Ensnared

Гарри проснулся, чувствуя себя отдохнувшим. Он как раз смаковал последние остатки блаженного сна, когда голос заставил глаза широко распахнуться, а тело резко дернуться в сидячее положение, отчего одеяло соскользнуло с его голых плеч… одеяло… Одеяла не было, когда он заснул… тем не менее, он потянул его и поспешно обернул вокруг плеч, прежде чем поднять глаза и найти Волдеморта, развалившегося на диване. Он все еще был на ковре. Гарри тут же отвернулся и вместо этого сосредоточил свой взгляд на меховом одеяле. Каким-то образом это действие вызвало чувство вины в его сердце, а слова Волдеморта отозвались в его голове. У меня разбивается сердце, когда ты смотришь на меня так, как будто ты не можешь даже смотреть на меня. Ему потребовалось мгновение, чтобы собрать нужные слова, и он сказал: — Я не на тебя не могу смотреть. А на змею на твоей шее. Волдеморт ничего не сказал. Гарри опустил взгляд, но его терпение постепенно заканчивалось. Почему Волдеморт не ответил? Он поднял глаза и увидел на его лице чисто задумчивое выражение. — Ты почувствовал её, когда я поцеловал тебя? Вопрос застал Гарри врасплох. Почувствовать что именно? Он испытал тысячу вещей, когда Волдеморт поцеловал его, и не собирался описывать их все в деталях. — Чувствовал что? Волдеморт поднялся на ноги, и Гарри заставил себя оставаться неподвижным. В какой-то степени ему это удалось, но сердце, каким бы мятежным оно ни было, пыталось вырваться из груди, когда Волдеморт устроился на ковре рядом с ним. Гарри почувствовал врожденное желание быть ближе к этому человеку, но подавил его так же мгновенно, как оно подняло свою уродливую голову. — Змею, Гарри. Гарри сильно вздрогнул, когда его разум и тело воспроизвели ощущение гладкой чешуи, обвивающей его запястье, поднимающейся по руке и, наконец, обвивающей горло. Гарри прижал одеяло ближе к себе, напоминая себе, что это было воспоминание, и желая расслабиться. Волдеморт, кажется, понял это. — Ты почувствовал. Ты чувствовал ее. Гарри молча кивнул, но прежде чем он успел заговорить, его желудок громко заурчал, и Волдеморт тихо рассмеялся. Румянец залил щеки, и он почувствовал, как горят уши от смущения. Волдеморт перестал смеяться, взял его за подбородок и заставил посмотреть вверх. Гарри не видел ничего, кроме чистой искренности в этих малиновых глазах, и на мгновение он уловил проблеск теплого, прекрасного карего. — В чувстве голода нет ничего постыдного. Я полагаю, что твои родственники внушили тебе эту мысль, и я заставлю их дорого заплатить. Еда — твоё право, как и удобная постель и хорошая одежда. Коричневый постепенно преобладал над малиновым, и Гарри чувствовал себя очарованным и восторженным. Надежда в его груди вспыхнула ярче, и он не мог не улыбнуться. Он мог спасти Тома. В этот момент это казалось таким возможным и таким простым. Гарри поймал себя на том, что спрашивает: — Где кухня? Волдеморт склонил голову, его взгляд стал смущенным. — Кухня? У тебя есть карта. Ты не нашел ее на ней? Голова Гарри опустилась, и он сказал: — Я забыл вытащить ее перед тем, как нырнуть в воду. Она испорчена. Волдеморт снова поднял голову, и Гарри увидел, что багровый цвет полностью исчез, а глаза Волдеморта стали полностью карими и наполненными теплом. Тени позади Волдеморта были усеяны золотыми крапинками, мерцающими, яркими, и такими прекрасными. Волдеморт щелкнул пальцами, и на коленях у Гарри появилась карта. Он не мог сдержать крик радости, сорвавшийся с губ. Он отпустил одеяло, поднял её и открыл, чтобы проверить содержимое. — О, она замечательна. Спасибо. Спасибо. Спасибо. Прежде чем он осознал это, он обхватил руками шею Волдеморта и крепко обнял его. — Ты удивительный. Всплеск тока пронзил все существо Гарри, когда он понял, что делает, и уже собирался отстраниться, когда почувствовал, как рука Волдеморта извивается вокруг талии и держит его. Он почувствовал его руку на своей голой спине, и искры полетели под его кожу. Всепоглощающее чувство целостности поглотило его, и с губ сорвался вздох. Это было похоже на маленькое прикосновение небес, теплое, и уютное. Это принесло ему покой, которого он никогда раньше не знал, успокоение бури в его сердце… стирание сомнений и разжигание надежды. Мысли закружились от пьянящего возбуждения и от того, что он спас Тома и видел его во плоти. Рука Волдеморта исчезла, и Гарри дернулся. Пустота, которую он чувствовал, заставила его заплакать от отчаяния, но он подавил ее и попытался отвлечься. Он нашел кухни на карте и поднялся на ноги. Сначала ему нужна была рубашка, а потом он собирал приготовить что-нибудь поесть. Белла должно быть сходит с ума. Он уже собирался уйти, когда Волдеморт заговорил: — Куда именно ты идешь? Гарри не обернулся из страха, что пустота может снова поглотить его, если он снова посмотрит на Волдеморта. Он очень не хотел плакать. — В мою комнату за рубашкой и для того, чтобы сказать Белле, что я жив. Она, должно быть, сильно переживает. Потом я пойду на кухню, чтобы приготовить что-нибудь для себя. Удивленный звук сорвался с губ Волдеморта. — Ты собираешься готовить? Но тебе не нужно этого делать. Я могу просто наколдовать для тебя еду. Гарри покачал головой и не мог не улыбнуться. — Мне нужно отвлечься… О, и прежде чем я забуду, ты должен научить меня магии. Ты просто обязан. Волдеморт тихо рассмеялся. — Ты хочешь научиться магии. Гарри горячо кивнул. — Да… Конечно… Гарри почувствовал, как Волдеморт приблизился к нему. — Как насчет сделки? Гарри обернулся. — Какая сделка? Волдеморт лучезарно улыбнулся. — Приготовь для меня. И если я буду впечатлен, я научу тебя магии. Гарри чувствовал себя воодушевленным вызовом. — Приготовься удивляться.