Руководство Луны Лавгуд по Прекрасным Принцам | Luna Lovegood's Guide to Lovely Princes

Несколько недель спустя Эйгон с радостью потащил свою жену за руку туда, где их семья завтракала. — Она беременна! Эйгон рухнул в кресло, словно только что пробежал марафон, и драматично соскользнул по спинке, выпустив воздух. Луна села гораздо спокойнее, потянувшись к фруктам и тостам. Отто и Алисента обменялись облегчёнными взглядами. — Это так? — спокойно поинтересовался Отто, как будто не угрожал своему внуку разводом. — Не стоит объявлять об этом так, Эйгон. По крайней мере, подожди, пока не пройдёт опасное время, — укорила его Алисента. Хелейна никак не отреагировала. Продолжала есть свою кашу, словно ничего не произошло. Эймонд нахмурился, глядя на завтрак, услышав объявление. Король предпочёл сегодня позавтракать в своей комнате, чтобы сэкономить силы для заседания Малого совета. Алисента наклонилась к Луне: — Поздравляю. Я позабочусь, чтобы мейстер дал тебе что-то от тошноты, когда она начнётся. Луна нахмурилась, глядя на Отто Хайтауэра. В последние недели она как будто специально избегала его. Наконец она вздохнула: — Мой отец хотел бы, чтобы я занималась всем, что люблю, до рождения ребёнка… но он также понимал бы мои обстоятельства и поддержал бы меня, — Луна моргнула, и в её глазах блеснули слёзы при воспоминании о покойном отце. Эйгон запаниковал. Его руки начали хватать всё, что попадалось под руку, словно это могло остановить её слёзы. Фрукты покатились по столу, а сладкий сироп разлился, капая с края. Свежий хлеб превратился в губку. Но ничего не могло остановить слёзы Лун. Вмешалась Алисента, обняв всхлипывающую девушку и уведя её прочь: — Я бы тоже хотела, чтобы твой отец был здесь, дорогая. Я уверена, что он хотел бы быть рядом. Это эмоциональное время в жизни женщины. — Думаете, я найду Глотательных Плимпив до рождения ребёнка? Я не видела их с тех пор, как приехала, — всхлипнула Луна. — Я уверена, что найдёшь, — подбодрила её Алисента, привыкшая к выходкам Луны и обычно подыгрывающая ей. Эйгон шагал следом с тяжёлыми шагами, не зная, чем помочь, но всё равно не отходил. Отто повернулся к оставшимся за столом, игнорируя беспорядок, оставленный Эйгоном: — А как у вас? Есть новости о наследнике? Эймонд побледнел и замолчал: — Нет. Отто приподнял одну бровь: — Ты уверен? Эймонд отвёл взгляд: — Да. Отто лишь издал задумчивый звук. Хелейна продолжала есть, не обращая внимания: — Ты понимаешь, насколько это важно? Это твоя самая главная задача на данный момент. — Я знаю, — Эймонд потерял аппетит и отодвинул тарелку. — Увидимся за обедом, дедушка. Хелейна, — он поклонился обоим и стремительно покинул комнату. Он отправился в библиотеку, чтобы заняться учёбой, но не смог сосредоточиться. Снова и снова перечитывал одно и то же предложение, не в силах уловить смысл. Он не предполагал, что это так сложно — исполнять супружеский долг. Для Эйгона всё казалось таким простым: просто вставь и двигайся, — однажды сказал он. Но Эймонд не мог так сказать. Хелейна плакала в первую ночь. Эймонд не знал, что делать: остановиться или продолжать? Его тело решило за него: его мужское достоинство быстро увяло и обмякло, несмотря на слова Хелейны о том, что это нормально для женщин плакать в первый раз. Так мать ей сказала. Но это ничуть не утешило Эймонда. На следующий вечер он не смог заставить себя снова выполнить свой долг — слишком сильно запомнились слёзы Хелейны. Луна ведь так не звучала, и она явно не боялась проявлений любви от его брата. Неделю назад он собрался с духом и спросил её об этом. — Плакать — это нормально? — переспросила Луна, будто это вовсе не так. Но мать не могла солгать. Она ведь так сказала Хелейне. — Я не плакала. Хотя, возможно, у Эйгона такие чудесные