Следы лисицы

Тем вечером кронпринц тоже долго не мог уснуть. Он пошёл в библиотеку, надеясь подобрать себе какой-нибудь роман, и там неожиданно столкнулся с княжной Сольвейг. Брат Иэн был при ней, видимо, в роли переводчика. Принц Эльвид поклонился и поздоровался: — Ваше Высочество, добрый вечер. Я хотел бы перед вами извиниться. — Добрый вечер. Извиниться? За что, принц? — спросила княжна. Она достаточно хорошо знала эльданский, чтобы понять такие простые фразы без перевода. — Я посвятил вам свою победу на турнире, но после я рискнул вызвать на бой маркиза Айолина, посвятив вам и эту дуэль. И я проиграл её, недооценив противника. Я должен был понимать, что маркиз сильнее меня. Брат Иэн перевёл слова Эльвида княжне. Некоторое время Сольвейг молчала, затем ответила: — Я всё равно польщена вашим поступком. Но почему вы решили посвятить победу мне, деве из рода троллей? Как я понимаю, многие в вашем королевстве плохо относятся к вам. — Именно поэтому! — ответил Эльвид, когда брат Иэн перевёл ему слова княжны. — Они не имеют права! Пещерные тролли — могущественный и древний народ, вы — не чудовища и не варвары. Мой отец принял вас как почётную гостью. Я решил, что как кронпринц я должен последовать его примеру и показать, что я не считаю ваш народ хуже людей. В конце концов… согласно легендам, короли Эльды имеют не совсем человеческую кровь. Брат Иэн снова принялся переводить. Это было неудобно — общаться вот так, через посредника. Но если княжна хоть немного знала эльданский, то вот Эльвид не знал ни слова ни на одном диалекте тролльего. — Что это за легенда? — только и спросила княжна. — Давайте сядем, — предложил кронпринц. — И я попрошу, чтобы брату Иэну принесли воды — переводить придётся много. Я… прошу прощения за неудобства, брат Иэн. — Ничего страшного, — ответил брат Иэн. — Это мой долг как рыцаря-чародея — способствовать установлению понимания между людьми и нелюдьми. Троица разместилась за одним из столиков в пустой в этот час библиотеке, и принц начал рассказ, делая паузы между предложениями, чтобы брат Иэн успевал переводить, а княжна могла задать вопросы, если они возникнут. — Наш род пришёл в земли Эльды с юго-востока, — сказал Эльвид. — Когда-то в тех краях жили василиски, потомки змеиного бога Сайха. Вы слышали о них? Княжна кивнула. — Я знаю, что они были ядовиты и могли убивать взглядом. — Верно. По легенде, когда-то василиск влюбился в человеческую девушку. Он попросил благословения Сайха, и тот научил его, как принять облик человека. Но его страшный взгляд никуда не исчез. Чтобы получить возможность быть с любимой, когда-то гордый змей выколол себе глаза. Однако жертва оказалась напрасной — она не ответила на его чувства. А сородичи не приняли назад. Василиск, запертый в человеческом теле, ослеплённый, был вынужден влачить жалкое существование, но другая полюбила его даже таким, слепым и немощным. У них родился сын. — И от этого сына пошёл королевский род Эльды? — спросила княжна. — Да. Однажды другой василиск пришёл в их края и стал требовать жертвы. Одной из них стала мать будущего короля Сеша. Возмужав, Сеш отправился на битву с василиском. Кровь его отца дала ему возможность сопротивляться яду и взгляду змея. Он одолел чудовище. Но, когда правда о его собственной змеиной крови стала известна, некоторые люди назвали его таким же чудовищем, как и сражённого им василиска. Вместе с отцом и несколькими верными людьми Сеш ушёл на север, и в конце концов его нынешние потомки достигли Эльды. Говорят, в своё время каждый кронпринц должен был отправиться на юго-восток и убить василиска в знак того, что он готов править, и что в нём достаточно сильна кровь Сеша. Но с поколениями кровь, разумеется, размылась. Да и василиски переселились куда-то… Сейчас в распоряжении нашей семьи остался последний клык василиска. — Последний? — спросила княжна Сольвейг. — А что стало с другими? — Говорят, что на основе толчёного клыка василиска можно сварить зелье, которое свяжет незримыми узами того, чья кровь будет добавлена в состав, и того, кто зелье выпьет. Если человек или нелюдь, чья кровь была подмешана в зелье, покинет этот мир, то все, кто выпил его, погибнут. Раньше короли Эльды, кроме прочего, таким образом убеждались в том, что ближайшие сторонники не предадут их. — Но что, если король умирал от старости или из-за болезни? — спросила княжна. — Это очень опасная практика, если зелье убивало и в таком случае. — Могло помочь выпить зелье с кровью другого человека, — сказал Эльвид. — Когда король становился стар или заболевал, придворные пили зелье с кровью кронпринца, и связывали свою жизнь уже с его. Разумеется, случалось такое, что король погибал неожиданно, а вместе с ним — погибали многие придворные. Но зато они защищали жизнь короля буквально как свою собственную. — Это удивительная легенда, — сказала княжна Сольвейг. — В историях, что мне известны, союз и между людьми, и между нелюдьми обычно не заканчивался хорошо. — Скажите, брат Иэн, а сложен ли язык тролльего народа? — спросил Эльвид. — Думаю, мне, как будущему королю, хорошо было бы выучить его. — Язык троллей не сложнее иностранных человеческих, Ваше Высочество, — ответил рыцарь. — Я бы с радостью помогла вам выучить речь моего народа, — сказала Сольвейг. — И была бы рада, если бы вы помогли мне лучше выучить вашу. — С завтрашнего дня у меня должно