Бастард

      Дом монсеньора сильно изменился. Его стены будто ожили. Они пели, рассказывали истории и куда-то звали Эдварда. Морган не знал их языка, но понимал каждое слово, с интересом слушая о большой любви неизвестного ему герцога к дочери человека, что убил его отца. И Эдвард шёл за их странной музыкой, тихо повторял их слова и словно сам становился героем их историй. Он будто сам видел тех людей, о которых говорили камни.       Одна сказка сменилась другой. И вот уже Эдвард слушал совсем другое. И даже видел две фигуры: молодую девушку в цветах рода Алвы и… собственного отца? Что тут происходит? — Распалась помолвка, — ответил чей-то странно знакомый голос. Не его ли он слышал в ту ночь, после которой пропали Арамона и отец Герман? — Из-за тебя, между прочим, сын Эгмонта.       Эдвард обернулся. Он сам не заметил, как зашёл в какую-то комнату, где сидел неизвестный ему парень лет семнадцати слишком похожий на его монсеньора. Постойте! Но голос-то был женским? Почему здесь парень? Как можно было перепутать голос женщины и юноши? Хотя, у герцога Алвы голос тоже чем-то женский напоминает. — Ты кто? — Рокэ Алва, маркиз Алвасете, — представился незнакомец. — Давно не виделись, Эдвард, маркиз Морган. — Врёшь, — выдохнул Эдвард. — Ты не можешь им быть. — Почему же, сын Эгмонта? — хмыкнул самопровозглашённый маркиз. — Ты же можешь быть Повелителем Скал, а почему я не могу быть маркизом Алвасете? — И ты туда же. Что вы все заладили: Повелитель Скал, да Повелитель Скал? Что в слове «незаконный» вам непонятно? — возмутился Эдвард. — А маркизом Алвасете вы быть не можете, потому что Рокэ давно герцог Алва. — Герцог Алва? Сумел же отец мозги всем запудрить, — пожал плечами «Рокэ». — Но не суть. Скажи, ты действительно веришь, что честь и законность дворянина дороже его крови?       Эдвард хотел было возразить, но вдруг замолчал. Мать всегда говорила, что древним богам не важно, рождён ли их потомок в браке или нет. Непонятная сила всегда передаётся старшему в роду. Но дядя и Мирабелла были убеждены и убеждали Эдварда, что его кровь дорого не стоит. И пока его не признают, то и прав на какие-либо титулы у него просто нет. Да и монсеньор говорил, что он, Эдвард, Повелитель Скал. Кто же из них был прав? С чего Эдварду верить дяде, который и так навешал слишком много лапши на его уши, или Вдовствующей герцогине, которая слишком боялась, что Эдвард решит занять место Ричарда? — Ну так, что ты думаешь? — Это просто покрытый мхом титул? Какая разница, кому он принадлежит? — Было бы все так просто, сын Эгмонта, — с улыбкой сказал «Рокэ». — Мире уже начала объяснять тебе все странности этого «просто титула», но ты так ничего и не понял. — Какая Мире? — Твой монсеньор. Но сейчас не до тайн нашей семьи. — Почему «она»? Мой монсеньор — мужчина. — Я же сказал, сейчас не до наших тайн, — выдавил «Рокэ». — Не цеплялся бы ты к словам. — Объяснили бы нормально, кто вы, вот и не цеплялся бы. — Рокэ Алва, маркиз Алвасете. Мёртвый брат-близнец твоего монсеньора. — Не смешно! — Хотя, это же сон. Что ещё можно ожидать? — Я говорю тебе правду, а верить или нет — это уже твоё дело, — нахмурился маркиз. — Но вернёмся к нашим баранам. Твой монсеньор уже спрашивал тебя, но ты ему не ответил. Так скажи же мне, ты слышишь голос Скал, они же помогают тебе, и именно они же были готовы отомстить за тебя? — Они хотели отмстить за Ричарда! За то, что его никто не хотел брать в оруженосцы! — Ты правда в это веришь? Твой брат в столице уже неделю, служит Эмилю, и кардинал совсем не против его присутствия. А вот ты… — А что я? — Скажем так, Дораку стало известна твоя настоящая личность. — Это вся столица уже знает? — Эдварда передёрнуло.       Как?! Где он ошибся?! Неужели кто-то из его новых друзей рассказал всё кардиналу?! Кто это мог быть? Берто? Паоло? Арно? Ну конечно! Если Савиньяк рассказал всё Первому маршалу, то почему он не мог рассказать и своим старшим братьям? Но ведь граф Лэкдеми промолчал о моём участии в восстании отца. Рассказал ли он сейчас? Или вся правда стала известна графу Савиньяку, и он уже донёс кардиналу? — Нет, но Его Высокопреосвященство очень не хочет видеть вас в Олларии. А остальные… кто-то догадывается, кто-то знает, а кто-то прибывает в блаженном неведении, — сказал «Рокэ». — Но Дорака понять можно. Ты показал себя далеко не лучшим образом. Один твой кузен чего стоит?       Это что же получается? Эдвард сам виноват, что его брата чуть не опозорили на той площади. Но он же… Он же просто хотел помочь Ричарду, Айрис и другим Окделлам. Неужели он облажался? Он подвёл… Подвёл своего брат. И ещё смел злиться, что никто не хотел брать его в оруженосцы. Какой он Повелитель Скал тогда, если не может помочь собственной семье?! — Карлион! — Где?! — встрепенулся Эдвард. Его опять убивать пришли?! — Ты и этого не знаешь, да? — нахмурился «Рокэ». — Чтож, значит, пока забудем об этом. Ответь на вопрос, кто же Повелитель Скал? — Я не могу слышать Скалы, потому что ударился головой? — Не можешь. — Значит, это я, да? — выдавил из себя Эдвард. Он не верил в это. Слишком сказочной казалась сама эта мысль. Агнесс Морган была права, и её сын не мог этого отрицать. Уже не мог. — Тебе нужно научиться управлять своей стихией, — кивнул «Рокэ». — Мире поможет, но если ты сам продолжишь отрицать очевидное, Скалы пойдут против тебя. Они приняли твою кровь, но могут отказаться от тебя так же, как ты отказываешься от них — Дор Эдуардо! Проснитесь!       Эдвард резко вскочил. Что это только что было? Просто сон? Такие сны просто так не сняться.