Тьма в тебе

Над башнями Замка проплывали серые тучи, едва пропуская последние лучи солнца, но настроения Барти эти признаки приближающихся холодов не изменили. Наступили последние октябрьские дни, все листья уже опали, и сизый туман, — истинный туман Англии, — окутывал Хогвартс. Все это наполняло Замок и его обитателей меланхолией. Не то, чтобы Барти замечал ее пары на себе — в отличии от Регулуса, он никогда не был к ней склонен. Сегодня его настроение было прекрасным: последний вечер отработок у Гриффиндорского декана, и он, наконец, освободится от ее кошачьих когтей и глупых макулатурных заданий… Месяц отработок, и все из-за того, что он проклял того идиота Обри. — Ты сам виноват, Крауч. Если собираешься делать что-то противозаконное, то в первую очередь заботься о последствиях. — твердо сказал ему Розье, будто это не его родная сестра сдала Барти со всеми потрохами. Они только что пообедали и сидели теперь втроем в одном из углов замкового двора. И Эван, и Регулус корпели над разными картами по астрономии, попеременно советуясь друг с другом. — Я позаботился. — возразил Барти. — Правда? — усмехнулся Эван, отрываясь от домашней работы. — Ну, может ты научишь меня, как это делается? Ты и твои друзья в масках. — губы Барти растянулись в неприлично зубастой улыбке, когда усмешка Розье сменилась мрачностью. Конечно, Эван понял о чем идет речь. Этим летом был совершен крайне абсурдный набег на министерство. Блестящий акт вандализма был настолько сумбурным и невразумительным, что никто даже и не думал, что это можно считать полноценным нападением. Ах, ребята так сильно старались, а пресса даже не удостоила их взглядом! Ни одной, даже самой крохотной, сводки! Детишки пытались привлечь внимание Темного Лорда. Барти хотел рассмеяться с их дурачеств, достойных разве что пресловутых Мародеров. Он узнал об этом в самом начале лета на ужине от Крауча-Старшего, который снова ворчал в уши своей мягкосердечной жене, готовой выслушать все его нытье; и хотя тот не знал имен (им хватило ума надеть маски), Барти итак подозревал героев магической Великобритании: Розье, Макнейр, Уилкис, Мальсибер, Гойл… Может быть, даже Снейп? Регулус непонятливо смотрел между ними двумя, но вдруг из-за угла показалась группа студентов, и Барти, увидев их зелёные воротники, мгновенно обо всем забыл и напрягся. Но это были семикурсники, Карлуса там не было. Хорошо. Барти не хотел сейчас иметь с ним дело. Не рядом с Регулусом. — Ладно, мне пора на встречу с судьбой. — пропел Эван, махнув группе слизеринцев рукой и небрежно засовывая свою карту в сумку. — Деканы факультетов проводят профориентацию перед окончательным выбором экзаменов для ЖАБА. — быстро объяснил он. — Постарайтесь не заскучать без меня, детишки. Он подмигнул им и двинулся к стайке слизеринцев, которые ждали его в нескольких шагах от входа в замок. Барти фыркнул. — Ты станешь отличным цветоводом, сладкий! — крикнул он Розье вслед. — В лучшие времена, я стал бы величайшим загонщиком Британии, дорогуша! — Эван даже не обернулся, показав ему средний палец со спины. Барти рассмеялся и весело закинул ноги на спинку лавки, разворачивая свежий выпуск Пророка, который принесла ему утром сова. «В лучшие времена»… Подозревал ли Слизнорт, что половина его подопечных уже выбрали свое будущее? Знал ли декан, что Слизерин, в большинстве своем, жаждет крови? — Не могу поверить, что он снова в Англии. — прокомментировал вслух Барти колдографию, заполняющую всю первую страницу "Пророка". Волшебник, скрывающий лицо под темной маской, поднял палочку вверх — над ним зеленым огнем пылало небо, словно сами небеса развергнулись пред ним. Завораживающе. Жутко. Красиво. — Удивительно, как далеко заходит его наглость. Это так самоуверенно, что почти сумасшествие. Его уже обьявили преступником — если заметят еще раз, то ему светит свидание с дементором. — буднично произнёс он. — Кстати, а зачем он здесь? Регулус, слушавший его в пол уха, приподнял бровь, но не оторвался от своего домашнего задания. — Говорят, он выступал с манифестом. — ответил он, делая пометки тонким пером. — Разоблачением культа светлых волшебников. Призывал присоединиться, чтобы мы смогли восстановить справедливость. Барти закатил глаза. — Обещания, обещания. — вздохнул он. — Как это ново, верно? Он рассматривал как маленькие когтевранцы в другом конце двора гонялись друг за другом, затем пару гриффиндорцев, пытающихся их угомонить, и, наконец, наткнулся на серый взгляд Регулуса, впившийся в него, словно нож. Друг бросил свою Астрономию и выглядел неимоверно оскорбленным его сарказмом. — Барти, но это Темный Лорд.