быть больше свободного времени, — сказал принц. — От празднования остались в основном танцы. Вы умеете танцевать, княжна Сольвейг? — Да, но ваши танцы, должно быть, от наших отличаются. К тому же, у меня нет приличного случаю платья. Я смотрела, как ходят другие женщины в ваших землях. Это не очень удобно, но красиво. — Тролльи женщины не носят платья? — удивился Эльвид. — Нет, наш костюм мало чем отличен от мужского. — Я бы счёл за честь преподнести вам платье в подарок, княжна. Но я не знаю, сколько его пошив займёт времени, и останетесь ли вы ещё в Рейвеле. — А я была бы счастлива принять такой подарок. Пусть даже мне будет непривычно его носить, я хочу попробовать. — Значит, решено, — принц обворожительно улыбнулся. — Я пришлю к вам королевских портных завтра утром. — Я благодарю вас. — А после я буду счастлив, пока вы здесь, хоть немного обучиться тролльему. Я надеюсь… однажды мы с вами сможем без переводчика рассказать друг другу все истории и легенды, которые знаем. Легенда о Сеше, предке королей Эльды, тоже была длиннее — например, утверждалось, что причиной, по которой короли могли когда-то выдерживать взгляд василиска, была не только змеиная кровь, но и благословение Сайха, который, тронутый любовью девушки к ослеплённому василиску, откликнулся на мольбы её сына о возмездии. Разумеется, в легенды вошли и другие деяния короля, но Эльвиду было жаль брата Иэна. Наутро старший принц, хоть и пытался не показать этого, был очень сонным. Ему следовало как-то взбодриться до бала, и неожиданно сама жизнь словно бы решила помочь ему: после того, как он приказал придворному портному пошить бальное платье для княжны Сольвейг, пришёл один из слуг короля и вызвал принца в кабинет отца. Видимо, с ним решило поговорить о вчерашнем происшествии всё семейство… Войдя в кабинет, старший принц церемониально поклонился, не поднимая глаз. Он не был уверен в уместности жеста: более формальное, чем обычно, поведение, могло как задобрить короля, так и разозлить его ещё сильнее. Всё же Его Величество отличался непростым характером, и Эльвид знал это. — Здравствуй, сын. Присядь, — сказал король ровным тоном. Эльвид выполнил замаскированный под просьбу приказ, всё ещё не поднимая глаз на родителя. — Я полагаю, ты понимаешь, о чём я хочу говорить с тобой. — Да. О вчерашнем турнире, — ответил Эльвид коротко. — Именно. Я хочу знать, что на тебя нашло, Эль. Я хочу знать правду. Мне кажется, ни матери, ни Его Сиятельству Айолину ты не рассказал о настоящей причине. — Я рассказал… но ты прав, я рассказал не всё, — ответил Эльвид. — Отец… прости меня. Я не должен был вести себя так во время юбилея твоей коронации. И я не хотел обсуждать это с тобой сейчас… Но мне кажется, что не моя судьба — править и быть королём. Я… стал задумываться, не отказаться ли мне от трона, не избрать ли для себя другой путь. Маркиз Айолин сказал, что я слишком стар, чтобы начинать обучение в ордене рыцарей-чародеев, и я хотел доказать ему, что он ошибается. Хотел показать всем, что моё призвание лежит за пределами дворцовых стен. Но, хоть я и смог выиграть турнир, в конечном итоге только лишь опозорился. Король глубоко вздохнул. — Почему княжна троллей? Она и правда мила тебе, Эльвид? — Правда. Но ещё… я хотел, чтобы на неё смотрели, как на равную, как на одну из благородных дам. Она ведь и есть благородная дама, пусть и не людского рода. Но ведь говорится в легендах, что король Сеш был сыном василиска! — К сожалению, ты так же недальновиден, как был я в твои годы, — сказал король. — Теперь придворные говорят о том, что княжна посмела приворожить тебя. — Но это не так! Отец, прошу, скажи, что не веришь! — принц всё-таки поднял на Лиора глаза. — Не верю, — тот чуть улыбнулся. — Эль… не переживай так сильно. Не мне ругать тебя за такие просчёты. Но я должен был рассказать тебе о последствиях. Что касается твоих переживаний… — Лиор глубоко вздохнул. — Я надеялся, что ты поговоришь со мной, если у тебя будут подобные мысли. Но, видимо, я всё же не смог стать тебе таким отцом, которым хотел. Послушай… Всё своё детство я не хотел править. Как и ты, я мечтал стать рыцарем, а не королём. Я всегда чувствовал себя свободнее среди простых людей, вдали от придворного протокола и правил. Сколько меня в детстве пороли — не сосчитать. Но после каждого наказания я только чаще сбегал из дворца, дрался на улицах… Сам не знаю, как меня не убили — я был такой лёгкой добычей. — Раз понимаешь, прошу — назначь Алейфа наследником! — Давай подождём, — сказал король. — Я буду править столько, сколько мне позволит здоровье, и ты, и Лейф успеете подготовиться, мы узнаем, кто из вас будет лучшим королём и кто сильнее хочет или не хочет править. — Что мне делать… с княжной Сольвейг? Лиор не выдержал и рассмеялся. — Что тебе с ней делать? Общайся с ней меньше до конца праздника. — Могу я спросить кое-что… папа? — спросил Эльвид, всё же перейдя на менее формальную манеру общения. — Давай. Но, боюсь, времени у нас совсем немного — скоро начнётся бал. — Почему не хотел править ты? Почему сбегал из дворца? Лиор глубоко вздохнул, погружаясь в воспоминания о тех, совершенно несчастливых временах. — Ты ведь знаешь, что мою мать, твою бабку, выдали замуж за моего отца после войны, чтобы закрепить мир. Ишманийцы считали нас варварами, она едва говорила на нашем языке, потому что они не учили своих