Тьма в тебе

Регулус поежился от холода и сырости, прилипшей к его телу квиддичной формы, и хмуро посмотрел вниз. Темно-зеленая трава смешалась с грязью и пожелтела, размытая непрекращающимися дождями, и казалось, будто дымилась от утреннего тумана; с высоты полета Маркус Селвин выглядел маленькой зеленой точкой, правда, опустившись ниже, Регулус смог различить его грубоватый голос. Тренировка длилась уже второй час, накрапывал мелкий противный дождь, а лица игроков становились мрачнее с каждой пройденной секундой. Было раннее утро субботы, когда Селвин поднял их всех с таким видом, будто у него кто-то умер. Все оказалось намного прозаичнее: у Селвина умирала надежда на победу. Это был его последний год в Хогвартсе, а он никак не мог "уйти без кубка". — Не хочу угрожать вам. — заявил он, когда они плелись на поле, еле перебирая ногами. — Но если мы не получим его - я убью каждого из вас. — Ты только не угрожай. — съязвил кто-то из игроков, но тут же замолк, когда Маркус сурово обернулся на него. На трибунах, несмотря на сырую, промозглую погоду и раннее утро, все-таки было несколько человек, но, как заметил Регулус, только слизеринцы. Он сощурил глаза, присмотревшись сквозь пелену дождя, но никого не смог узнать. Вероятно, они не нашли ничего интереснее в утро субботы, чем смотреть на то, как Селвин надрывает горло. — Итак, что происходит между тобой и Краучем? Регулус даже не поднял глаз от земли, когда Эван грациозно подлетел к нему со спины. Высокий парень выпрямился, выравнивая свою метлу, и Регулус непроизвольно переместился так, чтобы их лица были на одном уровне. — Что ты имеешь в виду? — спросил он, его голос был растерянным. Руквуд послал в Гойла мяч такой силы, что тот едва не упал с метлы. С поля раздался дружный смех. — Я имею в виду, кузен, что вы не отлипали друг от друга, словно сиамские близнецы, а теперь Крауч делает.. видимо, все что ему сбредет в голову, а ты просто.. молчишь? — сказал Розье, глядя на него пытливыми, слишком острыми зелеными глазами. — Не то, чтобы мне было дело до Уилкиса, но теперь Крауч тормошит весь факультет своим безумием. Ах, да. Уилкис. Это произошло с неделю назад — Регулус не знал деталей, но у Барти и Якоба произошла дуэль. Не такая уж длинная: Уилкис оскорбил Карлуса Томаса, как позже ему рассказывали, и Барти мгновенно вступился за него; но достаточно красочная: Уилкис попал в Больничное Крыло с лёгким сотрясением. Должно быть, он сказал Барти что-то на редкость мерзкое — это было похоже на Якоба, а Регулус с трудом верил в версию, где Барти благородно подставился бы за кого-то вроде пресловутого Томаса. Он слегка нахмурился, уголки его рта дернулись вниз, потому что если он чего и не любил, так это личных вопросов. Но Эван был, как Регулус полагал, другом. Они были кузенами — как Регулус был кузеном с большинством других чистокровных, — но Розье был одним из самых терпимых; И хотя Регулус не был настолько глупым, чтобы не понять истинных мотивов Эвана, он все же не мог и не хотел его игнорировать. Он глубоко выдохнул прежде чем повернулся лицом к слизеринцу. Эван наблюдал за ним. — Между мной и Краучем ничего не происходит, — спокойно сказал он. Эван хмыкнул, его сомнение было очевидным. — И я ему не нянька, Розье. Он может делать все, что пожелает. Но он не намерен.. менять чье-либо положение в Слизерене. — Он тебе так и сказал? — спросил Розье, скривив губы. — Я не имею ничего против, парни, если вы хотите устроить взбучку нашим маггловским "друзьям" в одиночку. Правда. Но скажи своему парню, чтобы он не слишком-то распылялся. — закончил он с лукавой усмешкой. Регулус закатил глаза. — С какой стати ему меня слушать? Это смешно. Эван легонько толкнул его локтем: — Эй, почему это должно быть смешно? Ты умеешь убеждать. Тем более, держу пари, он убьет кого-нибудь стоит тебе лишь попросить. — Да, спасибо, быть может, я этим воспользуюсь, - ехидно сказал Регулус. Ему больше не нравился этот разговор. Розье примирительно поднял ладони вверх. — Брось, Регулус, я лишь забочусь, чтобы внутри нашего факультета не было ненужных волнений, вот и всё. Слизерин итак сильно отделён от других, если еще и внутри произойдет разлад, боюсь, некоторые могут не выдержать. Вопреки всем приличиям, Регулус не смог удержать громкого фырканья. Только Эван мог говорить о слизеринцах, словно о нежных и неимоверно ранимых существах. — Что сказать! — скромно улыбнулся Розье, постучав пальцами по широкой груди. — Я ваша большая мама-птица, и как я могу оставить своих змеёнышей в беде, если один из них кусает остальных за хвосты? Не выдержав этого бреда Регулус рассмеялся, его волосы закрыли порозовевшие от веселья и холода щёки. — Салазар, Розье! Умоляю не говори так больше. Какая же это мерзость! Эван склонил голову вперёд, улыбаясь, его тон все еще был веселым: — Все, что я хочу сказать, это то, что Крауч определенно послушает тебя. — На самом деле это не так, — глубоко вздохнул Регулус и перевел взгляд вниз, на трибуны. — Наши общие интересы имеют достаточно четкое начало и конец. — и, судя по всему, это было даже правдой. Они с Барти не общались уже около двух с половиной недель. После того случая на башне пространство между ними наполнилось напряжением окончательно, оба в одно мгновение отчетливо ощутили его. Регулус слышал о том, что Крауч чуть ли не с бешенством кинулся на Уилкиса, что он водится с компанией Эйвери и Мальсибера, что он проклял каких-то гриффиндорцев и ему светят отработки. Пандора Розье, миролюбивая