— он произнес этот титул так, будто это все обьясняло. — Да, да. Я понял. Красивое имя, красивые слова. — снисходительно улыбнулся ему Барти. В глазах Регулуса сверкнуло что-то. — Пойми, он уже на нашей стороне. Силен, хочет того же, что и мы. Даже его методы воздействия на Министерство — уже это говорит о его решительности. — Все они на нашей стороне, Реджи! До той поры, пока выгода не уступит тягости. — Барти скривился, откинув газету в сторону. — Тут все иначе. — Регулус упорно покачал головой. — Он один из нас. И сделал то, чего другие боялись столетия. Его оппозиция несколько лет оставалась мирной, даже сейчас они применяют силу только, чтобы защититься. Имея вполне обоснованные возражения, Барти промолчал и пожал плечами. Он действительно не хотел спорить о политике. Учитывая среду в которой он вырос, это довольно смешно, но он всегда путался в деталях и разных мелочах. Едва ли это его вина: все политики лгуны. Барти видел их в своём доме с младенчества: увиливающих, скрывающих и изворачивающихся. Вся суть их высокопарных речей всегда скатывалась к игре с семантикой. Барти тошнило от этого. Обычно он знал, что Регулус сможет победить его в дебатах. У Регулуса превосходно это получалось — говорить, выставляя напоказ факты, лаконично и тоном усомнившемся в здравомыслии собеседника. Он стал бы тошнотворно блестящим политиком. Наверное, он даже станет. Но Барти никогда не причислял себя к рьяным фанатам Темного Лорда — эта загадочная фигура, вышедшая из глубин Темных семей, внезапно захватила внимание и поддержку всего светского общества. Лорд Волан-де-Морт. Само имя, звучащее как заклинание, внушало одновременно уважение и тревогу. Разве не странно, что тот, кто претендует на роль лидера нового порядка, так тщательно скрывает свою личность? Если он "один из нас", как утверждал Регулус, почему его лицо окружено завесой тайны? Почему его мотивы всегда передаются через других, как шепот за спиной? Если Волан-де-Морт действительно тот, за кого себя выдаёт, зачем ему прятаться? Маги из великих семей гордились своим наследием. Чего ему бояться? Или же в этой скрытности крылась истина, которую Барти боялся признать? Наблюдая за своим отцом, бесконечно вращающимся в мире лести, манипуляций и власти, он стал слишком подозрительным и ершистым. Но даже в этом мире лицемерия и масок Волан-де-Морт выделялся. Лица в Министерстве жаждали славы; их фамилии прогремели бы на всю Британию, если бы они оказались рядом с фигурой, способной перевернуть этот мир. Но Волан-де-Морт? Он стоял в стороне, как призрак, держащийся в тени. Барти впервые задумался: а может, эта тень — его истинная форма? Всё же, он должен был признать, его сомнения не могли перекрыть очарования, которое исходит от подобного человека. Эта опасность, этот вызов… Каждый, кто хоть раз слышал его речи, говорил об их гипнотической силе. Волан-де-Морт обещал разрушить старый мир и создать новый. А разве не этого Барти всегда жаждал? Не быть запертым в клетке ожиданий, предсказуемости, правил. Но что, если этот новый порядок окажется хуже старого? Барти откинулся на спинку скамьи, глядя в небо. Это было мучительное осознание. Он хотел верить, но всё, что он знал и помнил, — это то, как легко слепая вера превращается в оковы. — Как думаешь, если у него и вправду все получится… он будет лучше Гриндевальда? — спустя минуту размышлений спросил он без обиняков. Когда Барти повернул к другу голову, на выражении лица Регулуса было мерцание каких-то эмоций, будто он в чем-то сомневался, но оно исчезло, также быстро как пришло. — Гриндевальд был безумцем. Его идея открыть магический мир магглам и начать с ними открытую войну была безумна, обречена на провал. Он же ратует за свободу Темной магии, ему нет дела до магглов. Он хочет равенства светлых и темных, только и всего. Барти слегка прищурился, чувствуя, как в словах Регулуса проскальзывает что-то странное, дребезжащее. Почти убедительное. — Равенства? — переспросил он, сдерживая ласковую насмешку. Он сомневался, что в милую сказку про равенство кто-то, кроме Регулуса, в этом мире еще верит. Для Барти было вполне очевидно, что темные маги, придя к власти, не захотят ни с кем делить права. Он заберут себе все без остатка. Регулус кивнул, склонившись чуть ближе. — Ты не находишь это разумным? Мы обладаем самой сложной и презираемой частью магии в обществе. Но разве это делает нас хуже? Министерство десятилетиями угнетает нас: закрывает школы темной магии, вычищает наши традиции и историю. А теперь они хотят, чтобы мы подчинились их правилам, которые они сами же придумали. Разве это большая просьба - иметь право жить без страха быть наказанным за то, кто ты есть? Он единственный, кто предлагает реальное будущее для