Hassliebe

Сон – очень важная составляющая жизни. Сон важен для поддержания здоровья, хорошего состояния. Организм каждого был бы премного благодарен, если бы люди приучали себя к здоровому и качественному сну. Если бы позволяли телу и разуму отдыхать. Кто-то может спит и хорошо, без задних ног, но вот беда – в дневное время, и это не значит хорошо. Кто-то сбивает свой режим из-за вынужденных обстоятельств, а кто-то просто не может удержать самого себя в состоянии покоя. Тэхен – первый вариант, но вот Чонгук – второй. Беспокойство ежедневно бурлит с момента, как альфа покидает дом, и до его же возвращения. Только вот это не нравится уже не только лекарям, которые никак не могут уговорить омегу пить снотворное, но и Тэхену. Чонгук пытался нормально спать, действительно заставлял себя, но никто этого не знает. Никто не видит, как он старается, как ворочается часами в кровати, а затем так же бродит по дому часами, успокаивая самого себя. Как бы сильно альфа ни желал побыстрее оказаться дома, как бы ему ни хотелось остаться ночью и не уходить никуда, он не может себе этого позволить. Не сейчас, когда на границах происходит нечто напоминающее цирк, нежели нападение. В последние дни затишье, а потому нельзя ни на секунду оставлять пост, как физически, так и мысленно. Тэхен на охране отключается полностью, забывая обо всем постороннем. Но стоит сдать ночную смену, как мысли о Чонгуке, ждущем его дома, молниеносно появляются в голове. Он и ранее заводил мельком разговоры о снотворном, но не давил, раз тот не хочет. Но сейчас, когда его останавливает взрослая омега, выбежав из дома лекарей, чтобы, наконец, выловить этого альфу, его пробирает раздражением до кончиков пальцев. Лечение Чонгука не продвигается, зависло на одном месте, улучшений больше нет, а состояние все еще не очень хорошее. Его организм и без этого истощен и находится в стрессе, так этот омега еще и спит по пять, а в лучшем случае по шесть, часов в день. В прямом смысле этого слова «в день». Тэхен обещает решить проблему и уже не в таком хорошем настроении, как пару минут назад, спешит домой. Тепло, свежо и приятно пахнет. Тэхен ни за что на свете никому не признается, что ему настолько хорошо, что аж плохо, от запаха омеги, смешивающегося с его собственным. Который день подряд, оказываясь в помещении, замирает в дверях. Присутствие омеги в доме ярко выражено, по крайне мере его остро ощущает старший. Запах лесных ягод, что растут лишь на их территории, слышится отчетливо для альфы. Но Тэхен не должен расслабляться, потому что сейчас ему нужно отругать омегу и вынудить пить снотворное, чтобы восстанавливал режим сна и продолжал лечение. Собирается взлететь по лестнице к спальне, но замирает не сделав и шага. На диване, свернувшись в клубок, крепко спит Чонгук, укутавшись в чужую толстовку, которую сам альфа уже около недели не мог найти. Пропажа нашлась. И он солжет, если скажет, что от этого в груди не теплеет. Темные плотные шторы сдвигают к друг другу, не позволяя свету проникать в дом, закрывая окна. Из спальни приносятся подушка и одеяло. Тэхен осторожно двигает омегу, укладывая того удобнее, чтобы спал крепко и долго, чтобы набирался сил. В груди сжимается сердце от осознания, что этот парень вот так ждет его каждый день на диване. Сегодня даже нет завтрака, поэтому альфа надеется, что Чонгук спит уже давно. Вроде он должен радоваться, но в голове бьется мысль, что омега настолько вымотан отсутствием нормального сна, что вряд ли вспомнит, как уснул на диване в ожидании конкретного времени на часах. Его светлые, уже отросшие волосы, собраны в совсем короткий хвостик, альфа не уверен, что смог бы так же собрать их, ведь длины с трудом хватает для этого, но младшему это удалось и ему очень идет, делает его очаровательным. Он полностью расслаблен, дышит ровно и почти бесшумно, выглядит слишком умиротворяюще. Выглядит очень красивым. Настолько, что вынуждает крупного альфу уместиться рядом, зажав младшего между собой и спинкой дивана. Тэхен обязательно уговорит его на снотворное, но сейчас он может, наконец, позволить себе наблюдать. Тайно, не попавшись омеге, что зарождает в нем новые эмоции. Никогда ранее омеги не вызывали такого любопытства, за ними не хотелось наблюдать даже тайком, с ними не хотелось лежать на тесном сложенном диване. А с этим хочется. Глубокий вдох и глаза сами закрываются от наслаждения. Собственный волк в груди урчит довольно, ему чужой запах нравится, успокаивает, расслабляет, не оставляет в голове ни одной мысли. С этим парнем комфортно, хорошо, с ним хочется сейчас просто лежать, слушая, как он размеренно дышит. Чонгук во сне шевелится, из-за чего Тэхен распахивает глаза, боясь быть пойманным, но быстро понимает, что дела обстоят еще хуже. Омега прижимается к горячему телу, обхватывая рукой и ногой. Тэхен не сможет выбраться из объятий, не разбудив младшего. От тепла чужого тела и столь тесного контакта сердце бьется быстрее, а желание прикоснуться самому становится слишком сильным, чтобы отказать себе в этом. Кончики пальцев осторожно касаются щеки, бережно, почти невесомо. Гладит ладонью по голове, опускаясь к хвосту, который, кажется, еле держится в резинке. Это вызывает улыбку. Тэхен не впервые замечает за собой, что этот омега дарит легкость, но сейчас иначе. Эта легкость встает где-то поперек горла тяжестью. Он не может испытывать подобных чувств к этому омеге, не может оставить его рядом с собой навсегда.  Глаза закрываются сами, он поспит рядом с ним, как с братом, о котором переживает, именно так объяснит ему, почему они вдвоем на тесном диване. Лишь бы не вошло в привычку, потому что рядом с Чонгуком засыпается легко и спокойно. Тэхен не может сказать, что ему тяжело засыпать после работы, но сейчас он словно и не был на ней, словно полностью отдохнувший с легкостью погружается в сон, не замечая, как сам обнимает младшего.