женщина, возвратилась после очередного вечернего обхода в гневе: "Этот Крауч - он маньяк!". Регулус даже не спросил ее в чем дело. Он не хотел знать. Разумеется, ни о чем таком Барти ему не рассказывал, не то, чтобы они вообще теперь по-настоящему общались. Это больше напоминало сожительство. Они по-прежнему сидели рядом в Большом Зале, но Барти теперь предпочитал говорить с Эйвери, а Регулус старался не чувствовать себя преданным и брошенным на улице котом. Очевидно, Эван услышал совсем не то, чего он хотел, хотя и не позволил ничему такому отразиться на его лице. Он глубоко вздохнул и замолчал. Водоотталкивающие чары давно спали с них обоих, и они сидели и мокли в 50 футах над землей. — Мы устраиваем вечер. — сказал Розье внезапно. Регулус прикусил губу от этой резкой смены темы. — Вечер? В честь чего? — Для веселья не нужны причины. — Эван улыбался. Его светлые волосы намокли, и он был похож на гриндилоу. Или на веселую выдру. — Но если тебе угодно, это открытие квиддичного сезона. Нам не помешает всем сплотиться. Слизерину, я имею ввиду. Регулус проигнорировал подтекст, который прозвучал под этими словами. Эван внимательно следил за игрой, разворачивающейся под ними. Прозвучал свисток. — И твоя сестра одобрила это веселье? — поддразнил Регулус. Пандора, вероятно, одобрит взрыв Замка, если Эван попросит ее об этом. — Моя чудо-сестра помогает мне с ним. — выпятив грудь, рассмеялся Эван. — Но, если честно, мне нужна и твоя помощь. — его голос понизился, а в глазах появился многозначительный блеск. Осознав о чем тот говорит, Регулус цыкнул. Розье не менялся годами. — Контрабанда? Серьезно? — Веселье. — поправил Эван, подняв палец к небу. — Да будет оно благословенно. Веселье. Сплочение. И зелье, приготовленное талантливым зельеваром, которое бы обеспечило длинную и гарантированно спокойную ночь нашему завхозу. Регулус издал невнятное урчание. Его мысли сразу же вернулись в ясный строй, ему предоставилась возможность узнать то, что занимало его с начала учебного года. — Почему бы тебе не попросить Снейпа? — поинтересовался он с нарочной скукой. Скривившись, Эван слишком легко отмахнулся от него. — Северус скупая сука. Регулус быстро размышлял, проницательно глядя на старшекурсника. Что-ж. Это были секреты от него? Что-то новое и, к неудовольствию Регулуса, не совсем приятное. — Но вы теперь так близки. — продолжал настаивать он. — Неужели он откажет своему новому другу? Внезапно Розье обернулся и посмотрел ему в глаза; на его лице играла хитрая, понимающая улыбка. — Наши общие интересы имеют достаточно четкое начало и конец. — промурлыкал он. Регулус ухмыльнулся. На поле раздались недовольные возгласы - загонщики стали забрасывать мячи с такой силой и злобой, что остальные игроки начали возмущаться. Селвин, казалось, забеспокоился за сохранность игроков. — Я знаю, он тебе не нравится. — к удивлению Регулуса, произнес Эван. — Он мне не не нравится. Я не доверяю ему. — поправил Регулус. Холодный ветер подул, развевая их мокрые волосы. — Я тоже. — Эван серьезно кивнул. Регулус с недоумением уставился на него. — Но он часть факультета. Слизерин - семья, кузен, мы все тут повязаны, помнишь? И я прекрасно знаю, какого ты мнения об этом, но, прошу, не обособляйся так сильно. Это чертовски недальновидно. — он грустно вздохнул, смотря вперед себя. — Знаешь, семья единственное, что у нас, в итоге, остаётся. Регулус промолчал, закусив язык с горящим на нем комментарием. Он подумал, что это очень наивно. Устрашающе. Что, однажды, это неизбежно разобьет Розье сердце. Семья единственное, что у нас, в итоге, остается. Да, Регулус скорее выпьет напиток живой смерти, чем будет думать, что Мальсибер, Гойл или чертов Снейп ему семья. — Блэк! Розье! У вас там ебаный медовый месяц? Живее! Регулус скривился, пока Эван легко рассмеялся. Он показал Маркусу неприличный жест рукой, прежде чем покрепче перехватить древко и устремиться к кольцам.

***

Когда История Магии подошла к концу в кабинете воцарились шум и суматоха. Выпрямив спину, Регулус почувствовал как кровь приливает к холодным затёкшим конечностям. Полтора часа лекции профессора-призрака приводили к тому, что в конце Регулус едва ли сам мог ощущать себя живым. Он смотрел в окно, рассеянно вел конспект, правда, выписывая заметки из учебника Зельеварения, и следил за пером Руквуда, которое оставляло в пергаменте Корбана чернильные кляксы, пока владелец мирно дремал, облокотившись на локоть. Барти, который сидел теперь только с Августом, изредка помогал ему. Собрав вещи в сумку, он придержал дубовую дверь, чтобы выйти из кабинета первым, когда с правой стороны раздался голос. — Регулус! — Регулус никогда не признался бы, что вздрогнул. — Не мог бы ты задержаться на секунду? Он остановился и удивленно повернулся к профессору Слизнорту. Сколько мужчина простоял здесь? Радость на лице декана показалось ему зловещей. — Вашу мать, что произошло с моей тетрадью? — Эйвери прервался на полуслове и остановился тоже. Руквуд с глухим стуком влетел в его широкую спину. — Корбан, какого.. — он осекся, увидев декана, и ужасно неестественно улыбнулся. — Добрый вечер, профессор. — Доброе утро, мальчики. — Слизнорт хохотнул, демонстрируя белый ряд зубов. — Я хотел украсть у вас мистера Блэка на пару минут. — О. — Барти посмотрел на Регулуса. В его глазах поселилась интрига. — Тебя подождать? Регулус покачал головой. — Идите, — ответил он и кивнул им. — Увидимся позже. Однокурсники двинулись дальше, а когда Регулус обернулся, декан