Мечтам нельзя доверять

      Я моргнула, протёрла глаза, всё осталось как прежде. Надо мною всё также стояла девушка, абсолютно мне идентичная, по всем аспектам кроме цвета. Былая я. Та самая я, какой была до попадания в Цикл. – Это… как вообще? – я замотала головой. – Не, не верю я… – Прости. Придётся.       Я содрогнулась, не в силах принять то, что слышу свой смягчённым робким шёпотом голос из чужих уст. Я редко задумывалась о том, каково иметь близнеца. У меня была Роуз. Становилось не по себе от одной идеи о находящейся рядом девочке, которая говорит и выглядит как я. Можешь представить, как я была напугана сейчас? – Внутренняя… Я? Ты поэтому так себя называла? – Да, – тихонько промолвила она, бесшумно опустившись на колени рядом со мной. – Я даже удивлена, что ты не догадалась раньше. Всё-таки, – я вздрогнула, почувствовав, как она запускает холодные пальцы в мои волосы. – Мы гораздо смышлёнее, чем кажемся, правда? – И то правда, – выдавила я, постаравшись улыбнуться. Несмотря на неприятное прикосновение, голос «Лис» был ласков. Она не собиралась мне вредить. Когда девушка улыбнулась мне в ответ, я узнала собственную робкую улыбку. – Ты прости, что так долго пришлось ждать нашей встречи! – она начала нежно поглаживать меня по голове. – Мне сильно мешали. – GENT?       Синие глаза на миг почернели от ненависти, прекрасное лицо застыло в пустом выражении грусти. – В том числе. Было ещё одно… с-существо. – на миг её глаза широко распахнулись и окинули углы комнаты тревожным взглядом. Она знала, что его тут нет, но не могла перестать бояться, словно ребёнок, уверенный, что в шкафу поселился монстр. – Я не знаю, кто это. Он рогатый и гораздо сильнее меня. Было сложно разбираться с рабочими, когда он был у меня на хвосте. – Разбираться с рабочими? – я сглотнула, по спине пробежал холодок. – Да… ой, ты не представляешь, как сильно они мне мешали! – вздохнула «Лис», прикрыв мутные глаза и сокрушённо качая головой. – Так изощрялись ведь, придумывали ловушки, кололи тебе эту радужную жижу, что лишала тебя связи с чернилами и в том числе со мной. Но хуже всего были сдерживающие устройства, ты даже не представляешь, сколько этих махин они натыкали, особенно наверху, в городе! Но даже при всех этих усилиях они проиграли, – она слабо улыбнулась, как дитя, чрезвычайно гордое собой дитя. – Трагично, скажи? Хотяяя… – на синие глаза набежала чернильная тень. – Нет. Это жалко, просто жалко. И они могли бы избежать этого, если бы не были такими упрямыми. В-ведь я… – она дёрнулась, её глаза внезапно заслезились. – Я ведь… – Шмыг.– Ничего я им не сделала! – Хнык. – А они с самого начала пытались меня убить! Повезло, что они были достаточно невнимательны и не поняли, что я контролирую всё через тебя. – Что ты имеешь в виду?       Я нахмурилась, вглядываясь в собственное бледное лицо и пытаясь понять, что на уме у моей второй половинки. Но она отгородилась, устремив взгляд в пространство. – Дело в том, – она, наконец, нарушила молчание, неуверенно закусив нижнюю губу. Пару секунд спустя на уголке её рта выступило едва заметное пятнышко. – Джеремайя же говорил, что Цикл отвечает твоим желаниям, да? – Ага… – я досадливо нахмурилась. – Опять врал, что ли?       Собеседница покачала головой. – Так, да не совсем. Он врал, но это потому что ему врали. А врали ему из-за того, что сами правду не знали. Никто в этом Цикле не знал, от кого всё зависит на деле… – Дай угадаю, – перебила я. – От тебя?       Слабая улыбка тронула губы «Лис номер два», когда та посмотрела на меня с новым восхищением. – Ага, стопроцентно точное попадание! – воскликнула он, накрутив на палец прядь моих длинных волос и рассматривая её с непонятным восторгом. – Из всех этих копий ты единственная понимаешь ход моих мыслей… В общем, ты права, этот Цикл с самого начала слушает меня. Всё время я подстраивала его под твои желания, чтобы никто не заметил подмены. Эта идея действительно была удачной! GENT перебросили часть внимания на тебя, и это облегчило мне задачу. – Но если ты всё время всё контролировала, почему не могла сразу со мной встретиться? – Я же говорила, мне мешали. Знаю, я долго провозилась, уж прости мне это, – она с виноватым видом отвернулась, слегка надув губы в задумчивости. – Но это, правда, не так просто, как кажется. Во-первых, устройства GENT каким-то образом блокируют чернила, окрашивают их и делают сравнительно безопасными, поэтому пробиться к тебе наверх было так непросто. Ну а во-вторых, Цикл выполняет лишь те желания, которые не пойдут ему во вред. То есть, если я, например, захочу, чтобы всё тут взорвалось, или чтобы Чернильная Машина спустилась на этаж ниже, этого не случится, потому что есть определённые нерушимые правила…       Я слегка стукнула себя по затылку, стараясь прийти в чувства. Столько новой информации… я не справляюсь, голова пухнет! – Эй, что такое? Тебе плохо?       