Руководство Луны Лавгуд по Прекрасным Принцам | Luna Lovegood's Guide to Lovely Princes

Эйгон подавил стон. Ему было скучно смотреть, как Луна и мейстер Ханнимор изучают информацию о королеве Висенье и Драконьем Камне. Двое детей Рейениры задержались — Люцерис и Джоффри, но оба заскучали в течение часа и ушли. Эйгон отказался снова оставлять свою жену с этим маленьким засранцем Ханнимором. Кто знает, что он скажет Луне? Его жена порой могла быть весьма впечатлительной и имела тенденцию думать о каждом лучше. Еще был Деймон Таргариен. Эйгон ненавидел этот новый взгляд на лице дяди больше, чем предыдущий. Было тяжело идти в ногу с Принцем-Разбойником. Деймон за один день перешел от презрения и отвращения к задумчивости и скрытности. Эйгон не был полным дураком. Он знал, что это как-то связано со вспышками магии Гермионы. Он хотел бы написать письмо матери или дедушке за советом, но не посмел бы быть таким честным в письме. Не под крышей Черных. Он провел рукой по своим недавно подстриженным волосам. Что-то, что заставило Люцериса и Джоффри, маленьких ублюдков, хихикать над ним, не обращая внимания. Вероятно, из-за того, насколько они были неровными, но кого это волновало? Луна нисколько не возражала. Только прокомментировала, что ее волосы стали немного похожими после того, как один из ее экспериментов пошел не так. — Нам нужно завести еще одного ребенка, — внезапно сказал Эйгон. Это было то, чего хотела бы его мать, и Эйгон не возражал, теперь он понимал, что киска Луны вернется к норме. Он был убежден, что это еще один магический трюк Луны, но его мать отправила к нему мейстера сразу после того, как услышала, как он хвастался этим. Это, вероятно, было самой информативной вещью, которой его когда-либо учила мать. Луна и мейстер Ханнимор замолчали. Луна моргнула своими большими серебристыми глазами. — Гермионе всего год. Я бы не торопилась. Может, через несколько лет? Эйгон хмыкнул, подперев подбородок рукой. Возможно, это было к лучшему. У Эйгона может родиться сын вместо очередной дочери. Лучше никому не давать идей. Новорожденные были уродливы. Он бы этого не отрицал. Джейхейра и Джейхейрис выглядели как высушенный изюм. По крайней мере, его маленький Цыпленок выглядел лучше. Гермиона уже переросла эту уродливую фазу. Теперь у нее были эти обманчивые щечки херувима, и хотя у нее не было цвета глаз матери, они были той же формы, что и у Луны — большие и светящиеся. Эйгону часто приходилось напоминать себе, что когда-то она выглядела как сырая курица, чтобы не стать жертвой ее интриг. Каков отец, такова и дочь, предположил он. По крайней мере, Гермиона была умна в своих манипуляциях. — Я думаю, ответ в том, что не написано, — сказала Луна, закрывая книгу и откладывая ее в сторону. — Глупо ожидать, что королева Висенья продемонстрирует свою магическую силу, когда весь Вестерос был против этого. Мейстер Ханнимор задумался об этом. — Вероятно, Вы правы в этой оценке, но между строк может быть написано тысяча и одна вещь. Луна блаженно улыбнулась, вставая, чтобы потянуться. — Я предполагала, что мне следует начать с первого пункта. Я хочу обыскать весь остров Драконьего Камня. Может быть, ее мастерская даже не находится в замке. Мейстер издал испуганный смешок. — Теперь, когда Вы это сказали, это имеет смысл. Большинство верит, что это где-то здесь. — Вы знаете, где находятся принц Деймон и принцесса Рейенира? Я хотела бы одолжить лошадь и, возможно, проводника. Эйгон поспешил последовать за ней, не ожидая такого хода. Но Луна была Луной. Ожидай неожиданностей. — Эй, а где наш маленький Цыпленок? — спросил Эйгон. — С Висерисом, — равнодушно сказала она. Эйгон свернул, чтобы найти свою дочь. Если что-то случится с Гермионой, Луна будет убита горем. Его бок болел после бега. Он думал, что не делал этого с самого детства. Опираясь на стену обеими руками, он вдыхал воздух. Когда смог дышать как полунормальный человек, он открыл детскую. Быстро заметив Визериса с кучей игрушечных кубиков. Эйгон побледнел. Деймон стоял в комнате, держа Гермиону на руках. Они задумчиво смотрели друг на друга, а Деймон качал ее на руках. — Дитя мое, — сумел вымолвить Эйгон, протягивая к ней руки. Деймон криво