ужом проскользнул внутрь кабинета Истории, жестом руки указывая идти за ним. — Что-то случилось, сэр? — спросил Регулус только хлопнула дверь. В кабинете стояла кромешная тишина - даже профессор Бинс куда-то исчез. Регулус не подозревал, что у призраков могут быть дела. — Как пессимистично, мой мальчик. Я всего лишь подумал, что мы давно не разговаривали. — улыбнулся мужчина в усы. — Как протекает твой шестой курс? Регулус легко пожал плечами, наблюдая как Слизнорт сложил руки на своем животе. — Все хорошо, профессор. — Правда? Это замечательно! — воссиял он, будто Регулус только что проявил вверх красноречия. — Ты, безусловно, очень занят - учеба, тренировки в квиддичной команде... Как твоего преподавателя, меня все это не может не радовать. Но я хотел поговорить с тобой о кое-чем еще. — он выдержал долгую торжественную паузу, прежде чем развел руки в стороны. — Я искренне рад сообщить, мистер Блэк, что теперь вы займете пост старосты. Регулус удивленно вскинул голову. Не то, чтобы это было слишком неожиданно, — он не льстил себе, но на факультете было немного людей, кто мог бы претендовать на роль старосты, — но он думал, что это произойдёт позже. — Мистер Уилкис, как вам уже известно, попал в неприятную ситуацию. Многие преподаватели не оценили моего щедрого жеста назидания, где Якоб бы продолжил быть старостой. Но ваша сокурсница, мисс Розье, очень кстати разрешила наш спор и предложила вашу кандидатуру. И я не совру, если скажу, что многим она пришлась по вкусу! — он довольно хохотнул. — Сэр, я.. — Я знаю, что вы хотите сказать. — посерьезнев, прервал его Слизнорт и кивнул. — Но не скромничайте, мой мальчик, вы достойны этой чести и прекрасно справитесь. С вашей наследственной ответственностью; На моем веку, однажды, уже был староста-Блэк... Да, да, Сигнус Блэк держал Замок в ежовых руковицах, и был исключительно рьяным ревнителем порядка. Это грозило перейти в другое, очень долгое русло из которого Регулус, едва ли сможет выбраться обратно на сушу, не будучи до нитки мокрым от ностальгических вод декана. Он улыбнулся. — Я искренне благодарен, профессор, и не подведу вашего доверия. — кивнул он и картинно взглянул на часы, висевшие над преподавательским столом. — Боюсь, через несколько минут у меня начинается Защита от Темных Искусств.. Слизнорт просиял, точно начищенный галлеон. — Как я и говорил, сама ответственность! Я знал, что не ошибся с вами! Что-ж, тогда не смею вас больше задерживать. Бегите. Не забудьте переговорить с мисс Розье о расписании! Мисс Розье. Регулус постарался припомнить, когда и где последний раз видел эту блондинистую бестию. — И передайте мистеру Эйвери, что срок сдачи эссе по Эликсиру радости подходит к концу уже на этой неделе! Регулус кивнул, вышел из кабинета и устремился по коридору, вглядываясь в лица прохожих девушек.

***

Он заметил их вдали - две головы, доверительно склонившиеся друг к другу в разговоре. Глаза Регулуса всматривались в спутницу Пандоры, пока он шел навстречу, — Когтевранка, судя по синему воротнику мантии, была высокой и тонкой, ее распущенные каштановые волосы спускались по плечам, словно ветви плакучей ивы. Регулус не замечал ее раньше. Не то, чтобы он вообще испытывал интерес к посторонним людям. — Дамы. — он обратил на себя внимание, и почтительно склонил голову. — Не хочу прерывать беседу, но мне очень нужно обговорить кое-что. — он сделал паузу и позволил негодованию просочиться в его тон. — Касательно, назначения старосты. Пандора бесстыдно ухмыльнулась, когда он сказал это. Когтевранка выглядела напуганной, как и большинство студентов, узнающих его. Конечно, он был слизеринцем, но еще, вероятно, дело было в том, что он был Блэк. Очевидно, они все думали, что он коротает вечера, пытая и всячески истязая магглов. — Нам не о чем говорить. Слизнорт давно предлагал твою кандидатуру. Ты бы знал это, если бы не избегал меня так старательно. — заявила Розье, нагло скрестив руки на груди. — Я не избегал. — А я не блондинка. — кивнула Пандора, и Регулус снова открыл рот, как она взмахнула рукой. — Брось это. Теперь ты староста, — она достала из своего портфеля серебристый значок. — Можешь начинать упиваться властью прямо сейчас. — Вы так добры. — закатив глаза, улыбнулся Регулус, проведя подушечкой большого пальца по выгравированной змее, прежде чем прицепить значок к мантии. Он с удовлетворением подумал, что об этом вполне можно написать домой. — У меня Трансфигурация. — внезапно сказала подруга Розье. Ее голос был замогильным. — Увидимся позже, Пандора. — в их взглядах был какой-то невысказанный диалог, который Регулус был не в силах расшифровать. — Кто это? — неожиданно, даже для себя, спросил Регулус, смотря девушке вслед. Когда он снова обратил внимание на Пандору, то выражения ее лица было одновременно досадливым и ворчливым. — Элеонора Яксли. Я знакомила вас. Дважды. — веско добавила она;и не успел он запротестовать, как она вздохнула. — Хорошо, что ты не попросил познакомить вас в третий раз. Какое фиаско. И после этого, ты зовешь себя внимательным? Я начинаю сомневаться, что тебе стоит становиться старостой. — Поздно. — он засунул руки в карманы, его глаза озорно сверкнули, — Я уже упиваюсь властью. — Не подавись. — деловито прокомментировала Розье. Она звучно закрыла замок сумки, сняла ту с плеча, и повесила лямку на плечо Регулуса. — Пойдём. Поможешь даме донести вещи. — сказала она с забавой, глядя на его растерянное лицо. Вновь закатив глаза, он последовал за ее коричневой юбкой.