таких, как мы с тобой. И разве это плохо? Хотеть свободы после стольких лет угнетения. Барти невольно выпрямился, чувствуя, как слова Регулуса что-то задели в нем. Это было далеко от веры, но похоже на отголосок мечты — восстание, свобода, ощущение, что, всё может быть иначе... Он отвернулся, позволяя словам друга раствориться в воздухе. Это была милая сказка для наивных детей, ведь так? Барти знал, как иллюзии могут ломать людей, если за ними не стоит ничего настоящего. В конце концов, он, возможно, единственный, кто понимал, что за всей этой благородной пылью и громкими речами Регулус прячет куда более простую мотивацию — быть признанным. Доказать что-то. Возможно даже, самому себе. А Барти? Он тоже знал, каково это — пытаться впечатлить, угодить, оправдать ожидания. Но теперь? Теперь ему больше не нужно было никого впечатлять. Больше нет. И всё же, несмотря на ясность, слова оставили в его сознании странный осадок, как будто к нему подбирались тени, которых он не мог точно различить. — Очень красивые слова, Реджи, — пробормотал Барти, слабо улыбаясь. Его пальцы постукивали по колену чуть быстрее, задумчивее. Напряженнее. — Десятки волшебников пытались восстать. — И кто из них удостаивался быть названным Темным Лордом? Никто. — Ты знаешь кто он? — понизив голос, спросил Барти с тенью любопытства. Потому что Регулус действительно мог знать. Но Блэк отрицательно покачал головой, его движения стали плавными, почти ленивыми. — Никто не знает, насколько мне известно. Но... — он прикусил нижнюю губу. — Ему верят, Барти. Мои родители уверены, что он победит. Глаза Барти расширились, и он отвёл взгляд, пытаясь переварить услышанное. То, что такие осторожные люди, как Вальбурга и Орион Блэки, так категорично поставили свою карту на Темного Лорда, не могло не пугать. Неужели в этом волшебнике и его планах было нечто настолько могущественное, что перевешивало их врождённое недоверие к чужим амбициям? — Если ему вправду плевать на магглов, то что же с этими странными нападениями? Для чего они? — больше сам себя спрашивал Барти. На магглорожденные семьи нападали постоянно, правда, никто точно не знал кто именно, но не сложно было предположить. — Я спрашивал об этом у Нарциссы накануне. В животе у Барти засвербило от любопытства. — Что она сказала?! — воскликнул он, перекинув ноги обратно со спинки лавки на землю. — Тш-ш! Ничего. — оглядываясь по сторонам, зашипел на него Регулус. На его лице возникло крайне разочарованное выражение. — Сегодня утром пришло от нее письмо. С приглашением на рождественский бал. И ни слова больше. — На бал? Как Золушку? — ухмыльнулся Барти. — Кто такая Золушка? — нахмурился Регулус. Барти махнул на него рукой. — Забудь. Где это письмо? — не унимался он. Регулус скептически посмотрел на него, но, вздохнув, достал из сумки изящный золотисто-белый конверт, порванный с краю. Ловко перегнувшись через друга, Барти выхватил письмо из рук возмущенного Блэка и прочитал. Затем еще раз. И еще раз. — Может, она заколдовала его? Какой-нибудь секретный шифр. Что значат эти завитки на краях? — он поднял листок к небу, пытаясь разглядеть просветы. — Значат, что Малфой претенциозный павлин. — проворчал Регулус. — Вначале я тоже подумал, что там что-то скрыто, но я проверил его уже с десяток раз. Это просто приглашение. — Она скажет что-то на балу. — менее пылко, но по-прежнему с интересом, предположил Барти, все еще вертя вычурный, надушенный бергамотом пергамент туда-сюда. Регулус грубым жестом отобрал его обратно. — Вряд-ли. У Нарциссы просто нет времени. Барти посмотрел на его озабоченное лицо с забавой. — Нарцисса обожает тебя. А письма перехватывают. — закатив глаза, напомнил он. В его памяти на мгновение всплыли картинки первых лет Хогвартса: надменная Нарцисса Блэк, плывущая по коридорам замка холодным белым лебедем, при этом рьяно следившая за тем, чтобы младший брат ел вовремя и выглядел безупречно. Барти смилостивился и великодушно удержался от упоминаний о том, как Нарцисса чуть ли не выпрямляла каждый выбившийся локон на маленькой головенке Регулуса на первом курсе, но уголки его губ всё же дрогнули в полуулыбке, вспомнив это. Барти перевёл взгляд на скамью, потерев пальцами край деревянной поверхности, прежде чем вновь наткнулся на газетную статью. "Призыв восстановить порядок обескуражил.." — Порядок, — повторил Барти, словно пробуя слово на вкус. — И все же какой порядок может быть, если начинается с убийства? С войны? — Иногда порядок требует жертв, Барти, — спокойно ответил Регулус. — Разве не это нам внушают с детства? В конечном счёте, выбор очень прост: смириться с хаосом, что несут светлые волшебники, или навести свой порядок. Его