* * *

— Тэхен! — громко, неприятно. А следом громкий хлопок двери. Чужой голос резко вырывает из крепкого сна, окуная в растерянность и непонимание. Названый смотрит перед собой, а к нему, продолжая спать, жмется хрупкое тело, но брови нахмурены от громких звуков. Осознание приходит быстро, поэтому поворачивает голову к проходу в сторону двери, встречаясь с глазами друга. Случилось что-то срочное, иначе тот не стал бы врываться в дом, зная, что дневное время для сна. К тому же не одного лишь Тэхена. — Подожди на улице, я сейчас выйду, — отмахивается, возвращаясь к Чонгуку, который, задрав голову, смотрит на альфу сонными глазами. — Поспи еще, ладно? — легкое поглаживание по голове и Тэхен вынуждено покидает полюбившийся этим утром диван, на котором спалось слишком хорошо. Но вместе с диваном он ушел и от объятий, от Чонгука. Только оказавшись на улице альфа понимает, что скоро начнет смеркаться, и они проспали весь день. Чонгук, альфа уверен, уже просыпался, а значит именно поэтому смотрел на него без удивления. Было бы интересно посмотреть на его реакцию, когда он проснулся в объятиях Тэхена. Вероятно он был удивлен, возможно шокирован, но определенно точно это не вызвало в нем неприятных эмоций, ведь не остался бы тогда рядом. От этого на душе легче. Еще на улице по-вечернему прохладно, а возможно это от резкой смены температуры. Хочется обратно на диван, где остался досыпать Чонгук. В стае по-странному тихо. Такое спокойствие обычно лишь к позднему вечеру, когда все расходятся по домам, готовясь ко сну. Но Тэхен не чувствует никого чужого на территории, поэтому хмуро смотрит на друга, ожидая объяснений. — Пару часов назад эти все вернулись в стаю, — по выражению лица Кима понимает, что он не доволен, что его не оповестили сразу. — Дживон просил не сообщать тебе, чтобы ты отоспался, я все время был у него, — против слов отца не пойдет, тот не просто так вожак стаи. — Он почувствовал какое-то движение в сторону нашей территории, сказал позвать тебя, поэтому я тут, — Хосок чувствует, что в альфе что-то в одно мгновение поменялось, но ничего не говорит. Наблюдает, ждет ответа. — Юнги и Ёнсу отведи к отцу, — Чон хотел было возразить, но его перебивают. — Я приведу к родителям Чонгука, без твоих он там не справится. Тэхен, не прощаясь, возвращается в дом, находя Чонгука уже полностью собранным и ждущим его на диване. Младший выглядит сейчас очаровательно мягко в толстовке, что ему совсем не по размеру, так еще и сонливость совсем не успела сойти с лица. Этого парня нужно спрятать в родительском доме, потому что Тэхен не позволит забрать его. Оставит здесь. Если не возле себя, то хотя бы в своей стае, чтобы был поблизости, чтобы всегда можно было увидеть. Чонгук не выглядит обеспокоенным, а значит уже что-то да понял. Но Тэхен и понятия не имеет, что именно чувствует омега, видя перед собой мужчину, что согревал его в объятиях еще десять минут назад. Честно говоря хочется забыть обо всем, обо всех проблемах, лечь обратно и ничего не делать вместе. Лежать и наслаждаться присутствием друг друга. Чонгуку не то чтобы одиноко здесь, он и дома часто находился один, выполняя различную работу. Но, живя в доме Тэхена, хочется и находиться рядом с ним. Его хочется касаться, дарить внимание, показывать свои чувства, которые скоро совсем перестанут помещаться в собственном теле, требуя свободы. Чонгуку хочется дарить любовь и быть любимым. — Как давно ты стащил ее у меня? — щурит грозно глаза, смотря на собственную толстовку, а затем в красивые глаза, цвет которых он ранее не мог переносить, но сейчас смотрит с огромным удовольствием. Все же время не лечит, но позволяет что-то переосмыслить. — Что случилось? — игнорирует вопрос. Чонгук как был язвой, таким и остался. Только ему об этом больше не говорят. — Началось? По телу мурашки от наслаждения, ведь он так долго мечтал о том, как остановит работу сердца родного отца. Терпеливо ждал, когда прекратится цирк, когда, наконец, появится веская причина, чтобы переступить чужую границу. Тэхен будет защищать, но вместе с этим исполнять собственную мечту. — По всей видимости, — лишь жмет плечами, не считая чужую приближающуюся атаку чем-то слишком опасным. Они справятся с любой проблемой, а с этой особенно. Тэхен поставит их всех на свои места. Чье-то место уже не в мире живых. — В таком случае ты