Руководство Луны Лавгуд по Прекрасным Принцам | Luna Lovegood's Guide to Lovely Princes

Эймонд Таргариен бросил недоверчивый взгляд на девушку, которая невинно сидела рядом с ним, увлечённо изучая книгу. Не было никаких доказательств, что Луна Лавгуд была ведьмой, но Эймонд был в этом уверен, как и его мать. И этого было достаточно. Королева уже не раз пыталась отправить Луну прочь, но король не желал об этом слышать без конкретных доказательств. Слишком велика была надежда, что Луна могла принадлежать к какой-то забытой валирийской семье, которая чудом пережила века. «Она выглядит такой же валирийкой, как бастарды Рейниры», — подумал он с презрением. Не то чтобы они были похожи. Но хотя бы трое бастардов Рейниры унаследовали черты своей матери, несмотря на курносые носы, доставшиеся им от покойного сира Харвина Стронга. Единственной причиной, по которой король Визерис мог считать Луну валирийкой, были её серебряные глаза. И ещё тот факт, что ни Вхагар, ни Санфайр не пытались сжечь её. Оба дракона были разборчивы в отношении тех, кого допускали к себе. «У валирийцев не было серебряных глаз», — подумал Эймонд. — «У них были фиолетовые и синие. Но серебряных — ни у кого». — Ты мог бы прочитать это мне? — вдруг спросила она мягким, приятным тоном. Сегодня её украшали странные серьги из мягких перьев, свисающих с ушей, и большое гусиное перо, торчащее из косы. Она любила создавать украшения из самых необычных вещей, хотя мать Эймонда часто заставляла Луну избавляться от них, когда видела. Эймонд сурово посмотрел на неё за её дерзость. — Ты и сама можешь читать. Тебя этому учили. Луна мечтательно вздохнула. — Учили. Просто это так разочаровывает. Я читаю с такой скоростью, как ребёнок. Но ты прав, мне нужно практиковаться. Мейстеры дали ей книгу о семьях Вестероса — скучное чтиво, но, судя по её выражению лица, пока она листала страницы, ей казалось, что это самое захватывающее произведение, которое она когда-либо держала в руках. «Хотя бы отец мог признать её странности», — подумал Эймонд с досадой. Эйгон накануне пытался соблазнить Луну, что вызвало всеобщее раздражение. Она оказалась в полном замешательстве, пока Эйгон не отбросил все намёки и не спросил напрямую. Её глаза тогда широко раскрылись, и она с явным удивлением рассказала ему о своих уроках благочестия у септы и спросила, поклоняется ли он Семерым. Только после этого мейстеры смогли вывести его из комнаты. С тех пор все старались держать Эйгона подальше от Луны. Особенно их мать. Эйгон был слишком увлечён этой девушкой — вероятно, потому, что она не нравилась Отто и Алисенте. Эйгон был странен в этом: скажи ему сделать одно, и он обязательно поступит наоборот. — Был ли твой отец лордом там, откуда ты родом? — спросил Эймонд. — Не совсем, — беззаботно ответила Луна. — Мой отец не владел замком. После смерти деда он унаследовал лишь небольшую сумму денег, которую использовал, чтобы основать «Придиру». — Значит, они были торговцами? — предположил Эймонд. — Уважали ли вашу семью хотя бы среди них? — О, я бы так не сказала, — улыбнулась Луна. — Многие смеялись над моим отцом и мной за то, что мы писали. Не все готовы к истинам этого мира. — Какие истины вы писали? — с нажимом спросил Эймонд. Луна осторожно отложила книгу, её ноги подёргивались в неподобающей манере, а тело покачивалось взад и вперёд. Эймонд едва сдержал презрительный смешок. Эта простолюдинка учится рядом с принцем? — Мы написали несколько статей о рогохвостом кизляке. Также были интервью с оборотнями и вампирами — в целом, весьма непонятые существа. Мой