Руководство Луны Лавгуд по Прекрасным Принцам | Luna Lovegood's Guide to Lovely Princes

Отто Хайтауэр внимательно осмотрел своего старшего внука. Волосы, подстриженные до плеч, но сам он был в добром здравии. Не то что год назад, когда он шатался по Красному Замку в пьяном угаре, спал с проститутками и делал, кто знает, что ещё в грязных закоулках Блошиного Конца. Под глазами Эйгона больше не было тёмных кругов, и он набрал немного здорового веса. Это было больше, чем Отто когда-либо ожидал. Эйгон всё ещё не был идеальным принцем. Он слишком много пил, и его речь была далеко не пристойной. Он говорил ужасные вещи служанкам, хотя и перестал развратничать. И хотя он всё ещё пил, это происходило реже, чем раньше. Два-три раза в неделю до излишества по сравнению с ежедневными кутежами. Это заставляло Отто желать, чтобы Луна не была такой странной. Если бы не её странности, Эйгон всё ещё был бы лучшим кандидатом на трон. Отто и Алисента часто говорили об этом. Пока Алисента пыталась превратить Луну в настоящую леди, ничего не могло скрыть её странностей. Особенно когда она начинала говорить. Возможно, они могли бы сделать её молчаливой королевой… но это бы не сработало, так как она не из приличной вестеросской семьи. Луна должна была бы доказать свою состоятельность, будучи иностранкой. Нет, Эймонд всё ещё оставался лучшим вариантом. Отто распространял прекрасные слухи об Эймонде весь прошедший год. Если бы не его помолвка с Хелейной, Отто был уверен, что многие семьи боролись бы за его руку. Хотя не говорилось прямо, что наследие Эйгона будет оспорено, многие сторонники Зелёных могли уловить намёк. Близнец Ланнистер, этот простак, однажды отозвал Отто в сторону и прямо сказал, что поддержит Эймонда на Железном Троне. Что, возможно, так будет лучше: Эймонд станет королём. Эймонд был известен своими знаниями и умением обращаться с мечом. Потеря глаза оказалась лучшим, что когда-либо случалось с этим мальчиком. Семья Хайтауэров не заботилась о том, кто займёт трон, главное, чтобы это был один из мальчиков. Остальные сторонники Зелёных не выражали это так открыто, но они присматривались к ситуации, и Эймонд делал всё правильно без всякого руководства. Если бы Эйгон был младшим братом, всё было бы намного проще. — Прошёл год, а чрево Луны до сих пор не дало плода, — заметил Отто. Эйгон нахмурился, будто только что попробовал лимон. — Я стараюсь. — Она не связана с нами, пока не родит тебе ребёнка. — Думаешь, я этого не знаю?! — воскликнул Эйгон. Его лицо перекосилось, он с отвращением посмотрел в окно, выходящее на море. По его лицу пробежала череда эмоций. — Она моя жена. Отто не был уверен, радоваться ли тому, что у них пока нет детей, или огорчаться. С одной стороны, это открывало больше возможностей для Эймонда, делая его кандидатуру более достойной, если он успеет оплодотворить Хелейну раньше старшего брата. Но Зелёным также нужны были гарантии, что Луна останется с ними. Пока они ещё изучали способности Луны, её исцеляющие силы были тем, что они не собирались отдавать Чёрным. — Я не говорю, что это точно произойдёт, но если твой брат займёт трон, а Луна всё ещё не будет с ребёнком, мы можем быть вынуждены аннулировать брак. Тебе, возможно, придётся заключить более значимый союз с другой благородной семьёй. — Семьёй, которая бы облегчила их восхождение к власти. Он был уверен, что они могли бы отвлечь Луну, чтобы она вообще не участвовала в войне. Отправить её на поиски этих нарглов, о которых она говорила, и Луна даже не заметит. Эйгон побледнел, с трудом сглотнув. — Это не потребуется. У Отто было достаточно шпионов, которые докладывали ему, что дело не в отсутствии попыток со стороны Эйгона. Он часто спал с Луной. Но по какой-то причине её чрево не давало плода, несмотря на старания мужа. — Мы все должны исполнять свой долг перед королевством, — спокойно сказал Отто. Ещё не всё было потеряно. Десять месяцев брака. Иногда на зачатие уходил год или два. Отто волновался только потому, что знал, как часто их супружеская постель была посещаема. Не говоря уже о том, что Деймон уже шпионил в Красном Замке. Вороны летали, Деймон исчезал на долгие периоды времени. Вероятно, использовал тайные проходы, скрытые в стенах королём Мейгором. Нет, так дело не пойдёт. — Она скоро будет беременна, — раздражённо проговорил Эйгон, выговаривая каждое слово, как яд, и вышел из комнаты деда. Отто сделал глоток вина. У всех была своя роль в этой игре.

