Тьма в тебе

Воскресенье, 1-е сентября, 1977 год. Просто скажи, то, что она пожелает услышать. Регулус уныло рассматривал свои вещи, аккуратно рассортированные в чемодане, когда с первого этажа послышался голос матери. Он вздохнул, — его рёбра тут же отозвались ноющей тупой болью. — и взмахнул палочкой, заставив черный чемодан захлопнуться и уменьшится достаточно, чтобы тот поместился ему в один из карманов пиджака. Просто скажи, то, что она пожелает услышать. Давай. Это не трудно. Он убеждал себя в этом, его разум оставался кристально чистым, и, хотя беспокойство на задней стенке головы болезненно заскребло при звуке голоса его матери, Регулус заставил себя выдохнуть. Еще немного — и он уедет отсюда. Угождать матери стало для него чем-то вроде игры за последние года. Он научился лавировать в ее извращённой паутине убеждений и ожиданий с ловкостью, о которой Сириус никогда не мог и подумать. Но за прошедшие три месяца это увлечение порядком опустошило его. Он чувствовал изнеможение. Он провел большую часть летнего времени испытывая на себе абсолютно компульсивное внимание своей матери. Ее скачки настроения, к которым, как он думал, он сумел приспособиться, превратились во что-то невообразимое. Практикуя Темные заклинания и проклятия вместе с ней, он больше не испытывал ничего кроме страха. Эти перемены не должны были так сильно удивить его, — наоборот, Вальбурга вполне закономерно переметнула взгляд полный внимания и стали на единственного оставшегося сына. Но тренировки, изнурительные и бесконечные, оказались, по меньшей мере... невыносимыми. Когда Регулус возвращался в свою комнату, то едва мог стоять на ногах, и дважды не успевал закрыть дверь своей спальни прежде чем содержимое его желудка оказывалось на полу. Жалкий, она сказала это с отвращением, после его очередного провала, разочарование капало ядом с ее голоса. Был вечер, за окном шел дождь, и это заявление выбило почти весь воздух из его грудной клетки. Он так долго определял себя в зависимости от того, как держит планку чужих ожиданий. Так долго был в ней лучшим, что просто не мог перестать справляться. Поэтому он всегда поднимался. Вставал, принимая бесстрастное выражение лица, пока накладывал жалящее на злосчастное животное перед собой, — у достойного волшебника никогда не дрожит рука, — но затем все повторялось вновь, менялись лишь незначительные детали, и, быть честным, Регулус не до конца помнил, что именно это были за детали, — его разум был слишком занят всепоглощающим страхом, страхом, страхом и попытками его скрыть. Скрыть получалось практически никогда. Мать видела его ложь насквозь — так было всегда. Окно в его спальне оставалось нарочито открытым, чтобы впустить прохладный осенний ветер в комнату, пока он продолжал тупо пялиться на себя в зеркало, висящее на стене. Инферналов — этих мерзких, смрадных трупов, — вот, кого он напоминал. Его глаза были налиты кровью, а темные синяки под ними смотрелись ужасно на бледной коже. Регулус медленно поднял руку и взмахнул палочкой над своей головой, пробормотав нужное заклинание, и тут же ощутил, как лицо начинает покрываться тонкой, невесомой пленкой чар. — Регулус, надеюсь у тебя есть достойная причина задерживаться. — послышалось с первого этажа, и Регулус нахмурился, последний раз оглядывая свое преобразившееся отражение и комнату. Просто скажи, то, что она пожелает услышать. — Уже иду, мама. — запоздало ответил он, открывая дверь, и, к своему вящему ужасу, встречаясь лицом к лицу с матерью. Его плечи мгновенно напряглись. — Чем ты там занимался? Его мать обладала удивительной способностью, не угрожая, заставить чувствовать себя маленьким, ничтожным и растерянным. Он встретил ее взгляд, намереваясь отреагировать настолько безупречно, насколько только мог. — Ничем, — хрипло произнес он, а затем понял, как это прозвучало и