Не прошло и секунды, как встревоженная «Лис» очутилась рядом, обвив меня руками и притянув к себе. И я не могу сказать, что мне было приятно такое резкое сокращение дистанции между нашими телами. – Да нормально всё, – выдавила я, морщась. – Просто информации новой много, голова пухнет… Ты мне вот что скажи, – продолжила я, вывернувшись из её змеиных объятий. – Что ты имела в виду, когда заявила, что, цитирую, «из всех копий только я одна тебя понимаю»? – А, копии… – «Лис» с траурным видом опустила голову. – Дело в эксперименте Дрю. Я знаю, что ты о нём почти ничего не знаешь, поэтому расскажу всё по порядку. Просто представь, что я рассказываю историю, хорошо? Мне… так проще будет, наверное. – Я вся внимание. – Прекрасно! В общем, жил-был Мистер Джоуи Дрю, человек с, надо сказать, довольно интересным мировоззрением, довольно интересными, ммм… идеями. Он хотел создать живых Бенди, Бориса, Алису Ангел при помощи чернил, которые производит Машина. Но всё как-то не задалось. Существа, которых создавало изобретение GENT, были агрессивны и уродливы. Души в них не было. Тогда-то Дрю и решил найти душу, чтобы протестировать на ней свои чернила. И тут очень кстати ему попались мы. Алисия Дженкинс, молодая и робкая, но по-своему амбициозная девушка, обладающая одинаковым количеством положительных и отрицательных качеств, как любой нормальный человек. Вот только Мистер Дрю так не считал!       Бледные губы искривились в подобии горькой усмешки. – Ему она показалась идеалом. Лишь во время эксперимента наш горе-мечтатель понял, что Лис, которую он знал, несколько отличается от той, кем она является на самом деле. Всплыли детские травмы, сильные страхи, не поборотые комплексы, подавленная агрессия, невысказанные обиды, даже несколько позабытых жестоких подростковых фантазий о нанесении вреда себе или окружающим… Нельзя сказать, что мы были абсолютно безобидным человеком, однако мы не были опасны для общества. В конце концов, Лис Дженкинс – просто человек. Но Дрю, ох уж этот старый… озорник!       «Лис» хихикнула, злобно сверкнув глазами. – Ему не нужен был просто человек. Он хотел создать нечто идеальное, лишённое изъянов, не приносящее ничего, кроме радости. И он решил создать идеальную Лис путём отделения всего «ненужного». И так уж вышло, что в нас ему ну очень много чего не понравилась, какая жалость, правда? И он отсекал, отсекал, отсекал, каждый раз создавая новый Цикл для обновлённой версии и оставляя предыдущую гнить в старом. Это продолжалось до тех пор, пока не осталась ты – четыреста четырнадцатая по счёту Лис, или же наисветлейший кусок души, лишённый изъянов во внешности, воспоминаний, страхов, всех «плохих» качеств, которые, как считал Дрю, мешали бы тебе быть совершенной. – Четыреста четырнадцать частей… – пролепетала я, не веря своим ушам. – Понимаю, звучит безумно, – вздохнула Лис. – Но знаешь, кое-чего он не учёл, когда проворачивал все эти махинации. – Чего же? – Отделив от Лис кусок души в первый раз, он не стал создавать для него Цикл, просто выкинул в тёмные лужи. Наверняка думал, что они просто поглотят меня… но я, не знаю почему, сумела продержаться, воспользовалась силой чернил и проникла в один из Циклов, а потом во второй, третий… я встречала много версий Лис. Они были искажены от безумия, почти не умели говорить, никак не отвечали на мои вопросы и настолько отчаялись в этом круговороте мучений, что безропотно сдавались мне. Но ты со своим Циклом абсолютно отличаешься. Я поняла это, как только попала сюда. Ты бы не стала просто так сдаваться, даже если бы я рассказала тебе всю правду. Этот мир так же ценен для тебя, как если бы он был настоящим. Поэтому я и не ограничилась разрушением зданий.       