Тени божественности / Shadows of divinity

      Я застыл на месте, парализованный страхом и не имеющий сил на то, дабы сделать хоть что-то, чтобы защитить Амброзию и Малиса – я просто стоял и с побледневшим лицом вслушивался в их разговор, чувствуя волны накатывающей панической атаки.       – Ты знаешь этого плута? – Малис подозрительно прищурился и прошептал на ухо девушки, не сводя взгляда с ухмыляющегося старика.       – Нет… Или да, – Роза нахмурилась, пребывая в явном смятении, в то время как Люсьен потихоньку вышел из тени на свет угасающих вечерних лучей, и я заметил, как он почти за сто лет превратился из мужчины средних лет в дряблого старика, чего не должно было произойти, если он стабильно принимал таблетки.       – Решила воспользоваться помощью этого проклятого «Наставничка», как и мой ангел?! Глупые сопляки! Я не позволю второй раз забрать то, что принадлежит мне! – я не выдержал и отвернулся, когда он сорвался на истеричный крик, от чего его скрипучий голос эхом пронёсся по улице. Оперевшись рукой о каменную стену, я почувствовал, что у меня едва получилось сдержать рвотный позыв, вновь услышав это отвратительное прозвище.       – Дедуль, тебе бы прилечь… – Малис встревоженно следил за тем, как Люсьен подходит к ним ближе, но я точно знаю, что эта ситуация его больше интригует, чем пугает.       – Я столько лет искал его, всё было безуспешно! Но как только я узнал, что на свете есть ты… – старик, потея как от лихорадки, с безумными газами шагнул к Амброзии и схватил её руку своими морщинистыми пальцами, заставляя наклониться ближе. – Вы так похожи! Ты заменишь мне его и никогда не спрячешься!       У меня больше не было сил выносить эту сцену – она отсылала меня к прошлому, когда я ощущал эту мёртвую хватку на своём теле, как смиренно отводил взгляд, когда он ругал и хвалил меня, и я не мог допустить, чтобы то же самое происходило с Амброзией, благополучие которой волновало меня больше собственного.       Через секунду размышлений стремительно выхожу из укрытия, грубо убрав руку Люсьена с запястья девушки, загородив её собой – я полыхал внутри от ненависти и страха, чувствуя, что постепенно теряю контроль, но едва ли это сейчас меня волновало сильнее всего происходящего.       – Ангел… Ты вернулся… – глаза старика засияли ярче уличных фонарей, когда он с благоговением рассматривал меня, словно не мог поверить, а моё лицо перекосило от ярости, после чего прозвучал влажный хруст, и кровь потекла по моей ладони и пальцам, когда я сдавил его руку чуть сильнее, сломав её.       Но он даже не закричал от боли и просто продолжал неотрывно смотреть, с дрожью протягивая ко мне другую руку, но я отмахнулся от него, толкнув на землю, от чего Люсьен лицом проехался по пыльной дороге. Было ощущение, что я нахожусь в вакууме – слышно лишь учащённое биение сердца и тяжёлое дыхание, я совсем перестал мыслить рационально, забыв об осторожности в месте, где может быть много свидетелей.       – Асур, что ты..? – Амброзия тихо прошептала, и сквозь туманную пелену я услышал, как она медленно зашаркала ногами, отступая подальше, видимо тревожась из-за того, что я сейчас неуправляем, на что я горько усмехнулся, не удивившись её страху.       – Две тысячи тридцатый… Нет никого на тебя похожего, ты единственный! – я поморщился, ибо тирада Люсьена не прекращалась, пока он полз ближе ко мне, стараясь ухватить за ноги, но я с наслаждением пнул его по лицу, отбрасывая от себя ещё дальше, и вслед за ним разлетелся фонтан крови из его носа.       Я не знал, как выглядел сейчас со стороны, но вспомнил всё то, чему меня обучали на полигоне – я машина, продукт производства и будущее человечества, и мне не хотелось, чтобы вместе с нами на земле ступали такие ужасные существа, как Люсьен.       – Убей его, – неожиданно чей-то голос прогремел в моей голове, по ощущениям расходясь эхом во все стороны, и в ушах нарастал шум, бесконечно повторяющий эти два слова, что подпитывало моё желание отмщения, и медленно, словно в трансе, я шагал к истекающему кровью старику, что истошно рыдал и снова пытался подползти ко мне, запачкав кровью землю вокруг себя.       – Я знал, что увижу тебя снова… Я хранил твою фотографию в своём пиджаке… – Люсьен говорил едва различимо, силы покидали его, и сломанная рука не восстанавливалась, что означало то, что таблетки с нектаром он не принимает, поэтому стал таким же слабым, как и все люди. Его предсмертные речи были лишь красной тряпкой для быка, мне было невыносимо от того, что он продолжал лелеять свои больные надежды, словно забыл о том, сколько боли он причинил мне, моим близким… Нихан…       Тьма стала застилать мои глаза, я чувствовал, как вены во всём теле вздулись от пульсирующей энергии, этот порыв уже было невозможно сдержать, поэтому я сделал то, что прокручивал в голове миллионы раз – механически растерзал старика голыми руками, как меня учили, не оставляя ни одной узнаваемой детали, потому что нам подобных можно прикончить только так, и хоть он и был слаб, всё равно ему суждена лишь такая смерть, стирающая все его остатки из этого мира.       Я абстрагировался, не слыша ничего, ни хрипов, ни звуков разрыва плоти, просто продолжал, остановившись лишь тогда, когда рукам больше не было за что зацепиться. Оглушённый звоном в ушах, падаю на колени перед озером крови и грудой раздробленных костей, смотря на свои окровавленные дрожащие руки, и всё перед глазами поплыло: я увидел лицо матушки, что с ужасом отшатнулась от меня, когда я уже чуть не убил этого ублюдка той ночью, как мой отец сказал, что больше знать не хочет убийцу, и я тогда поклялся, что больше не буду убивать, но что в итоге? Я не смог совладать со своей ненавистью и яростью, я совершенно ничему не научился на полигоне и под руководством Наставника, и это самое ужасное осознание.       – Асур! Мать твою, Асур, очнись! – я слышал чей-то крик как сквозь плотную ткань, надетую на мою голову, и, когда медленно повернулся на звук, встретился с большими испуганными глазами Амброзии, что трясла меня за плечи и пыталась оттащить от мокрого места, оставшегося после Люсьена.       Едва найдя в себе силы, чтобы встать с земли, я последовал за ней, немного заваливаясь на бок от дереализации, но Роза была рядом, поддерживая и подводя к каменной стене, чтобы я опёрся на неё спиной. Медленно скатившись вниз, я осел на холодную землю и тупо смотрел в одну точку перед собой, пока девушка встревоженно изучала меня взглядом, параллельно с кем-то переговариваясь, и мне потребовалось пару минут, чтобы прийти в себя и вслушаться в диалог.       – Малис, какого чёрта ты стоишь и хихикаешь? Понравилось представление? – Амброзия с раздражением зыркнула на юношу, находя его поведение сейчас неуместным, на что тот просто развёл руками и остался стоять на прежнем месте, с которого всё это время наблюдал за разворачивающимися событиями.       – По-твоему, я должен был вмешаться? Негоже такой дорогой наряд пачкать, – брат демонстративно стряхнул пылинки с рукавов и скрестил руки на груди, прислонившись плечом к фонарному столбу. – Да и этот дьяволёнок сказал мне оставаться на месте.       Я посмотрел в сторону, куда указал ухмыляющийся Малис, и увидел приближающегося к нам Эвелина, который размеренно шагал, засунув руки в карманы своих шорт, и, как всегда, выглядел очень непоколебимо.       – Пока ты не начала тявкать, я скажу, что это было личное дело Асура, – Роза раздраженно фыркнула на слова Эвелина, отворачиваясь и смотря на меня с неожиданным сочувствием, но я не верил, что она хотя бы на секунду не задумалась о том, что я монстр. – Я знал, что он справится, поэтому не вмешался, чтобы защищать тебя.       Все события только сейчас начали доходить до меня – я снова посмотрел в сторону груды костей и крови, и меня всего передёрнуло, шок отозвался спазмом в животе, но из меня ничего не вышло, потому что я пуст, как оболочка. Я упёрся руками о землю, сгорбившись и тяжело дыша, чувствуя, будто умираю, потому что моё сердце билось слишком быстро, я хотел сорваться и убежать куда-нибудь, но поглаживание тёплой руки на моей спине потихоньку оказывало на меня приземляющее влияние, и я с трудом вернул контроль над телом, но мышцы подрагивали от сильного выброса адреналина с кортизолом.       – Давайте не будем сейчас об этом, лучше вернуться в особняк, – Амброзия говорила тихо, боясь спугнуть меня лишним шумом, и она оказывала мне больше заботы и внимания, чем страха и осуждения, что окончательно превратило меня в эмоциональное месиво, и я просто зарыдал, размазывая по заплаканному лицу кровь вперемешку с землёй.       Малис недовольно цокнул, подходя ближе и поднимая меня за руку – он делал это лишь из-за того, что с него потом спросит Наставник, и брат хотел сократить мучительные допросы и претензии. Эвелин подошёл с другой стороны, подхватывая моё ослабевшее тело и забрасывая руку на свои плечи, следя взглядом за девушкой, которая спешно направилась к своему дому.       – А их вырубил, чтобы они ничего не увидели, – Эвелин пробормотал, его руки так же были в крови, ибо он убрал останки Люсьена, вновь сделав дорогу чистой, словно на ней ничего не произошло. – В качестве уважения, я ударил по сонной артерии, а не по голове.       Амброзия охнула и ещё быстрее метнулась в дом, чтобы убедиться в правдивости слов Эвелина. Мы ждали её в гробовой тишине, пока она пробыла там некоторое время, вскоре пулей вылетев в нашем направлении, собираясь навалять брату за его грубые методы, но её решимость помутилась, как и сознание, когда мы телепортировались, ибо две телепортации за короткое время для неопытного существа – тяжёлое испытание, и она рухнула на пол, обхватив голову руками с отчаянным стоном.       – Ну-ну, Лилит, за свои просьбы нужно платить последствиями, – Малис усмехнулся, уводя меня наверх, в мою комнату, и дальше я уже просто ничего не помнил, провалившись в бессознательную тьму.       Раз за разом, пока я пребывал в этом лимбо, перед моими глазами повторялась сцена того, как я убивал Люсьена, но если поначалу я испытывал облегчение от снятия с моих плечей ноши ненависти и жажды отмщения, то после сотого раза я просто мучился, нанося смертельные удары один за одним, и всё это было похоже на лихорадочный бред, который не отпускал меня, наказывая за слабость и импульсивность.       Казалось, что в тот день я умер, и это было так ужасно, как я и представлял – моя прогнившая душа заслуживает только такого, поэтому я готов терпеть всё это во имя прощения Шивы и своей семьи.

***

      После того мрачного дня я поняла, что действительно живу рядом с существами, которые выращены для определённых целей, иначе у них не было бы такой силы и сверхъестественных способностей. В тот момент, когда я увидела Асура в действии, как он машинально разрывал того пожилого мужчину на части, мне пришлось собрать все силы в руки, чтобы не показать страха и не испортить отношения с тем, кто первый протянул мне руку помощи в этом особняке.       Я была напугана, это было ужасное зрелище, меня выворачивает наизнанку до сих пор, когда картинки неожиданно всплывают в голове, поэтому мне было ещё более удивительно вспоминать реакцию Малиса, который с искрой интереса и ухмылкой наблюдал за этим и ничего не предпринимал, поэтому тогда я могла положиться только на себя и на свою собранность.       Пустые и безумные глаза Асура невозможно забыть, он сотрясался всем телом от пронизывающего его ужаса, его сражала одна паническая атака за другой, поэтому я не могла остаться в стороне, взяв всё в свои дрожащие руки, и даже вид родителей в бессознательном состоянии я запомнила не так отчётливо, как моральный крах юноши.       