Сыновья-близнецы дьявола герцогского рода

— Что значит, они дерутся? — повернул голову к Анне только вернувшийся Эзтли. Он даже неосознанно прекратил снимать пиджак от такой новости. — Вначале мы думали, что это просто случайность. Но сегодня… — служанка выдержала паузу, не зная, как выразиться правильнее, — сегодня Юный Господин Кэйл поцарапал щеку Юному Господину Лукасу, — смотря в пол под ногами, закончила она. — Как поцарапал? Чем? — нахмурился Герцог, всё-таки резким движением снимая пиджак, местами пропитавшийся кровью, и бросая его на кресло. Туда же полетела и узорчатая полумаска с шейным платком, тоже в кровавых разводах, что до этого развязанным болтался на шее. — Ногтями, — тихо сказала Анна, поднимая виноватый взгляд на Герцога, что устало вздохнул. Они с Луизой не уследили за поведением детей. Для них было неожиданностью, что близнецы в столь юном возрасте будут наносить вред друг другу.       Глаза няни шокированно и испуганно распахнулись, стоило её взгляду зацепиться за свежий длинный диагональный порез на шее своего Господина, что проходил слишком близко к сонной артерии. Почти весь воротник белой рубашки был окровавлен. Дантес начал снимать её тоже с себя, понимая, что явиться перед детьми в кровавой одежде не самый лучший выбор. — Подай мне другую рубашку, чёрную, — бросил он, расстегивая мелкие пуговицы и манжеты. — Ваша Светлость, что случи… — взволнованно начала Анна, но ей не дали договорить, поторопив. Она кинулась к гардеробной и быстро достала от туда первую попавшуюся черную рубашку со стоячим воротником и широкими рукавами.       Снимая испачканную рубашку, Эзтли прошёл в ванную комнату, дабы смыть кровь с кожи. Он и так планировал заглянуть к детям, ибо не навещал их уже несколько дней с визита Маркиза Уолдена, который попросту проехался по его нервам, страхам и слабостям в тот день. Он буквально выбил почву у него из-под ног, снова заставив почувствовать себя слабым и никчемным. А Дантес большую часть своей жизни чувствовал себя таким. Одно дело выпроваживать нежеланных гостей, которые не в курсе, что ты не способен использовать свою магию, а совсем другое, когда приходит человек прекрасно о тебе осведомлённый и приложивший руку к твоему нынешнему состоянию.       Как бы сильно Эзтли не хотелось, но он не был слепым идиотом и понимал, что его положение довольно шаткое. Два года будучи Герцогом не участвовать в жизни светского общества — это была его самая главная ошибка. Из-за этого поступка у него нет авторитета в Северной фракции, хоть он формально и возглавляет её. Он может трижды быть вторым человеком после монарха, но это спасает его только от прямых нападков. Угрозы, шантаж, найм наёмников никто не отменял. Ему действительно было плевать на свою репутацию и положение, он просто выполнял свои обязанности Лорда территории и Главнокомандующего Севера, но теперь из-за этого в опасности могут оказаться его ни в чём неповинные сыновья, которым нет даже полгода. То что они уже готовы избить друг друга, это уже отдельная тема. Вроде только 4 месяца, а уже дерутся и царапаются. Вероятно заподозрить что-то стоило ещё в тот момент, когда во время подготовки к празднику урожая в прошлом месяце, только начавший крепко держать игрушку в руках, Лукас кинул погремушку в голову рядом лежащего Кэйла. Благо, ничего не задело. Тогда они все вместе тоже решили, что это случайность. Но теперь… «А может я просто уже сошёл с ума? Им же всего лишь 4 месяца, » — подумал Дантес, вытирая мокрые лицо и шею полотенцем. Эти действия потревожили рану и из достаточно глубокого пореза алой струйкой потекла кровь. Молодой человек только поморщился и слегка прижал полотенце. Он вышел из ванной, где у дверей его поджидала Анна с рубашкой и коробочкой со всеми принадлежностями для первой помощи, в том числе с бутылками разнообразных зелий, в руках. — Ваша Светлость, может позвать лекаря? — с волнением спросила служанка, когда Дантес забрал рубашку и заживляющую мазь из коробки. — Не нужно. Всё не настолько серьёзно. В моём пиджаке есть несколько документов. Отдай их Эдварду, он поймёт кому их отправить. После возвращайся к детям, я скоро подойду, — остановившись у софы рядом с окном, ответил Эзтли. Анна с поклоном приняла приказ и, забрав всю испорченную одежду и документы, вышла из хозяйских покоев.       Молодой человек задумчивым взглядом сверлил тюбик с мазью, слушая, как стучат по стеклу больших окон редкие капли дождя, постепенно набирая силу. Все его мысли вертелись вокруг детей, восстания, в которое его пытается втянуть одна из сторон, и чёртовой традиции рода Дантес, прописанной в Уставе при рождении в главной ветви ребёнка со слабым здоровьем или же самого слабого из рождённых в одном поколении. Если в детстве Эзтли восхищался историей своего рода и своими предками, глубоко уважал их, то после получения титула и полного ознакомления с Уставом, он начал чувствовать только отвращение и неприязнь. Он получил тогда ответы на все мучающие с раннего возраста вопросы. Он избежал уготованой ему конечной участи, но для Кэйла он не позволит её даже начать.

