Тонкий Человек

Июль, 2017 Джереми едва не уронил бокал, когда на пороге бара появился незнакомец. Вряд ли Нил был бы счастлив, узнав о такой потере, поэтому Джереми постарался взять себя в руки как можно быстрее. И параллельно попытался незаметно разглядеть незнакомца получше, пока тот просматривал зал и выбрал место за стойкой бара. С одной стороны, это не было удивительным. Несмотря на то, что на ежегодной переписи населения Рокленд едва ли набирал семь тысяч жителей, северо-восточный город привлекал большое количество туристов в течение года. А особенно в августе. У Джереми было несколько минут на то, чтоб оценить посетителя. У него никогда не было как такового типажа, но кого могли оставить равнодушным высокие мужчины с поджарыми, крепкими мышцами? А кудри цвета воронова крыла и невероятные серые глаза, будто сама Луна отдала им частичку своего таинственного света ради сияния? А его руки? У этого парня были идеальные руки. Гладкая бледная кожа, длинные пальцы; синеватые вены проглядывали взбухшими дорожками, меняющими свое положение при малейших движениях. Маникюр не идеальный, но ногти ухоженные: бледно-розовые пластины с ровными лунками полумесяцев у кутикулы, ни одного заусенца или сбитого ногтя. Ни одного шрама. Может, это был какой-то скрытый личный фетиш Джереми, о котором он даже никогда не задумывался, но он всегда обращал внимание на руки мужчин. Они — первый опознавательный признак приезжих в город. Джереми необходимо было срочно вспомнить, что вообще-то он на работе. — Привет, приятель, — произнес он непринуждённым тоном, а затем добавил, как бы невзначай: — Новенький в городе? — Так заметно? — У мужчины был прекрасный голос. Трескучий, слегка придушенный, но с мягкостью шелка, скользившей по каждому слогу. Акцент был едва заметен, придавая особый шарм путешественника, что прибыл из дальних городов. Джереми почти мог представить, как бы незнакомец произнес завороженное «Джереми»… — Ну, да? Тебя выдали руки. Мужчина непонимающе взглянул на свои ладони, сгибая и разгибая тонкие пальцы. — Что с ними не так? Джереми подавил желание рассмеяться, но усмешка точно успела проскользнуть. О, если бы он только знал! — Значит, ты точно еще не видел местных рабочих, потому что различия понял бы сразу. Они… чистые, — ответил Джереми с кивком на сомкнутые ладони незнакомца. — Нет ран и заусенцев, аккуратные ногти. Для рыбацкого городка это, знаешь ли, показатель. — Никогда не думал, что так много можно понять по рукам. — Мужчина ухмыльнулся искривленной улыбкой, а затем, будто мысленно одернул себя и поднял взгляд. — Не только. — Его глаза были невероятны. Как свинцовая туча, в глубине которой притаилась гроза, — Джереми определенно чувствовал искрящиеся разряды на своей коже. — Так что, приехал пораньше, чтобы занять лучшие комнаты? Незнакомец резко нахмурился, в его взгляде — абсолютное непонимание. Это было немного странной реакцией. — Пораньше? — Ну, Фестиваль лобстеров? — немного неуверенно пояснил Джереми, стараясь сохранить улыбку. — Туристы приезжают круглый год, но через пару недель тут начнется настоящий ажиотаж. Это самый масштабный Фестиваль на северо-востоке. Морепродукты, пиво, конечно же… Каждый год встает проблема с номерами, сколько бы новых отелей тут ни настроили. Джереми внимательно наблюдал: мужчина будто подбирал каждое слово по крупицам, его темные брови все еще были сведены к переносице, однако, он продолжал молчать. За последние годы Джереми досконально выучил эту игру. Оценка, расчет, предположения. Начать с основ, сделать акцент на какой-то детали, спросить что-то тут, сверкнуть улыбкой там, посмотреть особенным взглядом, если напротив предыдущих пунктов галочка. И каждый год ему удавалось найти достойного оппонента для игры, который так же хорошо знал правила. Однако этот мужчина не выглядел заинтересованным. Не из таких. Джереми уже мысленно упрекал себя за поспешность выводов, но вдруг незнакомец преобразился. Морщинки непонимания разгладились, плечи расслабленно опустились. Он чуть откинулся на спинку, вернул непринужденную улыбку, и проскользил взглядом по Джереми — снизу вверх и обратно. Джереми чуял это предвкушение, что зарождалось прямо в воздухе, и откинул сомнения об ошибке куда-то за пределы своих мыслей. Нет, кажется, все-таки из таких. — Так значит, я похож на туриста? — Это самое очевидное предположение. Город маленький, все друг друга знают, а этот бар пользуется неплохой популярностью, так что… да? — И ты с каждым такой разговорчивый? — уже мягче спросил мужчина, и уголок его губ чуть пополз вверх. Джереми слегка засмеялся. — Да, виновен, признаю. Я люблю поболтать, с нашими или приезжими. Знаешь, всегда интересно, как живут люди, особенно из других мест. Опять заминка. Будто мужчина забыл свою реплику в их представлении. — Ладно, эм… Что будешь заказывать? — Джереми начал пододвигать ламинированную страничку-меню, но незнакомец прервал старания, припечатав ее ладонью. Его пальцы были в считанных миллиметрах от пальцев Джереми. — Точно не выпивку. И не рыбу. — «Не рыбу» в городе, где она — коронное блюдо? Это интересно, — Джереми постарался скрыть свое непонимание за усмешкой. На его памяти это было нечто новенькое. — Думаю, я смогу попросить нашего шефа заменить рыбу на овощи, как тебе? И порция картошки по фирменному рецепту? — Это было бы неплохо, спасибо, — с вежливостью ответил мужчина и вытащил телефон из кармана. Джереми не дурак и умел считывает сигналы. Это означал конец разговора. Хотя Джереми и чувствовал легкое разочарование. Через время он принес картошку и овощи, как и обещал. Он находился в шаге от вопроса имени незнакомца, когда воронка работы начала его засасывать. — Как Стелла? Все ещё злится, что ты установил кабельное? — Ходил на матч в воскресенье, твоя Нина отлично сыграла! — Как чувствует себя Пушистик после операции? Джереми задавал вопросы, получал ответы; наливал напитки, убирал посуду. Руки двигались на автомате: только завидев постояльца на пороге, он уже тянулся за его любимым напитком. Для кого-то рутина — каторга, но только не для Джереми. Незнакомец провел за стойкой чуть больше часа. Он неспешно ел — каждый раз кидая странный взгляд на еду, а затем медленно жевал с таким выражением лица, будто пытался распознать каждую молекулу. Но в основном его внимание было на экране телефона. Иногда он хмурился, прикусив нижнюю губу; порой — изучающе рассматривал экран. Джереми ловил эти крупицы изменений лишь краем глаза, однако он не мог перестать смотреть. Мужчина действительно был слишком хорош собой. В шестом часу на пороге бара неожиданно появился Нил с Эндрю на прицепе. Ни того ни другого не должно было быть тут сегодня. — Привет, босс, Эндрю. — Несмотря на то, что Нил — лучший друг Джереми, он никогда не отказывал себе в удовольствии в использовании официальных званий. Нил всегда закатывал глаза, и сегодня не стало исключением. — У нас проблемы? — Заменяю Роланда. Он тебе не сказал? Джереми проверил телефон, увидев два новых сообщения. — Эм, да. «Проблемы со шлангом». Что бы это ни значило… — А зная Роланда, «шланг» мог оказаться чем угодно. — Ставлю сотню, что это эвфемизм. Нил утвердительно кивнул и без слов зашел к Джереми за стойку. Он надел рабочий фартук, помыл руки в небольшой раковине, пока Эндрю запрыгнул на барный стул с грацией, которой не должно было быть в его теле. Затем Эндрю перехватил взгляд незнакомца, с которым его разделял лишь пустой стул. — Проблемы? — Эндрю, — предостерегающе произнес Нил, проверяя кассу. — Никаких, — с легкостью ответил мужчина, но Эндрю продолжил пристальный осмотр чужака. Джереми знал, как работает мозг его друга, поэтому решил вмешаться. И, возможно, действуя слишком эгоистично. — Нил, Эндрю, это… эм… — Жан, — без особого желания помог незнакомец. Жан. — Да, Жан. Он недавно в городе, и… — Джереми замолчал, и для него не было привычным не иметь окончание фразы. Эндрю раздраженно фыркнул, послав Джереми краткий, но говорящий взгляд. — Не обращай на него внимание, — вклинился Нил. — Эндрю не особо любит это время года. И было это еще слабо сказано, на самом деле. — Что плохого в лете? — спросил Жан, и Джереми едва слышно застонал, покачав головой. — Фестиваль лобстеров. — Эндрю