***

Алисента стояла, затаив дыхание, перед своей дочерью. Хелейна была одета в чёрное платье с красными акцентами. На её руках были шёлковые перчатки цвета ночи. Конечно, Хелейна не могла не добавить что-то своё. На верхней части перчаток красовались пауки, сделанные из чёрных жемчужин и драгоценных камней, а к подолу её платья Луна прикрепила волшебную бабочку, которая мерцала. Несмотря на это, Алисент не могла не заметить, как юно выглядела её дочь. Луна подарила Хелейне ещё год свободы, если ничего больше. После этого Эймонд станет её господином. Хотя Эймонд был хорошим мальчиком и отнюдь не жестоким, это не меняло сути происходящего. Брак для женщин был совсем не тем, чем для мужчин. Это был ещё один способ, каким мир был несправедлив к ним. — Ты выглядишь прекрасно, сестра, — сказал Эйгон после толчка со стороны Луны. Хелейна смущённо улыбнулась: — Спасибо, брат. Я рада, что мы оба можем жениться на тех, кого любим, — сказала она, и Эйгон, казалось, без малейших сомнений согласился с этим. Этого было достаточно, чтобы Алисента поняла всё, что ей нужно было знать о взаимоотношениях своих двух старших детей. Эймонд будет хорош для Хелейны. Отто и Алисента даже убедили Визериса разрешить Эймонду носить Блэкфайр на церемонии. Это, казалось, волновало Эймонда куда больше, чем сама свадьба. Это был маленький, но значимый сигнал для тех, кто обратил бы внимание. Эйгон уступил. Смотрите, кто может повести вас. Её мальчику было десять и три, но он был более благороден, чем десяти и шести летний Эйгон, и это было заметно. Несмотря на отсутствие глаза, Эймонд обладал красотой, за которую славились Таргариены. Хотя цвет волос Эйгона был типично валирийским, в его внешности была нотка Хайтауэров. И хотя Хелейна была довольно миловидна, вместе Эймонд и Хелейна производили впечатляющую пару. Дейерон приехал в столицу на свадьбу. Алисента была вне себя от радости, что младший сын вернулся. Она каждую неделю писала Дайерону с тех пор, как он уехал, и хотя её сын не всегда отвечал, она винила в этом его возраст. Ему было всего девять лет. Когда Дейерон всё же писал, в его письмах чувствовался восторг. Он упоминал о вещах, которые она спрашивала в тех письмах, на которые он не ответил. Отец говорил, что Дейерон хорошо устроился в Староместе. Алисента же просто хотела вернуть своего сына. — О, Хелейна, — радостно воскликнул король, войдя в комнату. — Ты выглядишь как видение! Он прихрамывал к Хелейне, тяжело опираясь на трость. Луна использовала магию, чтобы облегчить его боль, а мейстеры щедро смазали его тем обезболивающим кремом, который вонял отвратительными гвоздикой, диктанной и лавандой. Этот рецепт мейстеры отправили в Цитадель. Только диктанна была магической — листовое растение, напоминающее запахом орегано, с волшебными свойствами, которые Луна могла пробудить. Мейстеры часто разыскивали Луну, чтобы она это сделала, и затем отправляли это средство во все уголки Вестероса, для семей, которыми они заботились. Один фермер на окраине даже получал деньги, чтобы выращивать только диктанну, настолько велик был спрос. Средство рекомендовалось использовать для детей, нуждающихся в наложении швов, и мужчин, требующих ампутации. Хотя оно не проникало глубоко в кожу, это всё равно было лучше, чем ничего. Для ампутаций мейстеры часто прерывались, чтобы повторно нанести его по мере углубления. — Спасибо, отец, — Хелейна сияла от радости после комплимента. Визерис настоял на