Наставник сказал не заходить к нему в комнату пару дней, чтобы дать восстановиться, но я не понимала, как они ему помогают, оставляя наедине со своими кошмарами? Я часто просыпалась от душераздирающих криков посреди ночи, и его комната находилась дальше всех от моей, но слышала я его так, будто он был прямо под ухом. После такого на меня нападала бессонница, поэтому приходилось одновременно сражаться с ней и успокаивать своё колотящееся сердце.       – Жажда знаний так велика, раз я уже не единожды встречаюсь здесь с юной леди? – Наставник со стуком вошёл в библиотеку, в которой я коротала своё время, не в силах отвлечься на что-то ещё, потому что если не читала книги, то мысли ускользали к Асуру и тревоге о том, что я ничего не делаю для того, чтобы узнать новый окружающий мир лучше.       – Да, терзает тайна моего происхождения, – я не удержалась от язвительного ответа, подняв на мужчину тяжёлый взгляд, но он никак не отреагировал, подойдя ближе к креслу, в котором я сидела, взглянув на книгу в моих руках.       – Прочитать целую четверть словаря… Амброзия, я могу чем-то помочь? – взгляд Наставника стал более серьёзным и почти сочувствующим, он также обратил внимание на то, как я сгрызла ноготь на указательном пальце до крови, но боль была неощутима, ибо сгусток тревожности и нервозности в груди перекрывал все ощущения.       – Вы знаете, что мне нужно, – отложив книгу на подлокотник, я сосредоточилась на возвышающейся фигуре, но в ответ получила лишь снисходительную улыбку, после чего Наставник размеренно подошёл к окну, за которым белым фоном развернулось пасмурное небо, плотно обтянутое тучами.       – Знаю, знаю… Приходи ко мне, как Асур поправится, – его бархатистый баритон вселил в меня надежду, но она тут же испарилась, когда я услышала условие, но не успела возвратить, как мужчина покинул библиотеку, оставив меня в одиночестве с повисшей в воздухе тяжестью возложенной ответственности.       – Да к чёрту твои условия! – в порыве злости скидываю тот самый словарь на пол, который читала лишь для того, чтобы отвлечься от мыслей, и я запомнила значение одного слова – фигля, что означает плутовство и обман, и словно этих фиглей в моей жизни стало намного больше, что меня неимоверно раздражало.       Поняв, что в книгах утешения мне больше не найти, решила спуститься вниз, дабы перехватить кого-нибудь, чтобы поговорить и не оставаться в тишине, что быстро заполнялась навязчивыми мыслями. Стремительно спускаясь по лестнице, я чуть не влетела в Малиса, который стоял возле портрета девушки, в ту же секунду отведя взгляд в сторону, практически отвернувшись от меня.       – Ты знаешь автора картины? – решаю задать первый всплывший в голове вопрос, вставая рядом с юношей, что всем видом показывал недовольство тем, что я прервала его одиночество.       – Столь важно? Можешь засунуть свой любопытный нос в комнату Асура, ему уже лучше, – Малис явно пытался перевести тему разговора, скрипя своими перчатками и поправляя их, но я не собиралась уходить из-за его напускных колкостей.       – Пойду после того, как ответишь, – я стояла на своём, скрестив руки на груди и подняв взгляд на портрет, что как всегда сиял своей безупречностью, а Малис лишь раздражённо цокнул в ответ. – Ладно, не давлю, просто интересно.       Боковым зрением я увидела, как он смерил меня дерзким взглядом, словно у него уже накопилась ко мне тонна неозвученных претензий, после чего тоже перевёл взгляд на картину, слегка вздыхая и убирая на секунду свой защитный купол.       – Моя мать, – он тихо прошептал, слова едва долетели до моего уха, но теперь я посмотрела на картину новым взглядом, замечая некоторые схожие с юношей черты, особенно еле заметную монобровь.       Я не решилась спросить что-то ещё, и так ошарашенная его честным ответом, поэтому, когда он молча ушёл, постояла на месте ещё некоторое время, раздумывая о том, что эта картина хранит много секретов, но я пока не была готова копаться в этом дальше, учитывая внушительный багаж из других проблем и вопросов за спиной.       Нерешительно, но с огромным желанием проверить самочувствие Асура, я подошла к двери его комнаты, вслушиваясь в звенящую тишину, после всё же осторожно постучавшись, дабы не накручивать себя ещё сильнее в мыслях от бездействия.       «Может, ему лучше побыть одному? А что, если…», я тут же оборвала поток мыслей, которые отчаянно пытались посеять во мне панику, заставляя стыдливо поджать хвост и убежать, но было бы действительно позорно сделать это на финишной полосе.       – Входи, Амброзия, – я услышала хриплый голос из-за двери, заставивший меня покрыться мурашками, поэтому осторожно повернула медную ручку двери, входя в освещённую белым светом пасмурного неба комнату.       Асур стоял возле окна, прячась в тени занавески, явно напряжённый всем телом – я видела это по его зажатой позе со скрещенными на груди руками. Закрываю за собой дверь, не спуская с него взгляда, и мне уже порядком надоело бороться с тревожностью в последние дни, поэтому с шумом села на край его кровати, намеренно привлекая его внимание.       – Не стой там как отшельник, садись рядом, – я похлопала по месту рядом с собой, и юноша был крайне удивлён моим уверенным действиям, нерешительно садясь рядом и не возражая, но всё ещё возводя между нами ощутимую холодную стену.       Мы сидели вот так молча пару долгих минут: я, переполненная раздражением и желанием что-то сказать, и он, напуганный и чуть ли не дрожащий, как осиновый лист. Возможно, мы пытались заново привыкнуть к обществу друг друга после пережитых событий, которые в корне поменяли наше мнение друг о друге.       – Как твои успехи с нашей домашней библиотекой? – Асур тихо спросил с нервной улыбкой, пытаясь как-то разрядить обстановку и начать необходимый диалог, но его заинтересованность моим состоянием лишь позабавила, учитывая то, что ему явно было тяжелее всё это время.       – Лучше скажи мне, как ты себя чувствуешь, – я легко проигнорировала вопрос, вглядываясь в его нервно бегающие по комнате глаза, – и я не боюсь тебя, иначе бы не пришла сюда сама.       Асур вздрогнул от моих слов, словно я ударила его, сомнения бушевали внутри него с новой силой, и я могла понять его нерешительность, поэтому перестала сверлить взглядом, и между нами снова ненадолго повисло молчание.       – Я очень боялся, что ты не захочешь общаться со мной, как раньше, – его надломленный голос разрушил волшебство тишины, и моё сердце сжалось от понимания того, какие мысли крутились у него в голове всё это время. – То, что я убил его… Мои родители прокляли бы меня за это, если бы узнали, но я не мог иначе – Люсьен был монстром во плоти, доказательством того, что человечеству ещё далеко до божественности.       Я задумчиво перевела взгляд на его руки, где он привычно покручивал кольцо на пальце, и чуть не охнула, увидев, что ещё немного, и он отпилит свой палец золотым металлом, побагровевшим от запёкшейся крови, поэтому накрыла его руку своей, дабы остановить, от чего он снова вздрогнул, приняв на себя ещё один моральный удар.       – Этот Люсьен наверняка должен был совершить что-то ужасное, раз ты так расправился с ним, – я старалась подбирать слова, отчаянно прогоняя из разума картинку крови и костей посередине улицы.       – Он… Просто поверь мне на слово, – Асур грустно усмехнулся, аккуратно взяв мою руку в свою и положив её на пустое пространство на кровати между нами, дабы прервать тактильный контакт, который, видимо, сейчас только сильнее разрушал его защитную оболочку, но кольцо на пальце он крутить перестал.       – Но почему твои родители прокляли бы тебя за это? Даже если бы они знали все детали? – я чувствовала, что своими вопросами приближаюсь к чему-то важному и сокровенному, и мне было немного сложно продолжать держать себя в руках и играть роль стабильного слушателя, когда под боком сидит искрящийся страхом юноша.       – Всё дело в их набожности, – он тяжело вздохнул, ложась спиной на кровать и закрывая глаза, – для них было важно всё, что написано в древних текстах, они чуть ли не наизусть знали все заповеди от начала до конца, и одна из них, ахимса, была важна для них больше всего… Поэтому, вместо школы, которой наша семья не очень доверяла, я чётко всё усвоил, и до определённого момента это было моими основными принципами жизни.       – Предполагаю, что это что-то вроде «не убей, не навреди»? – решаю присоединиться к нему, ложась на мягкие ткани и смотря в серый потолок, наслаждаясь моментом откровения.       – Все трепещут перед жестокостью, все боятся смерти. Сравнивая себя с другими, не следует ни убивать, ни понуждать к убийству, – Асур монотонно произнёс эти слова, будто они не вызывали никакого отклика у него внутри. – Если говорить кратко, то меня ждёт ад.       – Разве ты уже не в аду, будучи живым? – тихо усмехаюсь, краем глаза замечая, как он повернулся и удивлённо посмотрел на меня, а я продолжила. – Мне кажется, что на Землю ссылают души, чтобы они мучались от всех существующих грехов, приправленных погоней за принятием от общества, которого априори полностью никогда не получить.       Тишина в комнате разрядилась нашим смехом, но он был отнюдь не лёгким, а скорее с ноткой понимания смысла моих слов, что рая не достигнуть, когда привыкаешь жить в аду.       – Но это не единственная смерть, принесённая моими руками, – юноша тяжело вздохнул, и мне казалось, что сейчас он может дышать только таким способом, едва справляясь с комом в груди. – Там, откуда я пришёл, все говорили на языке убийств и жестокости.       Асур поведал о том, как он провёл очень много лет в лаборатории и прилегающем к ней полигоне, как он справлялся с постоянными нервными срывами, иногда разбавляя это милыми рассказами из детства, и его память была феноменальна, он даже помнил в какой одежде ходил, будучи совсем малышом, и как ему в его пять лет сестра сказала, что он лопоухий и смешной.       – Та девушка, на портрете, – я оживилась, повернув к нему голову, потому что было интересно узнать о том, что висит прямо перед носом. – Я частично виноват в том, что произошло… Но говорить об этом подробнее не хотел бы, это для меня сейчас слишком непросто.       С готовностью киваю, полностью понимая его состояние. Уже было огромным достижением, что он рассказал мне так много, потому что пару дней назад парни рассказывали, что из него и слово было трудно вытянуть, не то что целые предложения.       – А как всё было в этой лаборатории? Там действительно проводились опыты? – осторожно хочу уточнить, потому что во время рассказа Асур сказал лишь то, что это место похоже кладбище, ибо большинство попали туда, чтобы умереть.       – Лучше не вникай в это, там действительно ужасно, – юноша со вздохом садится прямо на кровати, потирая лицо ладонями, и я почувствовала, как воздух между нами снова начал потрескивать. – Но… я могу показать тебе чем там занимался.       Встав и пройдя к комоду, он пошарился какое-то время в ящиках, после чего вернулся и протянул мне браслет, сделанный из скрепок, маленьких камушков и ещё чего-то металлического.       – Ух-ты, такое сейчас очень даже в моде! – мои глаза просияли, когда я взяла браслет в руки, дабы рассмотреть поближе. Если бы он показал мне это раньше, то я бы не сидела сейчас с тяжёлым осадком от того, что знаю, в каких условиях это было сделано.       – Можешь забрать его, если хочешь, – Асур смотрел на меня с лёгкой улыбкой сверху вниз, тоже испытывая смешанные эмоции, видя своё изделие. – Родным своим я отдать не успел, поэтому буду рад, если примешь этот подарок, если его можно таковым назвать.       Я почувствовала, как тепло в груди захлестнуло меня, ибо было приятно осознавать, какой чести юноша меня удостоил, предложив в подарок то, что имело для него такой глубокий смысл.       С благодарным кивком аккуратно надеваю браслет на запястье, немного покрутив рукой, рассматривая его с разных сторон, и вдруг на меня накатила волна меланхолии и апатии, ведь невозможно оставаться равнодушной, когда видишь своего друга в таком состоянии, так ещё и узнаёшь его тяжёлый бэкграунд. Не думая, встаю с кровати, чтобы обнять юношу, который аж превратился в испуганную каменную статую, когда я обвила руки вокруг его тела и прижалась, желая подарить взамен хоть чуточку тепла, дабы согреть его оледеневшую душу.       Пару секунд он просто стоял, не в силах что-либо предпринять, после аккуратно обнял меня в ответ, практически невесомо, но это было большим шагом с его стороны, и мне лишь оставалось надеяться, что после этого ему станет лучше.       – Спасибо тебе за всё, чем ты поделился, я была рада выслушать, – медленно отстраняюсь, заглядывая в его глаза, что слегка засверкали от переполняющих его слёз. – Но в этой комнате я тебе больше сидеть не позволю, прости.       – Я даже не против этого, – он усмехается, быстро вытирая рукавом скатившуюся слезу, – устал уже здесь умирать.       После этого покоя юноше я почти не давала: то мы вместе на обед сходим, даже несмотря на то, что ему это не надо, мы всё равно ели вместе; то мы ходим в домашнюю библиотеку для изучения материала, но чаще мы отвлекались на какие-то смешные моменты и рассказы.       – Да уж, Наставник явно любитель русской классики, – я провела пальцами по полке с русской литературой, узнав там «Преступление и наказание», «Война и мир», а также пару книг со стихотворениями именитых поэтов.       – Однажды, в мои первые годы нахождения здесь, у нас произошёл конфликт, благодаря которому я на всю жизнь запомнил репертуар Александра Сергеевича Пушкина, – я хихикнула, когда он с акцентом произнёс имя поэта, но следующая за этим кратким описанием история достаточно сильно впечатлила.       После того, как Асур покинул свою семью и родную страну, ему было трудно привыкнуть к более холодному климату, и, в купе с психологическими травмами, у него было очень нервное поведение – он мог зажечься как факел от любой, казалось бы, незначительной ситуации. После очередного срыва, юноша вырвал несколько клумб с цветами в саду, разломав стебли на кусочки и безжалостно разорвав бутоны пионов, что так любил Наставник, и тогда Асур впервые увидел намёк на эмоции на лице мужчины.       – Глупое дитя, что продолжает причинять боль всему, что его окружает, – Наставник строго отчеканил, смерив растрёпанного и хмурого Асура холодным взглядом. – Как думаешь исправлять это безобразие?       – Плевать я хотел на эти цветы! – Асур взревел, как подстреленное животное, и кинулся на мужчину в порыве отчаянной ненависти, но сколько бы он ни старался ранить, все атаки проходили мимо, потому что мужчина оказался очень ловким, и легко, будто играючи, отскакивал от юноши.       Спустя час безуспешных попыток, Асуру всё же удалось немного задеть Наставника, зацепив кончиками пальцев его золотые очки, от чего те упали на землю, и одна линза треснула, после чего на поле сражения повисла тяжёлая тишина.       Асур остановился, посмотрев сначала на очки, затем на Наставника, и вокруг того словно начала сгущаться самая тёмная аура мира, что вызвало холодок по спине, отбивая у юноши желание продолжать что-то доказывать, поэтому он развернулся, желая уйти, но его остановила железная хватка на руке, и мужчина рывком заставил его повернуться обратно.       – За своё поведение ты обязан заново посадить пионы, – глубокий баритон словно проникал в мозг, гипнотизируя и не позволяя появиться даже единой мысли о неповиновении, поэтому Асур лишь медленно кивнул, чувствуя, как кончики его пальцев на руках и ногах начали холодеть от необъяснимого ужаса. Такое он чувствовал в последний раз тогда, когда впервые столкнулся с убийствами на полигоне, поэтому решил не рисковать, боясь, что Наставник тоже может прибегнуть к тем страшным наказаниям.       И на следующий день Асур приступил к уборке сада и посадке пионов, за этим процессом внимательно следил Наставник, уже будучи в очках с новой линзой и зачитывающий вслух стихотворения и романы Пушкина, не останавливаясь ни на секунду – он знал всё наизусть, каждое слово произносилось чётко и без привычного французского акцента, и если поначалу это было приятно слушать, то уже на десятом кругу становилось тошно, а голова разрывалась.       – Мороз и солнце; день чудесный! Ещё ты дремлешь, друг прелестный, – Асур был готов взвыть от усталости, но не физической, а моральной, но он не мог просто встать и уйти, его всё ещё не покидало чувство ужаса, и он действительно боялся сделать что-то не так под взором мужчины, поэтому исправно пересадил все пионы, прополол уцелевшие от его истерики клумбы, а также постриг газон, не останавливаясь ни днём, ни ночью, как и Наставник, что продолжал свой поэтический концерт для единственного слушателя.       – После этого я понял, что Наставника лучше не злить, ибо хоть он и не доказал мне это телесным способом, морально я был убит после такого наказания, – Асур тяжело вздохнул, быстро пролистывая книгу о правильном ведении сада, которую Наставник подарил тому на сотый день рождения, и меня от души позабавила эта поддразнивающая сторона мужчины.       