ухмыльнулся, поворачиваясь к нему. — Ты называешь ее Цыпленком? Я отдам тебе куриную ферму за твоего единственного Цыпленка. Это хорошая сделка. Эйгон почувствовал тошноту. Его взгляд метался с Гермионы на окно, на Деймона, затем на нож Деймона и на все в комнате, что могло причинить ей боль. Деймон рассмеялся. — Вот, — он передал ему маленького Цыпленка, отступая на шаг назад с весельем. — Я слышал, ты любишь шутить. Это было просто дурачество. «Не о моей дочери, иди ты на хуй», — пронеслось у Эйгона в голове. Деймон повернулся спиной и подошел к окну. — Визерис и Гермиона хорошо ладят. Эйгон начинает терять интерес к играм с Визерисом, он находит старших гораздо более забавными, даже если это их раздражает. Так что приятно, что у моего младшего снова есть товарищ по играм. Мысли Эйгона лихорадочно пытались придумать, что сказать, но он не нашёл ни слова. Деймон дернул Гермиону за прядь волос. — У нее будут волосы матери, я думаю, даже если они твоего цвета. Они такие же дикие, как у Луны. Волосы Гермионы торчали во все стороны. Няня часто пыталась их укротить, но остановилась на маленьком чепчике — что-то, что Гермиона срывала в течение часа. Только Луна могла сделать что-то из толстых локонов, и Эйгон был уверен, что его мать заставила Луну использовать магию, чтобы они лежали ровно. Это длилось всего несколько часов, а затем Гермиона возвращалась в свое естественное состояние гремлина. Когда волосы станут длиннее, Луна, скорее всего, заплетет их в косу, как делает со своими собственными. — Она будет красивой, когда вырастет, — сказал Деймон, ведя себя так, словно они были типичной семьей. Как будто он был заботливым дядей, желающим побаловать своего племянника. — Если у меня будут еще дети, я надеюсь, что это будут девочки. Я нахожу, что они мне больше нравятся. Эйгон издал уклончивый звук. Гермиона потянулась к его носу, пытаясь засунуть туда палец. — Цыпленок! — вырвалось у него, он терял терпение, отталкивая ее руку. — ДА! — воскликнула Гермиона, с отважным взглядом, брошенным в его сторону. Она возобновила свои усилия, теперь используя обе руки и нацелившись на его лицо. Эйгон задохнулся и зажмурился, пытаясь защититься. В течение долгой минуты все, что можно было услышать, — это шлепки маленьких ручек по его лицу. Гермиона воспользовалась тем, что он мог использовать только одну руку, в то время как другая удерживала ее в объятиях. — Как ты только нравишься Луне! — прорычал Эйгон, забыв про Деймона и ставя Гермиону на пол. — Тебе следовало утонуть в этом гребаном водяном мешке внутри живота Луны! Гермиона посмотрела на него снизу вверх, улучив момент, чтобы подтянуться, используя его штанину, и пошатываясь взад-вперед. Насколько Эйгону было известно, она еще не умела ходить. — Я тебя, блядь, приготовлю, Цыпленок. Как насчет этого? — проворчал он. — Возьму твою славную, толстую ногу и засуну её в суп. Гермиона уставилась на него. — Ма, — сказала она, полная упрека. Эйгон закатил глаза. — Ты уже знаешь, как себя вести? Я не заберу тебя, пока не научишься. Твоя мать убежала на поиски чего-то, чего, скорее всего, не существует. Мы должны ее найти, ладно? — Затем он тихо прошептал: — Ты же знаешь, что я ничего такого не имел в виду. Из тебя получится ужасный суп. Держу пари, ты будешь горькой или с привкусом дерьма. Гермиона уже начала ползти к Визерису. Старший мальчик пытался показать ей, как правильно решать головоломку с блоками, но она лишь в отчаянии стукнула двумя кусками дерева друг о друга, а затем с визгом швырнула их через всю комнату. — Гермиона — интересный ребенок. Эйгон подпрыгнул, забыв, что Деймон был в комнате, пока он сражался со своим Цыпленком. Деймон ухмыльнулся нервозности Эйгона, но ничего не сказал. — Я ухожу, — объявил Деймон. — Я считаю, что близнецы будут лучшими проводниками для Луны. Бейла взяла на себя задачу исследовать остров с тех пор, как мы прибыли. Эйгон не был слеп к тому, что делал Деймон. Он пытался окружить Луну Черными. Эйгон тихо застонал, взглянув на Гермиону, а затем подумав о своей жене. Кого-то из них придётся оставить в покое. — Я пойду с тобой, — решил Эйгон. Как бы он ни заботился о своём ребёнке, заменить Луну было невозможно.