принцесс нашей речи. Они вообще почти ничему их не учили — не считалось, что хоть один мужчина может быть достоин руки королевской дочери. — Они что же… не выдавали принцесс замуж? — Нет. Отправляли в монастыри. Твоя бабушка стала первым исключением из этого правила. И мне, наверное, не стоило бы быть к ней столь строгим. Но во мне до сих пор живёт обиженный ребёнок, которому казалось, что он отвергнут родной матерью. В моём детстве она смотрела на меня как… на выродка. Чудовище. Я до сих пор не могу поверить, что Халла искренне любит вас. Я старался добиться любви своей матери, но что бы я ни делал, я оставался сыном варвара в её глазах. Да и учителя не были мною довольны. И, наверное… однажды я просто решил, что раз всё равно ничего не изменить, я буду вести себя как варвар, а не как принц. — Папа… я не знал… Лиор снова вздохнул. — Я не хотел рассказывать об этом. — И я могу понять, почему. Спасибо. Хотя теперь мне почти неловко. Мои проблемы кажутся столь мелочными в сравнении с тем, что пережил ты… — А в тебе, видимо, кипит кровь северных конунгов, которая заставляет скорее рваться в битву, чем желать трона. Но, к сожалению, мы не можем выбирать, кем и где нам родиться. — Но мы можем выбирать, как нам жить, разве нет? — Пожалуй, но мы всегда должны помнить о последствиях этого выбора. Что ж, иди. Пора готовиться к балу. — Благодарю… спасибо за разговор, папа. Эльвид поднялся и, снова поклонившись королю, ушёл к себе. И вот, их окружило сияние бального зала и размеренная мелодия медленного церемониального танца, который полагалось исполнять королю и королеве. Лиор уверенно вёл свою жену, исполняя череду с детства заученных движений, но его мысли были очень далеко и от этого танца, и от этого зала. Собственные предпочтения были ещё одной причиной, почему Лиор всю жизнь ощущал себя неправильным, недостойным своего места. Но даже если бы не это, ему было бы намного проще жить совсем другой жизнью, и он как никто мог понять собственного сына, что предпочёл бы жизнь странствующего рыцаря жизни короля. Даже если бы Лиор и Айолин не были любовниками, с каким удовольствием Его Величество променял бы богатство и власть на странствия с ним вместе! Но он не мог бросить на произвол судьбы страну и народ. Жестокость, чтобы никто не смел заподозрить в слабости. Чтобы никто не разглядел в уверенном в себе короле с твёрдой рукой затравленного мальчишку, на которого ни один из родителей не смотрел с любовью. У Лиора были старшие братья, зачатые отцом до брака. Он знал, что Рагнбьёрф с куда большим удовольствием видел бы своим наследником одного из них, а не выродка ишманийской ведьмы. После смерти отца Лиор какое-то время пытался добиться хороших отношений со старшими родственниками, давал братьям высокие посты и титулы. Увы — все они ныне были казнены за преступный сговор против короля. Роскошь бального зала. Мишура вежливых улыбок и приторных речей. Только богам было известно, насколько сильно Лиор ненавидел всё это. Он любил лично пытать заговорщиков. Он любил смотреть, как за лоском дворянского воспитания обнажается не прикрытая человеческая сущность, как они начинают сквернословить и поносить его, впервые в жизни высказывая в лицо, что они всё-таки о нём думают. О, с каким же удовольствием король их потом убивал! Сияние и лоск торжественных залов. Темнота и кровь дворцовых подвалов. И даже Айолин, часто грубый в своей прямолинейности, никогда не был честен с королём до конца. Пары менялись в танцах. Звучали ничего не значащие комплименты причёскам и нарядам. Королевский венец словно превратился в саму корону, которую было очень сложно носить долго из-за её веса, сдавливал лоб и виски. Сколько из этих людей были рады здесь находиться? Сколько желали зла или смерти королю или его родственникам? И, проклятье, Лиор понимал, что, даже если бы он знал это, он бы ничего не смог сделать. Короли могут далеко не всё. То, что они не могут жениться по любви, было только каплей в море. Айолин, разумеется, тоже присутствовал в зале, оглядывая гостей. Шесть троллей позавчера… но ущерб от них, благодаря приору Адлару и княжне, оказался минимальным. Куча денег и ресурсов была потрачена в никуда. Кто бы ни стоял за этим инцидентом, он наверняка сейчас крайне раздосадован — мягко говоря. Но если бы Айолин был на месте заговорщиков, он бы подумал, что ему делать, если что-то пойдёт не по плану. Да, появление княжны предсказать не мог никто, но вот присутствие рыцарей-чародеев в городе предположить было можно. Следовало ожидать нового удара — но откуда? Айолин вышел через высокие двери на узкий и длинный балкон, что шёл вдоль бального зала и служил для того, чтобы гости могли выйти подышать воздухом и немного отдохнуть от музыки. Мимо него быстрым шагом, гордо вскинув голову, прошла дама в пышном зелёном платье. Айолин посторонился, чуть поклонившись ей, и посмотрел в сторону, откуда она пришла. Там стоял маркиз Себастьян в изысканном серебристо-чёрном камзоле. Айолин, повинуясь интуиции, подошёл к нему. — День добрый, маркиз, — сказал он как можно более учтивым тоном. Судя по запаху духов, витавшему рядом, Себастьян только что общался с дамой, и разговор явно не задался, но другой возможности побеседовать могло просто не представиться. — Достаточно добрый, — согласился маркиз Арданский. — Погода сегодня приятная, как раз под стать