Hassliebe

«Каждый человек, подобно

луне, имеет свою неосвещенную

сторону, которую он никому

не показывает.»

Марк Твен

Ощущение того, что в твое личное пространство, в твою душу влезли, не покидает альфу уже чертов третий день. Но по ощущениям куда дольше. И дело не только в одном лишь омеге, который вообще-то все эти дни почти не выходит из одной единственной гостевой комнаты в доме. Здесь стало людно, приходят лекари, приходит мама, приходит Юнги, что сверлит взглядом так, словно сожжет заживо, словно здесь младшему еще опаснее, чем в собственной стае. Чонгук же наоборот просит каждого не беспокоиться, уверяет, что справится со всем самостоятельно, ведь уже запомнил прекрасно, что и в какой промежуток дня нужно выпить, когда есть и сколько. Он действительно мог бы позаботиться о себе самостоятельно, его можно проведывать один раз в день, желательно к вечеру перед сном. Но если бы его кто-то слушал… В этой стае тебя не оставят в покое, пока не убедятся, что ты полностью окреп. Остается лишь держаться из последних сил. Тэхен активно бесится, но никому не перечит. Скрипя зубами, но впускает в дом приходящих, так же выпроваживает. Этот дом – его отдушина, его собственное место, пространство, которое пропитано было лишь им одним, но сейчас появляются легкие, ненавязчивые, чужие запахи. Вероятно, никто их и не почувствует вовсе, но не хозяин дома. Альфа терпеть не может посторонние запахи в собственном доме, на себе. Не там, где его единственное место полного уединения с самим собой. Да, он знал, на что шел, но у него буквально не было выбора, поскольку полностью понимает ситуацию и положение чужого омеги. Единственное его условие – нарушено. Посторонних в доме слишком много, а Тэхен совершенно не тот человек, который с распростертыми объятиями всех встречает. Собственное терпение на грани, вот-вот и начнет на всех скалиться и показывать свою ублюдскую часть характера, о которой многие давно и позабыли. Тэхен умеет быть невыносимым, умеет злиться на пустом месте, умеет быть эгоистом и чертовски нетерпеливым. К нему не прислушиваются, игнорируют, чем выводят из себя. Пока что все видят лишь очевидное недовольство, но еще немного и перед чужими носами будут закрываться двери, а возможно даже и не открываться. Сегодня на улице пасмурно, как-то по осеннему прохладно, сегодня-завтра будет дождь, и остается лишь надеяться, что хотя бы это остановит столь частых незваных гостей. Было бы славно, появись они сегодня хотя бы в два раза меньше раз, чем обычно. Тэхен лежит на диване, смотря на ноутбуке документальный фильм, помогающий ему отключить свои угнетающие навязчивые мысли, когда слышит, как совсем тихо открывается дверь на втором этаже и мягкой почти бесшумной поступью спускаются вниз по лестнице. Вздох. Сам же Чонгук ведет себя в его доме, как мышка. Старается быть осторожным и не появляться лишний раз, бегает в туалет и душ совсем тихо, делает все быстро, пытаясь быть незаметным, особенно, если знает, что альфа дома. Вот и сейчас он буквально крадется и замирает, замечая Кима на диване, что никак на него не реагирует. Тэхен не часто столько времени проводит дома, это можно заметить даже за эти три дня, потому младший и останавливается. Но его прекрасно слышат, чувствуют, буквально могут сказать, где конкретно находится сейчас омега, что замер на лестнице за его спиной. — Я не кусаюсь, чтобы так переживать при виде меня, иди куда шел, — вздыхает Тэхен, раздражаясь. Его раздражает не присутствие парня в его доме, а то, что вечно думает о нем. Не может не. Ни один человек не в состоянии не беспокоиться о больном на собственной территории, ведь ты на подсознательном уровне начинаешь думать, как