***

Потребовалось около недели, чтобы привести планы Розье в действие. Регулус оглядел преобразившуюся гостиную — в полутьме мебель была расставлена вдоль стен, играла музыка, и кто-то заколдовал пол — от каждого шага расходилась ярко-голубая рябь, будто круги от камня, брошенного в озеро. Что-ж. Даже он должен был признать, что это выглядело неплохо. Он стоял, облокотившись спиной о холодный камень стены, сжимая в руках стакан, содержимое которого так и не решился попробовать. Он пришёл сюда с Барти — это значило, что Эйвери и Руквуд держались в стороне. Это было смешно, и Регулус не особо хотел задумываться над их мотивами, но теперь оба его соседа предпочитали не находиться в комнате одновременно и с Барти и Регулусом. Регулус не понимал причину. Они не были в ссоре. Да, все стало сложнее, но никто из них никогда не выражал недовольство и уж точно не выходил в открытую конфронтацию. — Я хочу напиться и забыться. — заявил Барти, когда они только перешагнули порог. Он оглядывал зал голодными глазами. — Тебе принести?.. — он неуверенно обернулся к Регулусу, будто это было странным. Регулус ненавидел то, как их отношения за эти недели превратились из настолько доверительных в неловкие. То, как они старались не смотреть друг другу в глаза дольше одной секунды. Они отдалялись друг от друга, и Регулус не мог до конца понять, чья это вина. — Нет. — он качнул головой и махнул рукой. — Развлекайся, Крауч. Барти улыбнулся, - все так же натянуто - и устремился вглубь, оставляя Регулуса в одиночестве. Так, Регулус остался здесь, у стены, наблюдая за однофакультетниками. Он чувствовал себя намного лучше - время, вопреки расхожему мнению, совсем не помогало ему, но теперь он был предоставлен сам себе, и загружал свой разум так сильно, что времени просто-напросто не оставалось. Он похоронил свои мысли за учебой, внеклассными занятиями, собраниями старост и тренировками. Затем это все повторялось, но в обратном порядке. Он не останавливался ни на секунду. Нельзя было останавливаться. Регулус приходил в спальню, переодевался и моментально засыпал. Это звучало болезненно, но только это помогало ему восстановиться от воспоминаний. Тем более, подумал он с внутренним одобрением, это благотворно влияло на успехи в учебе. Вспышка оранжевого пронеслась в миллиметре от него и осветила гостиную, вызывая крики слизеринцев. Паника в груди Регулуса пронеслась через его тело словно электрический разряд, и он вскочил на ноги, мгновенно вцепившись в палочку. Его руки пронзило острой болью, все краски вокруг вдруг размылись. — Поднимайся. Мы не закончим, пока ты не сделаешь это. Его сердце остановилось от этого голоса. Регулус не мог вдохнуть мгновение, чувствуя как весь цвет сошел с его лица. — Я сказала, вставай! — голос матери громом разорвал его сознание. Кто-то зачаровал свет в комнате, — оранжевые огни плясали над головами слизеринцев. Музыка стала громче. Воспоминания, которые прострелили ему голову, заставили его сесть на ближайший диван и отдышаться. Он быстро осмотрелся вокруг не заметил ли кто-то его странного поведения, но всеобщее внимание было приковано к центру комнаты, где мелькали зачарованные огни. Регулус зажмурился, стараясь отгородиться от воспоминаний, но они уже набросилось на него, как хищник, почуявший кровь. Регулус резко вдохнул через рот, видя осколки стекла на своих руках - он сжал стакан слишком сильно, - липкий алкоголь вперемешку с каплями крови, - его замутило и он постарался быстро очистить разум, отодвинув ненужное назад, спрятать это глубоко и надолго, в самый дальний угол сознания. Он заставил себя вдохнуть. Глубоко. Раз. Два. Три. — Еще раз! — рявкнул женский голос прямо у правого уха, и Регулус сорвался с места, подскочив. Пошло все, подумал он, жмурясь от боли неудачной окклюменции. Стук его сердца отдавался в ушах. Ему нужно было выпить. Если он не выпьет - он останется дерганым и нервным на всю ночь. Он просто не выдержит этого... Его тело потряхивало, пока он пробирался сквозь танцующую толпу. Его суставы наполнились чем-то густым и темным. — Блэк! — пьяное дыхание окатило его, когда он был на пол пути к алкоголю. Тело Эйвери покачивалось из стороны в сторону. Его лицо выглядело красным и отвратительным. Довольным. — Где ты пропадал? — и он сам же пропустил свой тупой вопрос в сторону. Он старался перекричать музыку, которая с каждой секундой, будто становилась все громче. — Мы хотим рассказать тебе кое-что! Ты обещал, помнишь? — Обещал? — нахмурился Регулус. В его ушах, словно были налиты галлоны воды. — Мы с парнями.. О, это будет так классно. Подожди. Сейчас придет Мальсибер и ты все поймешь. Мордред, где его носит... Регулус не хотел видеть Мальсибера. Он хотел выпить. Воспользовавшись коротким отвлечением Корбана, он развернулся в другую сторону, не волнуясь насколько грубым жестом это будет воспринято. Не переставая двигаться сквозь толпу он схватил напиток со стола и тут же опрокинул. Жидкость тут же обожгла ему горло. Регулус закашлялся, но продолжил идти. — Блэк! Он собирался убить кого-то. Вероятно, у него снова была паническая атака. Огни — оранжевые и зеленые — смешивались на краях его глаз, пока он разговаривал с кем-то — Место в Министерстве. Матч Гриффиндора и Когтеврана. Передавай мои поздравление своей матери. — но он мог поклясться, что не видел лиц. Он все еще был разочаровывающе трезвым и больным. В какой-то момент все прекратилось. Люди оставили его. На секунду ему даже показалось, что он кому-то нагрубил. Возможно, он действительно это сделал. Когда он приложил ладонь к своему горячему лицу, то собирался идти в спальню - выпить зелье и уснуть, но