тон был настолько уверенным и непоколебимым, как будто для него истина была очевидной. Барти почти ненавидел это. — А если он ошибается, Регулус? Если этот "порядок" — всего лишь другой облик хаоса? На это Регулус не ответил и долго смотрел на газету, его лицо не выражало ни единой эмоции. Затем он встрепенулся, словно хотел вытряхнуть что-то из головы. — Я не думаю, что будет война, — признался он, наконец. — Я имею ввиду настоящая война. Бойня как в Германии. — Да, — пожал плечами Барти. Во дворе начал накрапывать дождь, и со всех сторон раздался детский визг. — Все закончится парой правок в законах. Англия слишком белоручка для зверств, не так ли? *** Регулус шел впереди них, руки засунуты в карманы черной мантии, взгляд был спокоен и сосредоточен на разговоре, хотя он едва ли мог расслышать о чем эти трое там болтали. Шумные разговоры студентов, доносящиеся из открытых дверей классов, отголоски смеха и возгласов с разных концов замка смешивались в гул по краям, и до Регулуса долетали лишь обрывки фраз, как будто лишь для напоминания о разговоре. — Ты только бы видел, как он смотрит, — хохотнув, покачал головой Эйвери, кивая куда-то за спину. — Ничего удивительного, что теперь он злой как черт на Блэка. — О ком ты вообще? — бросил через плечо Регулус, не удосужившись обернуться. — О Якобе. Он не в восторге от твоего назначения на пост старосты. — пояснил Эйвери с таким видом, будто обсуждал плохую погоду. — Ходит и злится, словно у него крапивница. Думаю, без палочки готов броситься на тебя. Барти, шедший вприпрыжку, только рассмеялся. — Уилкис?.. Мне даже интересно, что он попробует сделать! — бросил Крауч, сверкая своей фирменной усмешкой. — Испортит нам настроение своим злым взглядом? Проклянет силой невероятной хмурости? Потрясающая угроза. — Возможно, это всё, на что он способен, — лениво вставил Регулус, чуть поворачивая голову к Барти. На его губах мелькнула тень едва заметной улыбки. Эйвери замолчал, пробормотав что-то под нос. Регулусу было безразлично, если Якоб Уилкис действительно точит на него зуб — для ручного зверька Снейпа, это было не так уж удивительно, — но было интересно, что планирует сделать Эйвери. Если Регулусу не изменяла память, на младших курсах Якоб и Корбан были друзьями. Хотя дружба эта и была странной, состояв в основном из самодовольства и издевательств над первокурсниками Пуффендуя по ночам. Как раз в этот момент коридор выгнулся к длинному ряду высоких витражных окон, сквозь которые струился серебристый свет осеннего солнца. Регулус замедлил шаг, на миг прищурив глаза. Тут бродило много студентов, но кое-кто знакомый сидел на широком подоконнике. Облокотившись на стену, девушка читала книгу. Её темно-каштановые волосы слегка касались плеч, а профиль казался задумчивым и отстраненным от всего хаоса, царившего вокруг. Совершенно внезапно Яксли оторвалась от книги и её взгляд вдруг пересекся с его — всего мгновение, но они смотрели друг на друга и смотрели, будто непомерно удивленные чему-то. Регулус чуть заметно кивнул ей, словно это был молчаливый вызов, прежде чем вернуться к своим спутникам. — Крауч, ты отвратительно смеешься, — бросил Эйвери, выглядя темно-бордовым от очередной шутки. Когда дверь в гостиную Слизерина закрылась за ними, мир сразу стал другим: зелёное свечение фонарей отражалось в блестящем полу; из-за единственного окна, которое выходило прямо в глубины Черного озера, тут всегда царила ночь. У доски обьявлений была пара слизеринцев, которые обсуждали новое обьявление с тонкими черными буквами. Ехидная улыбка расцвела на лице Регулуса, когда он смог прочитать заголовок. — «Уроки Трансгрессии». Барти, ты просто обязан пойти. Барти пихнул его рукой в плечо, не отрываясь от вывески. — Мудак. Но, к слову, я хотел пойти. — весело сказал он и обернулся на пятках к остальным. — Руквуд? Август, стоявший позади них, провел рукой по своим русым коротким волосам и отпрянул. — Ни за что. — категорично отозвался тот. — Моего деда расщепило от аппарации — никто не смог даже найти останков, чтобы похоронить хотя бы что-то. — Твоему деду было сто семьдесят шесть, он итак разваливался на части. — разглядывая доску обьявлений, фыркнул Эйвери. — Нет. — уперся Август. Он покачал головой, отступая. — К тому же, аппарация пережиток прошлого. Для чего такие риски? У нас есть летучий порох. Салазар, да у нас есть метлы! — Если тебе потребуется быстро переместиться, то у тебя не будет времени на полет на метле. — разумно заметил ему Регулус. Август насупился, скрестив руки на груди. — Если тебе это так надо, то сам и иди. — О, нет, спасибо. — Регулус не смог сдержать самодовольной улыбки, наткнувшись на недоуменный