друг Гарри дал интервью о Лорде Волдеморте. Этот выпуск разошёлся очень хорошо, лучший тираж за всю историю. Мы с отцом были удивлены. Оказывается, Мальчик-Который-Выжил пользуется большим спросом. Эймонд задумался, стоит ли уточнять, что она имела в виду, но решил не делать этого. Вопросы к Луне Лавгуд лишь порождали ещё больше путаницы. — Кто такой Гарри? — спросил он, выбрав, как ему казалось, самый безопасный вариант. — О, Гарри Поттер. Спаситель волшебного мира. Прекрасный друг. Эймонд почувствовал, как его глаз напрягся. Луна слишком поздно поняла, что сказала лишнее. — О боги, — прошептала она, но не выглядела настолько встревоженной, как он ожидал. — Это нехорошо. — Ты признаёшь это! Ты из волшебного мира! — выпалил Эймонд. — Я сказала, что мой друг оттуда, а не я. — Но ты говорила, что не знала о магии! — Ну, вы все сказали мне, что она существует, — ответила Луна с таким спокойствием, что ему захотелось кинуть в неё свою книгу. *Это не имеет смысла*. Эймонд не знал, то ли застонать, то ли вырвать себе волосы. — Почему ты вообще здесь? Её глаза на мгновение померкли, а затем в них появилась грусть. — Понятия не имею… Когда я впервые попала сюда, всё казалось таким величественным, как приключение! Что делает когтевранец, оказавшись в новом мире? Учится! Экспериментирует! Строит гипотезы! Я сделала столько записей в первые месяцы… Соседние горожане, вероятно, что-то почувствовали. Так пошли слухи о ней. Когда одного из золотых плащей поймали за разговором о том, что она вылечила его родственника, королева Алисента приказала избавиться от «ведьмы» и послала людей с этим поручением. С этого началась путаница, и король с десницей оказались втянуты в эту историю. — Настойки — это колдовство, — сурово упрекнул её Эймонд. Её широко распахнутые глаза моргнули. — Мейстеры — это волшебники? Эймонд издал рычащий звук от разочарования, окончательно отказавшись от попыток читать свою книгу. — Нет. — А в чём разница между мейстером и ведьмой? — серьёзно спросила она. — Один — учёный муж из Цитадели. Другой — безбожная блудница, замешанная в кознях зла. — О боги… В этот момент Эйгон сумел сбежать от своих «нянек» и подкрался к ним. Он раскрыл книгу, волосы у него были растрёпаны, как у Луны, когда она не заплетала их в косу. Видны были лишь его глаза, скользящие по страницам. На этот раз он был лишь слегка навеселе — что уже было улучшением по сравнению с его обычным состоянием. — Ты встречалась с нашей сестрой? — спросил Эйгон, нервно осматривая библиотеку в страхе, что его заберут обратно. — Нет, не встречалась. — И не встретишься, — резко добавил Эймонд. — А я думаю, что им стоит встретиться, — возразил Эйгон. — У них много общего. Я представляю, что Луна будет единственной, кто поймёт ту чепуху, что выходит из уст нашей простоватой сестры, — усмехнулся он. — Тебе следовало бы уважать свою невесту больше, — строго сказал Эймонд. Лицо Эйгона исказилось при упоминании этого. — Не думаю, что есть что-то, что могло бы избавить меня от этого брака. — Выполнять свой долг не так уж трудно, — строго ответил Эймонд. Эйгон злобно посмотрел на брата. — Для тебя это так легко. Любимчик матери. Её преданный и верный сын. Больше похож на побитую собаку, которая знает только, как следовать за хозяином. — Если побитая собака заслуживает больше почёта, чем ты, о чём это говорит? — огрызнулся Эймонд, подавляя горечь, которая поднималась в груди. При всём, что их мать делала для Эйгона, его старший брат считал, что именно Эймонд был её любимцем? Эйгон уже собрался броситься через стол, но Луна внезапно