Злость волной поднялась в моей душе, когда до меня дошёл смысл её слов. – Что ты сделала с моей семьёй? – спросила я севшим голосом. – Что сделала с Котёнком, Роуз, Кираном, Софи и папой? Что ты сделала с Лойдом? – Я в-ведь уже сказала, – пробормотала она, потупившись. – Мне пришлось избавиться от любых преград… – Нет…       Я устремила до алчности внимательный взгляд ей в лицо, проникая в её воспоминания и мысли. И я смогла увидеть всё. Как она чёрной жижей просачивается в квартиру сквозь запертую дверь и вновь собирается в подобие меня. Увидела, как мои родные с радостью встречают свою дорогую «Лис», не заметив подмены и с удивлением смотрят в её голодные глаза за секунду до того, как прикосновение её поганых лап заставляет их растечься в чернила. Последним погиб Киран, которого она настигла в ванной, а после скрылась.       Она умудрилась сделать своё дело буквально за пару секунд до нашего с Джеремайей прихода. А потом пошла разрушать здания, нападать на работников GENT под покровом тумана. Она убивала и убивала, убивала всех, кто попадётся под руку, убивала ненасытно, безостановочно и… – С удовольствием, вот как ты убивала! – прорычала я, сквозь слёзы силясь разглядеть ненавистную сущность. – И после этого ты говоришь, что просто сделала то, что было необходимо? – мой голос сорвался от истеричного смеха, когда я рухнула на четвереньки. – Лгунья! Ты хорошо меня знаешь, и ты знаешь, что я смогла бы оставить этот мир, если бы ты добралась до меня без лишнего кровопролития и рассказала всю правду! Но ты выбрала иной путь, потому что хотела убивать, ты всей душой хотела всей этой жестокости! Ты сумасшедшая тварь… меня… – я затряслась, прижавшись лбом к холодному полу. Всё тело намокло от пота. Ещё никогда меня так не лихорадило от злости. – Меня тошнит от одной только мысли, что мы с тобой являемся частью одного целого! – Ты… права, – я с изумлением подняла на неё взгляд. «Лис» мило мне улыбалась, и это после всего, что услышала. Она радовалась? – Странно, но права. Так и есть, я мразь. И я не могу перестать быть ею без тебя. Я собрала всё, кроме положительных качеств, которые сдерживали все отрицательные намерения. Поэтому нет ничего удивительного в том, что я получаю удовольствие, уничтожая кого-то другого. Даже ты прочувствовала это, когда я заставила тебя поглотить кота и Майкла с Лиамом! Это понравилось нам обеим. Потому что в глубине души Лис Дженкинс очень жестокая. – Хватит нести бред! Я не такая! – Ты не такая. А вот я… – на краткий миг в её бездонных глазах мне померещился блеск, словно утопающий вытянул из воды руку в последней отчаянной попытке. – Я такая. И разделение этих мгновений и эмоций с тобой было для меня самым большим удовольствием, – глаза «Лис» сузились как у хищника, что приметил аппетитную добычу и теперь упивается предвкушением трапезы. Ощерившись в какой-то туповатой улыбке, изображавшей гримасу чистейшего безумия, она со смешком высунула язык и пробежалась им по блестящим от слюны губам. – Никогда я не испытывала чего-то столь сладостно-мучительного! После… п-после всех тех лет… – голос гадины дрожал, ладоши скрывали осклабившееся лицо, так что сквозь пальцы просвечивали лишь пылающие глаза. – Я ощущала что-то помимо отчаяния. Удивление, веселье, лёгкую грусть, презрение, надежду, счастье, в конце-то концов! То чистейшее детское счастье, которое никто, кроме тебя, не мог мне подарить, – налившиеся живой синевой чёрные глаза засияли от слёз. Отняв руки от покрывшегося влагой лица, она прижала их к груди с чистой, искренней улыбкой на губах и с восторженным трепетом в севшем от радости голосе прошептала: – Спасибо тебе, Лис. Лишь благодаря тебе я смогу обрести себя прежнюю, – чужие пальцы больно вцепились плечо и в волосы, когда она рывком притянула меня к себе. – Лишь благодаря тебе, – её губы нежно зашевелились около моего уха в страстном шёпоте. – Я вновь чувствую себя такой живой!       Я молчала, зябко ёжась. Чем дольше шёл этот разговор, тем меньше он мне нравился. Я всё ещё не могла поверить в происходящее. Неужели это всё я? Неужели это я уничтожила всё и всех вокруг? Неужели это я так жутко выгляжу в своём безумстве? Неужели это я сейчас вцепилась в меня стальной хваткой?       