Было что-то особенное в том, как мы сидели с юношей в библиотеке по вечерам и обсуждали всё подряд, это значительно сблизило нас, но я всё ещё не спешила слишком открываться ему, помня о том, как они до последнего скрывали от меня важную информацию, и недоговорки продолжали витать в воздухе, а ответов никто мне так просто давать не собирался.       Когда стало понятно, что библиотека изучена на достаточное количество процентов, во мне пропало желание ходить туда каждый день и сидеть там до потери пульса, поэтому я решила разнообразить свои будни, почаще выходя на свежий воздух.       – Почему в вашем саду так много красных и синих роз? – мы с Асуром медленно прогуливались по дорожке из щебня, пока я не решила остановиться у пышного куста, восхищаясь насыщенностью синего цвета, что выглядел как неоновый на солнечном свете.       – Это было моим желанием, которое Наставник позволил осуществить, – юноша с трепетом дотронулся до синих лепестков, от чего с бутона упало несколько капель росы. – Синие розы являются символом неудачи, а красные и розовые наоборот.       – Какие тебе больше нравятся? – поднимаю на него взгляд, замечая оттенок меланхолии в чертах его лица, и я уже успела пожалеть о том, что вообще начала задавать все эти вопросы, потому что за этим явно стояла своя история, к которой расшатанная психика Асура могла быть не готова.       – Синие были её любимыми, – он тихо пробормотал себе под нос, и мой язык завязался в узел из-за боязни что-то неосторожно сказать и вогнать его в очередной депрессивный эпизод, ибо он всё ещё оставался довольно чувствительным, даже несмотря на то, что прошло около месяца с того кровавого дня.       – Два назойливых шершня так и продолжают жужжать под ухом, – удивившись появлению третьего собеседника, повертела головой во все стороны, чтобы понять где источник звука, пока опавший лист клёна не подсказал мне взглянуть наверх, где я увидела Эвелина, что расположился на толстой ветке дерева.       – А ты, должно быть, стал белкой? – язвительно отвечаю, поражаясь его способности всегда появляться в неподходящее время и перенимать всё внимание на свою персону.       Эвелин ничего не ответил на это, но усмехнулся, ловко спрыгивая с внушительной высоты рядом с нами, отряхиваясь от кусочков коры, будто действительно только что вылез из своего дупла.       – В особняке вам больше не сидится? Как жаль, – юноша с тяжёлым вздохом обошёл нас по кругу, останавливаясь перед Асуром и смотря на того задумчиво пару секунд. – Она и правда помогает, да? Мне казалось, что умеет лишь совать нос во все наши дела.       Я уж было вся насупилась и собиралась возразить этому грубияну, как услышала искренний смех Асура, и непонятно что именно его позабавило, но решаю не затевать спор, радуясь, что ситуация обернулась в лучшую сторону.       – Может, прогуляемся в лесу? Я давно там не был, – Асур осторожно спрашивает, искоса наблюдая за реакцией Эвелина, что сначала недовольно хмыкнул, а после кивнул и направился в сторону особняка, сказав оставаться на месте и ждать. Когда он вернулся, я, не скрывая своего желания узнать как выглядит предмет, помогающий мне выйти за пределы ворот, рассматривала юношу, на что тот неожиданно дал мне щелбан, от чего в глазах заплясали искры.       – Любопытство кошку сгубило, – я ждала от Эвелина подобных слов, поэтому просто пошла следом за парнями, потирая лоб, на котором, по ощущениям, должна была появиться шишка, ну либо прорезаться дьявольские рога, до такой ручки он доводил меня своим дерзким характером.       Мы шли в тишине, пробираясь сквозь траву и кусты, и пока они были впереди, я немного увеличила между нами расстояние, чтобы осмотреться и насладиться окружением: небо было чистым, без единого облака, от чего начинающие желтеть листья деревьев резко контрастировали и выглядели ещё насыщеннее; воздух был полон осенней прохлады, перемешанной с сыростью и каким-то сладким флёром, что вызывал бодрящую дрожь по спине; когда я пнула небольшую горку листьев, она багряно-золотой волной хлынула в сторону, обнажив гриб, карамельная шляпка которого была покрыта белыми бороздками.       Я даже присела на корточки, дабы получше рассмотреть неожиданную находку, и настолько увлеклась процессом, что когда на меня упала чья-то тень и позади хрустнули ветки, я вздрогнула и застыла на месте, невольно отсылаясь к событиям из прошлого – когда-то я уже оказалась в подобной ситуации.       – Это пантерный мухомор, будь осторожна! – Асур воскликнул, и от обозначения ядовитости гриба мне стало ещё тревожнее, поэтому я вскочила, отходя на безопасное расстояние. Сделав пару шагов назад, я врезалась спиной в Эвелина, и это было похоже на то, что я наткнулась на камень, потому что он даже с места не сдвинулся.       – Рад, что за тобой присматривают все, и это не только моя обязанность, – юноша откровенно раздражал меня своим монотонным голосом, который был пронизан издёвкой, и я точно знала, что он говорит вот так специально.       – Если захочу, то я съем этот гриб, и ты даже ничего сделать не успеешь! – раздражённо фыркнув, я специально сделала пару шагов в сторону гриба, краем глаза продолжая наблюдать за бесстрастным выражением лица юноши.       – Успею, – почему-то одно это слово заставило меня остановиться и нервно сглотнуть, почувствовав холодок, пробежавший по позвоночнику. Я не знала, как он на меня сейчас смотрит, но его взгляд ощущался так, будто в меня каждый раз вбивают гвоздь, постепенно обездвиживая.       – Давно я не чувствовал себя таким живым… – тяжёлую атмосферу разрядили добродушные слова Асура, что со сверкающими глазами смотрел наверх, и на его лицо падали солнечные лучи, пробивающиеся сквозь листву, от чего тёмные круги под глазами и бледные губы скрывались, возвращая его лицу более здоровый вид.       – Следуй его примеру и не твори чертовщины, – Эвелин указал на юношу, смерив меня дерзким взглядом, после чего подошёл к тому и встал рядом, так же поднимая взор наверх, от чего его радужки на солнце отливали в яркий брусничный цвет.       Я продолжала хмуриться, будучи уязвлённой тем, что мне не дали вставить последнее слово, но вид двух парней, стоявших вот так друг напротив друга, был каким-то успокаивающим – вдалеке чирикают птички, воздух пропитан свежестью и древесным мускусом, всё вокруг живёт и цветёт, от чего хочется делать то же самое.       Пока мы стояли вот так, я не решалась сдвинуться с места или сказать что-то, боясь разрушить особенность момента, но вместо меня это сделал Эвелин – он медленно перевёл взгляд с крон деревьев на Асура, что продолжал с благоговением вглядываться в кусочки неба. На секунду у меня возникло чувство, будто я мешаю, потому что судя по тому, как юноша нахмурился и прикусил губу, он явно хотел что-то сделать, и, возможно, смог бы, не будь меня здесь.       – Асур, я… – Эвелин откашлялся, дабы начать говорить, но тут мы услышали шелест листвы из-за деревьев, и он тут же оказался рядом со мной, загородив своей спиной, от чего я одновременно почувствовала раздражение и облегчение.       Спустя пару томительных секунд из кустов выглянул белёсый хвост, а за ним и узкая лисья морда, но что-то с этим животным было не так – её глаза были белыми, практически полупрозрачными, из-за чего я сначала подумала, что она слепа, но она чётко смотрела на нас, следя за каждым нашим движением, да и окрас у неё был вовсе не характерный для данного времени года, что контрастировал с чёрным носиком.       – С ней всё в порядке? – я тихо прошептала, посмотрев на Асура, который тоже встал рядом со мной, и сейчас он был спокоен и собран, будто уже потратил все запасы тревоги на год вперёд, когда сидел в одиночестве в своей комнате.       – Да, я узнаю её, – Асур также тихо ответил мне, не сводя взгляда с лисицы, и тут её кто-то резко хватает, высунув руки из куста, от чего животное задёргалось, стараясь вырваться, но хватка была железной.       – Гретчен, не скроешься! – к моему удивлению, из кустов, обвешанный ветками и колючками, вышел тот самый «Ретро-Подручный», что помог мне проникнуть в кабинет на Карнавале, ибо его бакенбарды можно узнать из тысячи.       Когда он понял, что находится не один, и лисица успокоилась в его руках, он окинул нас быстрым взглядом, и когда мы посмотрели друг на друга, его глаза расширились от удивления, после чего он самодовольно ухмыльнулся, перекидывая тело лисицы через плечо.       – Какая встреча, карнавальная дива, – он подпёр рукой бок, чтобы выглядеть более цивильно и статно, но пару торчащих из его густых волос веток выдавало в нём простофильность. – Всё же решила остаться с ними, а? Обманываться любишь? Я стою в удивлении, не в силах что-либо сказать из-за кома в горле, и мы встречаемся взглядами с лисой, что смотрела на меня слишком неотрывно, что вызвало ещё больше дискомфорта.       – Соблюдай границы и вали отсюда, псина, – Эвелин насторожился, смерив мужчину тяжёлым взглядом, а Асур подошёл ближе ко мне и положил руку на мою спину, чтобы подарить успокоение, ибо почему-то я чересчур разнервничалась, вспоминая все предшествующие события.       – Вообще-то, в моих жилах течёт волчья кровь, – тот обиженно нахмурился, пригладив рукой свои густые бакенбарды, и пока я старалась незаметно рассматривать его, отметила, что его полупрозрачно-голубые глаза имеют хищный блеск, как у настоящих диких зверей, и это довольно пугающе.       – И где я ошибся? – Эвелин закатил глаза и развернулся, подхватив меня за локоть и уводя с собой, – мы уходим.       – Куда же вы? Мы даже не успели познакомиться с бриллиантом вечера, – мужчина ехидно усмехнулся, намеренно делая пару шагов в нашу сторону, возвращая расстояние на прежнее место. – И где же твоя приторная улыбочка, Эвелин?       – Я неясно выразился? – Эвелин с раздражением отчеканил каждое слово, с угрозой поворачиваясь обратно, и тут между ними встал Асур, в успокоительном жесте поднимая руки вверх.       – Не будем обострять ситуацию, – сейчас именно спокойный голос юноши и лёгкая улыбка уменьшали градус, делая его комфортным и тёплым. – Лучше нам встретиться в будущем в более подходящей обстановке, чтобы правильно познакомиться.       – Но когда мне ещё представиться случай? Предпочитаю не упускать шансов, – «Ретро-Подручный» сделал ещё несколько шагов к нам, вторгаясь в личное пространство Асура, на что тот слегка нахмурился, но не отступил.       – Ты уже однажды упустил свой шанс, поэтому продолжай кусать локти, – Эвелин тоже приблизился, уперевшись грудью в ладонь Асура, и чувствовалось, что ещё бы секунда, и драки не избежать, и меня пробило мелкой дрожью от нарастающего напряжения.       – Мы уйдём, и на этом закончим спор, – Асур заговорил более серьёзно, с его лица пропала улыбка, и он даже не стал дожидаться ответа от мужчины, положив руку на плечо Эвелина и развернув его, уводя в мою сторону, и мы продолжили путь дальше.       – Надеюсь, что мы ещё сможем остаться наедине, Амброзия, – мужчина всё же крикнул нам вслед, но приближаться не стал, поэтому со временем мы избавились от его давящего присутствия, и остановились только тогда, когда дошли до ворот особняка. Меня напрягло, что он знает моё имя, хотя я ему его не говорила.       – Чёрт бы побрал этих Звериных, – Эвелин судорожно пошарил в кармане, доставая пару таблеток, которые тут же разжевал, от чего пару белых крошек выпало из его рта, но будто это едва ему помогало.       – Я провожу Розу, а ты побудь в беседке, я подойду позже, – Асур сочувственно улыбнулся, рассматривая нервного юношу, который кивнул и стремительно ушёл вглубь сада, а я всё ещё оставалась нема, словно мне отрезали язык. – Ты в порядке?       – Не сказала бы, странное ощущение, – я хрипло проговорила, чувствуя комок напряжения в груди, словно плохое предчувствие, но я провела рукой по волосам и постаралась не позволять навязчивым мыслям забивать мою голову.       Мы медленно направлялись по главной широкой дороге к особняку, не чувствуя больше желания гулять, и пока мы шли, я почувствовала необходимость поговорить о чём-то отвлечённом, иначе мысли так и продолжат возвращаться к более волосатой копии Джейкоба.       – Хочу спросить об Эвелине… Почему он вообще меня защищает? – наконец-то задаю вопрос и специально замедляю шаг, чтобы успеть поговорить об этом как можно дольше, ибо оказалось, судя по отклику внутри, что эта тема меня волнует не меньше.       – Как я и говорил, никто лучше него этого не сделает, – Асур дёрнул плечами, смотря себе под ноги, пока подстраивался под мой шаг, и от понимающей улыбки на его лице проступили ямочки. – Но ты хочешь узнать больше, верно?       Я активно киваю, чем вызываю у него более широкую улыбку, и он вовсе останавливается, поворачиваясь ко мне лицом, и я заметила, как эта короткая прогулка благоприятно повлияла на него: его лицо перестало выглядеть впалым и умирающим, а щёки приобрели здоровый розовый оттенок.       – Как бы сказать потактичнее… Он может не признавать этого, но у него очень сильная личность защитника, поэтому для того, чтобы чувствовать значимость, ему нужно заботиться о ком-то, – Асур рассмеялся, увидев мои расширенные от шока глаза, после чего махнул рукой, как бы отгоняя все мои зарождающиеся мысли. – Если говорить более прямо, мы не знали как удержать его здесь, потому что он часто порывался сбежать, но оставлять его без присмотра в момент, когда он едва знаком со своей божественной сущностью, очень опасно, и вовремя в нашей жизни появилась ты.       – То есть, он только благодаря мне остаётся здесь? – я с оттенком шока произнесла это предположение, скрестив руки на груди и встав в оборонительную позу, потому что было не очень приятно чувствовать себя инструментом.       – Отчасти это так, но ты помогаешь ему! – Асур заметил перемену в моём настроении, поэтому тоже перестал хихикать и стал более собранным. – Раньше он заботился о животных в приюте, в котором работал, но как только судьба его перевернулась, он был вынужден отказаться от этого, чтобы не навредить им… Извини, наверное, это стало звучать ещё хуже, но я не хотел развивать свой рассказ вот так.       – Ну, хотя бы теперь неудивительно, почему он так часто сравнивает всех с разными животными, причём очень тонко, – я дерзко хмыкнула, не зная как реагировать в такой ситуации и с такими объяснениями, но я постаралась быть терпеливой, дабы дать Асуру объясниться.       – Постараюсь кратко: он всю человеческую жизнь заботился о ком-то, будь то животные или его пожилые бабушка с дедушкой, каждый его день состоял из этого, и когда у него резко это отняли, он совсем потерялся и не знал, как ему жить свою новую жизнь, – мой взгляд был скептическим, когда юноша принялся объяснять суть проблемы, но всё же хоть немного я начала понимать, хотя бы перестала думать, что я лишь зверушка. – Больше я сказать не могу, лучше обратись к Эвелину, как только он будет готов сам рассказать.       – Думаешь, что такое возможно? – я тряхнула головой, чувствуя груз новых невыясненных нюансов наравне с лабораториями и девушкой с картины, и было трудно вести столько квестов параллельно.       – Он относится к тебе теплее, чем к Малису, например, – Асур слабо улыбнулся, пытаясь найти хоть какие-то плюсы, и я с прищуром разглядывала его, потому что понимала, что он знает многое, но рассказывать точно не собирается, и это всё же было немного обидно, хоть рационально я могла его понять.       «Чудесно, пойду и поужинаю в одиночестве,» думаю про себя, намеренно громко, дабы юноша услышал, и, не дожидаясь его ответа, быстро поднялась по крыльцу.       – Роза, не обижайся! Я поужинаю с тобой в другой раз! – Асур очень расстроился, увидев мою игривую обиду, на что я не смогла сдержать смеха и обернулась к нему с улыбкой, давая понять, что всё нормально. – Правда, я очень благодарен тебе за то, что ты возишься со мной… Не знаю, кто ещё бы мог сделать для меня что-то подобное.       Моё сердце пропустило удар от его искренней благодарности, сейчас он выглядел так, каким я его запомнила при нашем первом знакомстве – яркий и излучающий добрую энергетику, хоть между этими слоями и вибрировала перманентная меланхолия.       – Хорошая работа, Амброзия, – такой милый момент разрушил низкий голос Наставника, прозвучавший из-за приоткрытой двери, и когда я обернулась, то встретилась с его сияющими из полумрака особняка линзами очков, что отражали в себе искажённый мир. – Пройдём в мой кабинет, поговорим, как я и обещал.       Вдруг внутри меня всё похолодело от осознания, как сейчас со стороны выглядят слова, что говорил мужчина, поэтому когда я вновь взглянула на Асура, лицо того уже отражало не счастье, а грусть вперемешку с пониманием.       – Всё в порядке, – Асур с натянутой улыбкой ответил на мой встревоженный взгляд, но и слова вставить не позволил, тут же развернувшись и уходя в сторону беседки, где его ждал Эвелин.       Я вмиг почувствовала себя врагом народа, и хоть это и правда было одной из причин, почему я вытаскивала Асура из его тяжёлого состояния, большая часть других была связана с тем, что меня действительно волновало его самочувствие, и теперь стало невыносимо тяжело от того, что мне не дали высказаться и всё объяснить.       С трудом собравшись, я зашла в особняк, тьма которого поглотила меня, как закрылась дверь, и мне ничего не оставалось, как сосредоточиться на том, какие вопросы стоит задать, но вид расстроенного юноши продолжал всплывать в моей голове наравне со всем остальным.