Ensnared

Ему не потребовалось много времени, чтобы появиться в комнате Гарри и найти его тело, корчащееся в конвульсиях, на полу в ванной. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что его убивает. Симптомы были ясны как божий день. Медальон светился на шее Гарри, и этого было достаточно, чтобы подтвердить теорию. Нагини плотно обвилась вокруг его плеч. Он наколдовал маленький пузырек и присел рядом с Гарри. Удержать его было немалым усилием, но ему удалось поднять голову и протолкнуть содержимое склянки в горло. Тело Гарри резко дернулось, когда противоядие подействовало, и Волдеморт все это время держал его неподвижно. Несколько минут единственным звуком в ванной было прерывистое, поверхностное дыхание Гарри. Боль начала отступать, и Нагини тоже начала расслабляться. Когда Гарри полностью замер, а его дыхание из прерывистого стало глубоким и медленным, он заговорил с Нагини низким, смертельным шепотом: — Что ты наделала? Его взгляд остановился на царапинах на руке Гарри, и он поднял ее, чтобы рассмотреть их поближе. — Это был несчастный случай, хозяин. Волдеморт стащил ее со своих плеч и бросил на пол. — Ты врешь. Нагини собиралась заговорить, когда Волдеморт поднял руку. — Не разговаривай со мной… Ты будешь наказана за свой проступок. Он взял Гарри на руки и понес обратно в комнату. Мальчишка выглядел ужасно бледным. Положив его на кровать, он залечил царапины на руке и натянул на него одеяло. Волдеморт был встревожен тем, что только что произошло, и ему нужно было кое-что проверить. Он положил руку на грудь Гарри и закрыл глаза, читая заклинание. Когда он открыл глаза, все существо мальчика светилось нежно-голубым светом, и он отдернул руку. Свечение исчезло, он поднялся на ноги и начал яростно ходить по комнате. Он должен был знать… Он должен был знать, что Гарри был крестражем. Он должен был понять это в ту первую ночь, когда услышал, как мальчишка говорит на парселтанге. Он должен был понять это, когда медальон не снялся с шеи. Он должен был знать. Как он мог быть настолько слеп? Он был в ярости, но не мог понять, на кого злился больше… на себя, на Гарри или на Нагини. Она понесет соответствующее наказание за свое преступление, а Гарри… Что ж, он разберется с ним, когда тот полностью выздоровеет. Мальчишка притягивал неприятности. Его влекло к опасным ситуациям, как мотылька к огню. Раньше это раздражало, но теперь… теперь, когда он знал, насколько драгоценным на самом деле был Гарри, это просто пугало. Ему хотелось приковать его здесь, но у него было щемящее чувство, что это тоже не поможет. Сегодняшний день был доказательством того, что опасные ситуации привлекали Гарри так же, как Гарри их. Он подошел к кровати и окинул взглядом бледное тело. Мальчик выглядел мертвым, и это ему не нравилось. Как бы он не ненавидел Гарри и хотел убить его, он не мог. Мальчишка был тем, кто должен разрушить проклятие, но теперь оказалось, что он был крестражем. Само существо Гарри было переплетено с его судьбой. Он погладил его по щеке, а другой рукой провел по иссиня-черным прядям. В нем было что-то чрезвычайно притягательное, и это не имело никакого отношения к тому факту, что он был крестражем. Волдеморт слишком привык к его присутствию в замке, слишком полюбил его смертельное любопытство. Радость, которую Гарри находил во всех мелочах, была заразительна. Его неподчинение и неповиновение освежали. Он был прекрасен. Гарри действительно был чем-то не от мира сего… Он мысленно вздрогнул… О чем он думал? Его мысли начинались с убийства и ненависти, но что потом произошло? Он убрал руки и отошел, он был уверен, что Гарри не проснется в ближайшее время. Волдеморт показал знак Нагини следовать за ним. Она склонила голову и молча вышла за ним из комнаты. Прогулка в его покои помогла избавиться от любых своенравных мыслей, которые остались в голове относительно Гарри. Оказавшись в покоях он спросил Нагини: — Что заставило тебя это сделать? Нагини не подняла головы. — Это был несчастный случай хозяин. Ярость переполняла грудь, и он взревел:  — Не оскорбляй мой интеллект… я знаю тебя лучше, чем ты себя! Нагини вздрогнула. — Я боялась, хозяин. Я боялась, что он украдет тебя у меня. Вы слишком полюбили его… Волдеморт снова начал ходить. Типичная зависть. Он чуть не потерял Гарри из-за такого мелкого чувства. — Никакой еды в течение трех дней. Он построил вокруг нее сферу, которая без опоры парила в воздухе, и она начала кружиться и извиваться в ней, как будто находилась под водой. Он прижал к ней ладонь и встретился с измученным желтым взглядом Нагини. — Тебе не нужно было чувствовать угрозу, Нагини. Ты мой самый старый товарищ, и ты останешься им до конца времен. Ты примешь это наказание, потому что ты его заслужила. Нагини опустила голову… Явный знак согласия, и Волдеморт отошел от нее. Наказание не будет тяжким, потому что она может продержаться без еды больше месяца. Он слишком баловал ее. Его мысли продолжали возвращаться к Гарри, но он прогонял их. Теперь он будет в порядке. Мальчишка был жив, и это было все, что имело значение в данный момент. Его все еще беспокоил тот факт, что он был крестражем, и какая-то часть мозга не могла принять это. Но он был крестражем… Знаки были там с самого первого дня. Он просто был слишком глуп, чтобы увидеть их. Но теперь, когда он знал, сказал бы он Гарри? Должен ли он сказать ему? Мальчишка был огромным бедствием. Он думал о том, как Гарри пытался утопиться в озере, или предлагал Белле высосать его досуха, или как флиртовал с Сивым. Как он собирался остановить это безрассудное поведение? Что он собирался с ним делать? Он проклял свою судьбу за то, что бросила Гарри к нему на колени. Паршивцу было лучше со своими родственниками. По крайней мере, они знали, как держать его на привязи.