празднику. — В самом деле, дождь был бы очень досадной неприятностью, которая могла бы омрачить событие, — сказал Айолин, про себя проклиная нормы этикета, согласно которым ему было нужно тратить время и сотрясать воздух вместо того, чтобы уже перейти к делу. — Но, к сожалению, хоть погода и благоволит нам, тучи всё же сгущаются над королевским дворцом. И это тревожно, учитывая, сколь значительно нынешнее празднование. — Вы, разумеется, имеете в виду происшествие позавчера, — сказал маркиз Арданский. — Если вы, маркиз, задумали поквитаться с троллями, то, уверяю вас, в моём лице вы всегда найдёте верного союзника, несмотря на наши прошлые разногласия. — Я ценю ваше предложение, маркиз Себастьян, но тролли в этом инциденте — такие же жертвы, как и люди, — ответил Айолин, отметив, что лицо его собеседника дрогнуло, словно он хотел состроить неприязненную гримасу, но удержался в последний момент. — Вам ведь хорошо известны повадки этих существ. Не может быть такого, чтобы они сами оказались здесь. Маркиз Арданский огляделся и, убедившись, что рядом больше никого нет, а их речь частично заглушает играющая в зале музыка, заговорил, опустив голос: — Вы не думали, что это могла быть месть со стороны пещерных троллей? Хотя Её Высочество пришла к нам как высокая гостья и, кажется, желает мира, мы не можем быть уверены в благонамеренности её отца. — Пещерные тролли свысока смотрят на людей, — ответил Айолин. — Нет, Ваше Сиятельство, мне думается, что, если бы князь Вестгейр хотел отмщения за оскорбление дочери, он бы не стал прибегать к подобным уловкам. Он бы собрал троллей под свои знамёна в открытую. Какой толк от мести, если неизвестно доподлинно, от чьего лица и по какой причине она вершится? — Вынужден признать, в ваших словах есть зерно истины, — ответил Себастьян, склонив голову. — Но почему вы заговорили со мной об этом деле? — Разумеется, Ваше Сиятельство, вы не хуже меня представляете, как тяжело было бы перевезти в Рейвель шестерых троллей незамеченными, — сказал Айолин. — Камнешкурые тролли живут только в землях Ардании. Это ваша вотчина, и я думаю, что расследование этого случая рано или поздно приведёт меня туда. Я смел надеяться на ваше содействие. Маркиз Себастьян задумался над ответом. Айолин попытался понять, что его собеседник чувствует сейчас. Обычно рыцарь-чародей чувствовал ложь, но последние дни настолько вымотали его, что он не был уверен, что чутьё его не обманет. — Я надеюсь, Ваше Сиятельство, вы не подозреваете, что я или мой отец можем быть причастны к этому, — сказал Себастьян наконец. — Буду с вами откровенным, по долгу службы в настоящее время я подозреваю всех, кроме Его Величества, — сказал Айолин. — Но мне хотелось бы думать, что люди столь благородного происхождения, как вы и ваш отец, не стали бы опускаться до подобного. — И как же я могу помочь вам, маркиз Айолин? — У вас есть идеи, где и как этих троллей могли поймать и перевозить? — спросил Айолин прямо, радуясь, что они перестали ходить вокруг да около. — К сожалению, маркиз, мне неизвестны все укромные ущелья и долины Арданских гор. Однако вы правы — перевезти шестерых столь крупных созданий было бы весьма непросто… — От кого вы узнали о нападении троллей? — продолжил расспросы Айолин. — От одного из слуг, что в тот день был на ярмарке в городе, — ответил маркиз Себастьян. — Вы хотели бы побеседовать с ним? — Да, если это возможно. Не уверен, что эта беседа прольёт хоть какой-то свет на произошедшее, но я не должен исключать такую возможность. — Разумеется, я не могу отказать вам, маркиз. Давайте вернёмся к этому разговору после окончания бала? Я понимаю, время дорого в этом расследовании, но всё же мы должны следовать нормам этикета. — Разумеется. Да, они будут следовать нормам этикета. Будут даже в том случае, если это приведёт их в пропасть. Лишь бы не отступиться от приличий и правил. На миг Айолину подумалось, мог ли этот инцидент в троллями преследовать своей целью выманить его из дворца, подальше от короля и принцев, но в конечном итоге отмёл эту мысль. Разумеется, он был важным препятствием на пути любого заговорщика или убийцы, но всё же не единственным. Хотя нельзя было не отметить, что время для атаки лучше подобрать было сложно: сейчас, в суматохе праздника, было так просто замести следы… Столько людей приехало в Рейвель на праздник, столько товаров везли. И те, кто выпустил троллей позавчера, могли быть уже очень далеко. Задержка перед разговором со слугой маркиза Себастьяна мало что меняла. Айолину было кое-что известно об отношениях герцога Вернера и его сына. В прошлом маркиз Себастьян всегда жил в тени Конрада, своего старшего брата и любимца отца. Гибель наследника стала для герцога сильным ударом, и он до сих пор смотрел на младшего сына с лёгким пренебрежением, явно сожалея, что теперь именно Себастьян будет наследовать ему. Ставший маркизом младший сын из кожи вон лез, чтобы угодить отцу, но Айолину хватило лишь немного понаблюдать за ними, чтобы понять — признание Вернера Себастьян так и не получил. Это означало две вещи: во-первых, если герцог Арданский был вовлечён в историю с троллями, его наследник мог даже не знать об этом. Во-вторых, у Айолина была возможность сыграть на желании Себастьяна получить признание не со стороны отца, так со стороны короля. Но следовало сохранять осторожность и помнить, что Себастьян