должен помнить, что для них не существует никаких правил, они всегда действуют грязно и подло, — встает и подходит ближе к мужчине, который уже продолжительное время живет в его голове каждую бодрствующую минуту. Чонгук за него волнуется, очень переживает, что с ним может что-то случиться. — Ты не можешь расслабляться только потому, что они давно ослабли и не проинформированы. Не будь слишком самоуверенным! — Чонгук злится, и это забавляет старшего, который, не понимая, что делает, захватывает парня в крепкие объятия. Отца Чонгука он тоже накажет. Заставит раскаяться в том, что сотворил с собственным сыном. Никто не заслуживает подобного отношения к себе… ни сын, ни пара, ни члены стаи. Хрупкое тело полностью закрывается альфой, вдох и легкий запах ягод оседает на языке, словно съел парочку штук. У омеги сердце вот-вот из груди выскочит, встал как вкопанный, руки в стороны от незнания, куда их деть. Не сразу, но до него доходит, что Тэхен помечает его собственным запахом. Успокаивает. Им дышится легко, словно впервые смог сделать глоток воздуха, наполнив им легкие до предела. Лишь бы не покидал его никогда. Чонгук, наконец, обхватывает талию альфы руками, прижимаясь самостоятельно и прикрывая глаза. И дело не в самоуверенности Тэхена, а в его ярости, в его ненависти к врагам, что осмелились все же принять решение о нападении. Именно по этой причине Чонгук закрывает глаза, набираясь сил. — Я должен тебе кое-что рассказать, — сквозь сдавливающий грудь страх произносит негромко, но внятно. Пора рассказать обо всем. — Тебе сначала может не понравиться, но ты обязан меня выслушать, — отстраняется сам, поднимая голову, чтобы встретиться с глазами, которые как день и ночь, которые совсем не пугают омегу, в которые Чонгук влюбился еще до того, как увидел человеческую форму Кима. — Чонгук, сейчас нет времени, мы должны идти в дом отца, — вздыхает, в очередной раз не позволяя рассказать омеге то, что снимет с него цепи, сдавливающие души их обоих. Тэхен всегда уходит. Каждый раз, когда есть время на разговор, то альфе именно в этот момент пора куда-то идти, появляется что-то срочное, что нужно сделать до работы. Сейчас уже нельзя ждать, времени уже нет совсем. Чонгук пропускает даже тот факт, что они вдвоем должны туда идти, не станет перечить сейчас, но не сдвинется и с места, пока не выложит основную суть без пауз и лишних слов. Этот альфа каждый раз останавливал его, каждая попытка рассказать обрывалась именно на подобных фразах. Чонгук больше не может держать это в себе. Не сейчас, когда начнется битва между стаями. Он обязан узнать все до того, как встретится с убийцами. — Тэхен… — Чонгук.  Маленькие ладони сжимаются в кулаки от возникшего внутри раздражения. Раз так, то хорошо. Чонгук начнет иначе: — Мы не братья, — выпаливает как на духу громко и четко, удерживая зрительный контакт. Сказал. Он, наконец, смог сказать ему то, что все это время сдерживало обоих. Чонгук действительно просыпался ранее, часа два назад, и смог с облегчением вздохнуть, ощутив, как крепко его прижимают к собственной груди даже во сне. Убедился в том, что он ничего себе не напридумывал, а их чувства всё-таки взаимны. Думал, что ему кажется, что Тэхен старается быть ему хорошим братом, но некоторые вещи чересчур даже для братьев, даже для двоюродных. Чонгук пытался рассказать, но ничего не получалось, потому что была и все еще есть важная проблема, с которой нужно разобраться. Но сейчас Тэхен должен все узнать, потому что он не простит себя, если накажет своего отчима лишь за собственные мучения. Он должен знать всю правду, чтобы излечить не только свою боль и ненависть. У альфы по лицу видно полное непонимание услышанного, на лице растерянность и легкая усмешка. Как они могут не быть братьями? Какая-то шутка? Тэхен всю свою жизнь помнил о том, что у него есть младший двоюродный брат, которого ненавидел так же, как и всю ту стаю, что считается его кровной. Но он даже не знает, что эта стая не просто его кровная. Она поистине его.  — Он не твой отец, он тебе никто, — не дает опомниться, вываливает самое главное, чтобы продолжал слушать, пребывая в растерянности. Усмешка пропадает с лица. Тэхен обычно не теряет контроль над ситуацией легко, он всегда в состоянии найти, что сказать, но сейчас совершенно не понимает, что говорит этот парень. Он несет какую-то чушь. О чем он вообще говорит?! В голове ни то что нет мыслей, в голове шум, что бьет по ушам, по собственной нервной системе. Не может разложить полученную информацию по полочкам, для нее их просто нет, потому что подобное даже никогда в голову придти не могло. — Твои настоящие родители умерли от его рук. От рук моих отца и дяди, — от него делают шаг, отшатываются, желая закрыть уши руками, лишь бы не слышать ничего. Это утро было таким чудесным. Даже этот момент после того, как их безжалостно разбудили. Был. Пока Чонгук не начал говорить, когда его не просили. В этом весь он. Если на что-то решился, то доведет до конца. Тэхен годами игнорировал любые попытки поговорить о самом себе, обрывал на корню. Не позволял никому касаться этой темы. Для чего? Чтобы не слететь с цепей в порыве ярости. В голове вакуум, вокруг пустота. Ровное спокойное сердцебиение постепенно ускоряется, отдаваясь гулом в ушах. Пульс учащается. У Чонгука спирает дыхание. Он очень боялся, что из-за этой информации от него отдалятся. Но лучше так, чем альфа будет в неведении. Его родственники связаны с тяжестью жизни Тэхена, и вероятно это зацепит самого омегу, но лучше так, лучше порознь, чем ноша, которая не позволяет ему дышать спокойно рядом с этим мужчиной. Чонгук слишком давно и сильно ощущает чувство вины перед альфой. Словно водит его за нос, продолжая держать это в секрете. Пользуется его добротой, его заботой и внимательностью, а сам является сыном и племянником тех монстров, что уничтожили множество невинных жизней. Тэхена в том числе. Впервые на чужом лице полная отрешенность. Тэхен смотрит на омегу, а сам будто не здесь вовсе. Его нет. Он где-то в своих мыслях, в своих воспоминаниях. В тех снах, где чей-то силуэт защищает его от опасных зеленых глаз, не позволяет обидеть совсем маленького волчонка. Силуэт этот изящный, но словно бы исхудавший, нездоровый, при этом сильный и уверенный. Тэхен никогда не понимал, никак не мог вспомнить действительно ли это было, или это все собственное воображение, что пыталось дать надежду, что все же был кто-то, кто защищал его от разъяренного отца оборотня, который беспричинно ненавидел ребенка. Глаза увлажняются, но он этого совсем не чувствует. Не видит разнервничавшегося перед ним омегу, который хочет подойти, но не знает, может ли он сейчас позволить себе это. Разрешат ли ему прикоснуться к себе? И Тэхен понятия не имеет, как болезненно сжимается чужое сердце от осознания, что ему больше не позволят находиться рядом. — Если ты захочешь и моей смерти, то можешь даже не спрашивать, делай со мной всё, что захочешь, но не убивай всю стаю, они надеятся на тебя, ждут своего истинного вожака, — у самого голос дрожит, боится, что его не услышат, боится чужого гнева, что застелет глаза. — Ты – сын своего отца, ты наследный вожак стаи, Тэхен. В ответ тишина, но взгляд постепенно начинает проясняться. Чонгука замечают, смотрят не куда-то за него, а конкретно в его глаза. — Скажи мне лишь одно, — чистым рычанием, яростью, что взрывается внутри, как извержение вулкана. — Как убили моих родителей? Ноги дрожат, Чонгук еле стоит от изменившейся ауры альфы. Тэхен давит, и омега не понимает, делает он это целенаправленно или же нет. Тэхен в гневе слишком опасен, и теперь Чонгук понимает, почему Хосок так и не смог рассказать другу правду. — Отца медленно и мучительно истязали на глазах всей стаи, заставляли смотреть и помнить, как именно умирал их вожак, — дрожащим голосом. — А мать… ее он загрыз в порыве ярости у всех на виду, потому что она защищала тебя. Тэхен больше ничего не говорит, пару секунд обдумывает услышанное, а затем направляется к двери. Чонгук успевает лишь увидеть, как одежда разрывается на куски, а в сторону границы несется уже огромный черный волк, по которому лишь с одного взгляда можно увидеть сплошной гнев. Омега надеется, что рассудок еще остался в чужой голове, иначе этот альфа разорвет каждого, кто попадется на его пути. И чтобы предотвратить возможные ошибки, срывается со всех ног в сторону дома вожака. Он обязан сделать хоть что-нибудь, чтобы уберечь невинные жизни, а на это способен лишь один человек. И это не отец, это Хэин, которая смогла заменить ему мать. Она та, кого он услышит и увидит даже через пелену гнева, что затмевает здравый смысл. Ей он ни за что не навредит и именно ее послушается.

