Hassliebe

«Почему мне казалось раньше,

что во мне застывает лёд

и его не растопишь жаром,

он растаять вообще не сможет,

но когда ты вот так вот смотришь,

вместо льдин у меня под кожей

расцветает живое что-то,

родниками трепещет пульс.»

Свежий воздух врывается в легкие слишком резко, вынуждая парня растеряться. Проникает глубоко, насыщая организм кислородом от чего появляется легкое головокружение от перенасыщения. Запахов слишком много, и все они собраны в единое целое, пока омега торопливо осматривается вокруг, чтобы начать понимать, что именно чувствует. Не получается контролировать собственное любопытство, требуется немного времени, чтобы взять себя в руки и немного привыкнуть к состоянию в обличии волка. Отчетливее всего ощущается запах альфы, что стоит рядом, наблюдая за младшим, готовый помочь в любую секунду. Зеленые глаза находят его, и белоснежный хвост самостоятельно начинает повиливать в узнавании своего альфы, заставляя Тэхена засмеяться. Ведь сам омега еще не понял, что волчица действует самостоятельно. — Безумно красива, — шепчет альфа волчице, медленно подходя ближе. — Ты умница, — бережно и крайне осторожно обхватывает ладонями белую морду, прижимаясь своим лбом к чужому. Тэхен понимает, что его узнали, но важно дать понять самой волчице, что она для него любима так же, как Чонгук. Показать свою влюбленность, всю искренность чувств. Они, омеги, любят внимание к своей персоне, особенно в облике волка, особенно от того, кого выбрали парой. После того, как Чонгук все же сказал, что чувствует волчицу, что она пришла в сознание полностью, прошло почти две недели. Омеге поменяли лекарства, он набрал немного вес, стал выглядеть еще лучше, стал спокойнее, поскольку больше не было причин тревожиться, и, что удивительно, менее язвительным. Тэхен настолько был озадачен последним, что в тайне от парня узнавал у лекарей, как это может быть взаимосвязано. И вероятно разум человека так защищался из-за отсутствия волка. С возвращением волчицы Чонгук стал сиять с новой силой, постоянно улыбается, болтает без остановки, стал открываться с каждым днем всё больше. Теперь его не нужно заставлять есть, не нужно заставлять ложиться спать, он делает все самостоятельно и с огромным удовольствием. Чонгук будто бы переродился, впервые вдохнул полной грудью. Он живет эту жизнь и наслаждается этим. В нем стали проявляться действительно омежьи черты: сам ластится, требует внимания и ласки, иногда Тэхен вынужден меняться сменами с альфами, потому что Чонгуку хочется больше обычного спать с альфой. Он много времени проводит с волчатами стаи, стал мягче… и не только характером. Даже тело Чонгука стало более плавным, с прибавкой в весе это становится заметнее еще больше. Его больше не страшно касаться, беспокоясь о худобе. Тэхен иногда не может оторвать он него глаз, когда тот щеголяет по дому в шортах и футболке, потому что видеть этого парня почти полностью здоровым и таким счастливым – это единственное, в чем он нуждается в последнее время. В такие моменты Чонгук щелкает перед глазами пальцами и ярко улыбается, даря самую очаровательную улыбку на свете. Тэхен не знал, что для полного спокойствия ему необходима лишь одна единственная улыбка. Сегодня врачи разрешили, наконец, освободить волка, позволить ей почувствовать свободу. Но по ощущениям Тэхен счастлив больше самой волчицы. Он с нетерпением ждал этого дня, когда Чонгук сможет почувствовать всепоглощающую легкость, чувство, когда волк самостоятельно ведет тебя по лесам, наслаждаясь просторами природы. Тэхен каждый раз ощущает это, как в первый, а потому ждет реакции самого Чонгука. — Все хорошо? — спрашивает вслух, чтобы услышать ответ в собственной голове. — Чувства невероятные, — в голосе слышно восторг и альфа расплывается в улыбке. Чонгук счастлив, как ребенок, это видно невооруженным взглядом, слышится в голосе, видно по легкой нервозности от нетерпения поскорее прогуляться по лесу. — Отлично, тогда сейчас побежим, — отходит от омеги, который разворачивается, видя, что альфа собирается раздеваться. У них еще не было близости, разве что долгие тягучие поцелуи от которых Чонгука ведет. Каждый раз он плавится от них, становится куклой в руках альфы, стоит тому начать напирать. Тэхен не всегда может нежно и сладко, иногда он и сам теряется в ощущениях, желая заполучить омегу себе целиком и полностью. И он понятия не имеет, как его подобное поведение заставляет Чонгука подчиняться ему, позволяя делать с собой все, что душе угодно. Но все еще не заходили дальше горячих поцелуев. И, честно говоря, сейчас омега отворачивается только для вида, мол не воспитанно это – подглядывать за раздевающимся догола человеком. Он видел все кроме того, что скрывает белье. Но и это время обязательно придет. Совсем скоро. Чонгук понятия не имел, что у Тэхена такая выдержка, ведь каждый раз, когда в запахе появляются нотки сильного возбуждения, этот мужчина берет себя в руки и ведет так, словно не был готов только что взять