он себя чувствует, не плохо ли ему, выпил ли лекарства, поел ли? Тэхена беспокоит то, что у омеги нет характерных черт оборотня. Собственноручно принес в его комнату теплое одеяло, если вдруг замерзнет ночью, также оставляет на столе в зале включенной лампу, чтобы ночью видел, куда идет, хотя и не знает, встает ли тот по ночам вообще, поскольку самого дома не бывает в это время. Чонгук будто бы обычный человек, его выдает только легкий шлейф неразборчивого запаха, который появился-то буквально вчера. Альфа почувствовал новый чужой запах сразу же, как вернулся ранним утром с поста домой. После мыслей беспокойства о Чонгуке приходят новые, напоминающие о ненависти к стае, о желании стереть ее с лица земли. Именно от них ему и нужно отвлекаться, но как это возможно, когда сама причина сейчас стоит за спиной, решаясь на что-то. — Что ты смотришь? — интересуется, не может унять свое любопытство, что не удивительно. — Я тоже хочу, можно? Ему скучно, совсем нечем заняться. Конечно ему тоже хочется что-то посмотреть. Что действительно поражает альфу, так это то, что младший умеет разговаривать нормально, не язвя и не огрызаясь. Но убежден, что он уже на грани своей «порядочности». В его доме он ведет себя, как послушный мальчик, прекрасно осознающий, что находится в доме альфы, так еще и одиночки. Для Чона самого было удивлением, когда на следующий день после прихода Тэхена, который всю ночь спал в кресле у кровати в доме лекаря, ему сообщили, что он перебирается к нему в дом. Чонгук на это даже не надеялся, хоть и очень хотел быть рядом с тем, кого знает. И с того дня его будто бы подменили, но от этого самому как-то непривычно. Сам же мечтал, чтобы этот нахальный мальчишка научился разговаривать нормально, а теперь даже странно от этого. — Можно, — Тэхен на него не смотрит, лишь меняет положение из лежачего в сидячее и двигает ноутбук на центр, чтобы видно было и младшему. — Скучно ничего не делать постоянно? — Пока что наоборот, — негромко, но с усмешкой. — Это куда лучше, чем быть постоянно занятым тяжелым трудом, непосильным для ослабших омег, — усаживается на противоположной стороне дивана. — Есть возможность остаться наедине с собой и не бояться. Чонгук на него не смотрит будто бы специально, все внимание обращено на экран. А вот Тэхен смотрит пристально, внимательно. Что означает это его хорошее поведение? Набирается сил перед бурей? Не язвящий Чонгук даже настораживает. По омеге видно, что ему становится лучше, цвет кожи уже не такой бледный, появляется совсем легкий румянец, да и спит очевидно хорошо, выглядит совсем здоровым, если бы не эта худоба. Они там все такие? Обессиленные? Скулы слишком острые, щеки впалые, а тело спрятано под мешковатой одеждой, что не удивительно. Тэхен уверен, что о чужие ключицы можно порезаться. И его чуть ли не трясет от слов, что их вынуждают пахать без отдыха в таком состоянии. — У нас есть большая библиотека, можем сходить и взять пару книг, — предлагает старший и удивляется сам себе, а точнее своему порыву позаботиться о том, чтобы омеге было не скучно тут одному. — В этом совсем нет необходимости, — хмурится, но на парня не смотрит, пытаясь делать вид, что внимательно смотрит фильм, который наблюдает с середины и все равно ничего не понимает. Почему-то его задели слова о книгах и возможности почитать. Тэхен прекрасно осознает, что именно делает омега. Пытаться согреться чужим присутствием – нормально, знает по себе. Сначала получаешь удовольствие от одиночества, находясь в четырех стенах, в тишине и полном покое. Наслаждаешься безопасностью. А потом находит она… тоска по чужому присутствию, кто бы это ни был. Желание оказаться с кем-то в одной комнате