* * *

Жизнь действительно бывает слишком жестока с людьми, которые совершенно этого не заслуживают. Убить мать, защищавшую собственное дитя, убить вожака на глазах всей стаи. И благо судьба подарила возможность отомстить, подарила возможность выжить. Тэхен никогда не думал об этом в таком ключе, он проклинал судьбу, ненавидел и не понимал, почему к нему так несправедлива жизнь. Однако сейчас, пока несется на сгусток чужого запаха, на чужую территорию, он благодарит судьбу, ведь теперь она дает ему вознаграждение. Тэхен с наслаждением перегрызет им всем глотки. Каждому, кто причастен к чужим страданиям.  Он не знал собственных родителей, собственной истории. Не желал об этом ничего слышать, потому чувство боли, что сидит в нем, как и тот маленький альфа, были слишком отчетливыми, ощущались слишком ярко и свежо, несмотря на столько пройденных лет. Каждый раз одно лишь упоминание обо всем этом отражалось фантомной болью, которую запомнил на всю жизнь. То, что его заставлял переживать совершенно чужой альфа, запечатлелось на подкорке сознания. Он мечтал потерять память, мечтал избавиться от воспоминаний, мучивших его всю жизнь. Но сейчас, когда узнал правду, которая крутится в голове по кругу, жалеет, что не выслушал Хосока, что не интересовался сам, что не задавал вопросов Чонгуку. Его маленький альфа не желал ничего слышать, ему было больно и страшно.  Настало время платить по счетам. Тэхен будет убивать их так же мучительно больно, как и они растягивали собственное удовольствие, забрав чужую стаю себе. Особенно тщательно будет стараться над тем, кто звал себя его отцом, кто искалечил и оставил множество напоминаний о себе на теле ребенка. Он постарается сделать всё медленно, если хватит сил сдержать самого себя. — Ким Тэхен! — в голове раздается родной голос, от которого взгляд понемногу фокусируется. Даже не понимал, что мчится на одних инстинктах, на один лишь запах. Чувствует, что за ним следом бегут волки из стаи, но не поспевают за взбешенным альфой. Разум постепенно проясняется, но жгучая ненависть никуда не исчезает. Тэхен внимательно слушает, что говорит мама, ничего не отвечая в ответ. Не пощадит, никому не сохранит жизнь, каждый понесет свое наказание. — Сыночек, — голос этот ласковый, такой нежный и приятный.  Эта женщина заменила ему родную маму, которая ценой собственной жизни защищала его. У Тэхена две матери, два отца, два дня рождения. У него две жизни, одна из которых «до», а другая «после», и именно эта другая – его «сейчас». Сейчас его родители Хэин и Дживон, но также он должен отомстить за тех людей, которые подарили ему жизнь, кровь которых течет в его венах.  — Я не прошу тебя остановиться, но хочу попросить быть в сознании, — осторожно подводит к нужной теме. — В этой стае не все плохие, есть те, кто просто вынужден делать то, что говорят, ведь у них тоже есть семья, есть пара, есть дети. Прошу тебя, пожалуйста, пощади слабых и бедных, пощади тех, кто живет ради любимых, а не ради власти и вседозволенности.  А они его пощадили? Помогли наследнику вожака? Его никто не спас, никто даже не смотрел на него, никто… Чонгук. Чонгук сказал, что там ждут его возвращения, тоже просил оставить в живых тех, кто надеется на него. Что говорить о сыне предыдущего вожака, если сына нынешнего довели до того, чтобы он бежал в чужую стаю. К Тэхену, который точно уничтожит каждого, кто стал причиной страданий. — Чонгук? — единственное, что спрашивает альфа у матери, прекрасно зная, что его слышит вся стая. — Он со мной, — утаивает, что много плачет, что пришлось дать ему успокоительное, иначе рванул бы следом за Кимом. — Все хорошо, главное защити стаю и возвращайся, ведь здесь тебя все ждут. Конечно. Тэхен обязательно вернется, как и защитит стаю. Обе. Это его обязанность, ведь жизнь готов за них отдать, не позволит никому умереть, всех альф вернет к их любимым. Его спасли совершенно чужие люди, которые стали его семьей, он перед ними в неоплатном долгу. Никто не останавливал Кима, потому что он не просто так был назначен на пост главы охраны. Он на одних лишь инстинктах бежал в нужном направлении, к большему скоплению чужих запахов, некоторые из которых выделяются, выдавая с потрохами сильных альф, что не удосужились скрыть свое присутствие. А может и пытались, только Тэхена не провести, он чувствовал их всегда, но сейчас, когда его поглотила ярость, ощущает так, словно стоит перед каждым оборотнем лично. Стая лишь получила приказ вожака следовать за Кимом, но не оставляя при этом собственную территорию без защиты. Несколько альф несутся навстречу, но оказываются сметены в стороны одной лишь силой подавления. Тэхена просили не трогать невинных, слабых