скривился, будто только эти слова уже доставляли ему настоящую боль. И подкидывали сверхурочных, что ближе к правде. — Эндрю работает в полиции. — О, Джереми знает, что на самом деле делал Нил. Он произнес это слегка небрежно, однако в его тоне отчетливо были слышны предостерегающие нотки. Это сразу убивало несколько зайцев: так чужаки начинали смотреть на эти полтора метра мускулов иными глазами, и, следовательно, старались вести себя в стенах бара более… сдержанно. Правда, это срабатывало не со всеми. — И в преддверии Фестиваля много работы? — Жан звучал насмешливо, и вот это нихрена не помогало. — А уж во время и того больше, — сухо отозвался Нил. — Не проще было ходить сразу с бейджем на груди? С жетоном на лбу? — Жан кивнул на Эндрю. — Так бы избавились от необходимости предупреждать каждого. Джереми осторожно перевел взгляд с Нила на Эндрю и затем на Жана. — Не пойми неправильно, но да. Уже были… прецеденты. — Эй, Нил, не напугай его. — Джереми постарался снизить градус напряжения и, полностью повернувшись к Жану, добавил, игнорируя скепсис в серых глазах: — В основном городок тихий. Но во время Фестиваля люди со всех уголков страны съезжаются сюда, и, даже если ты такое не понимаешь, но где рыба — там литры пива, и… не все знают свои пределы. — А даже если знают, то не факт, что их придерживаются… — тихо пробурчал Нил. — Для чего ты, говоришь, приехал? — неожиданно спросил Эндрю. — А я и не говорил. Эндрю сощурил глаза, едва заметно, но взгляд его потяжелел. — Эндрю. — У тебя привычка — всех подозревать? Или это издержки профессии? — Не люблю чужаков в своем городе. — В твоем городе? Думал, семья Рейнольдс владеет этим местом. — Прочитал в брошюрке перед прибытием? — В путеводителе не так много информации, чтобы можно было что-то забыть. Эндрю ничего не ответил, но продолжил смотреть. А у него был сложный взгляд. Первое время после появления этой парочки в городе Джереми всегда испытывал неприятное ощущение на лопатках, когда Эндрю смотрел слишком пристально и долго. Жан же выдерживал этот «поединок» с такой легкостью, будто привык к чему похуже. — Ты все еще не ответил на вопрос, — произнес Эндрю и сделал глоток из стакана, что поставил ему Нил. Джереми был все еще с другом — в компании тихих наблюдателей за этим словесным пинг-понгом. — Я не могу быть простым туристом? — Простым туристом в рыбацком городишке? Нет, если ты не любишь рыбу. — Эндрю кинул демонстративный взгляд на почти пустую тарелку, слегка кивнув, словно сам себе. — Нет костей или соуса для рыбы. Джер сказал, что ты «такое не понимаешь». Так скажи мне, Жан, для чего ты мог приехать в это богом забытое место? С каждым словом голос Эндрю становился ниже. Жан смотрел в ответ — тем же тяжелым взглядом, — но выглядя при этом совершенно не впечатленным. А затем в его глазах будто что-то вспыхнуло — и все изменилось. Жан начал смеяться, откидываясь на низкую спинку. Этот звук был приятный — грудной, с озорными переливали, что могли отливать на свету. Мужчина смеялся так, словно ему действительно было смешно. Джереми инстинктивно расслабился, хотя слова Эндрю невольно отпечатались где-то внутри. — Ладно, ладно, извините, виноват. — Он выставил руки вверх, будто его поймали с поличным. — Мог действительно сказать правду, а не юлить, но вот этот фокус с наблюдением — выше всяких похвал. Ты действительно крутой коп тут, да? — Я все еще жду ответ, Жан Вальжан. — Я Жан Борель. И я приехал сюда из-за своих родителей. Эндрю нахмурился. — Не припомню жителей с такой фамилией. — А они уже и не жители. — Улыбка стала горькой. Жан в мнимом равнодушии пожал плечами. — Умерли больше двадцати лет назад. Джереми не смог сдержать слышный вздох, сорвавшийся с губ. Нил побарабанил по стойке пальцами, привлекая внимание Эндрю. — Почему нельзя было сказать сразу? — Он не удостоил Нила даже взглядом. — Чтобы не видеть вот такие лица, — пояснил Жан, недовольно указывая на Джереми. — Я… Прости, я просто… Это всегда трагично. Терять кого-то. — Может быть, — беспечно отозвался мужчина и встал. — Но это было давно. Можете меня уже рассчитать, и я