Чонгука на любой поверхности, где они целуются, обнимаются или просто в моменте от атмосферы нарастает напряжение. И все дело в проклятом лекарстве, которое осталось выпить всего один раз. Сегодняшним вечером последний прием, и Чонгук ждет не дождется завтрашнего дня, чтобы отдать лекарям пустой бутылек, пройти их классический осмотр, который уже может чуть ли не сам провести, и позволить этому мужчине сделать с собой все, чего его душа пожелает. Из собственных мыслей омегу вырывает непонятное ощущение в области холки, чувствует что-то приятное, странное, это не его ощущения, это волчица трепещет от удовольствия. Прикрывает глаза и открывает шею, позволяя волку пройтись носом по ней, позволяя обласкать и оставить частицу запаха на себе. Чонгук не понимает, что происходит, но это ощущается практически так же, как целоваться с Тэхеном. Волчица, как и он сам, слишком слаба перед этим волком. — Вы очаровательно похожи, — и в голосе слышится усмешка. — Обоих так легко разнежить. — Ты обещал мне прогулку, — и Чонгук даже не осознает, что сам трется об альфу, желая полностью пропитаться его запахом. Желания его и волчицы действительно слишком схожи, они хотят принадлежать Тэхену так сильно… — Конечно, я помню, — мажет языком по морде и отстраняется от белоснежного волка, что среди еще зеленых деревьев так хорошо виден. — Сначала пойдем медленно, чтобы ты не растерялся, выйдем к полю через пару минут и делай, что пожелаешь. В теле волка первые ощущения крайне непривычные, потому что Чонгук даже не вспомнит, когда был в этой форме. Он настолько привык жить только в облике человека, что сейчас он словно волчонок, который впервые исследует территорию, впервые встал на четыре лапы. Но то, что он чувствует – искренне прекрасно, невозможно передать словами собственный восторг. Он идет не за Тэхеном, который то и дело смотрит на омегу, наблюдая за эмоциями, внюхиваясь в запах, чтобы разобрать чувства. Волчица сама ведет вперед, словно знает это место, но вернулась спустя долгое-долгое время. Каждый звук, шелест листьев и травы, взмах крыльев птиц, звук бегущего ручейка вдалеке, – всё это слышится слишком ярко. Все вокруг ощущается, как дом. Место, которое не хочется покидать. В обличии волка слишком хорошо, слишком комфортно и свободно. Вот о чем говорил Тэхен. И на альфу стоит только посмотреть, чтобы увидеть, какое счастье он испытывает за собственного омегу. Чонгук смотрит на него, усмехается себе в голове и срывается с места, несясь на всей скорости вперед, вырываясь из стволов деревьев и оказываясь на огромной просторной территории холмов. Несмотря на то, что уже начало осени, вокруг все еще много зелени, все еще ощущаются отголоски уже ушедшего лета. Чонгук слышит, что за ним следует альфа, оглядывается и ускоряется, желая быть пойманным этим огромным волком. Ему до одури весело, ему легко и спокойно, словно он и есть природа, что окружает его сейчас. А находиться здесь с Тэхеном, разделять этот момент с ним, – это то, о чем он даже не мог мечтать. Если, чтобы заслужить этот момент, ему нужно было пройти через ад, то он пережил бы все снова, чтобы оказаться в своем самом счастливом моменте. Тэхен нагоняет его, но не останавливается, сворачивает куда-то в сторону, поднимаясь вверх по склону. Чонгук не знает, что там, но знает, что сейчас увидит нечто красивое. Альфа останавливается на возвышенности и следит за Чоном, перед взором которого открывается невиданная красота. Если сейчас за его спиной все еще лето, то впереди в свои законные права вступила осень, постепенно приближающаяся и к ним. Она уже окрасила своими красками каждый листик тысячи деревьев, каждый кустик, дотронулась до всего, что подчиняется ее правилам. Чонгук ранее не видел подобной красоты, единственным местом его умиротворения и воссоединения с природой был тот берег реки, на противоположной стороне которой можно было иногда застать альфу. — У меня есть еще много мест в запасе, которые очаруют тебя так же сильно, как это, — негромко произносит альфа, не желая врываться своим голосом в чужую голову слишком резко. — И поверь, тебе это никогда не надоест. — Если рядом будешь ты, то мне достаточно и самого маленького клочка земли, чтобы очароваться его красотой, — переводит взгляд на альфу, признаваясь в своих самых искренних чувствах. Ведь ничто не очаровывает его так же сильно, как этот мужчина, с которым не хочется расставаться ни на секунду. Чонгук влюблен так сильно, что иногда ощущение в груди такое сдавливающее, будто вот-вот разорвет его на части от переполняющих чувств. Тэхен самый заботливый человек, он искренний, добрый и внимательный. Даже если он не часто говорит о том, что чувствует, то прекрасно показывает это своими действиями, своим бережным отношением. Чонгук знает, что две стаи объединили только из-за него самого, ведь он не смог бы разорваться между Тэхеном и теми, ради кого рисковал собой. И за это альфе очень благодарны. Тэхен понятия не имеет, что Чонгук готов посвятить ему жизнь.