заговорила: — Ваша сестра похожа на меня? Всё это время она сохраняла отстранённый вид, словно её мысли были где-то далеко. — Не обращай внимания на это. Брат — самый верный сын матери, — Эймонд потянулся, чтобы ударить Эйгона, но остановился, когда тот снова заговорил. — Я придумал, как избежать этого брака. — Просто исполни свой долг, — прошипел Эймонд, окончательно раздражённый. Он сорвал с себя повязку на глаз. Эйгон поморщился при виде пустой глазницы, но Луна лишь мельком взглянула и отвернулась, как будто это было совершенно обычное дело. Это его удивило. Ни отвращения, ни обморока, ни побледнения, как это обычно бывало с другими. Как будто отсутствие глаза ничем не отличалось от его наличия. Его плечи слегка расслабились — он и не осознавал, как был напряжён до этого. — Ты когда-то говорил, что исполнишь свой долг и женишься на ней, так ведь? — прошептал Эйгон. Эймонд сразу насторожился: — Говорил. — Тогда ты и женишься на ней. — Всё не так просто. Что ты предлагаешь мне сделать? Принудить её? Даже это, думаю, не остановит мать и дедушку от того, чтобы выдать её замуж за тебя. К тому же, Хелейна заслуживает большего, — даже если Эйгон не признавал этого вслух. — Но если я женюсь на отцовской колдунье… — Эйгон многозначительно замолчал. В тот момент Эймонд понял, откуда у Эйгона появился этот внезапный интерес к Луне. — Мы должны доказать, что она действительно колдунья. Это сделает её незаменимой для отца. И никто не захочет, чтобы она вышла замуж за первенца короля. Подумай об этом, — впервые в жизни Эйгон говорил серьёзно. — Она уже призналась мне, что ведьма, — сказал Эймонд. — Она призналась? — Нет, не призналась, — возразила Луна. — Ах, так вот как ты это делаешь? — прошипел Эймонд. — Говоришь, что не ведьма, даже когда всё очевидно? — Ну… магглам нельзя знать о магии. Это нарушает Статут о Секретности. Но вы-то знаете, что магия существует, просто её здесь нет. Это очень странная ситуация. Очень странная. Признаюсь, я не уверена, что делать. Я просто веду себя осторожно. Эймонд приподнял бровь, заинтересовавшись наконец тем, что начал понимать. — Статут о Секретности? Луна выпрямилась, подняв руку с серьёзным выражением лица: — Статут о Секретности. Также известен как Международный Статут о Секретности 1692 года. Это свод законов, созданный Международной конфедерацией волшебников, который предписывает, что волшебное сообщество должно быть скрыто от магглов. Статут был принят по необходимости, когда магглы начали убивать друг друга, считая, что их соседи обладают магией. Луна расслабилась, снова погружаясь в книгу с умиротворённым выражением лица. Эймонд ошеломлённо уставился на неё. — Ты хочешь сказать, что существует целый магический мир, скрытый от… — он замялся, пытаясь вспомнить значение слова, — магглов? — О, не здесь, — беззаботно ответила она, словно это не переворачивало все их представления о мире с ног на голову. — По крайней мере, я так не думаю. Я пыталась поймать Сириуса Блэка, когда он падал через завесу, и сама прошла через неё. На данный момент я почти уверена, что это совершенно другой мир. — Сириус… кто? — повторил Эйгон, окончательно сбитый с толку. — Сириус Блэк. Серийный убийца. У него было больше десятка жертв. По крайней мере, так все говорят. На самом деле его подставил его друг. Эймонд начал понимать, что задавать Луне Лавгуд вопросы — плохая идея. — Ты дружишь с серийным убийцей? — прошептал Эйгон с восхищением. Это вызвало у Эймонда желание снова ударить брата. — Ну, не совсем. Я помогала Гарри. Сириус был его крестным. — Как он