и вынужденных подчиняться. Физически он никого не трогает, с остальным разберутся лекари, а кто действительно не виновен решат другие оборотни, что следуют приказу Дживона. У него есть конкретная цель, и этот альфа уже показывает свой оскал, ожидая приближения молодого оборотня. В этом и вся сладость. Тэхен не только молод, но также силен, а каждая клеточка его тела, каждый волосок шерсти, он весь целиком и полностью пропитан желанием убить. Убить того единственного, кто изуродовал не только тело, но и душу. Рывок и зубы моментально впиваются в чужой загривок, вызывая громкий скулеж. Тэхен не чувствует, как чужие когти оставляют глубокие раны на груди. Он мечтает оторвать кусок плоти. Со спины налетает кто-то другой, вынуждая расцепить зубы, чтобы оказаться на расстоянии от этих ненавистных зеленых глаз, что снились во снах. Его личный кошмар наяву. Только теперь никто не обрывает сон, теперь он не маленький альфа, не имеющий возможности защититься.  Ярость притупляет боль от ран, но не затуманивает разум, позволяет соображать, действовать обдумано. Чужие глаза напротив потемнели, и Тэхен искренне наслаждается этим моментом. Он желал так сильно увидеть эту растерянность, потому что знал, что этот монстр ни за что не признает, что щенок, которого он не добил, будет взращивать ярость с самого детства, чтобы обрушить на него. Этот альфа взбешен, не видит ничего вокруг, не видит, что никто ему больше не поможет, потому что их специально оставили один на один, не давая и шанса остаться в живых этому погрязшему в собственной жестокости оборотню. Тэхен срывается с места мгновенного, уклоняясь от чужой раскрытой пасти, что целилась в шею, сбивая мощным ударом лапы, вынуждая свалиться старшего на землю. Не дает и шанса опомниться, вгрызается в загривок, прижимая грузное тело, не позволяя встать. Когти пронзают шкуру, впиваются в бок, проникая глубоко. Грозный яростный рык смешивается с болезненным скулежом, он воет от боли, что пронзает все тело. Тэхен заставит его взвыть, заставит услышать это каждого. Безжалостно и с огромным удовольствием лапа движется вдоль тела, разрывая плоть, давая крови возможность просочиться из ран. О подобном обычно говорят «зверь растерзал», именно это сейчас и происходит. Тэхен тоже может быть монстром, тоже может быть жестоким и всемогущим. Но это единственный момент в его жизни, когда он позволяет себе быть таким. Сейчас и никогда больше. Тэхен не хочет, чтобы его боялись, не хочет, чтобы кто-то сторонился его, обходил стороной, боясь даже вздохнуть рядом. Он никогда не причинял никому вреда, никогда не позволял альфам в стае своевольничать, умел решать конфликты дисциплиной. Альфа – это не про силу и возможность управлять, контролировать… это про умение нести ответственность, отвечать за свои действия и слова, это про порядочность и умение быть человеком. Альфа – это глава семьи, это тот, кто защитит семью, позаботится о ней, тот, кто не позволит себе обидеть слабого человека. Тэхен сжимает челюсть слишком сильно, слыша хруст позвонков шейного отдела. Не позволил себе и остальным насладиться предсмертным воем того, кто считал себя всемогущим только потому, что обладал силой, которая его же и подвела. Обладать силой мало, нужно вместе с ней иметь и ум. Но на этом еще не закончено. Есть альфы, которых этот мир не хочет видеть в живых.

* * *

Утреннее солнце неприятно слепит, когда шторы резким движением распахивают. Комната, что несколько дней была погружена во мрак, наконец освещается. На большой кровати, свернувшись в клубок, лежит омега, что все это время и скрывался в комнате. Глаза потускневшие, совсем не горят жизнью, словно смотришь в бездну, что утягивает за собой. Под ними круги от недостатка сна, а само лицо, как и весь парень, осунувшееся. Измотан и без сил. — Почему так долго? — охрипшим от долгого молчания голосом. В воздухе появляется запах альфы, а вместе с ним нотки метала. Чонгук знает причину этому, уверен, что этот мужчина побывал в океане крови. Но омеге не легче от собственных мыслей. — Я, знаешь ли, наводил порядки, — присаживается на холодную кровать. Произошло что-то, что создало невидимую стену, потому что Тэхен совершенно не понимает, почему не может позволить себе расслабиться рядом с Чонгуком. Почему чужой запах горчит на языке хуже собственного, почему омега довел себя до такого состояния, почему не позволял никому входить в комнату? Прошло три дня с того вечера, когда Тэхен, узнав всю правду, сорвался с цепей. Они больше не говорили, не виделись, тогда почему он так себя ведет? Тэхен отомстил за каждого, видел много боли, которой наслаждался, видел слезы взрослых альф, слышал мольбы о пощаде. Но в какой-то