете. — Я — последний психиатр Жана.