выглядел? — спросил Эйгон, всё ещё поражённый. — У него были чёрные волосы и серые глаза. Ему было за тридцать, думаю. И нет, он не был чёрнокожим, — она прищурила глаза на Эйгона. — Хотя не понимаю, какое это имеет отношение к делу. — Я думал, ты говоришь, что он действительно чёрный! Ну, типа, что его кожа очень тёмная или что-то в этом роде! — оправдывался Эйгон. — Звучит как Старк, — пробормотал себе под нос Эймонд, игнорируя их. — Старк? — переспросила Луна, оживившись в своём кресле. — О них есть какие-нибудь книги? Эйгон выхватил книгу у Луны из рук, листая её так быстро, что Эймонд поморщился, услышав, как порвалась страница. Эйгон вернул книгу, грубо тыкая пальцем в одну из страниц, оставив жирное пятно, что вновь заставило Эймонда вздрогнуть. Луна тихо хмыкнула в знак признания, нахмурив белокурые брови, сосредоточившись на чтении их письменного языка. — Подумай об этом, — Эйгон вновь повернулся к Эймонду. — Ты ведь действительно хочешь быть королём, брат. — Я никогда не говорил, что хочу быть королём, — холодно ответил Эймонд. — Я просто считаю, что ты недостоин быть им. Эйгон лишь небрежно махнул рукой, словно это не было предметом их постоянных разногласий. — Ты бы намного лучше справился, чем я. Эти слова заставили Эймонда задуматься. Возможно, его многолетняя злость была необоснованной. Эйгон всегда был самим собой — непокорным и безответственным — и не имел интереса к трону. Может быть, все его недовольства были напрасной тратой энергии. Эта мысль выбила его из равновесия. — Один из нас должен стать королём, если мы не хотим, чтобы Рейнира убила нас обоих, — добавил Эйгон. Эймонд тяжело вздохнул. Это была правда. Он испытывал горечь не только из-за безразличия Эйгона, но и из-за того, что их мать и дед желали видеть на троне именно его. Эйгон был неопрятен, увлекался выпивкой и проводил дни с проститутками. Не говоря уже о слухах, что недавно он насильно взял одну из служанок, а мать заплатила девушке, чтобы замять дело. По сравнению с этим, мысль о передаче власти Эймонд воспринимал как насмешку над долгом. — Что ты задумал? — наконец спросил Эймонд, недовольно вздыхая. — Переспать с Луной не обеспечит тебе брак с ней. — Я могу сбежать с ней, — предложил Эйгон, улыбаясь. — Отца всегда раздражали мои выходки. Вернусь, когда она забеременеет. А за это время тебя успеют обручить с Хелейной. В тринадцать лет ты уже сможешь вступить в брак. Мать примет меня обратно, как только я вернусь. — Отец будет оскорблён, если ты сбежишь с его колдуньей, — нахмурился Эймонд. — К тому же, если отец призовёт Деймона для твоей поимки, ты не боишься, что тот устроит тебе «случайную» смерть? Эйгон лишь закатил глаза. — Отец всё ещё зол на Деймона за его женитьбу на Рейнире. В худшем случае он лишит меня наследства. А мне, честно говоря, нечего терять. Оба брата обернулись к Луне, которая по-прежнему была погружена в чтение. — Что скажешь? Хочешь стать принцессой? — спросил Эйгон с самоуверенностью, явно не ожидая отказа. Луна подняла взгляд и нахмурилась. — Звучит ужасно. Челюсть Эйгона отвисла, и даже Эймонд не мог поверить, что Луна отказалась от такой идеи. — Что ужасного в том, чтобы быть принцессой? — пробормотал Эйгон. — Всё, что тебе нужно — это шить и лежать на спине для мужа, когда долг зовёт. — Я ужасно шью. Септа Эуна сказала, что мои швы вызывают у неё головокружение, — спокойно ответила Луна. — Ну, ты же принцесса. Другие смогут шить для тебя, — настаивал Эйгон. — И если покажешь отцу свою магию, это не будет иметь значения. — Я не могу этого сделать. — Почему нет? Она