Ensnared

Он понятия не имел, как долго просидел на лесной подстилке, дрожа от холода, который был не только физическим… но и душевным. Он чувствовал себя опустошенным… таким пустым… Неужели Волдеморт украл душу поцелуем? Он вытер губы тыльной стороной ладони. Как он позволил этому случиться? Как он позволил монстру, убившему его родителей, поцеловать себя? Гарри подтянул колени к груди и уткнулся в них. Он наслаждался этим, получал удовольствие и хотел большего. Насколько ненормальным он был? Крик сорвался с губ, и он сильнее сжался. Даже сейчас он жаждал вернуть это тепло. Он хотел, чтобы тело Волдеморта было прижато к нему, его руки были прижаты к его телу… Он резко вскочил на ноги, побежал обратно к озеру и остановился на выступе. Грудь вздымалась и опускалась, когда он судорожно дышал и рухнул на камень. Его взгляд был прикован к озеру, сиявшему последними оранжевыми лучами перед тем, как сумерки манили звезды. Сквозь слезы он смотрел, как солнце уходит за горизонт, окрашивая небо в красные и розовые тона. Ураган внутри него начал успокаиваться. Этот день пришел и ушел. Цвета были символами. Показывая ему, какое хорошее завтра могут принести. Но отчаянная мысль вторглась в его разум. Эти цвета скоро поглотит тьма. Однако надежда в его груди отказывалась умирать. Эти цвета вернутся завтра. Никакой тьме не суждено длиться вечно, и он собирался сделать все возможное, чтобы стереть ее… даже если это означало стереть себя в процессе. Он не мог не думать о том, что сказал ему Волдеморт. Он солгал, когда сказал, что ничего не чувствует между ними. Был ли это способ Волдеморта наказать его за это? Оставив его висеть на вершине удовольствия. Ожидал ли Волдеморт, что он подползет к нему и будет умолять закончить начатое? Что-то внутри него одобрило эту идею. Гарри покачал головой. Нет, он не собирался позволять этому влиять на себя. Но… Волдеморт поцеловал его… он сказал, что хочет его… Каким-то образом Гарри продолжал путать Тома и Волдеморта в своей голове. Каждый раз, когда он думал о Волдеморте, в голове возникало красивое лицо Тома. Он было там. Том был там, за этой змеиной маской. Он мог вывести его. Он выведет его. Гарри ненавидел свой оптимизм и тот факт, что он не чувствовал себя таким опустошенным, каким должен был быть после поцелуя с убийцей его родителей. Это было похоже на предательство их памяти… но у него не было никаких воспоминаний о них, так что предать было нечего. Гарри прервал свои мысли и непоколебимым взглядом наблюдал, как огненно-красный шар света медленно опускался за горизонт, а в небе висели нити света, смешиваясь с клубящимися облаками, окрашивая небеса то в оранжевый, то в красный, темно-синий, пока все, что осталось от заката, не превратилось в розовато-лиловый, а затем он, в свою очередь, растаял, когда тьма окутала небо. Серебристо-блестящие звезды, похожие на тлеющие угли угасающего костра, подмигнули ему, осветив чернильную завесу неба, а затем вдруг тучи разошлись, и Гарри увидел блестящий серебряный диск, который отбрасывает яркие лучи лунного света на темное озеро. Он поднялся с камня и прыгнул в воду. Было очень холодно, и Гарри почувствовал, как все тело онемело, внутри и снаружи. Он был во власти своего бесстрашия и плыл по причудливой воде. Ни одно разумное существо или неразумное существо не могло причинить ему вред или напугать в этот момент. Через некоторое время Гарри был вынужден выбраться из воды из-за урчания в животе. Он не ел ни кусочка со вчерашнего вечера и исчерпал свой запас энергии после всего плавания, которое он совершил. Его зубы стучали, когда он начал искать свою рубашку, но это казалось безнадежным делом в темноте леса, поэтому он сосредоточился на том, чтобы вернуться в замок. Его промокшие джинсы липли к коже, и он наконец ощутил вес чего-то в кармане. Он выругался словесно, когда понял, что это было. Торопливо вытащив его онемевшими дрожащими пальцами, он заметил, что карманные часы еще тикают, а карта полностью промокла. Гарри проклинал собственную глупость, войдя в замок и пробираясь по длинным извилистым коридорам. Несколько минут спустя он обнаружил, что безнадежно потерялся, чрезвычайно замёрз и устал. Какой смысл иметь столько комнат, если все они непригодны для жилья? Он был так измотан, и его мышцы начали болеть… это не было приятной болью. Его желудок шумно заурчал, и он попытался оценить, в какой части замка находится. Он заставил себя продолжать движение. Оказавшись перед очень знакомой статуей, Гарри понял всю безнадежность своего везения. Из всех мест в замке он должен был оказаться здесь. Гарри предпочел бы, чтобы дементоры высосали его душу, чем оказаться здесь. Ему хотелось уйти, но его желудок громко протестовал, а мышцы присоединились к нему. Любой порт в шторм. Блин. Он все еще был без рубашки, а штаны были влажными. Волдеморт наверняка подумает, что он здесь, потому что хочет большего. Ну, он мог думать все, что хотел. Он не собирался позволять ему прикасаться к себе снова. Гарри заставил себя перейти на парселтанг и произнес то, что слышал от Волдеморта. Статуя скользнула в сторону, и Гарри с опаской вошел в коридор. Тепло казалось райским, когда он шел через библиотеку к массивным дубовым дверям, которые открывались сами по себе. Камин был похож на крошечное солнце, отбрасывающее длинные тени на ковер. Языки пламени вились и качались, трещали из стороны в сторону, потрескивали, сжигая сухие дрова. Было так приятно чувствовать их тепло, даже если оно исходило только с одной стороны. Гарри устроился на толстом ковре рядом с камином и с загипнотизированной радостью наблюдал за пламенем, протянув руки, чтобы получить еще немного мягкого тепла. Тепло проникло в его кожу, и Гарри наслаждался этим. Он был так рад, что Волдеморта здесь нет, и это помогло ему еще больше расслабиться. Мышцы Гарри расслабились, и он свернулся на ковре, когда тепло убаюкало его.