взгляд. — Я уже умею. — Наш привилегированный мальчик. — похлопал его по плечу Барти, в его глазах плясали смешинки. — Но я пойду, Эйвери тоже. И ты пойдёшь с нами, трусишка! — он повысил голос, когда выводил своё имя в списке желающих. Фамилия Руквуда теперь там тоже была. — Нет, Крауч! Не смей, твою мать! Регулус, ну, скажи ему! Рухнув в ближайшее кресло, Регулус весело закатил глаза, смотря на их дружескую борьбу. С тех пор как все наладилось, с тех пор как они с Барти высказали друг другу все дерьмо, которое, казалось бы, должно было все усложнить, должно было бы разорвать их отношения навсегда - все вокруг стало настолько легче. Они снова говорили друг с другом. Вновь перебрасывались многозначительными взглядами. Регулус не мог не удивляться, как легко всё вернулось на круги своя. Даже смешно, как легко они снова ужились вместе, учитывая, что с неделю назад Регулус думал, что все кончено. Возвращение к привычному было почти пугающим в своей простоте. Но в этом не было ни фунта фальши. Может быть, Регулус даже признавал, что был излишне драматичен. Может быть. — Мое имя пишется как Авгу-ст, а не Огуст! — Что? О, прости! Сейчас поправлю. — "Августина"?! Крауч, ты.. — Дурачество. — произнес Корбан Эйвери, усевшись в кресло рядом. Регулус, завороженный своими приятными мыслями, улыбнулся и согласно промычал. Затем он повернул голову и наткнулся на внезапно недовольное, кислое лицо в сантиметрах от своего. Словно у лошади ноздри Эйвери раздувались то ли от негодования, то ли от предвкушения. — Мы слишком долго не выбирались на настоящие дела, Блэк. Понимаешь, о чем я? Регулусу стоило огромных сил сдержать рвущееся наружу проклятие. Он почти забыл кто-такой Корбан Эйвери. Вся беспечность улетучилась в это же мгновение. Ну вот почему Эйвери был таким ненормальным? Ведь все шло так хорошо и замечательно. Даже прекрасно. Зачем ему обязательно нужно было все портить? — Нет. — отрезал Регулус так спокойно и тихо, как только мог. Возникла секунда молчания. — Нет?.. — Еще слишком рано. — Парни уже каждый день спрашивают, когда. Думаешь, они будут ждать вечно? Я держу их, как ты просил, но они на грани. — На грани чего? — Регулус не повернул к нему голову, голос был холодным. — Глупости? Исключения? Или, может, позора перед всей школой? — Тебе бы не стоило так говорить, — Эйвери ухмыльнулся, его горячее дыхание опалило щеку Регулуса. В его голосе теперь звучал вызов. — В конце концов, мы не нуждаемся в твоем разрешении, Блэк. Мы сделаем это и без тебя. Регулус позволил словам повиснуть в воздухе, прежде чем с ленивой грацией выпрямился в кресле и поднял на Эйвери спокойный, наигранно удивленный взгляд. — Так в чём проблема? Иди. — В его голосе прозвучала усталая ирония. — Почему вы все ещё не мчитесь навстречу к своему исключению? Ах да, наверное, потому что одного вашего "нетерпения" недостаточно. На мгновение в глазах Эйвери мелькнул гнев, но он быстро сменился чем-то вроде настороженности. Он выглядел так, словно собирался что-то сказать. Что-то, чего не следовало говорить, но Регулус не стал дожидаться ответа. Он вновь отвернулся, рассеяно смотря на слизеринцев в гостиной. Для него разговор был окончен, и он дал это понять всем своим видом. Эйвери ещё несколько секунд сидел неподвижно, затем резко встал и громко зашагал к выходу. — Это твое последнее слово? — гневно бросил он перед самой дверью, оборачиваясь. Регулус хотел бы дать Корбану знать, что он и его жалкая попытка доказать, что он чего-то стоит смехотворна. Но Регулус не шелохнулся, ничего не ответив; разгневанный сокурсник скрылся за дверью с громким стуком. Многие обернулись на шум, Руквуд, как филин, недоуменно моргнул. Барти, стоявший рядом с ним, посмотрел на дверь, а затем бросил на Регулуса вопросительный взгляд, но тот лишь покачал головой. Что он мог сказать? Корбан был вспыльчивым, переменчивым идиотом, он воспламенялся также сильно, как и затухал. Его взрывы раздражения давно стали привычной частью их общения, и Регулус привык бы к этим истеричным вспышкам, как к неизбежной погоде, если бы не их участившаяся регулярность. Единственное, что его успокаивало, — это мысль, что он пока способен держать этого озлобленного гремлина в рамках. По крайней мере, до следующего их столкновения.