в самом деле мог быть причастен к инциденту, а потому — пустить Айолина по ложному следу. Разговор со слугой действительно никак не помог прояснить ситуацию: тот не видел, кто и как выпустил тролля, только услышал крики, заметил само чудовище, а потом — бросился бежать. Ближе к вечеру король собрал в своём кабинете приора Адлара, княжну Сольвейг и Айолина. Когда король и приор обменялись приветствиями, Его Величество расстелил на столе план Рейвеля. — В первую очередь, приор, я хотел бы знать, где появились тролли, и как вам удалось так быстро справиться с ними, — сказал король. — Все шестеро были за городской чертой, там, где были большие скопления людей, — сказал приор и указал на несколько точек на карте. Королю бросилось в глаза, что ногти у рыцаря заострённые и как будто желтоватые. — Я был недалеко от главной площади и поспешил туда, едва почуял их. Княжна пришла сама. — Я тоже почуяла других троллей, — сказала Сольвейг. — Увидев, что они чинят беспорядок, я пыталась усыпить их. Но мои чары их убивали. — Их убивали вовсе не ваши чары, Ваше Высочество, — возразил приор. — Каждый из шести был отравлен, и жить им оставалось совсем немного. Я тоже оглушал их, и они погибали. — Их выпустили далеко от хода королевского кортежа, — заметил Айолин. — Это точно была провокация, а не покушение. К тому же, не в городе… Вероятно, их везли в больших крытых повозках, которым было бы очень трудно развернуться на городских улицах. Но тот тролль в Велларии… Я уверен, что он оказался там случайно. Если точнее, что он сам туда пришёл. — Да, он шёл довольно долго, — кивнул приор Адлар. — Но в горах след потерялся. Мы обыскали окрестные ущелья и пока не смогли найти место, откуда он пришёл, хотя поиски по-прежнему продолжаются. Если в этом деле несколько участников, они могут преследовать разные цели. А одни могут использовать других. Мы не должны забывать о подобной возможности. — Удалось ли узнать что-то об истории с драконьей травой? — спросил Айолин. — Драконьей травой? — переспросил король. — Да. Незадолго до начала праздника Алейф сказал мне, что обнаружил необычайно большие поставки драконьей травы в долину Истрама. Кеир утверждает, что эта водоросль лишает разума русалок и заставляет их превращаться в донниц — жуткий и почти безумный подвид, что не может жить близко к поверхности. Но я не уверен, правда ли в долину Истрама перевозили драконью траву, или она была там только по документам. — Капитул обнаружил кое-что по этому поводу, — кивнул приор. — Когда сирены достигли берегов Велларии, там начала расти драконья трава. А число русалок пошло на убыль. — Второе не удивительно, русалки и сирены — прямые конкуренты, — заметил Айолин. — Хотя сирены и гнездятся на суше. Но неужели возможно такое, что сирены начали специально выращивать драконью траву на побережье Велларии, чтобы избавиться от русалок? — Это вполне возможно, — сказал приор. — Сейчас капитул направил несколько рыцарей, чтобы попытаться отыскать одного из патриархов сирен в этой местности и выяснить больше о донницах и драконьей траве. Пока же мы занялись более подробным изучением её свойств. — С сиренами возможно вести переговоры? — спросил король. — Если не ошибаюсь, только в этом году вы сражались с ними. — Нам пришлось скорее… договариваться, — ответил приор. — Сражаться с сиренами в море очень сложно. В последние годы произошли некоторые изменения в структуре их общества. Обычно сирены живут семьями, состоящими из мужчины и нескольких женщин, и их детей, и у них рождается больше девочек. Но, когда пищи становится недостаточно, у них начинает рождаться больше мальчиков. Сбиваясь в стаи, они затем ищут новые места для гнёзд. Именно эти холостяцкие стаи стали проблемой в Велларии в этом году. Но патриархи сирен обращают мало внимания на них и не особенно заботятся об их судьбе. Возвращаясь к вопросу о троллях, если драконья трава и вправду способна так сильно влиять на русалок, на её основе действительно можно было бы создать зелье, которое подавляет разум других существ. Контролировать тролля с помощью магии сложно, но вот отравить, лишить рассудка и сделать внушаемым — возможно. К сожалению, о донницах нам мало что известно: это редкий подвид, который, к тому же, почти не попадается людям. Поэтому мы не знаем, насколько сильно структура их мозга отличается от таковой у русалок, и может ли это различие объясняться влиянием драконьей травы. — Нам нужно узнать, есть ли в Истраме работы, посвящённые различиям русалок и донниц, — сказал Айолин. — И сделать это тайно. В голову маркиза пришла почти еретическая мысль: возможно, рыцари были не всегда правы, относясь со слишком уж глубоким пиететом ко всем существам. Если бы орден больше знал о русалках и донницах, это сейчас могло сильно облегчить им жизнь. И уж учёные Истрама наверняка провели бы вскрытие, попадись донница, живая или мёртвая, им в руки, и записали все особенности, какие смогли бы обнаружить. — Вы не пытались с помощью магии выяснить, откуда взялись тролли? — спросил Лиор, ни к кому в отдельности не обращаясь. — Пытались, — ответила Сольвейг. — Они с востока. Но это пустое знание. — Чужих заклинаний на них не было, — сказал приор. — Кто бы их ни выпустил, он позаботился о том, чтобы замести следы. — Я подумаю, как добыть сведения о драконьей траве, — сказал Его Величество. — У меня есть специально