***

Эйгон надулся на свой чай. Рейенира настояла на том, чтобы устроить с ним какое-то грёбаное чаепитие, дав понять, что это не просьба. Эйгон следовал за Луной и близнецами в их приключениях, пока они обыскивали остров, но сегодня Рейенира остановила его, прежде чем он успел уйти. Эйгон знал, что это было сделано для того, чтобы дочери Деймона могли заполучить Луну одну. Что они планировали сделать, Эйгон не имел ни малейшего представления. Луне начинали нравиться близнецы. Особенно Рейна, которая соглашалась с выходками Луны и сама любила хорошую книгу. Его нога подпрыгивала вверх-вниз, чай давно остыл. Эйгон не думал, что он на самом деле пробовал его. Луна была ведьмой, утешал он себя. Если они планировали что-то сделать, Луна могла защитить себя… если бы она была достаточно осведомлена, что кто-то хотел причинить ей вред. Он начал жалеть, что хранил от неё все эти секреты, решив вскоре рассказать ей правду о своей семье. Может быть, она захочет уйти, если поймёт. Эти три месяца в Драконьем Камне были для него волнением. Рейенира прочистила горло: — Твои волосы — есть ли для этого причина? Эйгон фыркнул: — Я не хотел иметь с этим дело. Моя мать примет длину по мои плечи в лучшем случае. Но поскольку её нет рядом… — Он небрежно пожал плечами. На её губах мелькнула усмешка, но она ничего не сказала, отхлебнув чаю. Джекейрис побрил голову, так что её, вероятно, не волновала мужская традиция Таргариенов носить длинные волосы. Во дворе поднялась суматоха, Рейенира села и огляделась. Эйгон выпрямился, следя за ней в поисках намёков на то, что это может быть. Она вышла из комнаты, не сказав ни слова. Эйгон встал, заметив две фигуры, скачущие к замку Драконий Камень верхом. У обоих была коричневая кожа Веларионов, что дало понять, что это были близнецы, но Луны и её скакуна не было видно. Эйгон глубоко вздохнул, понимая, что перестал дышать от паники. Он выбежал во двор так быстро, как только мог. Определённо, Черные отвлекли его. Намеренно держали его подальше от жены, чтобы сделать что-то отвратительное с Луной. Луна, его Луна. Она должна быть в порядке. Она была в порядке. У Луны была магия, а у близнецов — нет. В тот момент, когда ноги Эйгона коснулись булыжников двора, его обдул сильный ветер. Он зажмурился, закрыв глаза рукой от разлетающейся грязи и мусора. За этим последовал крик дракона. Он не был знаком с драконом во дворе, но после минутного раздумья его мозг с немалым потрясением понял, что это был Серый Призрак. Его чешуя была цвета утреннего тумана, хотя его размер был похож на таковой у Вермакса Джекейриса. С двумя гладкими рогами, которые изгибались назад, следуя сухожилиям его шеи. Более мягкая нижняя часть его крыльев была на тон светлее остального тела. Затем Эйгон заметил тонкую фигуру, сползающую со спины дракона. Всадник и скакун задержали взгляд, прежде чем Серый призрак взмахнул крыльями и исчез в облаках без звука. Эйгон уставился на свою жену, его нижняя челюсть отвисла, когда она прошла мимо Рейениры и Деймона беззаботно. Как будто это не было важным событием или возможной изменой, её притязания на дракона. — Привет, Эйгон. Это был прекрасный день. Такой же прекрасный, как и ты. Тебе тоже стоит сесть на Солнечного Огня, — сказала Луна, проходя мимо него. Рейенира и Деймон поспешили за ней, а лица близнецов побледнели, когда они наконец добрались до замка. Эйгон поспешил за Луной, Рейенирой и Деймоном. Стайка Рейениры и выводка Деймона последовала за ними. Он был слишком потрясен, чтобы отреагировать на свое прозвище от Луны. — Как? — это было простое слово, несмотря на агрессивность, с которой его произносил Деймон. Эйгон никогда не думал, что Луна в одиночку оседлает дракона. Она даже не проявила к этому интереса, чтобы Эйгон предостерёг её от этого. Луна оглянулась. — Как что? — Дракон ебаный, — прорычал Деймон. — О чём ещё я мог спросить? — А. — Она повернула за угол, её шаги замедлились. — Он наблюдал за мной, пока мы гуляли по Драконьему Камню. Я подумала, что наконец-то подойду к нему. — Её брови нахмурились. — Что действительно удивительно. Он вообще не любит людей. Мне пришлось уговаривать его с помощью рыбы, чтобы он приземлился во дворе. Странный взгляд пробежал по лицу Деймона. Эйгон решил, что ему это нравится даже меньше, чем то вдумчивое любопытство, которое он проявлял по отношению к Луне и Гермионе. — Ты… ты настоящий валириец, — прошептала