Хотелось бы верить, что всё это не происходит по-настоящему, а я сплю, или на худой конец просто сошла с ума. Но это не было плодом моего воображения. Я всё уничтожила. Я оказалась главным антагонистом этой истории. Это я во всём виновата. – Эй, – грубо сказала я, взглянув на «Лис» исподлобья. – Ты вот толкуешь о том, что ты вся из себя… вся такая тёмная сторона нашей души, проникла в мой Цикл, всё и всех тут изничтожила. А для чего? Мне тут даже интересно стало, – произнесла я с неприкрытой издёвкой. – Вдруг тебя даже оправдать можно? Ты говорила, что объединяешься с другими Лис. Что это значит? – А подумай сама.       Хлоп.       Именно с таким звуком я залепила ей пощёчину. «Лис», нисколько не смутившись, приложила ладонь к залившемуся жёлтым подобием краски лицу и закусила нижнюю губу. Она так и не отвела взгляд. Как будто наблюдала за животным в зоопарке. И это отношение меня злило. – Ну же, Алисия, – вдруг вздохнула она, слегка помрачнев. – Что бы ты сделала, если бы оказалась в пространстве, где разбросаны кусочки твоего Я? – Да какая разница? Пазл есть пазл, на то чтобы собрать его воедино! – Вот именно! – «Лис» скрестила руки на груди, довольно сверкнув глазами. – Так и что бы ты сделала в таком случае? – Ну, слилась бы я с этими кусками души воедино, а дальше-то что ты от меня…?       …       Я вздрогнула, прервавшись. До меня, наконец, дошла ужасающая правда. На лице «Лис» появилась довольная и неожиданно холодная улыбка, глаза полыхнули голубым. Она долго ждала этого момента. – Эй… т-ты же, ты же не собираешься…?       Я жалобно замямлила, медленно отступая. К моему ужасу, она вскочила, будто с самого начала была к этому готова, и начала наступать. – Ещё как собираюсь! И пути назад нет. Ты не сможешь покинуть это место, не говоря о том, чтобы подняться наверх, я этого не позволю. Поэтому будь умницей и просто отдайся добровольно, как это сделали другие. – Ни за что!       Я свернула прочь и в ту же секунду упала. Кости затрещали и сломались, конечности и спина утонули в волне боли. Разлепив слезящиеся глаза, я беспомощно уставилась на подходящую «Лис». Она не торопилась. Чужие шаги были бесшумны, а улыбка мила, как будто её обладательница не собиралась делать ничего плохого. Хотя, с её-то точки зрения, происходящее было нормально. – А жаль, – она опустилась на колени. – Я надеялась, что с тобой мы обойдёмся без конфликтов. Ты понравилась мне больше, чем остальные. Даже забавно, они не понимали меня, но почти все сдавались без лишних слов. Выходит, даже ты не идеальна. А жаль ведь, по-настоящему жаль, – вздохнула «Лис». Она прикоснулась к моему животу, провела пальцами по груди и дальше вверх, остановившись на волосах. – Это цветное тело… я многое могла бы с ним сделать. Увы, выбирать не приходится… – она грустно улыбнулась, заглянув напоследок в мои глаза. – Что же, приятно было познакомиться! Хотя, с другой стороны, теперь у нас будет достаточно времени на то, чтобы узнать друг друга. – сказав это, «Лис» наклонилась и впилась зубами в моё правое плечо.       Прямо как во сне, мелькнуло в моём угасающем сознании. Бенди во сне укусил меня в правое плечо.       Вокруг стало тепло и влажно, приятное спокойствие заглушило боль. Я не пыталась открыть глаза и уж тем более продолжать борьбу. Нежась в тёплой истоме, словно в постели, я вскоре растворилась, растеклась в чернила.       Не было ничего, кроме чувства бескрайней безмятежности. Ни боли, ни эмоций, ни даже голосов в голове. Я плавала в непонятном пространстве, свернувшись, как эмбрион в утробе матери, и ничего вокруг не видя. Я была защищена, я была полноценна. Пропал счёт времени. Чертовски приятно было просто забыться и ни о чём не думать.       Я не желала пробуждения, но меня ни о чём не спрашивали. Пробуждение наступило, как новое время года и с этим ничего было не поделать.       Я очнулась на полу, в луже. Моя одежда пожелтела и испачкалась. Кожа побелела настолько, что стала светлее бумаги. Мои руки по запястье были в чернилах, а ногти блестели жёлтым.       Я поднялась, откинув со лба почерневшие волосы. В башке гудело, а мысли путались. Всё моё существо то раскалывалось, то собиралось воедино. Потребовалось несколько минут для того, чтобы сконцентрироваться на единственной важной мысли. Я прямо сейчас хочу попасть к Джеремайе.       Лужа под ногами заклокотала и начала закручиваться в воронку. Я провалилась в черноту, но почти сию же секунду меня вытолкнуло на свет. Я очутилась в другом месте, выше, ближе к Машине. – Лис?       