* * *

— Никогда бы не подумал, что Тэхен может настолько много говорить и улыбаться, — шепчет супругу Юнги, заваривая чай для гостей. Каждый раз удивляются как в первый, несмотря на количество пройденного времени. А может с каждым днем Ким действительно раскрывается все больше? Не только для Чонгука, но и для стаи? — Даже я удивлен, — усмехается альфа, забирая две кружи и выходя из кухни. В гостиной обнаружен только Тэхен, скучающе следящий за другом, что приближается к нему и протягивает горячий напиток. Уже никто даже не спрашивает, когда Чонгук и Ёнсу вместе исчезают с поля зрения. Их можно обнаружить в детской комнате за различными занятиями: чтение книг, просмотр мультфильмов, рисование, развивающие игры. Чонгук проводит с Ёнсу очень много времени, когда оказывается в гостях. Словно заранее учится быть хорошим родителем. И Юнги бесконечно кидает фразочки, намекающие что собственного ребенка сделать очень легко и просто. А главное приятно. Чонгук каждый раз смущается, но очевидно показывает, что собственного волчонка действительно очень хочет. Через некоторое время из детской комнаты тихонечко выходит Ёнсу, осторожно закрывая дверь, и, спешно перебирая ножками, направляется прямо в руки Тэхёна. Девочка оказывается на чужих коленях и тянется к уху, чтобы негромко сообщить, что «твой Гу спит». Альфа каждый раз расплывается в улыбке, когда эта маленькая принцесса зовет Чонгука «твой Гу». — Чем же ты его так утомила? — развлекается альфа, слыша ожидаемое: — Я ничего не девава! — возмущенно распахивает глазки. — Он сам уснув! Тэхен соврет, если скажет, что не обожает то, как легко можно сбить с толку ребенка. Реакция Ёнсу для него каждый раз бесценна, хочется расплыться в теплой улыбке, но продолжает держать лицо. — Совсем ничего не делала? — вскидывает бровь альфа. — Мы смотреи муйтик и он уснув, — жмет плечиками, выставляя ручки побокам ладонями вверх. — Занял твою кровать, значит? — получая в ответ кивок. Тэхен не Чонгук, а потому даже не замечает две пары любопытных глаз на себе. Юнги не просто шутит, он прямо подталкивает этих двоих завести ребенка, потому что уверен на все сто процентов, что из них получатся самые прекрасные родители на свете. То, как они взаимодействуют с Ёнсу отзывается теплом в сердце, ведь не каждый так относится и к своим детям, а тут к чужому со всей любовью. В Тэхёне очень много тепла, много любви, их вдоволь хватит и на Чонгука, и на ребенка. Он будет самым заботливым и внимательным отцом и мужем. Никто и подумать не мог, что Чонгук станет столь значимым человеком для него, что он поменяет его полностью, научит много улыбаться, смеяться, проявлять множество эмоций, не скрывая их в себе. — Устав? — не понимает девочка, когда альфа объясняет ей, почему взрослый омега уснул в обеденное время, когда ей самой не очень нравится спать днем. — Да, устал, — неотрывно следит за сменяющими друг друга эмоциями ребенка. — Мы много гуляли в лесу, поэтому устал. — А я никогда не устаю в есу! — никак не поймет, как можно устать от прогулки. — Видишь какая ты сильная! Совсем не устаешь, вся в папу, — получает пинок по ноге и переводит смеющийся взгляд на Юнги. — Папочка твой тоже от прогулок в лесу не устает, — смеется, смотря на парочку, закатывающую глаза. Ёнсу еще слишком мала, чтобы узнать, что ее родители постарались над ее созданием именно на прогулках в лесу, потому что Юнги хотелось экстрима от страха быть замеченными кем-то. — У Чонгука сегодня был очень хороший день, он потратил много сил, поэтому теперь ему нужно поспать, — объясняет альфа маленькой омеге, которая впитывает в себя информацию, как губка. — Хорошо, мне не жавко моей кроватки, — жмет плечиками и сползает с коленей альфы, чтобы перебраться к папе. — Я ведь не жадина, да? — вопрос адресован уже родителям. — Конечно нет, — Юнги целует дочь в лоб, наблюдая, как Тэхен поднимается с места, направляясь в детскую комнату, в которой его драгоценное сокровище уснуло. В этом доме им