его глаза внезапно зацепились за группу людей в самом углу гостиной. Он отвернулся и посмотрел еще раз. Это были слизеринцы, среди них был несчастный Карлус Томас, - полукровка, жертва вечных насмешек Уилкиса; его помутневшие глаза от алкоголя, улыбка, кудрявые русые волосы, - а, что важнее, Барти, который говорил с ним. Они стояли так близко друг к другу, - Регулус никого к себе так близко не подпускал, - Барти облокотился спиной о каменный выступ, на его лице тоже играла улыбка - обаятельная, хитрая и чувственная. Он сказал что-то, и Томас рассмеялся. А потом Карлус наклонился, сокращая итак небольшое расстояние между ними, и поцеловал его. И с него было достаточно. Регулус не помнил как сорвался с места, но ощутил как его магия завязывается узлом вокруг запястий от напряжения, пока он пробирался сквозь толпу учеников. — О, привет, Блэк. Как дела? — спросил Карлус, замечая его. Он был достаточно пьян, чтобы не заметить недружелюбную ауру, но, видимо, недостаточно, чтобы сказать что-то против, когда Регулус заговорил. — Мы уходим. — сказал он с весом, посмотрев на Барти. Улыбка с лица Барти стала сползать, уступая место недоумению и Регулус добавил: — Нам нужно поговорить. — Так рано? — полувозмутился Карлус. Его губы были красными. Регулус хотел срезать их лишь за то, что знал, что сделало их такими. Регулус долго посмотрел на него, позволяя гневу проникнуть в его магию и пространство, и тот опустил голову, пробормотав что-то незначительное. — Хорошо. — сказал Барти по-прежнему весело, будто не ощущая льда между ними. — Еще увидимся. — бросил он за спину, к неудовольствию Регулуса, и пошел вслед за ним на выход. Кабинет в который Регулус зашел был заброшен. Пыльный и грязный, он использовался теперь как склад ненужной мебели и предметов, но не то, чтобы он сейчас особенно заботился об этом. — К чему этот спектакль? — спросил Барти. Его лицо было по-прежнему расслабленным от выпитого алкоголя, но выражение стало недовольным. Регулус постарался избавиться от всей ярости, что бурлила в нем все эти недели. — Что, по-твоему, ты делаешь? — спросил он с равной степенью недоумения и досады. Барти, казалось, это искренне удивило. Он наклонил голову, наблюдая за ним. — О чем ты? Обо всем, подумал Регулус с горечью. — Сколько ты выпил? — вместо этого спросил он. — Вау, полегче, мамочка. — пошутил Барти, а затем снова нахмурился. — Что с тобой такое последнее время? — Со мной? — возмутился Регулус. Его пальцы сжались в кулаки. — Какого черта происходит с тобой? — он набрался решимости и понизил тон: — Я видел, что сделал Томас. — произнес он. Лицо Барти нисколько не изменилось от этих слов, и Регулус разозлился. — Как ты допустил это? Если бы я не забрал тебя оттуда раньше, то.. — Мерлин Всеблагой, успокойся. Это была общая инициатива. — легко сказал Барти. Его голос был почти скучающе-разочарованным. Он уселся на один из сваленных столов. — Поверь, я могу защитить свою честь, дорогой. Регулус глупо замер на месте. Этот ответ совершенно сбил его с толку. Что он мог сказать на это? Он ожидал всего чего угодно, - отрицание, защита или страх, - но только не этого. Его разум заметался как загнанный зверь. Барти был не против. Барти хотел этого. О, конечно, Барти хотел этого, ведь теперь он делал все, что перечило взглядам его отца. Барти больше не заботился о новой репутации, которая расходилась вокруг него, словно круги на воде. Слухи быстро разрастались в их обществе, а если, — когда — об этом узнают его родители... Сердце Регулуса упало куда-то вниз. Это было бы катастрофой. Если его родители, его мать узнает... В отличии от маггловского, волшебное общество относилось к этому спокойно, но только не такие как он. Вальбурга никогда бы не позволила ассоциироваться ему с гомосексуалистами. Она запретила бы ему даже смотреть в сторону Барти; Крауч больше не переступит порог Гриммо 12. Что она могла подумать? А если она подумает, что и он тоже... Регулус не заметил, когда Барти подошел к нему до тех пор, пока не почувствовал руку на своем плече. Глаза Барти сияли золотом в темноте. Будто прочитав все его мысли, он обо всем догадался. — Я не собираюсь кричать об этом на всю Британию, Регулус. — сказал он мягко. — Я же не идиот. Регулуса это совершенно не успокоило. — Но как же.. твоя родословная? — это прозвучало также претенциозно, как и было в его голове; Барти фыркнул и пожал плечами. — Мне все еще нравятся женщины. Но и парни тоже. — он игриво улыбнулся. — Не то, чтобы я вообще когда-то это скрывал. Я удивлен, что ты заметил только сейчас... — Барти странно посмотрел на него. Его веселье и легкомыслие разбудили в Регулусе гнев. — Прекрати. — раздраженно процедил он, стряхивая со своего плеча его руку. — Все это слишком, как ты не видишь этого? Челюсть Барти сжалась от его тона. — Не вижу, что? Тебя действительно так смущает, то, кого я целую? Регулус решительно отказывался краснеть. — Дело вовсе не в этом! Барти, ты просто не можешь делать все это.. — беспомощно выдохнул он, взмахнув рукой. Но Регулус просто не знал, что произнести. Его горло, будто заржавело - он никогда не умел говорить ни о чувствах, ни, тем более, о своих слабостях. — Не знаю, что произошло с тобой летом, но теперь ты сам не свой. — Регулус заметил страшную тень, легшую на лицо однокурсника при этих словах. Проволока алкоголя рассеивалась с его глаз. — Иногда, я не узнаю тебя, Барти. Кого ты пытаешься убедить в этой новой личности? Себя? Это неправда и ты это знаешь. Неужели ты не видишь, что твое поведение только вредит тебе.. — Ух ты! Ты невероятно добр. — резко перебил его Барти с сарказмом. — А что именно ты хочешь