добавил чуть громче: — Квиддичное снаряжение. Решил взять кое-что с собой. Уголки ее губ едва скривились на это. — Надеюсь, ты не позволишь глупым играм влиять на свое обучение. — Non, maman. — быстро поправился он. — Конечно, нет. Глаза Вальбурги — острые и пронзительные, — всегда, когда она выискивала какой-либо изьян или намек на ложь, впились в него, словно кинжалы. Регулус бросил все силы на то, чтобы позорно не отшатнуться, когда ее правая рука отчаянно вцепилась в его челюсть. — Ты знаешь, что должен делать, Регулус. — сказала она проникновенно. Ее холодные пальцы сильнее надавили на подбородок, приподнимая его голову вверх. Это не было бы так больно, если бы не все эти многочисленные фамильные кольца, которые она постоянно носила. — Ты должен восстановить репутацию. Восстановить нашу честь. — Конечно, мама. — заверяющим тоном ответил он. Тоже самое она говорила ему и в прошлый раз, но громкость этих слов все равно заставила его сердце биться чаще. — Ты будешь гордиться. Вальбурга слабо хмыкнула на это. Ее рука заметно ослабила хватку спустя пару мгновений. — Посмотрим, — странно пробормотала она, — А теперь иди, не то опоздаешь на поезд. — и прежде чем Регулус смог кивнуть, отвернулась и начала спускаться по лестнице, чтобы приказать домовику донести его вещи. Регулус позволил себе выдохнуть только стоя на платформе; Он кое-как сумел уговорить Кричера не биться головой, потому что он уезжает лишь на один учебный год, и тащить все его имущество вслед за ним не имело никакого смысла. Наконец, после того, что казалось длинным бесконечным летом, тянувшимся как вязкая древесная смола, первое сентября настало, и Регулус мрачно стоял один на платформе, пытаясь осознать, что все его мучения действительно закончились. Гудок поезда заставил его в очередной раз очнуться от своих мыслей. Пара младшекурсников неподалеку взвизгнули и ускорили шаг к перрону, попутно громыхая чемоданами. Он искренне ненавидел себя за то, что стоял и высматривал своего брата в толпе, но в то же время, не мог физически заставить себя сесть в поезд, пока не увидит его. Пока не убедится. Когда он увидел Сириуса, то задержал дыхание. Это была только короткая вспышка темных волос и чужого смеха, который, казалось, окружал Сириуса все его учебное время от тех нелепых магглов, с которыми брат вечно носился. Впереди них был Поттер. Регулус ненавидел всех друзей Сириуса, но особенно он ненавидел Джеймса Поттера. Когда компания Гриффиндорцев с ненужным шумом и толкотней через пару минут все же скрылись, Регулус позволил себе делать неспешные шаги к вагону. Знакомая атмосфера должна была утешить его, пока он пробирался по узкому коридору поезда, но все казалось внезапно искаженным. Извращенным. Выражение лиц некоторых учеников, когда он заглядывал в купе в поисках однокурсников, было настороженным и подозрительным, будто он хотел предьявить им дисциплинарное взыскание. Это было странным? Это было неважно. Ему просто нужен был Крауч. Резкое молчание встретившее его, когда юноша распахнул дверь очередного купе, вполне могло претендовать на оскорбительное, если бы Регулусу действительно не было так плевать. Двое из его трех соседей по общежитию сидели вместе и если Руквуд никак не изменился, то Эйвери определенно увеличился в ширь. — Регулус! — Август улыбнулся ему, махнув рукой. — Как жизнь, приятель? — Неплохо. — он прошел внутрь и сел на место рядом с однокурсником, не делая паузы, чтобы поздороваться. Корбан Эйвери — массивный юноша с соломенными волосами, — исподлобья посмотрел на него, отрываясь от газеты, но все-таки приветственно склонил голову. Их семьи находились в одних и тех же кругах, и изначально ожидалось, что это должно было как-то повлиять на их отношение друг к другу. Но по прошествии времени стало ясно, что сам по себе этот факт совершенно ничего не дал им; не