обученные люди. На этом собрание завершилось. Княжна пошла к себе отдыхать, а Айолин вызвался проводить своего наставника до ворот. — Могу я спросить кое-что, господин приор? — прошептал Айолин, пока они шли по залитым осенним солнцем коридорам. — Разумеется. — Почему вы подозреваете, что в этом деле несколько игроков? — Ишманийцы недавно отправили экспедицию к Великой Топи с непонятными нам целями, — сказал приор. — И изначально мы подумывали, что инцидент с троллем в Велларии может быть связан с попытками выманить и подчинить Хранителя Путей, который контролирует переходы между планами в Топях. — Нужно быть безумцем, чтобы считать, что такое возможно, — заметил Айолин. — Хранителем Путей может стать только невероятно могущественная сущность, будь это колдун, дух или демон. — Да, но никто не говорил, что стоящие за атакой троллей хорошо представляют себе, с чем имеют дело, — ответил приор. — Для Ишмании Хранитель под их контролем позволил бы отыграться после последней войны с Эльдой. Ишманийцы восприняли её исход скорее как своё поражение, чем ничью. Для Истрама стал бы источником бесчисленных и бесценных, как они полагают, знаний. Может быть и так, что в Хранителе заинтересованы заморские гости. — С ними Эльда почти не ведёт дел, — заметил Айолин. — Верно, но это не отменяет факта их существования. Может быть и такое, что некая сущность с иного плана решила вторгнуться в наш мир и теперь ищет различные способы, как ей пробраться через тонкие пути Великой Топи. Для всех этих сил найти и подчинить себе Хранителя Путей может быть заветной мечтой. Я не уверен до конца, почему Лорд-Феникс решил, что дело связано именно с Хранителем Путей, но вы сами знаете, что он очень редко ошибается. Айолин кивнул. Лорд-Феникс был магистром и самым могущественным рыцарем-чародеем. В ордене ходили слухи, что он тоже является Хранителем Путей и способен странствовать между различными мирами, но никто не знал, сколько в этом правды. Сведения о Хранителях орден держал в глубокой тайне, о них не рассказывали рыцарям с рангом ниже командора, и даже так Айолин не представлял себе, сколько всего существует Хранителей и где ещё, кроме Великой Топи, находятся точки перехода. Впрочем, он подозревал, что ещё одна была в Арданских горах, и её Хранителем был кто-то из пещерных троллей. Возможно даже, сам князь. Или его дочь. — Насколько я понял магистра, он полагает, что пришельцы с иных планов могли как-то установить контакт с людьми в Ишмании или Истраме и сообщить им о существовании Хранителей, — продолжил приор. — Мне… не следует вернуться в Велларию или в обитель ордена в связи с этим делом? — спросил Айолин. — Магистр полагает, что нет. В конце концов, как я уже говорил, может быть такое, что есть группа, желающая ослабить или свергнуть короля или подорвать наш авторитет здесь, в Эльде, как это случилось в Ишмании. И с ней сотрудничают те, кто хочет добраться до Хранителя Топи. Я полагаю, вы понимаете, что эти сведения должны остаться между нами, командор. Строго между нами. — Если вы намекаете на мои близкие отношения с Его Величеством, то можете не беспокоиться — я ничего не скажу ему, — ответил Айолин. — В любом случае, пока что удача повернулась к нам лицом после событий в Ишмании, — сказал приор. — Мне кажется, что люди, отправившие троллей в Рейвель, не ожидали, что мы найдём того несчастного в Велларии, и что мы сможем легко обезвредить их здесь. Надеюсь, пока чутьё меня не обманывает, и мы на шаг впереди нашего неведомого врага. — Он будет всегда на шаг впереди нас, пока мы не установим, с кем имеем дело, — возразил Айолин. — Ещё раз благодарю вас за помощь, приор Адлар. Без вас я бы ни за что не справился с этим делом. Приор Адлар слабо улыбнулся. — Я всего лишь выполняю свой долг, господин командор. Простившись с приором, Айолин пошёл к отцу. Мысли в его голове быстро сменяли одна другую, не останавливаясь ни на чём конкретном. Присутствие во дворце множества посторонних людей выматывало его, сеть охранных чар словно беспрестанно легко звенела, и Айолина беспокоило это — потеряв концентрацию, он мог в конечном итоге не заметить настоящей опасности. Нужно было отдохнуть и хотя бы час позаниматься медитацией, но когда? Времени и так ни на что не хватало. Когда герцог и его сын поздоровались друг с другом и расположились за столиком в гостевых покоях, Его Светлость сказал: — Я обдумал то, что ты вчера сказал мне. И подумал, кому и зачем могло быть нужно выпустить в Рейвеле троллей. Ты не рассматривал возможность, что те, кто это сделал, ждут ответа не только от короля, но и от ордена? — Что ты имеешь в виду? — спросил Айолин. — Его Величество, учитывая малое количество жертв, может вообще ничего значимого не предпринять в связи с атакой троллей. Но орден будет вынужден расследовать их смерть. Это может быть ловушкой. Айолин нахмурился, вспомнив слова приора Адлара, что ему пока лучше не покидать столицу. Возможно ли, что мысли герцога Аргуса и Лорда-Феникса сходились? Они оба подозревали, что рыцарям могут позволить взять след таинственного недоброжелателя, и он приведёт их к беде. — А если всё-таки целью было изменить отношение короля к нелюдям? — спросил Айолин. — Что тогда? — Будет ещё одна атака. Скорее всего, уже не в Рейвеле, а там, где предугадать её мы никак не сможем, — сказал герцог Аргус. — Нападение на деревню, подобно