From different worlds

Ты чувствуешь, как в горле сжимается комок, пока ходишь по темной комнате. Обычно свет всегда горит, ожидая тебя, независимо от того, в какое время ты придешь. - Ута...? - зовешь ты, продвигаясь вперед, уже ожидая, что ответа не будет. Должно быть, с ним что-то случилось, думаешь ты, прежде чем все тревоги улетучиваются. - Я здесь. Успокойся... Ты вздыхаешь с облегчением, когда его мягкий голос доносится до тебя из спальни. Даже если там не горит ни одна лампочка, огни города окрашивают комнату в теплые и неуловимые цвета, городские огни пригородов Токио, живого Токио тех, кто прячется от солнца. Он сидит на кровати, спиной к тебе, красная радужка, смотрящая на тебя через плечо, окружена искусственным желтоватым отражением, которое заставляет черный фон слабо светиться. В беспорядке комнаты подпольного художника не хватало бы только запаха рамена быстрого приготовления или двух утренних прожарок, но ты знаешь, что в доме гуля такого быть не может. - Запах твоего страха слишком привлекателен. Да, единственный запах еды, который там может быть, - это твой. - Я не боялась, - бормочешь ты. - Я не против, если ты признаешь это. Даже если он шутит, перед тобой серьезный Ута. Ты ложишься на живот, твоя голова оказывается рядом с его бедрами, а твой взгляд устремляется за окно, где теряется и его. - Как прошла ночь с твоими человеческими друзьями? - спрашивает он, и ты пару секунд думаешь, что ответить: это может быть ловушкой, а может быть хорошим способом выяснить, что происходит в этой извращенной голове самого сложного и абсурдного человека, которого ты знаешь. - Скучно? - неуверенно спрашиваешь ты. - Это ложь, но я оценил твои старания. Из твоих уст вырывается покорное хмыканье, но вскоре ты снова сосредотачиваешься на нем, - А ты? Что ты делаешь? - Любуюсь луной. Луна. Луна подстраивается под него: такая непостоянная, окруженная тьмой, изменчивая, никогда не повторяющаяся, но всегда сама по себе. Сейчас, за огнями пригорода, это тонкий сегмент, зародыш, которому еще предстоит вырасти, смутно-оранжевого оттенка, который может напоминать улыбку. - Похоже на позвоночник, - говорит Ута, и ты смотришь на него с раздражением в глазах. - Серьезно? Мы можем посмотреть фильм ужасов, если тебе так хочется. Теперь даже его глаза ищут твои, они питаются ими. Вы смотрите друг на друга в тишине, оба чего-то ждете, но потом заговариваешь ты, - А гули и люди видят луну одинаково? Обычно это ты даешь такие ответы, ты оправдываешь перед ним свою природу, но в этот раз ты оказалась первой. На этот раз именно он должен дать тебе понять, на каком этаже находится каждый из вас. - Наверное, вы видите ломтик дыни или улыбку Чеширского кота... а я... - Даже поэт и ученый видят две разные вещи, я не об этом. Теперь и ты сидишь. Твоя левая коленка задевает его правую. Ута некоторое время смотрит на них, ничего не говоря. - Да... наверное, луна для всех одинакова, - наконец он признает. - И она разная для каждого человека в мире, - добавляешь ты, возвращая свои размышления к спутнику за ярким покрывалом города. - Это дыня или улыбка? - спрашивает он через некоторое время. - Улыбка. - Банально. - Я устала быть фантазеркой! И это всегда лучше, чем твой мрачный вкус, - надувшись, отвечаешь ты, глядя на его профиль, который тоже задрал нос к небу. - Это может быть и ребро. Ты дуешься. Положив голову ему на плечо, ты зеваешь - вечер был долгим. - Прекрати. - Хорошо... Твои пальцы начинают прорисовывать черные линии на его руке, ты почти не смотришь на них, твое прикосновение следует за ними, ты знаешь его кожу почти так же хорошо, как свою. - Иногда я забываю, что ты принадлежишь к миру тех, кто видит улыбку луны, - он говорит тихо, и ты не уверена, что на самом деле услышала. Он больше ничего не скажет, и ты это знаешь. Уже то, что удалось открыть ту маленькую ниточку его души, ту, что всегда напряжена, когда встречаешься с кем-то, кто похож на тебя. - Луне на нас наплевать, - говоришь ты. - Как жестоко. - Или обнадеживающие. Гули или люди, мы ничто перед Вселенной. Ты поднимаешь голову, но не смотришь на него, твой взгляд устремлен дальше, за пределы человечества и всех тревог, которым, к лучшему или к худшему, суждено закончиться. - Это еще страшнее. Теоретически, - говорит он тебе, а ты чувствуешь, как его губы пронзают крошечный кусочек кожи на твоей шее. Он поцелует тебя или укусит. Это не имеет значения. Неважно, что присутствие гуля так успокаивает человека, неважно, что кто-то их осуждает. Их союз не так уж и важен, только не под луной.