***

Когда он вошёл в кабинет профессора Слизнорта, его нос тут же уловил удушливый запах, тягучий и многослойный, словно воздух был напитан разными зельями, сваренными здесь в спешке. Мягкий свет ламп, теплый и приглушенный, старался создать иллюзию уюта, но едкий аромат зелий лишал комнату всякого очарования, превращая её в душное, маленькое и попросту вонючее убежище. Эван Розье ни за что бы не согласился проводить здесь больше времени, чем того требовала от него программа седьмого курса, но профессор Слизнорт все равно оставлял этот кабинет открытым на случай, если кто-то из особо "пытливых и любознательных умов" захочет попрактиковаться в свободное от учебы время. Поэтому Эван совсем не удивляется, когда видит в кабинете лишь двух человек. Один забился в дальний темный угол и склонился над котлом, второй бросал бумажные шарики в мусорную корзину неподалеку. — Якоб! Как дела, приятель? — воскликнул Эван, сердечно распахивая руки в стороны и подходя ближе. Он не дождался пламенной реакции на свое появление или ответа, и легко мотнул головой к выходу. — Иди подыши воздухом, дружище. Тут так душно, а тебе с твоей травмой нельзя перенапрягаться. Эван лучезарно улыбнулся, когда Якоб Уилкис угрюмо проходил мимо него, явно недовольный упоминанием своей "травмы". Когда за ним захлопнулась дверь, Эван плюхнулся на один из стульев, закинув одну ногу на другую, непринуждённо барабаня пальцами по столу. Северус все еще сидел в своем темном углу, сгорбившись, как маггловский сачок, забытый на ночь у болотного края; одной рукой придерживая учебник, он поднял черные глаза на него. Эван ждал, что тот ему скажет, но Снейп ни проронил ни слова, выглядя напряженным. — Привет. — подтолкнул его Розье, вскинув брови. Снейп закатил глаза и недовольно дернул плечом, словно любое проявление коммуникативных навыков его раздражало. — Розье. — Ты всегда такой серьёзный, Северус. — покачал головой Эван. — Мне иногда кажется, что ты общаешься только со своим котлом, да с учебником. Или ты и им улыбаешься так же редко? — Я предпочитаю держаться подальше от пустой болтовни. — ответил Снейп глухо. Закатив глаза Эван поднялся на ноги и подошел к слизеринцу ближе. Он с дружеской непринужденностью хлопнул того по плечу, чувствуя как парень мгновенно задеревенел от этого жеста. — "Болтовня", Северус, — это инструмент! Неужели ты думаешь, что сила заключается только в волшебной палочке? Северус промолчал. Вокруг его глаз скопились хмурые морщины, но взгляд остался внимательным. Эван продолжил, не давая ему возможности вставить очередное унылое слово. — Да ладно тебе, приятель, расслабься. Как Якоб? Я слышал, что ему пришлось несладко с Костеростом... — Он в порядке, хотя и зол. — он кинул на Розье быстрый взгляд. Эван понимающе кивнул. Вообще-то Снейп имел также полное право злится, как считал Эван. Его друга лишили звания старосты факультета, а затем Барти Крауч еще и пробил ему дыру в голове величиной с галлеон на виду у всей школы. Эван ласково и устало вздохнул: и когда они уже перестанут драться друг с другом, как слепые котята, и начнут осознавать, что плывут в одной лодке? Но все слизеринцы, будто только и норовили скинуть друг друга с этой самой лодки. — Уилкис мне не друг. — неожиданно произнес Северус. Эван вскинул голову, поражаясь как быстро уловил Снейп ход его мыслей. Удивительно! Как будто видел его разум насквозь! — Правда? А он тебя считает другом. — добродушно прихлопнул его по плечу Эван вновь, и сел рядом с дымящимся котлом. Из того пахло так, будто там умерло пару Гринндилоу; и когда Эван наткнулся на столе ингредиентов на пару сушеных лапок, то скривил нос. Снейп напрягся, его губы стали тонкой линией. — Если ты зашёл по делу, то говори. У меня нет времени на твои шутки, Розье. — сдержанно сказал он. Эван фыркнул, не слишком уж расстроенный отсутствием благодушия. — Всегда такой прямолинейный! Ну, хорошо, если хочешь говорить по делу, я не буду томить. — Он слегка наклонился вперёд, принимая тон, который звучал одновременно дружелюбно и деловито. — Если мы хотим продолжать покидать замок, оставаясь незамеченными, нам нужно кое-что посильнее и попроще Дезиллюминационных чар. Глаза Снейпа были приклеены к его дряхлому котлу какое-то время. Затем он заговорил медленно, растягивая буквы, словно пытался вытянуть каждое слово из вязкого осадка на дне собственного зелья: — Ты хочешь, чтобы я приготовил зелье, которое сделает невидимым не только для глаз, но и для магии? Эван прихлопнул в ладоши, радуясь его отменной сообразительности. — Именно. И кто, как не наш гений, справится с этим? — Раньше тебя не тревожила вероятность быть обнаруженным. Почему ты просишь меня об этом сейчас? — сощурился Снейп. Его голос стал тише, вкрадчивее: — Или, быть может, кто-то.. заставил тебя задуматься? Понимающая улыбка расцвела на лице Эвана. Он не мог не восхищаться тем, как Снейп проявлял всё больше и больше чудес проницательности — пусть даже корень этого таланта и таился в исключительно мелочной причине. — Регулус предположил, что в этом году чары безопасности на куполе замка могли быть усилены. Нам нужно быть осторожными. — кивнул он без обиняков. Он взял сушеную лапку со стола и покрутил её в руках. Северус кивнул, отчего его волосы-сосульки повисли прямо перед его глазами. — Последнее время Блэк много предполагает, не так ли? — пространно произнес он. — Запретил Уилкису и остальным выходить на "рейды". Ограничивает всех, как детей. Поправляет. Теперь он всё время во все вмешивается, будто возомнил себя.. — Снейп затих, будто подбирая нужное слово, — ..