комфортно, как в своем собственном, а потому Тэхен изначально и отговаривал омегу идти в гости сразу после леса. Знал, что уснет, ведь здесь всегда спокойно и тепло, здесь хорошо. Особенным дом друзей делает запах Ёнсу, само ее существование расслабляет. Она очаровательный ребенок с очень добрым сердцем, и Тэхен уверен, что она на подсознательном уровне чувствует то, как омега тянется к ней, как волчица трепещет каждый раз от предвкушения встречи с волчонком. Тэхен тепло улыбается, видя, что Ёнсу неумело, но заботливо укрыла омегу своим детским пледом, который мал для взрослого омеги. Чонгук в этот плед крепко вцепился ладонями. До того, как его жизнь превратилась в сущий ад, он сидел с волчатами, чьи родители были вынуждены постоянно работать, чтобы прокормить своих детей, ведь еды с трудом хватало. Чонгук привязан к детям, а они чудесным образом любят его. Каждый волчонок в стае тянется к омеге, а ему все мало. Чонгук хочет своего. Но пока нельзя. Необходимо дождаться первой течки, провести обследование после нее. И только после нее лекари скажут, насколько организм окреп, чтобы смочь выносить волчонка. Тэхен знает, что из-за всего этого омегу иногда переполняет злость к собственным мертвым родственникам, но совершенно ничего не может поделать. Единственное, что остается – постоянная поддержка. Как только им дадут зеленый свет, Тэхен приложит все усилия, чтобы у них появился собственное маленькое чудо. Тэхен присаживается на полу у кровати, кладя голову на подушку рядом. Чужое дыхание ровное, спокойное, оно успокаивает и самого альфу. Ему нравится видеть, как Чонгук спит, иногда просыпается посреди ночи и не может сомкнуть глаз, наблюдая. Омега не знает, что Тэхен в курсе всего, что с ним происходило, узнавал, расспрашивал. И благодаря этому он понимает его еще лучше, понимает, почему он так не хотел выходить из дома первое время. Чонгук не жил никогда в покое, а сейчас это часть его самого. Сейчас, когда вокруг нет никакой опасности и ночью он часто дома, он оберегает его сон, его покой. Охрану стаи никто не оставил, но появилось гораздо меньше забот и переживаний, а потому нет необходимости оставлять семьи дома без альф так надолго. У Тэхена теперь тоже есть своя собственная, не стая, а именно тот кто пахнет им, кто пропитал дом своим запахом. У него есть тот, кто ждет его одного. Ладонь забирается в волосы, а лоб касается лба. Глубокий вдох и прикрытые глаза. Тэхен готов в нем захлебнуться. Добровольно и без сожалений. — Я уснул, — хрипло ото сна и совсем тихо. — Она совсем не расстроилась, — гладит по голове, отстраняясь, чтобы заглянуть в сонные глаза. — Сказала, что мой Гу должен поспать и набраться сил, — и уголки губ вверх, чтобы подарить теплую улыбку. — Кажется, я отключился сразу же, как голова коснулась подушки, — неловко усмехается, прикрывая глаза от приятных прикосновений. — Долго я спал? А Тэхен только сейчас смотрит на время, оказывается просидел с ним почти час. — Где-то чуть больше часа. Еще есть много времени, чтобы провести его с Ёнсу, — отвечает заранее на еще не заданный вопрос. Но его удивляют. — Хочу домой, — перехватывает ладонь, что гладила волосы, и целует внутреннюю сторону. — Просмотрим что-нибудь интересное? — Как твоей душе угодно, — от чужого действия по телу тепло разливается. Тэхен никогда не верил, что наступит то время, когда и он будет поистине счастлив, что кто-то будет греть его изнутри не ненавистью, а любовью и заботой. Это тепло совсем другое, оно нежное, внимательное, совсем не обжигает. Чонгук и понятия не имеет, как много он делает для альфы одним своим существованием. Не знает, что ему чертовски хорошо от совместного времяпровождения, когда они просто лежат вместе на диване и смотрят комедию, выбранную Чонгуком. Тэхену не нужно много, только чтобы рядом с ним, чтобы вместе. Чтобы вместе засыпать и просыпаться, чувствуя тепло его тела, что жмется ближе. Тэхен в него по уши. А Чонгук мечтает, чтобы завтра поскорее наступило.