момент стал думать лишь о том, что нужно скорее вернуться домой, где его ждут. Но его будто бы и не ждали вовсе… — Не до конца навел, — не задает вопроса, а ставит перед фактом, имея ввиду себя. — Осталось что-то еще? — не понимает, почему эти безжизненные глаза отказываются смотреть на него. Почему Чонгук не смотрит, почему не замечает чужого беспокойства за него? — Если это может подождать, то я хочу сначала заняться тобой, — этого парня нужно привести в чувства, вынудить поесть и принять лекарства. Тэхен хочет насладиться его присутствием, хочет почувствовать его запах местных лестных ягод, которые не появятся до весны. — Одно и то же, — негромко, потому что боится расплакаться. За эти дни он не смог даже поспать, не смог заставить себя подняться с кровати ни разу. Терпеливо ждал возвращения альфы, чтобы узнать, какой приговор ему вынесли. Он примет любое его решение, но это не значит, что ему не будет больно, не значит, что отнесется с легкостью. Только пусть ему позволят остаться еще на чуть-чуть, чтобы осмыслить происходящее. Мысли за эти дни сожрали его целиком, их было либо много, либо не было совсем. Ни от одного варианта не легче. Вина за то, кем являются его родители, родственники, заставляет ненавидеть себя за само существование. Чонгук на них не похож, знает это прекрасно, ведь он старался помогать каждому в стае, даже зная, что за это будет наказан. Его сердце наполнено добротой и заботой к окружающим, он умеет любить и сопереживать. Но на самого себя это не распространяется. Чонгук себя ненавидит за то, чья кровь течет в его венах. — В таком случае сначала поздний завтрак, ведь время почти одиннадцать, а ты последний раз ел никто не знает когда, — ложится напротив парня, вынуждая их взгляды встретиться. — Завтрак? — сухо, но на самом деле не понимает, действительно ли он услышал то, что услышал. — Нужно поесть, Чонгук, — хочется прикоснуться, но почему-то ощущение, что ему нельзя. — Ты совсем без сил, пропустил множество приемов лекарств, не ел. Спасибо маме, что заставляла тебя хотя бы пить. Без нее ты бы к моему возвращению вообще высох, и что я бы тогда делал? — Жил счастливо, — жмет плечами, а у самого глаза на мокром месте. Что этот альфа черт возьми говорит? Почему так спокоен, почему говорит так осторожно и заботливо? Он должен ненавидеть его так же сильно, как и сам Чонгук себя. — Как я могу, зная, что теперь ты можешь остаться жить со мной? — уголки губ приподнимаются в легкой улыбке от собственных слов. Его не покидала эта мысль с момента, когда гнев отпустил полностью, когда голова снова начала заполняться мыслями, в особенности омегой, которого он точно напугал перед уходом. Тэхена греет тот факт, что теперь ему не придется наблюдать за омегой со стороны, что теперь он может открыто проявлять то, что начало зарождаться спустя несколько дней с его появления в собственном доме. Тэхен не мог сразу понять, что чувствует именно влюбленность, смахивал на обычное переживание, ведь было необходимо наблюдать за парнем, заботиться и всячески помогать. Понял, что что-то не так в тот самый день, когда Чонгук обжог руку, наливая чай. Собственное сердце настойчиво указывало на то, что это не просто братская забота. Тэхен не смог бы оставаться для него братом. — Жить с тобой? — не сдерживается и говорит сквозь слезы. — Я? — Не хочешь? — затаив дыхание. Неужели не захочет? Он даже не думал о возможном варианте. — Хочу, — срывается на рёв. Тэхен не знает, о чем все это время думал Чонгук, но притягивает его к себе, обволакивая собственным запахом, помогая успокоиться. Ему хватило этих дней, чтобы узнать омегу еще лучше, потому что каждый в его стае говорит о нем лишь хорошее, все ждали его, чтобы поблагодарить. Их спас не Тэхен, а Чонгук, который смог сбежать, чтобы рассказать обо всем. Только благодаря ему стая, наконец, свободна. Впервые за почти тридцать лет оборотни в ней могут вздохнуть спокойно. И все благодаря одному единственному омеге, который намочил слезами всю футболку альфы, сжимая ее же в собственных ладонях. — Так что насчет завтрака? — спустя время подает голос Тэхен, когда омега окончательно успокаивается. — Сначала в душ, — бормочет куда-то в грудь. — Договорились, — отстраняет от себя омегу, заглядывая в покрасневшие уставшие глаза. — Но сегодня вечером у нас есть важное дело, к нему нужно немного подготовиться. — Очень важное? — он вообще-то никуда не хочет, ему бы остаться дома еще на денек, чтобы отоспаться и прийти в норму, ведь теперь нет причин для тревоги и плохого сна. — Очень, — кивает головой в подтверждение собственных слов. — Тебе понравится, но придется немного приодеться, — расплывается в совсем легкой улыбке.