от меня, Регулус? Чтобы я вел себя, как? Как хочешь ты? — он рассмеялся; в его смехе не было ни грамма веселья. — Я просто хочу, чтобы все стало по-старому. — несколько жалко произнес Регулус, сжав зубы. Лицо Барти приняло серьезное выражение, он поджал губы, а затем отвернул голову в сторону закрытых пыльных штор. Он пожал плечами. — Ну, так больше не будет. Тебе пора либо смириться с этим, либо отвалить. Не моя проблема, что я тебе больше не нравлюсь. Регулус молчал, чувствуя себя так, словно ему снова пять с половиной лет и у него отобрали любимую игрушку. В конце концов, он втянул носом воздух и почувствовал, как его губы растягиваются в фальшивой, снисходительной улыбке. Он мог поклясться, что если сейчас заглянет в зеркало, то увидит там свою мать. — Прекрасно. — пусто процедил Регулус, замечая как Барти обернулся на его голос. — Ты заводишь дружбу с Мальсибером и Эйвери, активно тащишь себя на самое дно, и всерьез обвиняешь меня в том, что я не хочу тонуть следом? Ты хоть подумал, как этот жалкий акт бунтарства отразится на твоей репутации? На репутации твоей семьи? Мгновение — и магия, кислая и едкая, как аммиак, бросилась в пространство, словно взрыв. Стекло, стоявшее в куче хлама, со звуком треснуло; Регулус с трудом заставил своё тело удержаться на месте, не желая отступать. — Мне плевать на репутацию Крауча-Старшего. — закричал Барти с яростью, рванувшись к нему и остановившись так близко, что Регулус чувствовал, как его горячее дыхание обжигает лицо. Стол рядом с ними затрясся. Ладони Барти зависли в нескольких дюймах от головы Регулуса, пальцы согнуты, словно он хотел содрать с него кожу. — Что с тобой, блять, не так? Посмотри на себя, Блэк, ты выглядишь жалко, говоря эти слова. Ты ведь ни капли не веришь в них! Говоришь мне о репутации? — он бездыханно рассмеялся. — Каждый раз, когда ты возвращаешься из дома на тебе гребаные чары гламура, не думай, что я не замечаю!.. Все замечают это. Регулус вздрогнул. Все знают, какой ты жалкий. Он нервно повёл плечом, отказываясь вестись на эту подначку. — И что ты хочешь сказать? — натянуто поинтересовался он, чувствуя, как защищается. — Что я могу делать и говорить все, что захочу? — О, Регулус, — лицо Барти болезненно исказилось. — Нам всего гребаных 16 лет. Я мечтал о свободе всю свою сознательную жизнь; но правда в том, что свободы не добиться, пока ты притворяешься. Я устал делать вид, что мне важно все, что им важно. Когда я вернулся оттуда я думал, что все разрушено, но теперь я рад. Я счастлив, что так вышло. За все — за слезы моей матери, за каждый переломанный палец в Запретном лесу. Благодарен даже! Я чувствую, что могу быть каким угодно. И, знаешь, я ни на что не променяю это чувство. "Даже на тебя", застыло в воздухе. Оба распахнули глаза, будто обоих удивило это внезапное откровение. Регулус пришел в себя первым. Ему не нужно было осознавать все сказанное, ведь это была настолько знакомая речь, что из его горла вылетел недоверчивый смешок. Эти пространные разговоры об о освобождении, о свободе… Блять. Он говорил совсем как Сириус. Камень в груди Регулуса превратился в булыжник. Он отступил, наклонив голову вниз. — В этом разговоре нет смысла. — его голос звучал устало. Регулус чувствовал, будто его собственная судьба смеется над ним. Он сделал еще один неопределенный шаг назад, когда его грубо развернули за руку. Кожа Регулуса мгновенно вспыхнула огнем от контакта. — Не смей.. — огрызнулся он. — Да, что с тобой, черт побери, не так?! — рявкнул Барти, его глаза светились в темноте, словно два алмаза. Регулус поджал губы. — Я порвал с тем миром, а не с этим. Я вернулся сюда, к тебе и к Слизерину, к тебе, к тебе, разве ты этого не замечаешь?.. — брови Барти сомкнулись у переносицы и он помотал головой, скривившись. — Я избегал тебя, только потому что не мог вынести вот этого твоего взгляда. Все это время, с того самого дня, ты смотришь на меня как на гребаное разочарование. — глаза Регулуса расширились, и он открыл рот, потому что это абсолютно не было правдой, но Барти поднял руку. — Я не хочу ссориться с тобой, Реджи, но ты.. Ты должен понять меня. Ты правда должен. — что-то в Регулусе окончательно дрогнуло от колебаний в его голосе. — Я вернулся к тебе — и если еще и ты отвернешься от меня... Регулус издал сокрушенный, отчаянный звук. — Чтобы я отвернулся от тебя, ты должен отвернуться от меня первым, идиот! Мгновение они просто смотрели друг на друга. Тишину заполняло лишь их тяжелое дыхание и раскатистое эхо, прозвучавших слов. Кабинет вокруг них выглядел так, будто тут произошла война. — Черт подери. — пробормотал Барти, осматриваясь. — Нам надо выпить. И Регулус только и смог, что согласно кивнуть. Так, они оказались на пыльном полу этого же кабинета с одной синеватой бутылкой, которую стащили с вечеринки, и передавали друг другу в молчании. В этой тишине не было неловкости — казалось, они оба совершенно выдохлись из-за ссоры, что продолжалась неделями. Поморщившись, Регулус сделал еще один глоток и передал другу бутылку. Он ненавидел алкоголь. — Я был в Азкабане. Регулус замер. — Что? — Крауч-Старший отвел меня в Азкабан. — сквозь зубы повторил Барти, несмотря на него. Слова выходили из него так, будто причиняли физическую боль. — Вот что я не сказал. Дерьмовое завершение дерьмовых летних каникул. — Барти наигранно фыркнул, рассматривая бутылку в своих руках. — Представляешь, он хотел, блять, похвастаться! Показать, что правосудие не дремлет. Регулус призрачно подозревал что-то подобное, но отец Барти всегда был слишком размытой фигурой, чтобы знать наверняка. Сложенный из рваных отрывков ненависти и ханженства — он был самым что ни на есть заурядным политиком, разве что с претензией на нездоровый авторитаризм. Барти страдал от него, но уважал его. Барти ненавидел его, также сильно как любил. Регулус так хорошо знал это чувство, что ему хотелось плакать. Но Азкабан. Азкабан всегда был чем-то слишком далеким для него, не внушающим достаточно страха, чтобы думать о нем дольше двух секунд; вроде детской сказки, страшной истории на ночь — казалось, никто и никогда не задумывался об этом месте всерьез. Внезапно Регулуса озарила догадка. — Так, вот почему рядом с тобой было столько темной магии. — догадался он и кивнул сам себе. — Той ночью я подумал, что это из-за твоих практик, но ее было так много, что это было почти невозможно. Барти нахмурился. — Ты почувствовал её? — переспросил он. — Как это было? Регулус задумался: — Как будто она вилась вокруг тебя. Исходила не изнутри, а висела в воздухе над тобой. Теперь все ясно. Ты не пользовался ею, но был в месте, где.. — Где ею пользовались. — закончил за него Барти, кивнув. — Тюрьмы для темных волшебников помогала строить темная магия, разве не прелестно? — он мрачно хмыкнул и поднял голову. — Но я не об этом. Ты увидел её. Ты чувствуешь её. — Я знаю ее с детства. — пожал плечами Регулус, нисколько не впечатленный. — Знаешь, Реджи, далеко не все волшебники умеют видеть магию. Я серьезно, если бы это было так просто, то все бы кругом знали, кто Темный маг, а кто нет. Это твой чертов дар, Блэк. — Барти вдруг хитро посмотрел на него и пихнул локтём. — Только представь, какой звездой ты бы стал в Аврорате! Регулус угрюмо посмотрел на него исподлобья, и Барти рассмеялся. Регулус закатил глаза: — Придурок. — фыркнул он, улыбаясь. Барти прислонился плечом к его плечу. — Я скучал по тебе, черт побери. Эйвери бывает забавным, но, Салазар, он такой тупой. — Ты, наверное, единственный человек, кто считает Корбана забавным. — усмехнулся Регулус. Барти снова прыснул, и они оба замолчали. Регулус огляделся вокруг, обстановка была действительно убогой, но менять ничего не хотелось. Его друг допивал остатки огневиски, так, будто это тыквенный сок, и уже давно перестал морщиться от каждого глотка. — Барти. — неожиданно позвал Регулус. — Азкабан. Там страшно? — спросил он и тут же пожалел об этом вопросе. Лицо Барти мгновенно исказилось. — Там сущий Ад. — посерьезнев, признался он. — Лучше сдохнуть, чем попасть туда. Там нет живых, дементоры извратили их души до состояния овоща. В камерах новых заключенных одни мольбы о пощаде, а у пожизненных - тишина. Кромешная тишина, Реджи. Нет. — Барти горько, но уверенно покачал головой. — Нету такого преступления, которое каралось бы этим местом. Крауч-Старший.. он мечтает отправить туда поголовно всех Темных волшебников. Сучий выродок. Я ненавижу его, ненавижу, Регулус, я так его ненавижу, что.. — его голос сломался, а голова упала на собственные руки. Его плечи тряслись под мантией. Внезапно Регулус так сильно возненавидел Барти Крауча-Старшего. Не существовало такого человека, которого он бы так искренне желал убить. — Все эти дни я чувствовал такую ненависть и злость. — Барти заговорил тише, глухо, будто ему было стыдно. — Каждый час, секунду, постоянно. И это не проходит. И я не хотел, чтобы ты знал об этом. Чтобы ты видел, что я.. что, что-то сломалось во мне. Не знаю, может быть, мой ублюдок-отец прав. Может быть, я и вправду ненормальный. — Это чушь, Барти. Твой отец ни черта тебя не знает. — недовольно дернулся Регулус от этого предположения, его голос был твердым. — Никогда тебя не знал. Барти чуть вздрогнул, но ничего не сказал. — А злость со временем пройдет. Поверь мне. — продолжил Регулус, его тон стал мягче. — В конце концов, ты вовсе не сломан - ты свободен. — он криво улыбнулся, видя, как друг поднял на него недоверчивый взгляд. — Не знаю, что это значит, но звучит неплохо.        Короткий, грустный смешок вылетел из груди Барти. — Неплохо, да. — Он провел руками по волосам, словно встряхиваясь, а затем полностью повернулся к нему лицом. Регулус мог пересчитать все веснушки на его лице, так близко они сидели. — Ну, а как прошло твое лето? — спросил он с наигранной иронией. Регулус рассматривал его лицо и знал, что правда распалит его — что он провел месяцы в бесконечных страданиях, что старший брат был прав - без него все стало намного хуже, что панические атаки сражают его не только во сне, что его разочарование от собственных неудач в проклятиях ставится в ничто, по сравнению с разочарованием матери. Если он скажет Барти об этом, — Барти, который все еще безумствовал от собственного лета, — то это будет неправильно. Регулус должен оставаться сильным. Ради них обоих. Это будет правильным. Поэтому он слабо улыбнулся и покачал головой: — Скучнее, чем у тебя. Я просидел все три месяца в библиотеке. Барти склонил голову, но кивнул. Он шмыгнул носом. — Да, я так и знал. — он заговорщически улыбнулся. — Ты такой книжный червь, раньше я за тобой этого не замечал. Регулус прислонился к боку, чувствуя как вибрация чужого смеха переходит в его собственное тело. — Только потому, что раньше ты сам был таким. Барти согласно хмыкнул: — Пожалуй. Их плечи касались друг друга, заземляя. Регулус чувствовал, что ему так отчаянно не хватало эти недели - его собственная тревога отступала, будто прирученный зверь. Регулус скучал по другу. По их разговорам полных понимания, полных жжения подтекста, пока они говорили обо всем, что угодно, он звучал — я знаю правду, и мне все равно. Я вижу тьму в тебе и мне плевать. — что-то оседало в Регулусе, когда он ощущал это понимание. Что-то спокойное. От этого он снова мог дышать.