* * *

Жар опаляет каждую клеточку тела, в ушах гул, а воздуха катастрофически не хватает. В крепких руках хорошо, но одновременно с этим плохо. Чонгук старается не дергаться, хотя очень хочется, пока его несут по лестнице в спальню. Биение собственного сердца оглушает, оно вот-вот выскочит из груди прямо в руки этого альфы, оставляющего бархатные поцелуи по всем доступным участкам тела. Его опускают на мягкую кровать плавно и аккуратно. Нетерпеливый толчок, имитирующий проникновение, выбивает из омеги жалобный вздох. — Очень жарко, Тэхен, — чуть ли не плачет, заламывая брови, когда альфа нависает над ним без футболки, которую снял еще где-то на первом этаже. Но проблема не совсем в этом. — Мне открыть окно? — не желая оставлять омегу ни на секунду, не сегодня. Никогда. — Помоги мне раздеться, — тянется руками к краю собственной кофты. Облегченный вздох альфы – услада для ушей. Сейчас они чувствуют одно и то же, ни один из них не желает отдаляться друг от друга. Тэхен стягивает с омеги ненужную вещь, кожу под которой минутами ранее целовал, уложив на кухонный стол. Цепляется за края шорт вместе с мокрым бельем и тянет вниз, оставляя парня полностью раздетым. У Тэхена спирает дыхание. Осознание, что он точно не сможет уже остановиться, красным загорается в голове. Это не осознание, это его взгляд меняется. Тэхен собственнически осматривает стройное тело прежде чем столкнуться с ярко-зелеными глазами. Чонгук дышит загнанно, сгибает ноги в колени и раздвигает в стороны, позволяя альфе видеть, как он течет от желания. Из-за него. — Пообещай мне, что будешь говорить мне, если будет больно, — касается кончиками пальцев живота и ведет вниз, вынуждая судорожно втянуть его от приятных ощущений, от перехватившего дыхания. Для этого он издевался над ним целую вечность с самого порога стоило Чонгуку вернуться от лекарей? — Ты можешь уже заняться делом? — злится, грубо притягивая альфу к себе за край спортивок, что все еще на нем. Терпение кончилось. На лице появляется оскал. Чонгук давно так не разговаривал, этот тон отдается болью в возбужденной плоти, заставляя твердеть сильнее. Тэхен вгрызается в припухлые от поцелуев ранее губы жадно, это совсем не похоже на их прежние поцелуи. Это что-то новое, сводящее с ума, возбуждающее и неконтролируемое. Хаотично ласкает горячее тело, оглаживая бока, плечи, лицо, волосы – все, до чего доберется. Ладони омеги нетерпеливо приспускают белье вместе со штанами, обхватывая налитый кровью член, заставляя инстинктивно толкнуться в руку. Тэхен больно прикусывает чужую нижнюю губу, оттягивает и отстраняется, тяжело дыша. Всматривается в эти манящие глаза, а там хитрый прищур и довольная улыбка на губах, по которым скользит юркий язычок, собирая слюну. Чонгук отпускает взгляд вниз, рассматривая картину, как сочащаяся смазка размывается по головке члена его собственным большим пальцем. Тэхен нехотя убирает его руку, снимает с себя оставшиеся вещи до конца, и опускается между разведенных для него длинных ног. Эта самостоятельность парня кружит голову, возбуждает с каждым действием все сильнее, пробуждает инстинкты. Языком ведет по мошонке, поднимаясь выше, оставляя мокрую дорожку по прижимающемуся к животу небольшому члену, срывая с губ омеги стон. Волк довольно рокочет, вызывая у Чонгука дрожь по телу от того, что альфа больше не может сдерживать собственного зверя, что жаждет присвоить его себе, пометить