Я стояла спиной к Джеремайе. Схватив за плечи, он развернул меня, осмотрел. – Где ты так испачкалась? Не ранена?       Я отрицательно покачала головой. – Теперь я… я, наверное, полноценна… – сказав это, я вдруг заплакала. – Ты хоть представляешь, как это ужасно?       Я вздрогнула, прикрыв глаза, пытаясь не думать обо всём, что вернулось в мою голову. Радостные мысли и чувства светлой половинки, перемешанные с мрачными воспоминаниями о похождениях из Цикла в Цикл, отчаянием и ненавистью моей тёмной натуры.       Кем из них я являюсь на самом деле? Кто был прав? Стоило ли воссоединяться, если хотя бы у одной из версий меня ещё был призрачный шанс на светлое будущее? – О чём ты…?       … – Лис?       … – Ты меня слушаешь?! – раздражённый Джеремайя схватил меня за плечи и встряхнул.       Я моргнула, обращая поток мыслей в иное русло, постаралась сфокусироваться на собеседнике. – Это… что? – с тупым видом сказала я, пальцем ткнув на лоб Джеремайи. Кровь текла из него вперемешку с чернилами. Рабочий поморщился и отстранился от моего прикосновения. – Это пустяки. Я упал… я разберусь, когда мы вернёмся в реальность. – Точно, реальность… Джеремайя! Я нашла новый способ перемещения! Нужно просто встать в лужу и тогда мы переместимся через неё к Машине! Давай сейчас попробуем? – Лужа… ты о луже чернил? – дождавшись кивка, парень продолжил: – Я не смогу. Для тебя чернила может и безвредны, но мне к ним прикасаться нельзя. Я могу даже погибнуть. – Тогда… – на миг я застыл, лихорадочно соображаю. – Тогда я, я сделаю так, чтобы Машина переместилась к нам! – Не получится. На Машину повлиять нельзя. – Отлично, – я вздохнула. – В таком случае, я просто создам лестницу, которая приведёт нас прямо в нужное место!       Я шагнула вперёд, даже не глядя под ноги и ступила на твёрдую поверхность. Иногда веры действительно бывает достаточно. Джеремайя поспешил за мной. – Честно говоря, я всегда завидовал твоей фантазии… – Ну, спасибо! – нервно хихикнула я. – Как по мне, это скорее проклятье, чем дар. Мысли… тебе не кажется, что избыточное их количество заставляет людей страдать? Я ещё с детства регулярно не могу уснуть из-за своего бурного воображения.       Мы поднялись наверх. Я открыла было рот, чтобы спросить, куда дальше, но заметила одну странность. Впереди был сплошной коридор без дверей. Я с уверенностью могла заявить, что вход в Административный отдел выглядит по-другому. Но Джеремайя без колебаний пошёл вперёд, и я неуверенно поплелась за ним. Он же знает куда идёт. Это ведь не ловушка?       Нет, подумала я, глубоко вдыхая. Как же давно я этого не делала… уже и позабыла о прежней скованности. Нельзя возвращаться к паранойе. Помни, Джеремайя уже неоднократно доказывал, что заслуживает доверия. Он всегда знает, что делать и как поступить правильно! Если что-то плохое и случится, то точно не по его вине.       Накаркала.       Подняв взгляд, я задержала его на светлых волосах рабочего, едва различимых в полумраке. Стоило только моргнуть, как вдруг я перестала их различать. Стоило мне моргнуть, как вдруг я перестала их различать. В тот же миг до моих ужей донёсся звук упавшего тела и негромкое ругательство. За ним последовал шум возни на полу. Я подскочила к Джеремайе и сильным движением рук оторвала от него мерзкое извивающееся существо.       У непонятного создания были разные глаза: один – овальный, мультяшный, а второй – маленький и круглый, как будто искусственный. Руки у него было четыре, правые свободно молотили из стороны в сторону, пытаясь дотянуться до меня, а левые были соединены в одну механизмом с пружиной. Отвратительнее всего были рты. У этой гадости их было целых два. Находившиеся под глазами тёмные губы были зашиты, а другая пасть, раскрытая и зубастая, буквально делила его макушку пополам. – Да! Да! Да! – искажённым голосом прокричал извивающийся монстр. Ударь меня! Ударь меня! – С удовольствием, гадина… – не своим голосом промямлила я, с хрустом отрывая уродцу обе правые руки.       