то чтобы это было сильно заметно: они называли друг друга друзьями, сидели вместе на Травологии и разговаривали, когда это было необходимо, но между ними всегда очевидно стояла какая-то не выраженная вслух проблема. Часть проблемы, как подозревал Регулус, определенно исходила от Сириуса: Корбан не скрывал своего отвращение к поведению его брата, и большую часть времени вел себя так, будто у Регулуса была какая-то возможность это изменить. Он явно не очень хорошо знал Сириуса. Возник короткий момент тишины, которая была нарушена Руквудом. — Ну, зато мое лето прошло просто отлично. — Регулус был рад, что Август сидит вместе с ними. Когда они с Эйвери оставались наедине, молчание растягивалось между ними, как неловкий третий компаньон. — Я ходил на чемпионат Холихедских гарпий и Паддлмир. Вэдкок просто монстр. Читали о драке в первом раунде? Руквуд явно намекал на "Пророк", зажатый в руках Эйвери. — Я не читаю такой бред, Руквуд. — высокомерно фыркнул Корбан, убирая газету подальше от проворных рук однокурсника. — Что? — Август округлил на него глаза. — Мерлин, ты слышал это, Регулус?! Он назвал Квиддич бредом. — Мое сердце разбито. — равнодушно отозвался Регулус. Он рассматривал из окна уставшую женщину, пытающуюся тщетно оторвать от себя плачущего второкурсника. — Я лишь говорю, что тебе стоит сменить приоритеты. — Эйвери фыркнул на них. — Нам больше не одиннадцать лет. Тебе стоило бы почитать что-нибудь более примечательное. Как и всегда, Августа ничуть не задело пренебрежение друга. Он надул грудь и понизил голос. — Ах, а вообще-то я читал, Корбан. Булстроуд написала мне несколько десятков писем и четверть из них была крайне неприличного содержания.. — Салазар, просто заткнись, Руквуд! Регулус почувствовал, как его губы дернулись в намеке на улыбку, когда Август повысил голос, пререкаясь с однокурсником. Он все-таки отобрал у него газету, и Регулус ощутил себя иррационально легче, наблюдая за их перепалкой. Неужели это действительно кончилось? Угрюмая площадь Гриммо 12 осталась за плечами и молча смотрела ему вслед, не в силах остановить этот побег. — ..и я надеюсь, что в этом году у меня выйдет много чего примечательного. Если вы двое понимаете о чем я. — лицо Августа приобрело невероятно самодовольный вид; Регулус выгнул бровь, Эйвери усмехнулся. — О, ну без зависти! Шестой курс обещает быть насыщенным. — он важно поправил воротник. — Шестой курс должен быть насыщенным. — настоял Корбан и провел рукой по своим светлым тонким волосам. — У нас должно быть теперь больше времени для возмездия. Вся эта грязная кровь должна ответить. — Это точно. — кивнул Август непринужденно, слишком легко принимая смену темы. И вот так легкость, поселившаяся в груди Регулуса за этот короткий промежуток, лопнула. Каким-то образом на одном из курсов нападения на магглорожденных сделались единственным популярным развлечением у его однокурсников. Хотя Регулус находил в этом мало приятного и старался держаться подальше от ужасных слухов, которые могли бы задеть его и его семью, он также помнил про свою роль и определенную репутацию, которую должен поддерживать. Прошлый учебный год стоил ему немалых усилий, что будет в этом? Почувствовав на себе взгляд, он повернулся, чтобы встретиться с пронзительными глазками Эйвери. Регулус был уверен, что ему не обязательно быть легилиментом, чтобы знать все мысли, которые витают в его маленькой голове. Он сухо кивнул ему, вызывая у того мерзкую усмешку, и отвернулся. Поскольку только трое из них были в купе, Регулус знал, что к ним неизбежно присоединится кто-то другой, но все же не смог сдержать гримасу разочарования, когда этим человеком оказался Северус Снейп. Он был на год старше их, но у него не было друзей, а Уилкис, который постоянно шатался за Снейпом, словно огромная собачонка, вероятно, ушел на собрание