From different worlds

Этой ночью Ута наблюдал за тобой. В последние несколько минут ты приблизилась, и подушка, которая лежала на твоих скрещенных ногах, плотно прижалась к твоей груди. Для тебя это было больше похоже на игру. Ты даже улыбнулась, глядя, как доктор расправляет грудь женщины, словно крылья бабочки, хотя при этом слегка сморщила нос. В тот момент ты показалась ему очаровательной и несколько обескураживающей. - Если это произведет на тебя слишком сильное впечатление, мы можем перестать смотреть это, - сказал он тебе, хотя в первую очередь на этом настаивала ты. Твой смех был приятным, - Ну, ужасы должны впечатлять. Так и должно быть, думает он, для таких человеческих существ, как ты. Но когда Ута смотрит на экран, он может сказать, что эти обнаженные мышцы и торчащие кости не так уж страшны, они ничем не отличаются от того, что он видит каждый день, от того, что вызывает он сам. Что заставило обнять его сейчас - очарование и волнение или тревога от мрачного зрелища? Ему интересно, знаешь ли ты, понимаешь ли, кто держит тебя в своих объятиях. Тебе просто повезло, что тебя любят, маленький человечек, такой хрупкий, чтобы сломать, поглотить с ног до головы. Если бы это зависело от него, от тебя не осталось бы даже костей. Он бы раздавил и проглотил их, как наркотик, которым ты являешься. Его яд, которым он не может насытиться, даже если ты заставляешь его испытывать эти эмоции, этот гнев и это обожание. Может ли реальная жизнь впечатлить и тебя? Ты выбрала его, его с руками, сжимающими еще не разорванные легкие, его со ртом, уже измазанным кровью. Он слышит звяканье падающих ключей, а твои глаза прикованы к трупу, который появляется из черного мешка. Руки человека уже сломаны, закрыты внутри пластикового пакета, но ты успела вовремя, чтобы увидеть открытую грудную клетку, похожую на крылья бабочки. Тебе понравилось? - Ута..., - начинаешь ты, словно находясь под гипнозом увиденного. Он встает, рукавом вытирает кровь с челюсти, не делая этого на самом деле, - Прости, я просто убирал это, но... я проголодался. Его приближение к тебе - вызов, который даже он не осмеливается назвать. Твой взгляд переключается с полуоткрытых глаз мертвеца на глаза гуля. - Почему...? - спрашиваешь ты. Ты знаешь, что он не просто так не позволял тебе видеть подобное, что он всегда хотел по-своему защитить тебя от этого. Кстати, тело целое. Ребра вскрыты, как полураскрытая книга, и сердце, которого не видно. Это сердце того человека, но твое, которое сейчас пытается съесть Ута. - Что я сделала? - твой голос вырывается в виде сдавленного вздоха, глаза закрываются, но выглядят просто усталыми. - Почему ты думаешь, что сделала что-то со мной? Ута знает, что он коварный и, возможно, жестокий по отношению к тебе. Но, с другой стороны, ты выбрала его, каким бы безумным он ни был. Бессмысленный создатель масок, он не может смириться с тем, что ты любишь только фасад. - Тебе так не нравится, что я человек, Ута? Нет, он любит тебя за то, что ты человек. Любовь к тебе помогает ему чувствовать себя живым. Ты и якорь на земле, и перышко на ветру, которое может вырваться из его пальцев, достаточно вздоха, или прислонить тебя к своему языку и проглотить. Было бы так легко заставить тебя исчезнуть, но если бы он это сделал, ему было бы слишком холодно. Но ему это нравится, он любит тебя всеми известными ему способами. Вот почему он так играет с тобой, потому что ему даже нравится то чувство вины, которое ты поселяешь в его душе, когда смотришь на него таким израненным взглядом. - Я думал, тебе нравятся такие вещи, - говорит он. Вот почему он каждый раз доводит себя до предела. Он толкает себя и толкает тебя. Твои глаза исследуют его немое лицо. - Мы можем выбраться из этого вместе? - спрашиваешь ты. - Мы всегда выбирались, - отвечает он. - Ты хочешь? В глубине его сознания зарождается тревога. Ты играешь так же хорошо, как и он. Твои руки опускаются на его щеки, медленно поглаживая их, как будто это он вот-вот сломается. - Я сделала тебе больно? Какой глупый вопрос ты задаешь ему, как человек может причинить боль гулю? Но сомнение, которое когтями впивается в его горло, вызвано именно тобой. Возможно, настанет день, когда ты убежишь от него, потому что поняла, что кровь - не выдумка. - Я... чудовище из этой истории, - наконец говорит он. Его нос слегка подергивается, когда он задумывается над собственными словами, - У меня даже есть маска. Ты улыбаешься, и он оказывается в твоих объятиях, - Я действительно не считаю, что ты можешь найти в этом что-то неправильное. - А что, ты считаешь это неправильным? - Нет, - твои губы касаются татуировки на его шее, - Гуль, убивающий человека, никогда не будет таким же жутким, как человек, убивающий человека, как бы ты на это ни смотрел. Возможно, все так и есть, даже если Ута считает, что он тоже не может соответствовать этому шаблону, но сейчас это не имеет значения. Сейчас он просто прислонит свое лицо к твоему, а его рука прижмет твою талию к себе. - Может, я так говорю, потому что у меня есть свой гуль, но... - Ты говоришь так, потому что ты слишком странная для человека, чтобы быть хорошим человеком, - он прерывает тебя, постучав указательным пальцем по кончику твоего носа. Твой смех теперь имеет привкус мести, - Будь осторожен с тем, кого ты ешь, мой дорогой монстр. Однажды ты можешь быть проклят. Ты выскальзываешь из его рук и прячешься где-нибудь, ожидая, пока он закончит начатое. Ута вздыхает, но не пытается скрыть легкую улыбку, которую она ему дарит. Проклятие, да? Но в конце концов, проклятие больше или проклятие меньше, какая разница?