Он забился в агонии, выкрикивая какую-то тарабарщину. Я не стала жалеть. Разорвала на части и поглотила, выплёскивая всю свою злость на этих мерзких тварей. Они хоть понимают, как это оскорбительно, когда ты ничего никому не сделала, а какие-то уродцы смеют желать тебе смерти? Да, именно, оскорбительно, оскорбительно… – Ты вовремя… как себя чувствуешь? – прохрипел Джеремайя, садясь. – Отвратительно! – прошипела я, сгорбившись и обхватив себя руками. – Я ненавижу, когда меня, или кого-то, кто мне дорог, пытаются убить. Мы ведь не плохие, мы никого не обижали! – я шмыгнула, слизывая с губ солёную влагу. – Это… меня это оскорбляет, я сама начинаю злиться, так сильно, что сама убивать хочу… – Абстрагируйся, – посоветовал рабочий, подталкивая меня вперёд. – Неважно, чего хотят и о чём думают эти существа. Мы вырвемся отсюда, и ты больше их не увидишь! – Ты прав… – прошелестела я, трогаясь с места. – Прости, что я так… – Перестань, нам нужно торопиться!       Кивнув, я ускорилась, скрывая за упавшими на лицо волосами возобновившийся поток слёз. Я остаюсь таким ничтожеством, даже пройдя столько преград… Я же способна на большее, так почему мне так сложно реализовать свой потенциал? Я должна сдерживаться и не быть таким тормозом.       Я шла вперёд, словно в дымке. Вокруг было тихо и покойно, слышны были только наши шаги. Они помогли мне сделать то, что советовал Джеремайя. Я абстрагировалась. Чтобы сосредоточиться на цели, я даже прикрыла глаза и начала вслушиваться в скрип половиц под ногами.       Скрип, скрип…       Как же хорошо всё-таки не слышать всех этих бесчисленных голосов…       Скрип, скрип…       Замечательно! Я не слышала даже собственных мыслей. Только этот скрип, тихий, словно шелест листьев, вечный, как сама вселенная.       Скрип, скрип, скрип…плеск.       Я распахнула глаза, замерев. Коридор почти кончился. Впереди маячил простором вид на машину, ту самую Чернильную Машину. Она висела на цепях в центре огромного помещения, на пороге которого мы очутились. Куда ни глянь, всюду были чернила. Они затопили всё до уровня дверного порога и даже вытекали за его пределы морским прибоем. Да это и было море! Большое чёрное море, состоящее из чернил. – Так, сейчас нам с тобой нужно будет добыть досок! – Джеремайя извлёк из кармана верёвку и глянул вперёд, блеснув глазами. – Будем делать плот.       Мы вырвали с десяток широких досок из стены и пола и верёвкой связали их в один плот, на котором оба могли уместиться, пусть и с некоторым трудом. – Залезай первая, а я подержу плот, – выдохнул рабочий, наполовину опуская сооружение, если так можно выразиться, на «воду». – Хорошо.       Я кивнула. Я не стала спорить, несмотря на то, что видела, что руки Джеремайи дрожат. Ему, всё-таки виднее. К тому же, никто не гарантирует, что я, с моим-то везением, не отпущу нечаянно плот, если друг залезет на него первым.       Невысоко подпрыгнув, я приземлилась на плот. Снизу раздался плеск, когда сооружение соприкоснулось с поверхность. Чернил. Джеремайя прыгнул за мной, приземлившись сзади. Я подвинулась чуть дальше, чтобы дать другу больше места и вцепилась в его предплечье, помогая вскарабкаться. Рабочий благодарно улыбнулся мне и, подцепив из потока обломок дерева, начал грести, медленно, но верно приближая плот к Машине. – Ну что же, – хмыкнул друг, просияв. – В добрый путь?       Я улыбнулась в ответ. – В добрый путь!       Некоторое время тишину не нарушало ничего, кроме плеска чернил. Мне сделалось так покойно. Наверное, причиной тому было осознание, что всё худшее, наконец, позади. Ещё чуть-чуть, и я смогу снова увидеть семью, а Джеремайя вернётся к своей невесте живой и невредимый. А пока можно было просто закрыть глаза и представить, что мы плывём по морю или океану. – Может, поменяемся местами? – неуверенно предложила я, заметив, что ноги Джеремайи свисают вниз из-за нехватки свободного места. – Ты говорил, что тебе вредно контактировать с чернилами!       Рабочий опустил голову, отчего живые блики в его глазах поблёкли, а на лицо набежала тень. Отвернувшись, он покачал головой. – Не стоит. Я сегодня уже столько раз чернила трогал, если бы что-то странное и должно было случиться, оно бы уже давно случилось! – А по-моему ты… не совсем в порядке, – продолжала робко настаивать я, закусив губу. И откуда возникло это гнетущее предчувствие…? – Ты очень бледный, и руки у тебя… – Всё равно не стоит, – упрямо мотнул головой рабочий. – Мы уже не на суше, тут опасно совершать такие махинации. Ты ж не хочешь, чтоб плот перевернулся?       