старост, поэтому Снейп прошелестел на свободное место рядом с Эйвери. — Где Крауч? — спросил Регулус, когда поезд тронулся. Голос нейтральный, даже несмотря на то, что он молча проклинал Барти за то, что он не сидел сейчас с ними. — Я не видел его на перроне. — отозвался Август, смотря в окно на пролетающие мимо них пейзажи. — Но разве ты не знаешь причины? В его тоне не читалось ничего даже приблизительно злобного, но Регулус все равно напрягся. Он никогда не заявлял вслух о своем предпочтении к Краучу, как к собеседнику или другу, но, должно быть, это итак было очевидно. — Могу поспорить, что он решил провести побольше времени со своим знаменитым папашей. — сказал Эйвери, когда стало ясно, что Регулус не намерен отвечать. Корбан ухмыльнулся: — Вы видели в чем он ходит по министерству? Маггловские тряпки, я бы сгорел от стыда на месте Крауча-Младшего. Регулус сжал губы в тонкую полоску, проигнорировав это. Эйвери явно сказал все это без лишнего подтекста — ради забавы или демонстрации собственного остроумия, — но глаза Снейпа тут же приземлились на Регулуса. Он скользил по нему внимательным взглядом и губы изогнулись в намеке на улыбку. — Возможно, именно этим он сейчас и занимается. — растягивая буквы произнес он. Эйвери рассмеялся. Если и был кто-то, кого Регулус недолюбливал больше чем компанию брата, то это был Северус Снейп. Он подозревал, что когда-нибудь они столкнутся - этот факт был также неизбежен, как и смешон: Снейп едва ли мог претендовать на ту спесь, которую демонстрировал. Их неприязнь друг к другу, насколько Регулус мог судить, была полностью взаимной. Вообще-то, он догадывался, что Снейп каким-то образом проецирует свою злобу от бесконечных издевательств Сириуса и Поттера на него. И почему все окружающие думают, что он как-то влияет на поступки старшего брата? В любом случае, Регулус снова промолчал, и, игнорируя тяжелые мысли, преследовавшие его из дома, позволил Августу втянуть себя в нейтральный разговор о квиддичной тактике на этот семестр.

***

Первое что бросилось в глаза при входе в Большой Зал: явное отсутствие Крауча. Слизеринцы уже посетили свои спальни, чтобы переодеться и оставить ненужные вещи в комнате, но ни чемодана, ни самого Барти там не наблюдалось. Новоприобретенная нервозность Регулуса совсем не помогала, так как теперь, сидя за Слизеринским столом и в пол уха слушая монотонный бубнеж директора, второе, что бросалась в глаза: гробовая тишина, стоявшая в Большом Зале. Это было глупо и довольно неловко, но Регулус уже и забыл насколько... обеспокоенной была сейчас жизнь для некоторых из студентов. Даже Гриффиндорцы вели себя тише, чем обычно, внимая каждому слову директора школы: — ..напоминание. Магическая охрана замка за лето была усилена, у нас появились новые, более мощные средства защиты, но тем не менее все мы, и ученики, и преподаватели, должны быть крайне осторожны и не допускать ни малейшей беспечности. Поэтому я прошу вас, в целях безопасности соблюдайте все ограничения, о которых будут говорить вам учи­теля, пусть даже это покажется вам обременитель­ным, и в особенности строго выполняйте правило о запрете ученикам выходить после отбоя из своих спален. Я верю и надеюсь, что вы будете постоянно помнить о своей безопасности и о безопасности других учеников, ведь единственное, что может помочь нам в эти непростые времена оставаться смелыми - это все те, кто вас сейчас окружают. Оглянитесь, несмотря на происходящее за стенами этого Замка, мы все же здесь все вместе. — Дамблдор затих, оглядывая все столы своим фирменным взглядом из под очков. — Присматривайте друг за другом. Не позволяйте страху завладеть вами или кем-то из ваших близких. Скажу вам по секрету, даже мне, порой, бывает страшно, но, когда я в Хогварсте среди своих коллег и учеников - я чувствую себя самым смелым человеком в мире. — Меня