Рейенира. И тут Эйгон собрал воедино выражение лица Деймона. Желание. Они хотели заполучить Луну, теперь, когда поняли её ценность. Эйгону это надоело. — Луна, — прервал он, — я думаю, нам следует… Эйгон замолчал, не закончив предложение, поняв, куда их ведёт Луна. Коридор, где, как говорили, королева Висенья держала свои покои. — Для меня это стало очевидным, — сказала Луна, остановившись. Не в комнате Висеньи, как он ожидал, а на пустой стене в коридоре. — Почему Висенья просто использовала магию, когда кровь была так важна для Валирии? Для семьи Таргариенов? Все они молчали, наблюдая за ней. Луна подошла к Разбойному Принцу, протягивая руку. — Могу ли я одолжить твой нож? — Зачем? — прошипел Деймон, крепче сжимая рукоять. — Для последней части головоломки. Деймон колебался, покачиваясь на каблуках, пока думал об этом, прежде чем передать его. Луна ухмыльнулась, получив нож, остановившись перед определённым камнем с вырезанным на нём трёхглавым драконом. Она провела лезвием по ладони, сжимая кулак, пока не показалась кровь, затем размазала её по символу мощи Таргариенов. Луна сделала несколько шагов назад, протягивая Деймону клинок, и воздух наполнился каким-то скрежетом. Деймон проигнорировал её, и нож со стуком упал на землю, обнажив Темную Сестру он встал перед своей семьёй в защитном жесте. Одна рука закрывала их, а другая держала валирийский клинок. Луна повернулась к ним с игривой улыбкой, и среди пыли появилась дверь, а в воздухе начал распространяться затхлый запах. — Всё это время я верила, что магия откроет её мастерскую. Королева Висенья была колдуньей, в конце концов. Почему бы и нет? Но потом я поняла, что магия не была её сущностью. Это была её кровь. Ни один из них не двинулся. Комната, открывшаяся перед ними, была совершенно чёрной, и в темноте ничего нельзя было разобрать. — Разве магия не была бы тогда её сущностью? Её кровью? — спросила Рейенира, пытаясь использовать ту же терминологию, что и Луна. Луна покачала головой. — Ты не понимаешь, как работает магия. Я могла бы сидеть здесь всю свою жизнь, накладывая заклинания на этот камень, и никогда не открыть его. Я могла бы порезать себе ладонь и истекать кровью тысячу раз. Я действительно порезала себе ладонь раньше и сделала то же самое, но безрезультатно. Всё для того, чтобы проверить свою теорию, хотя я была уверена, что она не сработает. — Тогда как ты открыла его сейчас? — тихо спросил Деймон. У Эйгона что-то оборвалось в животе: он почувствовал, что ему не понравится откровение Луны. — Кровь сама по себе не была тем, что открыло его. Магия тоже не была. Ключ был чем-то, что было у всех вас всё это время, за исключением леди Рейны или принца Визериса, возможно. Была причина, по которой я решила обратиться к Серому Призраку сегодня. Он был ключом, который мне был нужен, чтобы проверить мою окончательную гипотезу. — И что это было? — Люмос. Дети подпрыгнули от её откровенного использования магии, часть комнаты осветилась её заклинанием. Луна повернулась, чтобы наконец ответить Деймону. — Твои слова — «Огонь и кровь». Но как часто вы упоминаете «кровь дракона»? — Луна смотрела прямо на него. — Чаще, чем свои собственные родовые слова. Я слышала, как вы часто использовали эту фразу в последние месяцы. Король Визерис говорил её, и даже принц Джейкейрис однажды объяснил мне что-то, используя её. «Кровь дракона. Она течёт в наших жилах». Почему вы так часто это говорите? Особенно вы, принц Деймон, и король Визерис, которые жили в то время, когда был жив король Джейкейрис. А королю Джейкейрису было три года, когда умер Эйгон Завоеватель. Вы не так уж далёки от того, что ознаменовало начало твоей семьи в Вестеросе. — И всё это ради того, чтобы сказать? — спросил Деймон, раздражаясь из-за её отсутствия ответов. Луна задумалась, делая шаг к черноте дверного проёма. — Я отследила, когда кто-то впервые использовал эту фразу. Это была не королева Рейенис, хотя именно от неё идёт ваш род, и даже не король Эйгон, а королева Висенья. Это был пароль к истине. — Луна повернулась к ним с безмятежным выражением лица. — Кровь дракона была ключом. Не в буквальном смысле, конечно. Таргариены не стали бы специально пускать кровь своему скакуну. — Кровь наездника на драконе, — выдохнула Рейенира, собирая воедино загадки Луны. Луна ухмыльнулась. — Всякий, кто оседлал дракона, держит в своих жилах ключ к покоям королевы Висеньи.