пойду, пока мне не устроили новый допрос? Джереми поменялся местами с Нилом, встав за кассу. Пока пальцы механически нажимали на кнопки, он думал, как можно исправить ситуацию. Ему не хотелось заканчивать это так. Возможность познакомиться поближе уже маячила на горизонте, но даже Джереми понимал, что оставить свой номер на чеке было бы излишне тупым и самонадеянным поступком после такого. Он смог выдавить из себя: — Надеюсь, ещё увидимся?.. Но Жан не ответил тем же. Эндрю проводил его взглядом, и когда высокая фигура скрылась за массивными дверями, он повернулся обратно и сказал: — Я ему не доверяю. Джереми знал об Эндрю несколько важных фактов. Первый: Эндрю слишком заботился. О семье своего близнеца, о Ниле, о целом городе. Может, со стороны это не было столь очевидным, но Джереми был уже долгое время знаком с Эндрю, чтобы знать наверняка. Второй: Эндрю относился к каждому туристу с изрядной долей подозрения, однако в большинстве случаев, в скором времени оно превращалось почти что в равнодушие. Он откровенно считал Фестиваль «дерьмовой идеей», но даже ему хватало мозгов не идти агитировать мэрию города с требованием отмены традиции, прекрасно осознавая, что большинство заработанных средств за эту неделю шли на обустройство Рокленда во благо его жителей. Третий, и он был тесно связан со вторым: Эндрю обладал отменной интуицией на людей. Примерно как Джереми, только с одним важным уточнением — его внутренний механизм будто специально был настроен на «негативные» частоты, выявляя в людях их худшие качества, тогда как прибор Джереми работал с точностью наоборот. За последние пару лет Эндрю хватало одного взгляда на толпу, чтобы определить потенциального зачинщика драк или споров, что последуют после четвертой-пятой пинты пива. Может, это сказывался его опыт работы. Может, это был его личный дар. Сам он всегда говорил лишь: «Интуиция на ублюдков». И да — пару раз это спасало самого Джереми. Но даже когда Эндрю не видел потенциальной угрозы в каждом незнакомце в городе, он все равно оставался под напряжением, словно оголенный провод. Поэтому, соотнеся все эти факты, одновременно было странно и нет услышать от Эндрю эти слова. — Может, ты просто начинаешь нервничать в этом году чуть раньше, чем обычно? — спросил Нил своего мужа, вернувшись с порцией ужина из кухни. — Может, тебе бы стоило брать с меня пример? — Кто-то же должен оставаться в здравом рассудке, чтобы не подозревать каждого нового человека в городе? Который, к тому же, может увеличить нашу прибыль? — С каких это пор ты ставишь деньги выше свой безопасности? — спросил Эндрю, прищурившись. — Полагаю, с тех пор, как встретил тебя? И мне больше не нужно о ней заботиться. — Как лестно с твоей стороны, что ты перекинул эту обязанность на мои плечи. — Прости, но ты сам это выбрал, — как ни в чем ни бывало парировал Нил, подмигнув Эндрю, и вновь скрылся на кухне. Джереми соврал бы, если сказал, что в такие моменты он не завидовал их паре. Не в плохом ключе, нет, совершенно. Но каждый раз наблюдать за Нилом и Эндрю это было чем-то… особенным. Они приехали в Рокленд около семи лет назад, будучи к тому времени уже долгое время в отношениях. У них определенно была какая-то своя особая история, потому что каждый раз, как кто-то пытался выяснить подробности, они придумывали новые и нелепые варианты. «Эндрю спас меня из лап медведя в Гималаях.» «Сбил его на машине, запачкав салон мороженым. Пришлось везти его в больницу и потом требовать деньги за чистку салона. Так и прицепился.» «Я пытался избежать мафии, которой принадлежал с рождения, и Эндрю выкупил меня у главаря.» «Нил скрывался от своего отца-убийцы, а я предложил ему защиту.» Возможно, какая-то из версий и была настоящей, но вряд ли Джереми или кто-либо еще когда-то это узнают. Да ему и не было это нужно, по большому счету. Намного больше имело значение то, что он видел практически каждый день. Саркастичные перепалки и мелкие подтрунивания. Обеды и ужины для Эндрю, что Нил отвозил в офис, когда тот не мог покинуть кабинет из-за бумажной работы. Встреча Нила после закрытия бара, в каком бы