Отрицательно покачав головой, я отвела взгляд на цель нашего путешествия. Машину. Этот металлический куб, соединявший в себе бесчисленное количество труб. Жутковато. Особенно пугала самая толстая труба, что торчала из середины той стороны Машины, что находилась к нам лицом. Она была очень похожа на хобот слона. Или хищную пасть, из которой то и дело капали чернила.       Поверить не могу в то, что именно эта штука должна нас спасти. – Тут всегда было так много чернил…? – невольно озвучила я пришедшую в голову мысль. – Нет. Ещё сутки назад всё выглядело по-другому. Это было большое глубокое помещение, с порога начиналась лестница, которая вела вниз. Я не предполагал, что чернила так быстро всё затопят. – И… ты как думаешь, это может быть связано с моим... преображением? – Понятия не имею! Но вообще…       Продолжение не последовало. До меня этот факт дошёл с запозданием. – Что вообще…? Джеремайя?!       Я обернулась как раз вовремя. Я не сумела бы поймать ускользнувшего в чернила друга за руку, если бы промедлила ещё секунду. Со всей силы потянув на себя, я просипела: – Чёрт… – Меня… что-то… схватило…– выдавил Джеремайя, судорожно проглатывая слова вместе воздухом. – Лучше… лучше отпусти, Лис… – Ни за что!       Я зарычала, потянув ещё сильнее. Раздался тошнотворно громкий хруст, из лёгких Джеремайи вырвался сдавленный вопль. Едва не упав с плота, я съёжилась, упрямо продолжая вытягивать друга на твёрдую поверхность. Он упал рядом со мной, хрипло дыша. Секунду спустя его вырвало потоком крови и пузырящихся чернил. – Держись, нам немного осталось! – всё ещё сжимая ладонь друга, я выхватила доску из потока и судорожно погребла к Машине, до которой нам оставалось уже не более семи ярдов. – Главное, не отпускай руку! Понял?       Оглянувшись, я похолодела. Джеремайя безудержно откашливал кровь вперемешку с чернилами. Но это не было главной проблемой. Спина рабочего изогнулась под неестественным углом, ноги неподвижно висели, словно два хлыста.       Оно сломало ему чёртов позвоночник. – Так… н-ничего, ничего! – лихорадочно пробормотала я, борясь с паникой и заставляя себя грести дальше. – Просто держи мою руку, а уж на суше я тебя подлатаю…       Сбоку раздался плеск. Краем глаза я заметила среди чернил до скрежета в зубах знакомую белую перчатку. Мультяшная рука смогла выбраться из канализации. Ладонь потянулась было к нам, но, к счастью, плот отнесло в сторону волной чернил. Я, не переставая грести, обернулась, чтобы встретиться глазами с Джеремайей. Он устремил сияющий взор в пустоту и вдруг шепнул: – Сбрось меня. – Что?! Ну нет! – Тогда погибнем мы оба… – Ну и пускай! – вскричала я, не пытаясь уже скрыть рыдания. – Я… – сглотнув, я со всей силы налегла на импровизированное весло. Деревяшка с хрустом сломалась. Отбросив её, я просто начала подгребать рукой. – Я не хочу выбираться без тебя! Ты столько сделал для меня… и, – Шмыг. – И если ты погибнешь, то пойдёшь на дно только вместе со мной!       Джеремайя хрипло засмеялся, и смех его звучал как сломанный двигатель. Только сейчас я увидела, что глаза рабочего блестят от проступивших слёз боли. – Лис, я… я тронут, тронут всеми твоими словами, но давай будем реалистами. Если ты погибнешь, то все мои старания пропадут зря… – Вот поэтому ты и не должен погибать! Мы сбежим отсюда вместе… – Всхлип. – Ты п-познакомишь меня со своей Кэролайн, а я в-вас с Роуз и Лойдом… – Нет… ты не понимаешь! Кха… – он опять закашлялся, тщетно отбрасывая со лба слипшиеся от чернильной грязи волосы. – Я уже покойник… – Мне всё равно…! – И потом, – продолжил Джеремайя, кукольными глазами глядя в пространство и совсем меня не слушая. – Я даже не заслуживаю такого отношения. Ты говоришь, я много сделал… а я знаю, что не сделал многое из того, что мог бы сделать… я мог бы, мог бы в принципе избежать всей этой ситуации! Я мог рассказать тебе раньше, или… кхе-кхе!