сейчас стошнит. — громким шепотом прокомментировал Эйвери. Игнорируя мрачные высказывания однокурсников Регулус посмотрел на другой конец Большого Зала. Его брат склонился над ухом беспокойного друга с шрамами и что-то приглушенно говорил ему. Конечно, воспевают оды Дамблдору, раздраженно подумал Регулус. Родители всегда ненавидели этого полоумного старика - Регулуса он нервировал. Тут же, будто учуяв его взгляд, Сириус повернул голову и посмотрел прямо на него. Его серые глаза расширились и приобрели странное выражение, когда их взгляды пересеклись и Регулус, застаный врасплох, поспешно отвернулся, продолжая чувствовать раздражающий зуд на лице от чужого внимания. Эйвери продолжал показательно постукивать по столу, ожидая появления еды. Когда пафосная речь директора, наконец, закончилась, и тарелки учеников наполнились едой, Регулус вдруг осознал, что совершенно не настроен на ужин. Он с трудом проглотил пару кусков только для того, чтобы не вызывать лишних подозрений у однокурсников, и, поднявшись, уже развернулся в сторону выхода, чтобы незаметно выскользнуть, когда его окликнули. — Ты куда? — растерянный голос выбился из общего гомона. Руквуд. Регулус обернулся, сонно поведя плечом. — Прогуляться. — небрежно отмахнулся он, и отвернулся, когда брови Августа нахмурились. — Увидимся в гостиной. — абстрактно добавил он за спину, больше для того, чтобы однокурсник не подумал увязаться следом. Без раздумий Регулус зашагал прочь из Зала, сворачивая из коридора в коридор, пока не оказался в наименее используемом проходе. Движимый потребностью в одиночестве, он прошёл достаточно, чтобы уйти от звуков Большого Зала и слышать лишь эхо собственных шагов. Регулус должен был чувствовать воодушевление, вернувшись в школу. В окружении друзей, подальше от Гриммо 12, матери и ее удушливых ожиданий, - но, очевидно, что-то шло не совсем так, как он планировал. Он не мог расслабиться. Его тошнило от знакомых лиц и их замечаний. Речь директора была такой отвратительной, что юноша вслушивался в каждое чертово слово, будто в собственный тюремный приговор. Воздух оставался кислым и напряженным, словно Регулус забрал часть того смрада, исходившего из стен его дома, с собой. Возможно, теперь он исходил от него самого. Его спина слегка сгорбилась под невидимой тяжестью, когда Регулус свернул в очередной коридор. Он чувствовал странную потребность, чтобы кто-то отдернул его. Могу поспорить, что он решил провести побольше времени со своим папашей. Регулус подумал о тех нескольких письмах, которыми они обменялись с однокурсником за это лето. Он едва-ли помнил, что там было, - все-таки, он был немного занят - но, кажется, Барти говорил о том, как ему невообразимо тошно в этом блядском доме. Мог ли мистер Крауч окончательно потерять терпение относительно сына-слизеринца в осложнившееся время? Мог ли лишить его Хогвартса? С другой стороны Регулус с трудом мог представить картину, где Барти бы спокойно подчинился ему в этом. Барти, в отличии от Регулуса, был намного смелее. Утомленный этими мыслями Регулус уже сворачивал в сторону подземелий, надеясь никого там не застать, когда из-за очередного угла послышались приближающиеся голоса. Один из них он бы узнал из тысячи. Регулус был в абсолютно не подходящем настроении для стычек. Он намеревался игнорировать всю эту галдящую толпу, просто проскользнуть мимо и сделать вид, что он их не заметил. Однако, пока он шел, их взгляды стали устремляться на него, единственная рыжая девушка в их компании, сжала губы, видимо, чувствуя, как все они стали замедляться. И ради этих людей Сириус бросил его? Регулус сильно прикусил внутреннюю сторону щеки, отдергивая себя. Ему уже давным давно все равно на это. — Снова писал письма мамочке? — Сириус кивнул в сторону совятни, когда проходил мимо. Регулус сразу же почувствовал, как легкие