кем-то более значимым. — Да. Реджи теперь староста и заботится о наших задницах. — кивнул Эван и отбросил мерзкую, зловонную лапку обратно в кучу. Он вытер склизкую ладонь о свою мантию. Честно говоря, Эван был рад, что теперь Блэк составляет компанию его сестре на вечерних обходах, а не Уилкис. Видел Салазар, Якоб, по своей глупости, слишком долго останавливал свой томный взгляд на его сестре. Чёрные глаза Снейпа загорелись, но вместо гнева или недовольства в них блеснула искра чего-то другого — будто он знал, что это всплывёт и ждал этого. — Выглядит так, что ты больше всех радуешься его новым правилам. Которые, к слову, он установил вразрез твоим. — Конечно, я рад, что кто-то хотя бы пытается остановить нас от того, чтобы убить друг друга. — Розье лениво посмотрел на сокурсника. — С чего вдруг такой интерес к Регулусу, Северус? Лицо Снейпа перекосило от этого вопроса. — Мне нет дела до него. Но если ты считаешь, что его указания держаться в стороне от дел факультета — это разумно, то ты наивен. Он заботится только о своей шкуре. Его решения — просто бессмысленное самодовольство. — Его указания помогают сохранить порядок. И этот порядок — в наших интересах, если ты ещё не понял. — возразил Эван, отказываясь вестись на эту провокацию. Его тон становится еще легче, а в глазах заплясали смешинки. — Хотя, я благодарен тебе за эту неожиданную заботу о моем авторитете, Северус. На секунду Северус опускает взгляд, будто его поймали с поличным, но быстро оправляется, его голос становится резким. — Для этого зелья нужны редчайшие ингредиенты, Розье. Треть из них запрещена, как и само зелье. — он скривил свой нос, отчего тот опустился еще ниже. — Почему бы тебе просто не купить его в Лютном? Ты можешь себе это позволить. — Я предлагаю тебе возможность показать, на что ты способен, приятель. — Эван встает со стула, радуясь, что можно, наконец, покинуть этот зловонный кабинет. Он вновь хлопает Снейпа по плечу - на этот раз просто из озорства. — Тем более Лютный так ненадёжен, а мы не можем позволить себе осечек, верно? А об ингредиентах не волнуйся, я что-нибудь придумаю... Он подскочил и уже почти вышел из кабинета, как за спиной раздался тихий, едва различимый голос: — С чего ты решил, что я захочу помогать? Эван обернулся, приподняв брови, и небрежно улыбнулся: — Потому что ты, мой друг, амбициозен. Ты хочешь быть частью чего-то великого. Я не осуждаю тебя за это, я восхищаюсь! — он вновь взялся за ручку дубовой двери, но, поразмыслив, оглянулся и поднял указательный палец в сторону сокурсника. — И, Северус, умоляю, никогда не забывай, что твоё место на факультете — это не случайность. Я пообещал, что помогу тебе удержаться на плаву и свое обещание я сдержу; но не жди, что я буду вечно смотреть сквозь пальцы на твои выходки. Северус тяжело промолчал, помрачнев как дементор, затем кивнул и резко отвернулся, погружаясь в свои записи. Выйдя из кабинета, Эван сделал глубокий вдох, ощущая как свежий воздух вновь наполняет его грудь. Мерлин, и как этот чудик сидит там целыми днями? Ведь можно умереть от такого количества паров! Розье встряхнул головой и направился к Большому Залу, размышляя стоит ли говорить Блэку, что его мечтают отравить, или он итак уже это знает, но по пути наткнулся на Якоба Уилкиса, одиноко сидящего на лавке, словно сгорбленный, испуганный пес. — Как твое здоровье, дружище? — кивнул Эван. Якоб даже не посмотрел на него и, к полнейшему удивлению Эвана, вскочил с места так резко, что казалось, его ужалила змея, и рванул в сторону кабинета Снейпа. — Самоуверенность… — пораженно пробормотал себе под нос Розье, слыша как за ним захлопнулась дверь. — Интересно, откуда она у тебя взялась? В его голову закралось смутное подозрение, но парень лишь отмахнулся от него, как от назойливой мухи. *** Регулус возвращался с тренировки по квиддичу, уставший и измученный, как домовой эльф. Его плечи были напряжены, в ногах томилась ватная усталость, а волосы были беспорядочно растрепаны, когда он шагал по коридору. Его чёрная квиддичная форма с серебристыми акцентами была покрыта пылью и мелкими царапинами — следы изнурительной тренировки, в которой он умудрился два раза