том, чтобы проводить её к алтарю, как любой другой отец. Многие волновались, но для него приготовили стул, чтобы он мог сесть, как только закончит свой путь. Что бы они ни делали, ни Луна, ни мейстеры не могли вылечить все боли и недуги короля. Луна уже несколько раз объясняла, что знает только базовую целительную магию оттуда, где она родилась. Свадьба прошла без происшествий. Эймонд накинул плащ их дома на Хелейну, и они были обвенчаны целомудренным поцелуем. Дядя Ормунд казался довольным союзом. Даэрон всё это время находился неподалёку от Хайтауэров, как и полагается оруженосцу. Рейенира удивительно спокойно провела всё время в столице. Только Деймон Таргариен вызывал у неё беспокойство. Даже когда весь мир пировал, и хлеб раздавался бедным в честь этого события, Деймон смотрел не на невесту и жениха, а на Луну и Эйгона. Его глаза было сузились от подозрения, в то время как его семья наслаждалась праздником. Алисенте это совершенно не нравилось. Она проследила за его взглядом, который был направлен на танцующих в углу Эйгона и Луну. Они… да, оба взмахивали руками в воздухе, кружась, как дурачки. С нахмуренным лицом Алисента направилась к ним, проигнорировав лорда, который хотел её остановить, чтобы поболтать. Ей было важнее пресечь все слухи о таком неподобающем поведении. — Луна, почему бы тебе не пойти потанцевать с Хелейной, — холодно предложила она, надавив твёрдой рукой на плечо Эйгона, который тут же нахмурился от такого обращения. — Она знает танец. Она покажет тебе. Алисента обычно чувствовала бы себя виноватой, используя Хелейну таким образом. Да ещё и в день её свадьбы, если бы не знала, как сильно её дочь любит общество Луны. Алисента не собиралась лишать дочь подруги. Богам известно, как мало друзей у неё было, когда она стала королевой. — Хорошо, — легко согласилась Луна, поклонившись королеве, прежде чем отправиться к своей новой родственнице. Как только Луна скрылась из виду, Алисента повернулась к своему глупому сыну: — Что ты делаешь? — Я танцевал, мама. Разве это не очевидно? Они выглядели как настоящее воплощение безумия. — Я думала, ты согласился скрывать некоторые странности своей жены на публике? — Она усмехнулась, обнажив зубы в подобии улыбки, зная, что на них смотрят. Особенно Деймон. Он не отводил взгляда всю ночь. — Как только Луна закончит танцевать с твоей сестрой, ты пойдёшь танцевать с ней. — Хелейна любила танцы. Хотя Эймонд повеселил её, он уже устал и теперь сидел рядом с отцом, огорчённый тем, что ему пришлось вернуть Блэкфайр. Алисента не могла его винить. Ему ведь всего десять и три. — Это больше не моя работа — её развлекать! Я женат на Луне, а не на ней. Алисента улыбнулась проходящей паре: — Ты будешь танцевать с ней, потому что она твоя сестра. Ты думаешь, раз она не твоя жена, то ты не обязан быть добрым к ней? — Да! — И, поймав суровый взгляд Алисенты, продолжил: — Моё дело — делать счастливой Луну, а Луна делает счастливым меня. А теперь Эймонд и Хелейна должны развлекать друг друга. Алисента окинула Эйгона пронзительным взглядом: — Ты думаешь, что обязанность короля — делать меня счастливой? — Он сделал тебя королевой, не так ли? Алисента вздрогнула от этих слов, словно он её ударил. На мгновение она забыла про окружающих. — Ты думаешь, что бытность королевы делает меня счастливой? — А зачем ещё девочке от второго сына становится королевой? — усмехнулся он, потянувшись за кубком вина у проходившего слуги. — Долг, — прошептала