тому, что случилось в Велларии. Мы не можем быть уверены, что тот несчастный сам сумел сбежать. Может быть, его просто выпустили, хотя на первый взгляд это и не кажется разумным шагом. Но больно уж точное совпадение, что ты был там, рядом. Пока что мы не можем утверждать что-то наверняка. Нужно дождаться встречи Королевского Совета, послушать, что будут говорить герцоги и сановники об этом деле. — А что говорят гости? Об этом деле и о княжне Сольвейг? — Ничего, кроме пустой чепухи, — ответил герцог. — Разумеется, то и дело слышны перешёптывания и испуганные вздохи, а также высказываются надежды, что король разберётся с этим делом и разыщет виновных. Правосудия от рыцарей особенно не ожидают. Что касается княжны, то о ней не упоминают вовсе. Люди просто не знают, что и как о ней говорить. После турнира были шепотки о том, что она приворожила кронпринца, но они смолкли уже на следующее утро. — Что мне делать сейчас, отец? Просто ждать следующего шага наших недоброжелателей? — спросил Айолин. — Я знаю, что для тебя будет непросто последовать моему совету, но пока выброси это происшествие из головы, — ответил герцог. — Ты ничего не сможешь толком сделать, пока празднование не завершится. Да, нужно допросить свидетелей, может, кто-нибудь заметил что-то полезное перед самой атакой троллей. Как я понимаю, городская стража занимается этим. Ты же — исполняй собственный долг и следи за безопасностью во дворце. Если ты будешь тревожиться из-за того, что не в твоей власти, ничем хорошим это не кончится. — Пожалуй, ты прав, — вздохнул Айолин. — Всё, что я сейчас могу — исполнять свой долг командора гвардии и надеяться на помощь других людей с расследованием этого дела. Я слишком привык сам искать доказательства и улики. И мне не нравится, что мы никак не можем упредить возможную атаку врага. Мы можем только ждать, пока погибнет ещё больше невинных, чтобы получить хоть какие-то сведения о том, кто стоит за этим. Для меня это тяжело. Но ты прав… как бы я ни хотел, я просто не могу сейчас заниматься этим делом. — Прости, что вряд ли сильно помог тебе, — сказал герцог Аргус. — Но если я всё же что-то услышу или додумаю до более стоящих мыслей, я дам тебе знать. — Спасибо. Уже то, что ты меня выслушал — очень большая помощь, — сказал Айолин. — Вот ещё что: прошу тебя, присмотри за нашими гостями из Ишмании. — Они вызывают твои подозрения? — спросил герцог Аргус. — Могу я узнать причину? — Приор Адлар говорил мне, что ишманийцы проявляли странный интерес к Великой Топи недавно, — сказал Айолин. — Непонятно, что могло им там понадобиться. Также рыцари почти лишились доверия их короля. Возможно, какая-то сила пытается пошатнуть позиции рыцарей-чародеев. Уже преуспев в Ишмании, теперь она пытается добиться своего и в Эльде, используя всех и всё, что можно, только чтобы найти хоть какой-то путь ослабить наши позиции. — Хорошо, я учту твои слова, — кивнул герцог. — Как я понимаю, пока это лишь подозрения? — Да. Ты прав, мы не можем знать, какие из последних событий были частью злого плана, а какие — счастливым или несчастливым совпадением. Неожиданно Айолин подумал о Кеире. Ещё одна странность, самая первая в этой цепочке — потерявший память юноша, подобранный младшим принцем. Нет, Кеир никак не мог быть частью всего этого — никто не мог предсказать, что принц оставит его при себе, да и как вообще его можно было бы использовать? Только если бы на нём были чары контроля, но тут Айолин был уверен в своём чутье — чар не было. И всё же могло ли появление Кеира само по себе быть как-то связано со всеми другими странностями? Что, если он потерял память вовсе не потому, что ударился головой о камни, а из-за какого-то зелья? Может, на нём тестировали составы на основе драконьей травы? Но как тогда он оказался в море, ещё и без одежды? Вопросы, вопросы… целая гора вопросов. И Айолин ни на один не мог дать хотя бы примерный ответ. Он чувствовал, что ему неизвестно что-то важное об этом деле. Что-то, что, очевидно, знал Лорд-Феникс. А теперь ещё и просьба не раскрывать сведения о том, что кто-то пытается выманить Хранителя Топи, Лиору… Его Величество мало интересовался делами рыцарей-чародеев, прекрасно понимая, что Айолин всё равно не в праве рассказывать, и тот был бесконечно благодарен королю за эту тактичность. И всё равно очередная вынужденная недомолвка тяжёлым грузом легла на сердце Айолина. Король доверял ему всё, у него не было секретов от командора гвардии. Были вещи, в которые Айолин сам предпочитал не соваться — например, он точно знал, что на Лиора работали шпионы и убийцы, знал о пыточных залах в подвалах дворца и о том, что Лиор не так уж нуждался в услугах заплечных дел мастера, поскольку прекрасно умел пытать сам. Детали Аойлину были неизвестны, но лишь потому, что он не хотел их знать, а не потому, что Лиор пытался что-то скрывать от него. А меж тем у него самого стало на один секрет от короля больше. Айолин надеялся, что однажды его клятвы ордену рыцарей-чародеев и королю не вступят в противоречие. Он не представлял, как будет в таком случае выбирать. По правде говоря, он всегда надеялся, что его титул командора рыцарей-чародеев останется лишь формальностью. До окончания празднований оставалась одна седмица. Не так уж и долго, но сколько всего могло произойти за эти семь дней… Иногда так бывало — за короткий срок случалось