пальцы, — мечтательно вздохнула она, а её взгляд стал отстранённым, пока Эймонд с непониманием смотрел на свою добрую сестру. Чудесные пальцы? Что это может значить? Эймонд не списывал слова Луны, как это делали многие. Если разобраться или задать вопросы, они обретают смысл: — Что ты имеешь в виду? И Луна начала рассказывать самую распутную, непристойную и шокирующую историю о своей брачной ночи, какую только слышал Эймонд. Слова рисовали перед ним такие яркие картины, что он покраснел с головы до ног и, заикаясь, сбежал прежде, чем она закончила. Не может быть, убеждал себя Эймонд. Куда опускать рот? Как сгибать палец? В чём? Где был палец Эйгона? Эти слова преследовали его. Не иначе как разврат Эйгона заразил Луну. Как она могла говорить такое, не стесняясь… Но Луна явно была довольна своей супружеской жизнью, в отличие от их матери. Иногда Луна жаловалась на настойчивость Эйгона, но лишь потому, что он слишком часто требовал супружеского долга. Эймонд не мог осуждать свою добрую сестру за отказ. Даже мать выразила ей некоторое сочувствие. Теперь, когда Луна забеременела, мать явно станет более вовлечена в этот вопрос, а Эйгон оставит её в покое. Эймонд не женился на Хелейне по любви. Он сделал это по долгу. Возможно, в этом и была вся разница. Эйгон любил Луну ещё до брака, и хотя Эймонд не был уверен в чувствах Луны, она явно была хотя бы привязана к Эйгону. Его ноги сами привели его к двери брата. Он замялся, слишком смущённый своими вопросами, но Эйгон был единственным, кто не поднял бы шум по поводу таких вещей. Он слегка постучал, и когда это не сработало, приоткрыл дверь. Взглянул внутрь. Эйгон и Луна уютно устроились в постели. На щеках Луны ещё виднелись следы слёз. Эйгон прищурился, глядя на брата. — Уходи. Эймонд проигнорировал его, тихо пододвинул стул к кровати и сел. Оба глаза Эйгона теперь были открыты, недовольно глядя на его присутствие. — Отвали, младший брат. Дай нам оплакать потерю свободы, — последовал поток ругательств, часть из которых была на валирийском. Эйгон никогда не увлекался валирийским так, как Эймонд. Даже их милая сестра говорила на валирийском больше, чем Эйгон. — О чём ты говоришь? — шепотом спросил Эймонд. Эйгон отодвинул руку от талии Луны и небрежно махнул ею: — О ребёнке. Наши увлечения теперь закончились. Луна действительно имела хобби, и Эймонд мог понять это, но ведь Эйгон только и делал, что следовал за Луной, пытаясь занять всё её время. — И что же это за хобби у тебя? Эйгон посмотрел на него так, будто тот был глупцом: — Выпивка. …Ладно, к сути. — Луне нравится заниматься с тобой любовью? Эйгон нахмурился и приподнялся на постели: — Заткнись. И не вздумай строить глазки моей жене. Найди для этого Хелейну. Эймонд закатил глаза: — В этом и проблема. Я не хочу искать Хелейну. Эйгон растерялся, но быстро успокоился, когда Луна сделала глубокий вдох, её рука крепче обняла его, и она положила голову ему на грудь: — Пошел вон! — прошептал он снова. — Ты сказал, что будешь исполнять свой долг, так исполняй. Эймонд потер лоб, срывая с себя повязку на глаз и облизав пересохшие губы. — Это не так, Эйгон, — наконец проговорил он, слова вырвались из его уст с отчаянием. — В первую брачную ночь Хелейна плакала, а потом, в следующий раз, когда мы исполняли наш долг, она выглядела до смерти испуганной. Но она сказала мне всё равно сделать это, и я смог. А потом каждый раз она просто… она выглядит как мертвая рыба, и мой разум начинает скакать туда-сюда, и я теряю свою силу, и… Эйгон. Я думаю, что со мной что-то не так, — добавил он серьёзно. Эйгон приподнял бровь с ленивым выражением. — Ты пришёл сюда, чтобы изрыгнуть на меня всё это бредовое дерьмо? Эйгон слишком много времени проводил с Луной. Он начинал говорить как она. Только Луна