***

Он сделал еще один аккуратный шаг — его уже начинал подбешивать этот утиный ход, но делать было нечего - на первом курсе им вполне хватало мантии невидимки на четверых, теперь, будучи на седьмом, они едва помещались под нее вдвоем. Приоткрыв рукой дверь, он решился сделать шаг пошире и тут же ударился обо что-то. — Черт! — шепотом зашипел Сириус. Он поднял руку и стянул с них обоих мантию. — Какой же у тебя срач, Сохатый. — Тише, разбудишь всех. — Джеймс выглядел лохматее, чем обычно. Он поправлял очки, пытаясь в темноте оглядеть их спальню. — И почему это у меня? Ты тоже тут живешь. Сириус хмыкнул. Он встряхнул волосами. — Все в порядке? — спросил Джеймс, пихая его в плечо. Сириус ухмыльнулся. — После того, что мы устроили? Да я в чертовом восторге. Джеймс тихо рассмеялся и завалился на свою кровать. Полог Римуса был закрыт, он давно уже спал(близилось полнолуние, с каждым днем ему становилось сложнее и сложнее), а Питер посапывал во сне. Сириус откинул голову на подушку. Хвост - чертов придурок. Умудрился потерять их семейное достояние, Карту Мародеров - я не виноват, парни... Филч был так зол. Он выхватил ее у меня прямо из рук. - Сириус почти убил его взглядом, Джеймс утешающе похлопал того по плечу, чтобы он сильно не расстраивался. Ничего страшного. Может, однажды, наши дети украдут ее у него. Сириус усмехнулся. Он не думал, что у него скоро будут дети - быть честным, он думал, что их у него не будет никогда. Он был бы ужасным отцом, и достаточно любил своих гипотетических детей, чтобы не портить им их гипотетические жизни. - тем более, за свое детство и отрочество он столько раз слышал о возможных помолвках и "достойных кандидатурах", где все они, словно какие-то благородные лошади на случке, что его тошнило при одной только мысли об оковах брака. — Предатель. — Джеймс насупился, натягивая носок на правую ногу. Солнце в то утро светило так сильно, что их спальня, будто была соткана из сотни бликов. Поттер грустно вздохнул. — Одна надежда на Лунатика. Римус? Римус поднял голову. Он снова не слушал, догадался Сириус. Где он вечно витает? — Что?.. — Наши дети должны быть примерно одного возраста, чтобы продолжать громить эту школу. И Римус, само самообладание, Люпин густо покраснел. Очевидно, до него дошло, что, чтобы появились дети нужна была женщина. И секс. Сириус уставился на него с ухмылкой, в его груди было странное чувство. — Эй! А мои дети? — взвизгнул Хвост. Сириус жестко фыркнул. — Твои дети попадут в Слизерин. У них снова завязалась потасовка. Джеймс считал, что Сириус слишком строг к нему, но не его вина, что Петтигрю такой изнеженный зануда. Но Джеймс настоял. Естественно, он это сделал. Сириус, конечно, был недоволен, но согласился постараться быть поласковее с Хвостом. Вот черт. Сириус действительно размяк в этом году; может меньше, чем Сохатый, который лез обниматься каждое утро, но он чувствовал эту странную мягкую субстанцию прямо под сердцем. Стал сентиментальным. Но он имел право, верно? Все-таки, это был их последний год в школе. Сириус посмотрел на верх, там, где сходился красно-золотой полог его кровати. Он будет скучать? Наверное. Сириус любил Хогвартс, но он точно не хотел бы пережить эти годы снова — Зачем? Перед ним был весь мир. Его тело охватывала дрожь энтузиазма при мысли, что теперь он может податься куда-угодно. Узнать больше мест, познакомиться со всеми людьми света, испробовать и испить жизнь до самого ее костного мозга. Перекопать весь мир с братом — с Джеймсом, очевидно. Регулус не был ему братом. Теперь нет. Не после всего этого дерьма, которое Сириус хлебнул. Огонь разгорелся в груди Сириуса при мысли о войне и Регулусе. Они всегда приходили в его голову вместе — Война и Регулус, Регулус и война. Это было раздражающе и глупо, что они так дополняли друг друга? Если бы не было одного, то и другого бы просто не существовало. Сука. Сириус должен был сейчас думать обо всем чем угодно, но уж точно не о Регулусе. Эта мысль опять заставила его ворочаться. Это было.. ну, вся ситуация казалась ему дерьмом. Будто все его ожидания рухнули. Просто... Он всегда думал, что Реджи будет хорошим. Думал, что он это перерастёт. Они были разными - и Сириус дал ему достаточно времени, но проблема была в том, что оно ему никогда не было нужно. Регулус всегда был на их стороне. Вот что было самым обидным. После того что Сириус сделал для него, для них — как они прятались у него в комнате под одеялом, когда мать была не в настроении, как смеялись, убегая от домовика, дразнили своих родственников со старых картин в коридорах поместья и как Сириус взял на себя вину, когда Регулус умудрился разбить семейную реликвию — все это будто кануло в бездну. Регулус выбирал их. Всегда. После того как его распределили в Слизерин, они все ещё общались, и Сириус сделал все, чтобы младший брат влился в компанию; и он бы это сделал, если бы Реджи не встал против Джеймса, как разьяренный бык, увидевший красную тряпку. Если бы он не начал говорить те слова, оскорблять его семью, как самый конченый фанатичный мудак. В двенадцать лет это ощущалось как предательство. У Регулуса был выбор, и каждый божий день своей блядской жизни, он выбирал их. Плевать, подумал Сириус, разворачиваясь на бок. Он остался со своей горячо любимой семьей, а Сириус остался со своей. Они оба в выигрыше, ведь так? В чем была его вина? В том что его тупой брат не понимал, что плохо, а что хорошо? Что его мягкий мозг слишком обтекал вокруг речей их родителей? «Ты сделал все, что мог», сказал ему Джеймс однажды. Я сделал все, что мог. Я сделал все, что мог. — Бродяга, если не прекратишь ерзать - я запульну в тебя парализующее. — послышалось с соседней койки. — Не промахнись. — ухмыльнулся Сириус. — Это было лишь раз! — возмутился Джеймс, скрипнув кровать. Улыбка застыла на лице Сириуса. Он закрыл глаза, стараясь побыстрее уснуть, чтобы убежать от этих мыслей. Это точно не стоило бессонной ночи, а ему следовало выспаться. После того, что они натворили — утро определенно будет веселым.