немного замялась, подбирая слова. — Магглы начинают убивать друг друга, когда подозревают, что рядом ведьма. Это для твоего же блага. — А за себя ты не боишься? — усмехнулся Эйгон. — Не особо, — ответила она равнодушно. — Мы просто заставляем их забыть. Эйгон и Эймонд переглянулись. — Подожди, так это из-за этого люди путаются? — спросил Эйгон, недоумевая. — Да, — спокойно подтвердила Луна. — Обливейт. Это заклинание заставляет людей забывать. Я использовала его на Эймонде несколько раз. Эймонд зашипел от гнева, услышав это. — Побочные эффекты? — спросил Эйгон. — Он может стать немного… простоватым. — Что за «Обливиэйт»? — требовательно спросил Эймонд. — Это заклинание стирает воспоминания, — пояснила Луна. — А теперь, когда вы знаете правду, могу я изучить ваших драконов? — Нет! — ответили братья одновременно. Оба уставились друг на друга. — Зачем тебе их изучать? — подозрительно спросил Эймонд. — Они сильно отличаются от тех, что я видела в моём мире. У вас чёрные кости у драконов, и это необычно. — Ты самая странная женщина, которую я встречал, — пробормотал Эйгон. Луна спокойно вернулась к книге. — Я думаю, что Сириус Блэк был Браном Строителем. Эймонд с недоверием посмотрел на брата. — И ты действительно хочешь на ней жениться? Эйгон пожал плечами. — Я отчаянный человек, братец. — Твои дети будут такими же, как ты. — Тем лучше для поддержки твоего притязания! — ухмыльнулся Эйгон. — Ты должен оскорблять каждого с каждым вздохом? — Я стараюсь. Эймонд ударил брата, прежде чем заметил мейстера, торопливо приближающегося к ним. — Мой принц! — залепетал старик. — Как вы сюда попали? Эйгон листал книгу, не заметив, что держал её вверх ногами. Однако мейстер был полуслепым, так что этого не заметил. — Я решил сегодня быть прилежным принцем, как мой брат, — сказал Эйгон. — Вы же так много говорили об этом. Ну вот, я здесь. Оставьте нас. Мейстер фыркнул и, пыхтя, осознал, что не в силах заставить принца делать что-либо по его воле. Старик решил просто наблюдать за ними с другого конца комнаты, отправив послушника с письмом для Десницы или Королевы, без сомнения. В комнате начали отсчитывать время, оставшееся до того момента, когда их разлучат. Эймонд наклонился к Эйгону, понизив голос: — Не убегай с ней. Это глупо. Убедите отца в её ценности как ведьмы и ухаживай за Луной втайне. Всё остальное неважно. — Он отстранился и открыл свою книгу, начиная её изучать. — У тебя есть пять месяцев. Тогда состоится твоя свадьба с Хелейной. Эйгон резко вдохнул и бросил на Луну задумчивый взгляд. — Как ухаживают за ведьмой? — прошептал он. Эймонд взглянул на брата как на полного дурака. — Откуда мне знать?! Королева Алисента появилась неожиданно. Она оглядела комнату, прежде чем заметить сыновей и поспешить к ним. Подняв передний край своего тёмно-зелёного платья, чтобы не споткнуться, она устремилась к Эйгону. — Эйгон! Эйгон встал, понимая, что его время здесь подошло к концу. — Не беспокойся, матушка, — сказал он небрежно. — Я всего лишь пару раз потрогал Луну. У неё, кстати, неплохие формы, как думаешь? Эймонд закатил глаза на выходку брата. Королева замерла, на мгновение потеряв дар речи, затем ударила Эйгона по затылку и начала выволакивать его из комнаты. Эйгон, как всегда, ныл и жаловался. Эймонд не стал вмешиваться, чтобы рассказать матери правду — о том, что Эйгон даже пальцем не коснулся Луны. Он знал, что Алисента всё равно не поверила бы ему. В конце концов, никто не знал степень развращённости Эйгона лучше, чем его собственная мать. Если Эйгон хотел казаться дураком, Эймонд ему не мешал.