она. Эйгон замер, поднеся кубок к губам, его глаза широко распахнулись, когда они отошли в более укромный угол комнаты. — Ты… ты не хотела быть королевой? Слова Эйгона звучали так, будто он всю свою жизнь верил во что-то совсем другое. — Честно говоря, — неуверенно ответила она. — У меня никогда не было возможности подумать о таких вещах. И времени тоже не было. — Но как ты тогда вышла замуж за отца? — искренне недоумевал он. Щёки Алисенты порозовели, пока она раздумывала, стоит ли рассказывать старшему сыну правду. Её взгляд был направлен куда-то в пустоту, не выражая никаких эмоций. Нет, между ними не должно оставаться больше недопониманий. Её хватило на целую жизнь. — После смерти королевы Эйммы мой отец приказал мне надеть платья покойной матери и читать королю, — тихо произнесла она. — Я была послушной дочерью, если не кем иным. Он сказал, что я должна сделать короля счастливым, и я сделала. Алисента терзала свои ногти, не в силах посмотреть на реакцию сына. — И это закончилось тем, что вы поженились? — так же тихо спросил он. Алисента лишь резко кивнула. — Ты была… — он нервно сглотнул, тщательно подбирая слова, — ты была счастлива до того, как вышла замуж? И Алисента внезапно поняла, что да. Была. С тех пор, как объявили о её браке с Визерисом, её жизнь пошла по наклонной и больше не останавливалась. — Сначала отец велел мне быть хорошей дочерью. Потом приказал заботиться о матери вместе со слугами, пока она болела и не умерла. Потом сказал, чтобы я сделала всё возможное, чтобы сблизиться с принцессой. Чтобы сделать её счастливой. Потом сказал делать то же самое с королём. Я всегда выполняла свой долг. Всё, что приказывал отец. — Значит, вы никогда не были настоящими подругами с Рейенирой? Алисента задумалась, переворачивая это в голове. — Мы были противоположностями, — признала она. — Я — всегда послушная дочь, а Рейенира — упрямая и живая. Но… да. Странно, но это была правда. Алисента никогда не могла понять, как Рейенира так легко относилась к своей чести, к королевству и своей семье. Но Алисента наслаждалась дружбой с Рейенирой. Она до сих пор скучала по некоторым моментам. Никто не был так добр, внимателен и предан ей, как Рейенира. В то время Алисента иногда думала, что Рейенира заботится о ней больше, чем собственный отец. Сир Кристон был близок, но его движущей силой были долг, честь и клятвы. Возможно, ещё и чувство долга, ведь именно Алисента вмешалась в ту ночь, когда он хотел покончить с собой. И Эймма была так добра к Алисенте, когда была жива. Когда Алисента впервые приехала в столицу, она очень восхищалась королевой Эйммой. Она была такой красивой и достойной, такой, какой Алисента представляла себе королеву. Эймма отводила её в сторону и объясняла женские дела. Что муж ожидает от жены, как следить за ежемесячными делами. Рейенира была на два года младше и тогда ещё не знала этого. Больше не было никого, и королева Эймма была достаточно мудра и заботлива, чтобы взять на себя эту обязанность. Но в последний год жизни королевы Эйммы восхищение Алисенты сменилось жалостью. Почему Алисента подумала, что быть королевой для неё будет иначе, она и сама не понимала. Наверное, это была глупость юности. — И теперь ты научила своих детей тому же, — тихо произнёс Эйгон, вырывая её из раздумий. Но в его тоне слышалась укоризна. — Честный Эймонд. Послушная Хелейна. Даэрон, блядь, преданный. Только я не усвоил твоих уроков, мама. Или, возможно, я