называла это «поносом изо рта». Выражение, которое было трудно забыть. Одно из тех, что заставляли их мать беситься из-за неприличия. Иногда казалось, что Луна слушала её только ради того, чтобы добиться тишины от королевы Алисенты. — Это не глупо, Эйгон, — прошипел Эймонд. — Только потому, что ты хорош в этом. Эйгон хихикнул. — Наконец-то я победил тебя в чем-то. — Эйгон! — Тише! — буркнул он, проверяя, не проснулась ли Луна. — Если ты забыл, моя жена беременна и грустна. Опасное сочетание. Как Эймонд мог забыть? — Так в чем твой вопрос вообще? Если ты хочешь поэкспериментировать на моей жене… — Нет, — решительно сказал Эймонд. В самом деле, одна лишь мысль о том, чтобы сделать нечто подобное с Луной, пугала его до смерти. Он бы предпочел сесть на Вхагар и отправиться на войну, чем пойти на это. Война наверняка была легче, чем управляться с Луной Лавгуд в постели. — Так в чем дело? Эймонд сам не знал, чего он хотел. — Луна говорит, что… спать с тобой — это приятно. — Обычно, — безразлично пожал плечами Эйгон. — Иногда она не в настроении и говорит мне поторопиться. Однажды я так её разозлил, что она не прикасалась ко мне целую неделю. Эймонд уставился на него. — Что ты сделал, чтобы заслужить её гнев? — Он никогда не видел Луну даже слегка раздраженной, не говоря уже о том, чтобы она была сердита. Что бы это ни было, Эйгон явно заслужил это. Эйгон задумался. — Помнишь, когда я заставлял слуг заниматься со мной этим? — Она узнала? — Нет, — тихо ответил он. — Но однажды я заставил Луну. Я… я не знаю, почему мне было так трудно понять, что принц может принудить кого-то, но может. Проститутки всегда делали вид, что это честь, — закончил Эйгон мягким голосом, сжав губы и посмотрев на Эймонда. — Не принуждай Хелейну. Люди будут говорить, что это твое право как мужа или что принц может делать всё, что захочет, но это не так. Луна была так зла и ранена… Я не понимал до тех пор, пока это не случилось. Я остановился, как только понял, но для других не остановился. Я думал, что женщины делают это… я не знаю… я думал, что они делают это, потому что это правильно. Семеро говорят, что женщина не должна получать удовольствие в постели и должна воспринимать это как долг. Я думал, что они поступают благочестиво. Не учись на своих ошибках, Эймонд. Те, кто так говорит, не заботятся о своей жене. О людях ниже них. Это потребовало от Эйгона полюбить свою жену, чтобы понять то, что Эймонд считал очевидным. Но он не стал комментировать это. По крайней мере, Эйгон понял. Мать боялась, что он никогда не поймёт. — Я никогда бы не принудил Хелейну. Она каждый раз давала согласие… Просто я не справляюсь. — Трудно продолжать, если твоей женщине не нравится, не так ли? Эймонд покраснел, отвернув лицо и слегка кивнув. — Ты пробовал её жемчужину? Эймонд нахмурился, не понимая. — Что? — Её жемчужину, — повторил Эйгон, складывая руки в треугольник. — Женский орган похож на устрицу, если раскрыть ноги. И, как в устрице, там есть жемчужина. Найди её, и ты сделаешь нашу сестру счастливой женщиной. — Лицо Эйгона скривилось от отвращения. — Не могу поверить, что учу тебя, как доставить удовольствие Хелейне. — Это мог бы быть ты, если бы Луна появилась позже, — пробормотал Эймонд, все ещё пытаясь разобраться в совете Эйгона. Ему казалось, что брат просто смеётся над ним. — Её жемчужина? — Шея, соски, жемчужина, — перечислял Эйгон, загибая пальцы. — Все чудесные места для прикосновений. Ну, у мужчин нет жемчужины. У нас целый орган. Немного несправедливо, если честно, учитывая, что у женщин он размером с пуговицу. Но ты понимаешь, о чем я. Эймонд смотрел на него. — Хелайна остаётся одетой. — Вот в чем твоя проблема, не так ли? Эймонд оставался скептичным, но в конечном итоге был только один способ узнать правду.