«Мне срочно нужно что-то придумать!»

***

«Кэйл! Ублюдок! Ты только подожди пока мы не сможем ходить, тогда-то я тебе устрою!» — мысленно угрожал своему младшему брату Лукас, которого Луиза уложила на софу и втирала мазь в расцарапанную покрасневшую левую щеку с ранками-полумесяцами от маленьких ногтей. «Я за это время успею придумать уйму контрмер. Так что кто-кому-что устроит — это весьма спорный вопрос, » — с различимой насмешкой ответил Кэйл, лежащий довольным в своей кроватке в окружении пары-тройки детских игрушек. «Я позабочусь о том, чтобы на твою прелестно-раздражающую головку свалилась люстра!» — в раздражении поморщился старший, что няня восприняла, как проявление дискомфорта на мазь. Она успокаивающе погладила его по туловищу. «Если только на твою раньше времени не свалится камень. Ты же сейчас в теле ребёнка — раздавить тебя легче легкого.» «Не забывай, что и сам в таком же положении, » — злобно напомнил ему Лукас, оказываясь вертикально в руках Луизы с мерным покачиванием и поглаживанием по спине. Кэйл же только хмыкнул в ответ. Он прекрасно об этом помнил.       Они сами не могут точно сказать, когда начали словесно угрожать и рассказывать какими способами избавятся друг от друга. Единственное, это точно начал старший. Младший предполагал, что тот пристаёт к нему подобным образом от скуки. Сам же он на полную наслаждался возможностью спать как можно больше. Кэйл мог бы проводить время в сонном царстве 24/7, если бы его периодически не будила Анна для кормления и белый ублюдок не доставал. Стоило старшему начать более менее крепко держать в руках игрушки, как он начал кидаться ими в сторону младшего, когда их клали вместе в одну кроватку. Разнообразные погремушки и мячики в цель не попадали, ибо бросать что-либо в лежачем состоянии было трудно, но покрайней мере часто задевали. Что Лукасу было достаточно пока и этого. Да только настораживало то, что его дражайший братец ничего не предпринимал в ответ. Оказалось, волнения были не напрасны.       Няни были уверены, что близнецы часто должны находиться вместе и в поле зрения друг друга, ибо принято считать, что у таких детей одна душа на двоих. Будучи рядом они чувствуют себя намного лучше. Впрочем Анна с Луизой окончательно удостоверились, что к близнецам Дантес это не относится. Старший вот уже почти месяц, как швыряется по мере своих сил игрушками в младшего брата, а тот до сих пор только недовольно морщился и размахивал руками и ногами. Но сегодня, видимо, решил, что с него достаточно. Стоило служанкам от кроватки отвернуться, уложив малышей рядом друг с другом и тихо переговариваясь, как Кэйл неуклюже перевернулся на бок и с размаху вцепился короткими недавно стриженными ногтями в мягкую кожу в районе щеки Лукаса. Тот от такой атаки закричал, скорее от неожиданности, нежели от боли, и быстро смолк. Служанки тут же кинулись обратно к кроватке и удивлённо застыли, быстро приходя в себя. Однако Анна готова была поклясться, что за эти несколько месяцев жизни у Юного Господина Кэйла никогда не была настолько довольная улыбка на губах, как в этот момент. Отцепить его ладошку удалось не сразу. Он не желал отпускать своего дражайшего братца так легко, потому и вцепился в него изо всех сил. С огромным трудом спустя несколько попыток няням удалось высвободить из плена старшего, но ценой расцарапанной щеки и маленькими ранками в форме полумесяцев от ногтей со слегка выступившей кровью.       Анна сразу после разделения близнецов умчалась к Герцогу, ибо подобное уже больше нельзя было игнорировать. После этого прошло уже почти полчаса. Луиза укачивала на руках Лукаса в положении столбиком, иногда поглядывая на тихо лежащего в кроватке Кэйла. За окном вовсю шёл дождь, тарабаня по большим окнам. Сезон ливней не давал о себе забывать вот уже несколько дней. Однако в этом году служанке он казался более угнетающим. Хотелось укрыться где-нибудь, пока это ощущение не пройдёт.       