столько всего, что хватило бы на несколько месяцев или даже лет. Но герцог Аргус был прав — пустые волнения ничего не изменят. Айолин должен был сосредоточиться на вещах, на которые он сейчас действительно мог повлиять. * * * Маленькие ящерки бегали по нагретым солнцем камням. Он был одной из этих ящерок, но почему-то видел себя и других со стороны. Они бегали, гонялись друг за другом, но неожиданно стало холодно и темно. Слышались крики. Крики и холодный голос: «Брак». Чужие руки схватили, причиняя боль. Они были очень холодными — может, это были вовсе не руки, а что-то вроде щипцов? Он не смел рваться, пока его осматривали. Он знал, что если сейчас услышит слово «брак», его жизнь оборвётся. Его обсуждали, раздумывая, годится он или нет. А затем всё-таки переместили в садок с немногими другими, кто прошёл жестокий отбор. Они больше не бегали и не резвились, лишь сидели, замерев, испуганные, все как один. Они видели, как безжалостные холодные железные руки вынимают из корзины других. Кого-то кидали к ним. Но куда чаще звучало равнодушное «брак», и тогда ящерке отрывали голову. Очередная ящерка была очень важной для него. Но он знал, что если пошевелится, если попытается приблизиться к холодным рукам, то и ему оторвут голову. Всё, что он мог делать — это лишь смотреть. Смотреть и молиться всем богам и духам, чтобы не… — Брак. Тяжёлый нож отсёк ящерке голову. Кеир с криком проснулся. — Эй. Что ты? Что с тобой? — прозвучал полусонный голос господина Альфреда во мраке. Юноша не отвечал, схватившись рукой за сердце. Оно билось так быстро, а сон казался очень реальным. Несколько секунд он убеждал себя, что нет никаких холодных рук, нет ножа, что может так легко отделить его голову от тела. Он в безопасности, в комнатах для слуг принца. И вообще, он — не ящерица. Но почему ему приснилось всё это? — Кеир? — снова послышался голос камердинера. — Прошу прощения, — пробормотал молодой человек. — Мне приснился дурной сон. — Это… что-то о твоём прошлом? — господин Альфред как будто честно пытался звучать сочувственно, но он настолько привык к суровому тону, что это получалось у него не очень убедительно. Но сейчас Кеир был благодарен ему даже за попытку. — Наверное. Могу я пересказать сон вам? — попросил Кеир. — Конечно. Только зажги сперва свечу и выпей воды — это поможет тебе успокоиться. Свет и правда немного прогнал образы из сна. Выпив кружку воды, как и велел камердинер, Кеир пересказал ему сон о жестоких холодных руках. — Звучит так, будто тебя и правда похитили, — сказал Альфред, подумав. — И убили кого-то, важного для тебя, потому что он не представлял для похитителей такой ценности, какую представлял ты. — Но… чем я мог быть так ценен? — спросил Кеир. Господин Альфред глубоко вздохнул, щурясь на пламя свечи. Он не хотел рассказывать юноше о подобных вещах… но также он понимал, что даже во дворце за красивым фасадом скрывается очень много грязи, о которой Кеиру предстоит узнать так или иначе. — Имеешь ли ты представление о том, что такое телесная близость между мужчиной и женщиной? — спросил господин Альфред. — Да. И знаю, что бывает такая близость и между двумя мужчинами или между двумя женщинами. — Интересно, откуда ты знаешь об этих вещах… но это не столь важно. Ты, Кеир, весьма красивого вида юноша. Конечно, как по мне, твоему облику недостаёт жёсткости, что по-настоящему красит мужчину, но есть и те, кому больше по нраву юноши хрупкого сложения. Иногда такие люди готовы платить очень большие деньги, чтобы им продавали юношей вроде тебя. — Продавали? Но как можно продать человека?! — Точно так же, как продают скотину и лошадей. Для некоторых людей нет разницы, распоряжаться жизнью животного или человека. Скорее всего, тебя хотели продать, чтобы потом заставить против твоей воли вступать в близость с другими мужчинами. Ты должен знать, что, пусть даже ты мой ученик и слуга принца, и у нас при дворе могут найтись те, кто захочет подобного. Благодаря твоему нынешнему положению сделать это им будет трудно, но всё равно тебя могут попытаться одурманить или опоить. — И те, кто был вместе со мной… Те, кого убили — они были недостаточно хороши, чтобы их можно было продать? — спросил Кеир. — Боюсь, что так. Юноша некоторое время молчал, глотая слёзы. — Если бы я только помнил… если бы я помнил хоть что-то! И если бы у меня была сила, достаточная, чтобы призвать этих людей к ответу! — Ну-ну… Ты жив, и это — главное. Может, ты вспомнишь со временем, раз ты начал видеть сны, пусть пока они являются лишь искажённым отголоском твоих воспоминаний. Я уверен, если ты сможешь вспомнить и расскажешь Его Высочеству, то он передаст твои слова королю, а тот позаботится о том, чтобы правосудие восторжествовало. Король Лиор — человек чести. Если ты вспомнишь хоть что-то о работорговцах, которым попался, он всё сделает, чтобы найти и казнить их. Чтобы они больше никому не причинили вреда. — Благодарю вас. И… простите, что потревожил ваш сон, — сказал Кеир, медленно ложась обратно в постель. — Пустое. Если сон не будет идти, скажи мне — у меня есть успокаивающие травы. Сон и впрямь не шёл, но Кеир не стал будить скоро засопевшего Альфреда снова. Он лежал и думал, хочет ли правда вспоминать… Нет, он должен, обязан вспомнить! Ради тех, других ящерок. Но что вообще значило это слово — брак? И почему именно оно вспомнилось Кеиру во сне?