* * *

Так уж вышло, что из-за возникшего напряжения в стае, из-за возможного нападения, было пропущено большое празднование годовщины свадьбы вожака и его пары. Время было неспокойное, поэтому было решено отпраздновать, когда обстановка вернется в норму. Центр стаи заставлен большим количеством столов, которые заполнены едой до отвала. Хватит каждому, в этот раз готовилось в два раза больше обычного, ведь в сегодняшний день стая тоже увеличилась вдвое. — Мне некомфортно в такой одежде, Юнги, — недовольно заламывает брови Чонгук, смотря на себя в зеркало. — Я похож на скелет, посмотри какой худющий, — чуть ли не плачет, ведь так отчаянно старался прятать свое тело под мешковатой одеждой, а точнее под одеждой альфы, которая большая ему в два раза минимум. — Все не так плохо, чего ты преувеличиваешь?! — возмущается парень, великодушно подобравший ему наряд из своего гардероба. — Когда я тебя нашел, ты был еще худее, так что не надо мне тут вот этих вот «мне некомфортно». Побудь в нормальной одежде хотя бы полтора часа, тебя все равно надолго не хватит, свалите спать, — закатывает глаза, разглядывая косички дочери, которые закончил плести. — Тэхен на подобные посиделки ходит только из уважения к родителям, а вы как два сапога пара, вопрос только в том, кто первым предложит уйти домой. Чонгук с удивлением смотрит на омегу, не понимая, как он умудрился в столь короткое время выяснить, что оба действительно не любят подобные застолья. Ладно еще Тэхен, они знакомы очень давно, но вот о самом Чонгуке… Сегодня омега старается изо всех сил не показывать никому, как чувство вины все еще зудит внутри. Тэхен оказывается даже не думал ни о чем подобном, даже мысли такой не возникло в голове, а сам Чонгук накрутил себе и мучается. Сейчас ему хочется обратно домой, где они проторчали безвылазно с Кимом с момента его возвращения утром. Рядом с альфой комфортно до безобразия, от чужих прикосновений мурашки бегут по телу, а тепло тела согревает изнутри. Чонгук хочет туда, где никто не будет смотреть на них, где он сможет, наконец, поцеловать его. Где он сможет сказать, что, наконец, чувствует собственную волчицу, окончательно пробудившуюся ото сна, но еще не набравшуюся сил. Ему совсем не хватило сегодняшнего дня, и вряд ли хватит когда-то. — Не то чтобы я домосед… — попытался защититься, но его оборвал чужой смех. — Да я за эти недели только пару раз смог вытащить тебя на улицу, о чем ты говоришь? И не говори мне, что дело в стае, я знаю, что это не так, — с улыбкой на лице подталкивает младшего в сторону выхода из дома. Оказавшись на улице Чонгук следует за Юнги и Ёнсу, потому что действительно не знает даже территории стаи. Он хочет, чтобы все ему показал именно Тэхен, чтобы рассказал о каждом своем воспоминании, связанными с этим местом, ведь он уверен, что хороших должно быть очень много. У Чонгука таких мало, поэтому хочет узнать, как свою жизнь проводил альфа. В центре стаи большое свободное пространство, которое предназначено как раз для празднований или собраний. Сейчас здесь очень атмосферно, ведь на улице уже почти окончательно стемнело, поэтому включенные фонари красиво освещают место. Чонгук осматривается в поисках альфы, но не находит его. Но находит кого-то другого, а затем еще одного и еще-еще-еще. Не может поверить своим глазам, встал столбом и пошевелиться не может. Глаза увлажняются и первое, что он чувствует, это крепкие объятия нескольких людей. Важность мероприятия заключается не только в годовщине свадьбы Дживона и Хэин, но так же в объединении двух стай, потому что Тэхен отказался становиться вожаком сейчас, да и не хочет он переезжать в другой дом, ведь его семья давно не там. Для него эти люди совершенно чужие, но могут стать родными, ведь именно таковыми они являются Чонгуку. Омега не может перестать плакать, обнимая каждого члена собственной стаи, ради которых получал множество наказаний, чтобы получить возможность побега. Он сделал все возможное, чтобы появился шанс, когда все будут думать, что теперь он точно без сил, что никуда не денется, и оставят без присмотра хотя бы на несколько часов. Ему удалось, но цена практически стоила ему жизни. Чонгук ни за что не расскажет этого Тэхену. — Я так рад вас всех видеть, — сквозь слезы произносит. — Но почему вы тут? — не понимая. — Потому что я не хочу сейчас быть вожаком, — сзади раздается спокойный голос альфы, что все это время наблюдал за искренним счастьем младшего. — А он им нужен, как и покой, который у нас здесь на каждом углу. — Все теперь будут жить здесь? — разворачивается к Тэхену, не веря в услышанное. — Расскажу все дома, хорошо? — оставляет нежный поцелуй в лоб. — Но ты думаешь в верном направлении, — улыбается уголками губ. Тэхен никогда не улыбался так много за один день, для него самого это непривычно, но что поделать, если рядом с Чонгуком хочется улыбаться постоянно… Младший смущается, пряча свои красивые глаза, что, наконец, блестят. Ощущение, словно все вокруг смотрят на них, но на самом деле это не так, ведь ни для кого уже не секрет, что у самого серьезного альфы стаи все же появился любимый омега. Каждое утро вся стая видела, как он спешил домой, а ведь ранее он пропадал с поля зрения сразу же, как пост охраны сменялся. Все стало для всех понятным еще в тот день, когда он забрал Чонгука жить к себе. Не в дом рядом, который пустовал, а именно к себе. Тэхен не делал ничего подобного ранее, но с появлением одного единственного омеги, на которого особенно реагировал еще на посту, изменился. Чонгук стал той недостающей деталью, которая отвечает за тепло не только в доме, но и в душе. Ведь альфа был в вечной зиме, но не сейчас. Сейчас он обнимает Чонгука со спины, наблюдая, как мама дарит отцу тот самый браслет, который Тэхен покупал в городе, и ловит себя на мысли, что тоже хочет сделать Чона своей парой официально.