сжались от этого голоса, не пропуская кислород. — Уже соскучился, малыш Реджи? — Серьезно? Я надеялся, что с возрастом ты станешь выше этих детских подначек. Сириус слабо огрызнулся на это, но его челюсть сжалась, а на лице застыло все тоже странное выражение, которое было в Большом Зале. Регулус не хотел играть в его игры. — Прости, но у меня нет на это времени. — безучастно произнес он и почти закатил глаза, когда Сириус перегородил ему путь. Конечно, из всех коридоров в этом Замке он вышел именно на тот, где был его брат. Удача явно находилась на его стороне. — Так сильно спешишь в свое змеиное логово? — его голос был резким, а глаза напряженными, пока метались по слизеринцу, словно ища что-то. Когда брат наткнулся на его предплечье, то выпрямился. Его челюсть сжалась. — Ну, конечно, должно быть у тебя появилось намного больше забот с тех пор, как дома не за кем стало прятаться. Коридор вдруг показался необъяснимо меньше. Сказал это Сириус случайно или намеренно - было не так уж важно, учитывая, что он попал прямо в цель. Прошло чуть больше года с тех пор, как брат сбежал, и никогда прежде Вальбурга не давила на него так сильно. Регулус отдаленно понимал, что большая часть злобы женщины была от предательства Сириуса, их мать просто сошла с ума от горя; и теперь, когда брат стоял перед ним с горящими глазами и друзьями за спиной, у Регулуса перехватило дух от обиды. — Давай, Бродяга. — Поттер встал между ними. Настороженный. — Уже поздно, у нас были планы, помнишь? Сириус тут же оторвался от младшего брата, чтобы на мгновение посмотреть на него и повернуться обратно. Его взгляд стал острым, и Регулус хотел узнать собирается ли он обвинять его во всем, что идет не так в его прекрасной жизни. — Ох, ты снова молчишь? — фыркнул Сириус зло. — Хотя чего я ждал? Ты так привык это делать. Просто стоять и наблюдать за всем этим дерьмом. — он взмахнул рукой вокруг себя. Так вот в чем было дело. По крайней мере, теперь он понимал. Очевидно, Сириус как и однокурсники Регулуса умел читать газеты. Слухи и шепот в тени Британского общества зрели давно, последние десятилетия, но за последние пол года весь пыл буквально вырвался из глубин. Газеты безумствовали над историями, печатая одну сказку за другой, о фигурах в масках, терроризме и первой за историю страны наступившей официальной войне. Регулус бы не был так драматичен, но, конечно, Сириус с его детским духом противоречия с радостью заглотнул это и, конечно, обвинил в этом свою злую и страшную семью. — И это говоришь мне ты? — усмехнулся он, надеясь, что не звучит слишком горько. — Как лицемерно. Кем ты себя возомнил, Сириус? Героем? Спасителем? Хочу напомнить тебе, все что ты сделал, — он взмахнул рукой, повторяя жест брата. — это сбежал, как чертов трус. Эмоция исказила лицо Сириуса, но Регулус не успел рассмотреть, так как Поттер тут же встал перед ним, либо загораживая, либо пресекая начало потенциальной дуэли. — Лучше тебе заткнуться, Блэк, если не хочешь получить отработки в первый же учебный день. — его голос был тихим, но враждебным. — Я разговаривал не с тобой, Поттер, а с братом. — огрызнулся Регулус, раздражённый вмешательством. — Ты, блять, мне не брат. Это сказал уже Сириус. Регулус задумался выглядел ли он таким же больным, каким себя чувствовал. — Ну все, идем, — Люпин потянул Сириуса за собой, отступая к молчаливо наблюдающей компании. — Да, ты прав — ты давно уже не Блэк. Может теперь, раз ты променял свою семью, теперь ты «Поттер»? — холодно ухмыльнулся Регулус, наблюдая, как Сириус резко вырвал руку из хватки друга. — Давай, беги за своим новым братом. У вас двоих вроде были планы? — О, отвали, Реджи. — ответил Сириус слабо, будто вдруг потерял весь запал, и покачал головой. — Ты... ты просто безмозглый идиот. Регулус увидел как Поттер сверлит его ненавидящим взглядом, а девушка