часу ночи это ни происходило. Большой дом, дышащий жизнью и любовью, которые чувствуешь, только переступив порог. Мимолетные взгляды и касания, которые были плохо замаскированы обыденностью или мнимым презрением, однако истинная ценность которых была очевидна. Нил и Эндрю — это был отдельный мир, что появился на земле Рокленда около семи лет назад. И как только ты подходил к границе этого мира, ты уже не мог его забыть или отказаться от желания смотреть на него больше. Они были похожи настолько, насколько же и отличались, но являлись неразрывно связанными особой нитью частями одного целого. Джереми бы соврал, если б сказал, что никогда не мечтал о подобном. Дело в том, что Рокленд был не особо-то и богат на мужчин, предпочитающих мужчин. Северный город не пользовался популярностью у туристов-геев; скорее уж у крепких семейных пар преклонного возраста, которые либо уже повидали все хорошие места, либо являлись фанатами морепродуктов. Да, несколько раз в год Джереми получалось затащить кого-нибудь в постель, предлагая это одним из пунктов в экскурсии, но все всегда заканчивалось одинаково. Джереми любил свой родной город, правда любил. Любил его узкие улочки и широкую площадь, маленькие дома с разноцветными фасадами в тихих райончиках и новенькие отели. Любил вечнозеленую рощицу, что разделяет город на две половины. Любил его неспешный уклад и тихое движение жизни. Даже любил запах рыбы, что пропитал прибрежные районы, и суровые зимы, хотя каждый год у него трескалась кожа на ладонях от мороза. Джереми любил свой родной город, но это не означало, что он не чувствовал себя в нем одиноким. Да, у него были верные друзья, какая-никакая версия семьи, постоянная работа и даже не одна. Но вечерами он возвращался в пустую квартиру, а ночью — засыпал в кровати, одна сторона которой всегда оставалась холодной. У него не было собственного мира, взглянув на который ты бы не смог его забыть или отказаться от желания смотреть. А все его шансы на подобное покидали город через пару дней после прибытия, — когда понимали, что ловить в нем больше нечего. Джереми ни для кого не мог стать якорем в этой гавани жизни.

***

Может, именно из-за подобных мыслей Джереми плутал на дорожках своего разума на следующий день в Библиотеке, не заметив нового посетителя. — Где мне посчастливится встретиться с тобой в следующий раз? Пожертвованная книга о моллюсках упала на пол, хотя Джереми и прикладывал нелепые попытки её остановить. Он поднял экземпляр и обернулся, чтобы сразу встретиться взглядом с посетителем. Жан стоял, облокотившись на один из стеллажей, и одаривал Джереми насмешливой улыбкой. — Если ты решишь завтра прийти в бар после обеда, то, возможно, я договорюсь о еще одной порции картошки и овощей для тебя, — Джереми сказал первое, что пришло ему в голову. — Это приглашение? Джереми, честно сказать, и сам не знал. Но он чувствовал, как нити интереса плотно оплетались вокруг него и притягивали ближе к этому мужчине. — Что ты тут делаешь? — вместо ответа спросил он. Жан оглядел комнату с таким видом, будто только что вспомнил, где он находился. — Решил поискать информацию о городе. Джереми услышал в этих словах нечто неточное, но едва придал этому значение. — В Интернете можно найти больше информации о самых интересных местах для посещения, — с неуверенным смешком произнес он. — Может, я хотел поискать историю города. — Эм… Это странно. Нет, не подумай, это странно… по-хорошему, — добавил Джереми, замечая, как нахмуренная складка вновь вернулась на чужое лицо. На чужое идеальное лицо. — Это классно, что тебе интересна история. Знаешь, всех в основном интересует рыбный рынок или музей Маяков, или наш Маяк на пирсе… — Вызываешься экскурсоводом? Джереми едва поспевал за метаморфозами. Жан будто менял свои планы в последнюю минуту — но не так, как было привычно Джереми в подобной игре. Если первоначальная цель — соблазнение, то это… чувствовалось. Намёки были практически кричащими, взгляды ощущались почти физически, каждое слово — выверено; и все эти мелочи флирта — продуманные шаги на пути к единственной цели. С Жаном же