запахом, оставить метку. Его волк давно считает его своим, а сейчас с ума сходит от близости. Тэхен обхватывает головку члена губами, обводит языком и отстраняется под растерянный вздох парня, причмокивая. Их смешанный запах заполняет весь дом, в особенности спальню. Другой бы задохнулся, но они дышат полной грудью, наслаждаясь этой смесью. Чонгук тянет альфу на себя и трется ягодицами о постель, чувствуя, как смазка все обильнее течет. Грубые ладони ласково обхватывают бедра, припуская омегу ниже по кровати, ближе к себе. Язык скользит по пульсирующей вене на шее, вызывая зуд в деснах от желания оставить метку, двумя пальцами собирает вытекающую смазку и медленно возвращает ее обратно, растягивая узкие стенки, что легко поддаются. Чонгук возбужден до предела, именно это и было целью альфы, даже если самому уже больно от собственного пульсирующего члена, требующего внимания. Не позволит себе причинить ему вред. Ладони, блуждающие по влажной спине альфы, сменяются на ногти, впивающиеся в кожу, когда Тэхен добавляет третий палец. Чонгуку хорошо и плохо, он жмурит глаза и втягивает воздух сквозь зубы. Чувствует нежные поцелуи на лице, в уголках глаз, на подбородке. Никто не должен узнать, насколько этот суровый с виду альфа может быть нежным и внимательным. Он такой только для него, для своего омеги. Пальцы входят глубоко, растягивают аккуратно и неторопливо, вынуждая Чонгука насаживаться на них, когда становится слишком хорошо. Сладкие стоны ласкают слух, вызывают мурашки от удовольствия. Тэхен целует мягко, слишком трепетно, возвращает парня в этот мир, наслаждается его расфокусированным взглядом. Чонгук сейчас слишком чувствителен, ничего не понимает, отдается лишь ощущениям. Раскрывает губы в немом стоне, когда альфа медленно начинает входить в него. В нем узко и чертовски горячо, Тэхен болезненно шипит, сжимая мягкие ягодицы до отметин, лишь бы сдержаться и не толкнуться резким движением, раздвигает в стороны сильнее. Чонгук выгибается в спине, сжимая ладонями постельное под собой, и протяжно стонет, когда альфа входит наполовину. Стенки сдавливают болезненно член и Тэхен останавливается, позволяя привыкнуть к размеру, ласкает разгоряченное тело влажными ладонями, просит расслабиться и целует в коленку. Зеленые глаза смотрят в его красные, они никогда прежде не были столь насыщенного цвета, в них возбуждение плещет, за края выливается. Чонгук самостоятельно поддается вперед, желая ощутить его в себе полностью. И жалобно стонет, заламывая брови, когда член входит до упора. — Двигайся, прошу, — в полустоне просит, почти умоляет, смотря прямо в глаза. То, как Чонгук выглядит сейчас, как просит, отпечатывается на подкорке сознания. Не забыть, не стереть из памяти. И кто он такой, чтобы отказать в столь манящей просьбе. Медленно раскачивается, двигается сначала осторожно, ловя каждый всхлип, каждый вздох, каждый взмах ресниц. Вид омеги под ним сводит с ума, Тэхен сменяет ритм, толкается грубее, резче, ведет ладонью по взмокшей груди вверх, добирается до шеи и обхватывает ее, слегка сжимая, из-за чего стенки сжимаются вокруг члена сильнее, а по спальне разносится хриплый стон удовольствия. Чонгук подмахивает бедрами, цепляется ладонью за руку, что сжимает его шею, как за спасательный круг и требует большего. Хочет сильнее, грубее, хочет быстрее. — Блядство, — грубо, в полурыке, толкаясь до самого основания, оглушая самого себя смесью