Лукас вдруг слабо завозился в руках, хватая и дёргая няню за темно-серую косу. Тогда же она почувствовала чужое присутствие и медленно обернулась. В дверях стоял Эзтли, держась за косяк и внимательно наблюдая за ними. Его руки были непривычно обнажены, а рукава-колокол, начинающие с локтя, чёрной рубашки открывали обзор на тонкие золотые наручи с узорами, то были оковы Солнца. Ноги его снова были босыми, лишь бинты частично закрывали ступни. Верхнюю часть шеи, не закрытую воротником-стойкой, скрывал широкий плотно прилегающий к коже и недавно полностью сформировавшемуся кадыку чокер. Луиза сразу отметила эти детали у себя в мыслях. — Ваша Светлость, Вы в порядке? — слегка сдвинув брови к переносице, поинтересовалась няня. Ребёнок в её руках зашевелился, поворачивая головку. Она передвинула руку с его шеи на затылок, слегка изменяя его положение к двери. — В полном, — кратко ответил Герцог и прошагал по светлому ковролину прямо к ним. Лукас не сводил сосредоточенного взгляда с биологического отца своего нынешнего тела. Он вроде и не отличался от того образа, который он смутно помнил с первых лет своей последней жизни. Но всё же кое-какие отличия прослеживались. Этот Эзтли Дантес выглядел более напряженным и более уставшим, будто на плечах его лежал какой-то через чур тяжкий груз. Будто что-то терзало его душу, не давая быть спокойным. И это что-то, как бывший Барроу предполагает, связано с ним самим и Кэйлом, которого не должно было быть изначально. Однако он не мог ручаться за правильное толкование состояния Дантеса-старшего, ибо уже давно отказался от таких понятий, как чувства и эмоции. И всё же одна мысль не давала ему покоя: «Могло ли что-то измениться только из-за рождения нас двоих вместе?» — Не смотри на меня таким бдительным взглядом, это немного напрягает, маленький, — вырвал Лукаса из мыслей непривычно мягкий низкий мужской голос. Это был не тот нестабильный часто хриплый голос, срывающийся то на низкий, то на высокий тембры, что они слышали в первое время после своего рождения. Напрямую с ними Эзтли никогда не разговаривал, как это обычно делают родители с малышами, неся какие-то милые лишенные смысла фразы. Зато подобным занималась Анна и не проходила ни дня, чтобы она не ворковала над ними. Ещё этим занимался маленький представитель рода Дарк, который иногда приходил вместе со своей сестрой. Розалин тоже входила в эту команду, да только если прислушаться в её весёлый лепет, становилось жутко. Даже ничего не понимающему Кэйлу хотелось спрятаться в такие моменты, а бывший Барроу невольно начинал опасаться за свою жизнь и предпочел бы забыть северный язык.       Пока Лукас размышлял, сверля каким-то усталым и странным взглядом лицо напротив, с чего это Герцог, что только и наблюдал за ними со стороны, вдруг заговорил, а тот ничуть не уступал ему в наблюдении. Эзтли внимательно всматривался в мутно-серые глаза, в которых с каждым месяцем увеличивалось количество светло-карих прожилок. Мысль, что цвет их глаз не будет серо-бирюзовым, как у его отца, дарила ему некоторое спокойствие. Ведь даже после смерти Герцога Фредо он не может избавиться от чувства, что его прожигает презрительный серебристый взгляд бирюзы.       Впрочем, это чувство за последние месяцы стало Дантеса отпускать и больше его волновало то, что оба его сына помимо цвета волос унаследовали от него так называемый поцелуй Бога Отчаяния. На близнецах они появились почти два месяца назад. Эзтли бы сделал всё, только бы что-то подобное не появлялось на его детях, да и в принципе, что может так или иначе соотноситься с богами.       