слишком хорошо их понял. Знал точно, чему ты учишь, и восстал против этого. Ведь что тебе дал долг, мать, кроме разбитого сердца? Алисента моргнула, сдерживая слёзы. — Это всё, что я знаю, — тихо сказала она, осознавая правду. Как ей быть кем-то другим? Если бы Алисента была хоть немного похожа на Рейениру. Или признала бы, что отец заставлял её делать, не закрывая на это глаза и не теряя подругу. Но даже когда она об этом думала, она не могла представить, что поступила бы иначе. Настолько долг был в её крови. Эйгон сделал шаг назад. — Но я знаю и другие вещи, мама. Я не такой, как ты, и впервые, — он горько рассмеялся, взглянув на потолок, чтобы скрыть слёзы, наполнившие его глаза, — впервые я счастлив, что не похож на тебя. Я рад, что не ношу этот проклятый долг, которым ты кичишься, словно каким-то божественным эталоном. Алисента вздрогнула от этих слов, и Эйгон поспешно ушёл. Он исчез в толпе быстрее, чем она успела его заметить. Она сделала паузу, чтобы прийти в себя, и с безупречной грацией вновь вошла в людское скопление. — …и Эйгон признался мне, что не верит в нарглов! Ты можешь в это поверить? — услышала она, подходя ближе. Хелейна серьёзно кивнула. — Его глаза закрыты, даже когда открыты. — О, Хелейна, ты прекрасно понимаешь. Они обменялись светлыми улыбками. На лице Хелейны не было ни намёка на страх, присущий большинству девушек перед будущим. Она была совершенно спокойна. — Я так рада, что ты моя сестра, — улыбнулась Хелейна. — И с Эйгоном стало легче. — Я тоже очень рада! Я всегда хотела иметь сестру, и теперь она у меня есть. Эйгону просто нужно было немного доброты. Слова, сказанные Луной, ударили Алисенту как пощёчина. Она вздрогнула от такой очевидности, которая была заметна Луне, но не ей. А ведь Алисента заботилась об Эйгоне всю его жизнь и не понимала этого. Хелейна серьёзно кивнула. — Я пыталась сказать матери. Я говорила ей, что зелёное становится красным в час крысы, но она никогда не слушала. Никто не слушал, пока ты не пришла. — Ты ей прямо так и сказала! — воскликнула Луна, переполошив ближайших дворян. — Да! — Говорила, что он будет устраивать неприятности в Блошином конце! На лице Хелейны отразилось счастливое изумление, словно она наконец встретила того, кто её понимал. — Да. Алисента замерла, понимая, что, возможно, она не знала Хелейну так хорошо, как думала. Что все эти годы слова Хелейны имели значение. Если быть честной, она считала её простоватой. Но… зелёное стало красным. Хелейна часто говорила о своих нитях. О том, как зелёное превращается в чёрное. Или как синий меняется на красный. Алисента думала, что Хелейна говорит о своём рукоделии. А не о чём-то большем. Всё это время её дочь говорила загадками? Была ли Хелейна более хитрой, чем кто-либо мог подумать? Умеющей плести интриги, как Отто и Алисента. Понимающей, что в Красном замке нельзя говорить открыто. Во рту Алисенты появился горький привкус. Она могла упустить потенциал Хелейны, считая её глупой. В этом было что-то, что напоминало её отношения с отцом. Они с Отто были на одной стороне, но иногда работали друг против друга. Всё потому, что Отто не верил, что Алисента способна принимать решения для их семьи. А теперь она поступала точно так же с собственной дочерью. Алисента отошла, оставляя Хелейну наедине с подругой. Её настоящей подругой. Сестрой, как когда-то были Алисента и Рейенира. Но Луна и Хелейна не будут как они. Нет, эти девушки были слишком умны.