нельзя было быть уверенным наверняка. В одно мгновение он казался скучающим и не заинтересованным, а в следующее будто вспоминал, что делать, чтобы добраться до цели. Джереми отложил сомнения «на потом» — куда-то в глубь себя, где лежали вчерашние подозрения Эндрю, — и отпросился у Рене пораньше. Она подарила ему понимающую улыбку, поглядывая на Жана у стены. Они действительно пошли в Музей Маяков, потому что он находился недалеко от Публичной Библиотеки. Жан выглядел… насторожено, бродя по немногочисленным залам, — будто ожидал, что в любой момент кто-то может выпрыгнуть из-за угла, устраивая хреновый розыгрыш. Экспонаты светильников или таблички с описанием его совсем не интересовали, и Джереми старался снять с него напряжение незатейливыми вопросами. Жан мало говорил о себе, кидая односложные ответы: школа-пансионат, «работа по ситуации», отсутствие постоянного дома из-за частых разъездов. Когда Джереми как бы невзначай спросил, как долго Жан планировал оставаться в городе, тот ответил, что пока не думал о временных рамках. И если Джереми что-то почувствовал от этих слов… После они бесцельно бродили по улицам, и разговор клеился с трудом. Будто клей-карандаш когда-то засох, и чтобы создать картинку, приходилось каждый раз его облизывать, возвращая к жизни. Подобное было и вчера, в баре, но те колебания Джереми списывал на фазу «первой встречи». Он встречал большое количество разных людей за свою жизнь, и многим требовалось время, чтобы раскрыться. Однако с Жаном это все равно ощущалось чуть по другому. Будто они катились на ровной дороге разговора, но Жан спотыкался на невидимых ямах. Джереми мог бы предположить, что его новый знакомый не мастак флирта, но это звучало сомнительно — с такой-то внешностью он был явно не обделен вниманием. Да и потом он кидал такие взгляды, что у Джереми едва не подгибались колени, — и это явно было умышленно. Как ни странно, но Жан задавал вопросы об Эндрю и Ниле. — Они твои друзья? — Да, я бы сказал, лучшие. Нил, по крайней мере, точно. С Эндрю… Ну, ты видел, что Эндрю сложный, и завоевать его расположение это прям настоящая работа, но он не так плох, как ты можешь подумать. — Я и не думаю, что он плох. Он компетентен, осторожен и слишком гордый, но точно не плох. Но они выглядят… странной парой, — задумчиво протянул Жан. — Да, может, на первый взгляд так. Они переехали сюда из-за Аарона, брата Эндрю. У него с женой своя небольшая клиника для детей и Детский Центр. Мы долго пытались понять Нила и Эндрю. Даже не были до конца уверены, что они пара. Ну, то есть, они не говорили об этом прямо, не… держались при нас за руки или что-то такое, — пояснил Джереми, заметив непонимающий взгляд. — Честное слово, мы думали, что у них какой-то броманс. Но они подали заявление на брак чуть не сразу двадцать девятого декабря, как только закон вступил в силу. Хотя стоит сказать, что еще в две тысячи девятом году Мэн стал первым штатом, где легализовали однополые браки… Джереми продолжал бессмысленную болтовню обо всем, что знал, пока Жан искал зацепки, что давали возможность задать какой-то вопрос о Джереми. И даже если это отзывалось чем-то теплым в груди, он старался фильтровать свои ответы. Выдавать безопасную информацию. Жил в городе с детства, были сестры и семейный бизнес. Работа в баре, библиотеке и в курьерской службе. Выходные на волонтерских работах, в баре с друзьями или вместе с сериалом на диване. Все как у всех. От Джереми не ускользало, как каждый второй знакомый, встречающийся им на пути, не забывал кинуть на Джереми понимающий взгляд. Он старательно игнорировал каждый. И когда вечером Жан целовал его в тени старого дуба близ отеля, Джереми внутри ликовал, что не ошибся на его счет. Когда они поднимались в номер, Джереми думал, что все эти заминки во время разговоров не стояли того внимания, которое он рассчитывал им отдать. Когда Жан, тяжело дыша, насаживал его на свой член, а длинные пальцы путешествовали по влажной, разгоряченной коже, у Джереми проскользнула глупая мысль о том, что, может, в этот раз ему удастся сохранить это дольше, чем на неделю-другую.