Юноша поднял чуть дрогнувшие руки к лицу малыша в руках служанки. Аккуратно и почти невесомо он обхватил маленькое личико, избегая касаний к раненой щеке, что поблескивала от мази и на ней ярко выделялись пять маленьких красных полумесяцев. Лукас от внезапного тактильного контакта с отцом застыл, чуть расширив глаза. Детская кожа была нежной и чувствительной, прекрасно позволяя ощущать лёгкую дрожь притронувшихся ладоней и мозоли на пальцах. Эзтли прикрыл большими пальцами две небольшие тёмно-коричневые родинки в уголке каждого глаза и слегка потёр их, будто пытаясь стереть. Выражение его лица медленно приобретало хмурость.       Луиза позвала Герцога тихо и с нотками беспокойства, на что тот потряс головой, тряхнув волосами из стороны в сторону, отгоняя негативные мысли. Он остановил свои бессмысленные движения, едва заметно ощущая под пальцами маленькие выпуклости от родинок на детском лице. — Доигрался? — на такой вопрос старший близнец недоуменно захлопал глазами, а Эзтли прищурил глаза, наблюдая за его выражением лица, — Не стал братец прощать тебе все твои выходки. «Что на тебя нашло? С чего вдруг такие изменения? Веди себя так же, как всегда!» — внутренне кричал в недовольстве Лукас. Он начал издавать какие-то негодующие звуки и своими маленькими ручками обхватил одну из рук на своём лице. Молодой человек ощутимо вздрогнул всем телом, чувствуя, как его ладонь пытаются убрать ладошки чуть ли не в несколько раз меньше его.       — Какой недовольный. Правда глаза колит, маленький? — изогнул уголок губ Эзтли, с непривычной мягкостью и тоской во взгляде. Казалось, что за эти несколько дней отсутствия рядом с детьми что-то в нём переменилось. Он не стал противиться действиям ребёнка и покорно убрал руки с детского лица. «Не в этом дело, а в тебе! Подменили? Или загипнотизировали? Что за резкие изменения? Ты никогда не прикасался ни при каких обстоятельствах! Или же… Не уж то догадался? Если да, то как именно? Да нет, чушь какая-то. Такое невозможно, » — лицо ребёнка приобрело стоическое выражение, пока он углублялся в свои размышления. Он итак в последнее время мучался от чувства, что он что-то позабыл, а тут ещё их недоотец начал вести себя странно. — Ваша Светлость, я не думаю, что он Вас понимает, — нахмурилась Луиза, не понимая действий своего Господина, который до сих пор ничего подобного не делал. — Почему ты говоришь что-то столь очевидное? — бросив на Лукаса последний взгляд, Эзтли зашагал к кроватке из темно-красного дерева, в которой лежал Кэйл. — Просто… — служанка замолчала, пытаясь подобрать слова, — Вы ведёте себя… — Не так, как обычно? — подсказал ей юноша, повернув к ней голову, уже стоя рядом со спящим Кэйлом. Луиза кивнула и подошла поближе, остановившись у соседней кроватки из белого дерева. Герцог склонился над младшим малышом, оперевшись о бортик. Няня тоже кинула взгляд на второго ребёнка и невольно закатила глаза. — Он снова уснул. — Братцу отомстил, так почему бы не отдохнуть, — мягко заметил Дантес, переходя на шёпот.       Луиза посмотрела на него как-то осуждающе, но ничего не сказала по данному высказыванию. Она перевела взгляд на ребенка в своих руках, что игрался с её косой. — Нормально ли то, что он спит больше нормы? — последовав примеру хозяина, тихо поинтересовалась няня. — По словам Драгнилианы это абсолютно нормально в его случае, — подперев подбородок, невозмутимо ответил Эзтли. — Не слишком ли Вы доверяете Леди Дарк касательно детей? У неё вряд ли есть опыт в этом и, если слухи правдивы, то вообще невозможен в будущем, — решила обратить внимание на слухи о бесплодии Герцогини Луиза. Молодой человек устало вздохнул и с сомнением посмотрел на неё. — Розалин в очередной раз оказалась права. Когда человек слишком долго чего-то не видит, он начинает про это забывать. Луиза, Герцогиня Дарк — некромант. Соответственно она бесплодна. Именно по этой причине она оставила возле себя Драгнилиана.       