гордо выпятила грудь, будто готовая броситься на защиту Сириуса в любую секунду. Регулус раньше не замечал женского пола в их полоумной компании. Группа начала отходить, продолжая свой путь по коридору и сворачивая в сторону парящих лестниц. Регулус почувствовал, как у него неприятно сжался желудок: он беспомощно смотрел, как его брат уходит, как он обхватывает руками шеи своих друзей и бормочет что-то, от чего они разражаются хором смеха. Он снова почувствовал, что его оставили позади, снова оставили в проигрыше. — Предатель крови. — сплюнул он. Слова упали в пространство коридора, прокатившись эхом по стенам. Группа продолжила уверенно идти по коридору, рыжая девушка сцепила руки с Люпином, но Джеймс и Сириус резко остановились. — Что ты только что сказал? — рявкнул Поттер, к удовлетворению Регулуса - очевидно, это было какой-то больной темой, судя по его искаженному в гневе лицу. — Я сказал, что вы оба, — усмехнулся он, слова матери заполнили его рот. — Грязные предатели крови. Регулус не был уверен, чего он хотел добиться этим, какого ответа он пытался добиться от своего брата. Он просто сказал это и все. Не думая о последствиях. В один момент атмосфера переменилась: трое юношей просто смотрели друг на друга в тишине, их безмолвие сопровождалось лишь болтовней учеников, которые смотрели на них, спеша по гостиным, и тягучим ощущением в грудной клетке Регулуса. В следующее мгновение Джеймс Поттер, видимо, действительно возомнивший себя Годриком Гриффиндором, устремился к нему. Его пальцы вцепились в горловину рубашки Регулуса, приподнимая, чтобы ударить его о стену, и приблизить к нему лицо. На заднем плане кто-то пораженно вздохнул. — Джеймс, нет! Регулусу потребовалось мгновение, чтобы собраться обратно, полностью застигнутый врасплох агрессивностью действий Поттера. — Как по маггловски. — прохрипел он, но тут же закашлялся, чувствуя, как пальцы Поттера сомкнулись на его шее. — Не смей открывать свой поганый рот! — Джеймс прошипел ему это в лицо, глаза за стёклами очков потемнели. Задела ли его подначка о Сириусе или о предателях крови, каковыми являлись практически все Поттеры, развить догадки Регулус не успел. — Не приближайся к нему больше, ты, чертов.. Наконец-то сумев взять себя в руки, Регулус с силой оттолкнул высокого гриффиндорца и вырвался из его хватки. — Сириус, скажи своей собаке к ноге. — он неприязненно сморщил нос, чувствуя чужие отпечатки на коже. Сириус на удивление молчал, стоя в паре шагов от них. Не плевался оскорблениями или насмешками, что было более чем странным и совершенно сбивало Регулуса с толку. С каждым годом он не узнавал Сириуса все больше, отдалялся от него все дальше. Глаза брата внимательно изучали его, и Регулус проигнорировал внезапное желание стыдливо отвернуться. Ему нечего было стыдиться. — Ты действительно думаешь, что похож на нее? — улыбка Сириуса стала шире, и Регулус прищурился, поправляя всклоченный воротник. — Она хорошо тебя надрессировала этим летом, если ты такое заявляешь в первый же день, верно, Реджи? Он хотел бы возразить. Хотел бы сказать, что вообще-то это Сириус первый начал эту склоку. Но именно Регулус продолжил и раздул ее до этого состояния. Сириус определенно знал куда бить: слова о Вальбурге попали точно в цель. Любое упоминание матери делало из него немую рыбу, выброшенную на берег. Сириус оскалился. — Так беги и поплачься своей больной мамочке, Регулус. — сказал он нарочито громко, так, что пара проходивших учеников с ужина, обернулись на них. Регулус внезапно вспомнил где они находятся, и что, вероятно, ужин давно подошел к концу. Поттер бросил на него полный презрения взгляд прежде чем скрыться вместе с Сириусом и остальными за углом. Регулус простоял на месте ещё с пару секунд, когда наконец выдохнул и прикрыл глаза: тянущее чувство в груди усилилось в несколько раз.