…сделать хоть что-то, предотвратить твоё участие в эксперименте…       Мультяшная рука выскочила сбоку, едва не сцапав плот, и снова погрузилась вниз. Спокойные прежде волны заколыхались, как при шторме, так что мы едва не перевернулись. Как я хотела, чтобы их звуки заглушили голос Джеремайи… – Хватит произносить все эти вещи! Ты ухудшаешь ситуацию… – Лис, хуже уже и быть не может, – с тоской во взгляде прошептал рабочий, облизывая побледневшие и потрескавшиеся губы. – И я давно должен был признать это. Я ведь всегда всем лгал. Вот даже часы… я ведь не успел их починить до маминой смерти, а обещал, что всё сделаю! Получается, врал? Врал. И Кэролайн. Я постоянно врал ей о своей работе, говорил, что она безопасная… а тебе-то я столько врал, что можно не упоминать! Но больше всех врал я себе. Убеждал себя, что всё нормально, что большие начальники знают, как лучше… – он всхлипнул, подавляя очередной приступ мучительного кашля. – А ещё… я считал, что могу закрывать глаза на то, что они с тобой делают, хотя ты же моя подруга! Но нет, я решил убеждать себя, что жизнь жестока, не стоит лишний раз ни к кому привязываться, думать надо только о себе, да о бабках! Ха… ха… Ну и подонок. – Его голубые глаза почернели, а голос сел от ненависти и презрения к самому себе. – Даже за последние сутки я сумел отличиться. Как всегда притворялся, что знаю, что делать, куда идти, даже после того, как напал на тебя с топором… и знаешь, Лис, я только сейчас понял, почему вечно лгу. Я не могу иначе, потому что вся моя жизнь – ложь. Ложь – единственное ремесло, в котором я преуспел. Ложь – единственная форма той жалкой любви, на которую я способен. Я лгу, потому что я совершенно бесполезен и просто не хочу это признавать. Но от истины не скрыться. Я – лжец и лицемер, совершенно безнадёжный во всех отношениях, который только под конец набрался мужества и сумел, подумать только, признать собственную никудышность! Хороший я после этого человек, не правда ли…?       Я смотрела, не в силах сказать хоть что-то. Я понимала, к чему клонит Джеремайя. Иногда приходится чем-то пожертвовать. Чем-то. Но Джеремайя не что-то, он кто-то, даже если сам он так не считает. Не важно, что он там о себе думает, я-то правду знаю…! – Прошу т-тебя, Лис, – измученно выдохнул рабочий с лихорадочным блеском в глазах. – Я не могу больше бороться, но всё ещё должен сделать свою работу и спасти тебя. Прошу, представь, что я – всего лишь инструмент и используй меня для достижения своей цели. – ЗАТКНИСЬ. Я не желаю слышать больше ни слова, – произнесла я не своим голосом и устремила на Джеремайю яростный взгляд, больно сжимая его руку. – Как я сказала, так и будет. А я сказала, что ни за что тебя не…       Плот разлетелся в щепки, сжатый большими белыми пальцами. Я на миг зажмурилась, ослеплённая чернильными брызгами. Этой решающей секунды хватило для того, чтобы рука Джеремайи выскользнула из моих дрожащих пальцев.       Широко раскрытыми глазами я смотрела на то, как Мультяшная рука обвивается вокруг его торса и плеч. Снова раздался хруст костей. Глаза Джеремайи погасли, став по кукольному пустыми, на белом лице застыло выражение предсмертной неподвижности, золотистые кудри поблёкли и утратили цвет. Его губы шевельнулись, изогнулись в слабом подобии улыбки, прощальной и обнадёживающей.       Поразительно вспоминать о том, как внезапно время тогда растянулось и так же резко всё вдруг схлопнулось. Только что я в деталях видела последние мгновения жизни Джеремайи, а вот мой друг сгинул в чернилах навсегда. Я одна осталась на поверхности, непонятно зачем цепляясь за обломок плота и шанс выжить. – Как же так… – пробормотала я, пустым взглядом уставившись на чернильную рябь, где скрылся монстр со своей добычей. Добычей… – Д-добыча?! Ты стал просто добычей… Нееет, нет, как ты мог…?! Как ты мог умереть?! – я рассмеялась. Я не хотела смиряться с произошедшим. Я не желала признавать свою ошибку. И я не собиралась плакать. – Ха, ха-ха-ха, хахаха… – собственный смех напоминал мне истеричный звон скрипки. Расстроенной скрипки. – Хахаха, Джеремайя, Д-Джеремайя, хахах...!       Буль!       Я и не заметила, как сорвалась вниз. Холодные чернила сомкнулись над моей головой, окутывая и затягивая в самую трясину. Я вцепилась в остатки своей силы, попыталась бороться… Тщетно, чернил слишком много. Я перестала брыкаться, погружаясь всё глубже и глубже. Скоро увидимся, Джеремайя.       Тук-тук, тук-тук.       Стук сердца раздался прямо над ухом и в ту же секунду меня охватили тощие руки и вытянули наверх, прижав к склизкому чернильному туловищу. Я подняла голову, скользнула взглядом по существу. У него торчали рёбра, на груди висел измочаленный галстук-бабочка, на голове рога и эта вечная довольная улыбка.       Я сразу узнала Бенди.