От этой информации бодрствующий старший ребёнок прекратил играться с волосами служанки и застыл, переваривая полученную информацию. Лукас отказывался верить, что та девушка некромант. Тела некромантов полностью испещрены подобно паутине шрамами от мертвой маны, но кожа Драгнилианы, покрайней мере видимые участки, всегда была чиста. — Я действительно позабыла об этом. Прошу прощения, Ваша Светлость, — слегка склонилась в поклоне служанка, поджав губы и осознав, что действительно запамятовала об этом. — Не забивай себе голову подобными мыслями, — няня покорно кивнула и подняла опущенный при поклоне взгляд. Нечаянно он скользнул по шее Герцога и широкому украшению. Она приоткрыла тёмные губы, намереваясь выдать вопрос, что мучал её с самого его прихода в комнату. Но юноша, заметив взгляд, пресек вопрос до того, как он прозвучал, — Я не вешался, не беспокойся понапрасну. — Когда Вы так говорите, поводов для беспокойств становится больше, — закатив глаза, осуждающе шепнула служанка.       Дверь открылась и в комнату тихо проскользнула Анна. Луиза тут же одарила её грозным недовольным взглядом, будто спрашивая, где она всё это время пропадала. Та в ответ лишь неловко улыбнулась, заведя руки за спину. — Ваша Светлость, я всё выполнила, — сказала Анна, когда Эзтли отвернулся от кроватки почти сразу, как она зашла. — Хорошо, — кивнул Герцог и обеих служанок обвел взглядом голубых глаз, в конце задержавшись на маленьком личике Лукаса, что вот уже некоторое время не сводил с него глаз, держа в руках длинную косу Луизы и теребя её пальчиками. Юноша прикрыл глаза на полминуты, собираясь с мыслями, и сложил руки на груди, — Больше не помещайте этих двоих в одну кроватку. Я не хочу, чтобы они уже сейчас калечили друг друга. Устраивать ссоры и драки они успеют, когда повзрослеют. Хоть мне этого не хочется на самом деле. Но говорят, что в большинстве случаев между братьями без этого не обходится.       Няни кивнули. Лукас же от подобного заявления нахмурился и резко дёрнул служанку за тёмно-серые волосы, на что та поморщилась и опустила на него взгляд серых с кариеми прожилками глаз. Малыш сразу заулыбался и начал издавать радостные звуки. Анна хихикнула, наблюдая за сие действием, а Эзтли окинул странным взглядом. — Кстати, Ваша Светлость, я хотела спросить? — обратила на себя внимание Анна, сцепив руки перед собой. Дантес перевёл на неё вопросительный взгляд, давая понять, что слушает, — Юные Господа смогли преодолеть порог четвертого месяца, значит у них есть иммунитет к нашему климату. Когда Вы проведёте для них крестины?       Этот вопрос застал Эзтли врасплох. Он за всё это время ни разу об этом не думал и думать, если говорить на чистоту, не хотел. Он поднял правую руку и прикусил ноготь большого пальца. Анна и Луиза переглянулись между собой, примерно представляя причину такой реакции. Лукас с ещё большим интересом прислушался к разговору, всё ещё находясь в руках своей няни. Теперь он вспомнил, что забыл из этого периода своей последней жизни. Некий обряд, после которого Герцогиня Дарк и стала проводить с ним как можно больше времени, иногда даже таская в свой замок. Если хорошенько подумать, то он даже читал про крестины в одной книге из библиотеки рода Дантес. Они проводились в кругу аристократов, чтобы в случае какого-либо происшествия с родителями или во время их отсутствия детей защищали и заботились доверенные люди, пока те не достигнут своего второго полного совершеннолетия. — Я обговорю это дело с другими и мы позаботимся об этом в скором времени, — спустя несколько минут выдал Эзтли. Служанки согласно кивнули, сразу поняв, что под другими Герцог подразумевает своих друзей. Постояв ещё минуту, юноша посмотрел сначала на старшего близнеца, а потом на младшего, что спал в кроватке раскинув руки в разные стороны от головы. Он взял белое покрывало с золотистой замысловатой вышивкой, висевшее на боковом ограждении, и укрыл малыша, на мгновение задержавшись взглядом на двух родимых пятнашках в уголках глаз. После чего сразу покинул детскую комнату, с внезапно всплывшей фразой в мыслях: «Если хочешь защитить близких людей, избавься от них самолично».