упасть с метлы и едва ли не переломать руки, пытаясь избежать встречи с заколдованным бладжером. Как только он повернул угол, звук оживленного смеха достиг его ушей, и Регулус не смог удержаться от усмешки, узнав в этом смехе голос Крауча. Барти, Август и Эйвери были у самых дверей Большого Зала, обсуждая что-то, и Регулус понял, что они, как всегда, делают это - странное взаимодействие, включающее в себя спор, шутки и ворчание одновременно. Барти первым заметил его, а вслед за ним удивлённо обернулись Руквуд и Эйвери. — Регулус Блэк, наш доблестный ловец, на удивление спортивен! — словно он был комментатором на поле, проговорил Барти. Он задержал взгляд на Регулусе чуть дольше, чем следовало, его взгляд скользнул по измятой форме и беспорядочным прядям чёрных волос. — Никогда бы не подумал, что ты придёшь сюда в таком… элегантно потрёпанном виде. Регулус скривился. Улыбаясь Руквуд хмыкнул. — Селвин снова сошёл с ума, да? Внеплановая тренировка? Регулус закатил глаза, утомлённо поправляя спортивную мантию. На предыдущей неделе прошел первый матч, где, как и ожидалось, Пуффендуй разгромил Когтевран в щепки. Игра была совершенно непримечательной и длилась едва ли час. Маркус каким-то образом усмотрел в этом то ли вызов, то ли угрозу и теперь считал, что Слизерин должны выиграть у Когтверана на следующей неделе за пол часа. Какой бы жалкой не была команда Когтеврана, Регулус сомневался, что это было физически возможно. — Если он не прекратит вести себя так, будто мы играем за сборную Англии, то растеряет пол команды. Остальные еще на поле. Ждут когда их отпустят. Руквуд присвистнул: — Слава Салазару, что я пошел на Трансгрессию! Крепатура итак уже свела меня с ума... — О, ну и где мое "спасибо", дорогой? — наигранно грустно пропел Барти. Он вновь обвел Регулуса взглядом и на мгновение его улыбка изменилась. Регулус перехватил этот взгляд и неловко приподнял бровь. Все же ему стоило переодеться. В обычной ситуации он бы не позволил себе выглядеть таким безобразным образом, но он впервые в жизни был так голоден. Регулус быстро кивнул друзьям в сторону столов. — Пошли уже. Если я сейчас не съем что-нибудь, то мой чертов Патронус изменится. Когда они переступили порог зала, их окружила праздничная атмосфера: горящие свечи свисали с потолка, заколдованные пауки, сплетающие сети прямо в воздухе, ползали по стенам. На столах сидели зачарованные тыквы и что-то напевали, что, на вкус Регулуса, уже было чересчур. Их компания двинулась вглубь шумного зала. Запахи свежего хлеба, тыквенного супа и жареного мяса наполняли воздух, смешиваясь с ароматом воска магических свечей, парящих под потолком. Барти, в своей обычной манере, не смог долго молчать. — Кстати, ты пропустил шоу. Трансгрессия была полна впечатлений. И если ты думаешь, что наша Августина — единственная, кто не справился, то это не так. Руквуд раскраснелся: — По крайней мере, я не улетел в окно, как Гойл. И не потерял часть тела, как некоторые. Корбан отмахнулся от него. — Она мне и не сильно нужна была. — Мерлин, да тебя трижды занесло в книжный шкаф, Корбан! — Откуда тебе знать, куда я целился, Руквуд?! Барти вновь громко рассмеялся, и его смех эхом отразился под сводами зала. Руквуд тоже неуверенно захихикал, а Регулус лишь покачал головой, втайне наслаждаясь их лёгкой болтовнёй. Он кивнул Пандоре, которая уже сидела за столом, неторопливо помешивая пальцем чай, и та ответила ему непринужденной улыбкой. Хотя, ещё минуту назад Регулус думал, что изнемогает от усталости, теперь он ощущал себя гораздо лучше. — Салазар, Эдгар, это всего лишь тыква. — кто-то из девушек округлил глаза. — Тогда пусть она заткнется. — проворчал Мальсибер, насупившись, когда над ним рассмеялись. Подойдя к своему месту, Руквуд осторожно подцепил паука кончиком своей палочки и сбросил на пол. — С этим они явно переборщили. — заметил Август с ужасом, — Вы только посмотрите! — он взял свою тарелку и перевернул, стряхивая с нее слой пыли. Эйвери хохотнул, зачерпнув ложку супа. Регулус ещё тянулся за вилкой, когда в его запястье вцепились. Он перевел выразительный взгляд на Руквуда, но тот даже не смотрел на него: — Ты это видишь? — спросил он, все еще стоя рядом со столом. Его взгляд был напряжённым, — Почему гриффиндорцы так пялятся на нас? — Ты просто параноик, — ответил Барти, его голос был достаточно мягким. Он глянул на другой конец зала и тоже сощурился, — Быть может, они поражены Регулусом Блэком в спортивной форме. — он театрально приложил руку ко лбу и громко вздохнул. Регулус уже было открыл рот, чтобы вставить своё замечание, но как раз в этот момент дотрагивается до своей вилки — и стол сотрясает оглушительный взрыв.