звуков из смешанных стонов и шлепков тел друг о друга. Тэхен не уверен, что сможет оставить его сегодня в покое. Потому что собственный волк ненасытен, как никогда прежде. Требует его целиком и полностью, хочется выжать все соки. Хочется слушать, как просят о большем, как умоляют не останавливаться. Чонгук стонет громче, сжимая член в себе сильнее, чувствуя приближающуюся разрядку. Тянет альфу на себя, вгрызаясь в любимые губы, что отвечают с таким же желанием, словно оголодавший зверь. Тэхен обхватывает ладонью чужой член, чуть сжимая головку, не позволяя кончить. Двигается резче, чаще, доводя себя до того же состояния, в котором находился омега. Чонгук неосознанно рычит, потому что не получает желаемого, злится и болезненно стонет, когда большим пальцем обводят головку члена. Тэхен чувствует, что сам на пределе, обхватывает бедра омеги и насаживает на себя грубо, совсем не нежничая. Чонгук изливается сразу же, пачкая собственную грудь и сжимая член альфы в себе до боли, вынуждая того кончить следом. Омегу трясет в родных руках, сил открыть глаза совсем нет, он не понимает, что делает, но не позволяет альфе выйти из него, прижимает ногами к себе. Не слышит просьб расслабиться, совсем забывает о запрете лекарей на сцепку. Тэхен не успевает выйти до того, как узел набухает внутри омеги, который притягивает альфу к себе, обхватывая и руками тоже. — Чонгук… — переживает из-за сцепки. — Плевать, все будет хорошо, — негромко, но довольно урча. — Я так хочу. Тэхен тоже хочет, но никак не может не беспокоиться. Но единственное, что ему остается сделать, это поменяться местами, укладывая расслабленное тельце на себя. Чонгук в полудреме находится, но держится изо всех сил, чтобы не отрубиться, наглаживая своего мужчину по рукам и груди. — Ты знал, что я влюбился в тебя гораздо раньше, чем появился в твоем доме? — проснулось желание пооткровенничать. — Правда? — действительно удивлен. И если бы Тэхен только знал, как жадно наблюдал за альфой, когда удавалось застать его присутствие на том излюбленном месте у берега реки. Как тревожился после увиденной панической атаки, как бесился, что не мог разглядеть его в человеческом обличии. Он влюбился сначала в его волка, а лишь затем в человека. И слава богу, что нет ни одного оборотня, кто считает Тэхена страшным из-за шрамов. Потому что для него он самый красивый мужчина, которого он когда-либо видел. — В тебя невозможно было не влюбиться, — усмехается, поднимая взгляд на альфу. — Весь такой важный, грозный, игнорирующий любые мои попытки вывести тебя на разговор, — тепло улыбается. — Ты был моим единственным лучшим моментом раз в неделю, это было то самое время, когда я чувствовал себя в безопасности, когда мне было спокойно. В груди болезненно сжимается. Тэхен ненавидит слушать о прошлом, потому что его нельзя изменить, но за него очень жаль. Пока он ненавидел эти ночи, Чонгук искал в них покой. — Я люблю тебя, Ким Чонгук, — целует младшего в лоб, замирая. — Ким? — расплывается в хитрой улыбке до ушей. — Не нравится? — усмехается, вскидывая брови. — Очень нравится, — крепко обнимает альфу, жмуря глаза, потому что жжется. Он никогда не мечтал о подобном, а сейчас от счастья хочется расплакаться. И уже плевать, что они получат от лекарей, ведь Чонгук хочет подарить этому мужчине не только всего себя, но и маленького волчонка, что будет похож на них обоих. Хочет дать Тэхену все, что только может.