пробирается глубоко во внутрь, можно даже не сразу это осознать. Чонгуку просто хочется сейчас знать, что он все же не один. Потому что одиночество сжирает изнутри, заставляя думать и думать о том, как там остальные, пока ты в безопасности. Тэхен же нуждался в чужом присутствии, чтобы не думать, не ищет ли его отец, чтобы быть уверенным, что он в безопасности и его не достанут эти ненавистные зеленые глаза в реальности. Ситуации вроде разные, но одновременно одинаковые. Тэхен уверен в страхе Чонгука, что за ним придут. — Тебе не было бы так скучно, как сейчас, — не перестает смотреть на омегу, который вообще не смотрит даже на экран ноутбука, а куда-то за него. — Была бы возможность отвлекаться. Чонгук задумывается, погружается куда-то вовнутрь себя, пытаясь что-то найти, чтобы ответить. Тэхен не собирается быть с ним специально вежливым и добрым, притворяться и делать что-то, что на него не похоже. Он остается собой, потому делает то, что хочет сам. Встает с дивана, выпрямляясь и хрустя спиной, прежде чем направиться к лестнице, не дожидаясь, когда чужие шестеренки начнут нормально функционировать в голове. Ему совершенно плевать. Он поднимается в собственную комнату, чувствуя недоумевающий взгляд в спину, потому бросает равнодушное «сиди на месте», скрываясь за дверьми. Возвращается через пару минут с теплой кофтой и спортивными штанами в руках, протягивая их парню. — Переоденься, — смотрит в глаза, видя в тех лишь растерянность и непонимание. — На выходе дам кепку, если не хочешь, чтобы на тебя пялились. На них будут пялиться. Чонгука почти никто не видел, все только знают одно – в стае чужой омега и живет он у Тэхена. Это само по себе что-то сверхъестественное. — Я никуда не пойду, — встает с места, выглядя так, словно его оскорбили сейчас. Вот он. Чонгук не может постоянно быть хорошим мальчиком, собственную натуру не скроешь. Строптивый, не удивительно, что смог сбежать даже от такой стаи, как их. Но от чего-то у Тэхена такое ощущение, словно младшему страшно не просто выйти на улицу, а страшно от того, насколько разные их стаи. Словно в его доме, в этих четырех стенах, ему комфортнее, чем где-либо, и он совершенно не желает покидать эти границы. Словно все вокруг начнут коситься на него только из-за того, что он чужак, так и успел уже поселиться у их главы охраны. Только вот в этом нет ничего страшного, поскольку это проявление обыкновенного интереса, ведь никто и никогда не жил в доме Кима. Чонгук о чем-то снова задумывается ненадолго, набирается сил и уверенности, прежде чем заговорить: — Во-первых, я не хочу никуда идти, во-вторых, книги мне тоже не нужны… — замолкает, обдумывая дальнейшие слова. — Я читаю хуже малышни в этой стае, — и он, наконец, смотрит в ответ, встречаясь со строгим взглядом, в котором ни капли сочувствия или какой-то жалости. Практически впервые смотрит на него так пристально вблизи при нормальном освещении. Удивительно? Да. Чонгук еще ни разу не видел его изуродованное шрамами лицо так близко, словно специально не смотрел, боясь увидеть все так отчетливо. Но вот смотрит внимательно, молчит, не говоря ни слова о лице, а тем более о глазах. Тэхена сейчас смущает даже не это. Смущает чужой взгляд. Там нет и намека на привычную уверенность и горделивость. Все совсем иначе. В его глазах пустота. Глубокая, темная, утягивающая за собой на самое дно. У него тоже был такой взгляд, когда он попал в эту стаю? Он так же смотрел на Хэин, когда та пыталась выстроить зрительный контакт? Выглядит пугающе. Словно человек утратил все свое желание жить, словно его ничего и не держит. — Плевать, — жмет плечами альфа, смотря уверенно в чужие глаза. — На оба варианта, — кидает вещи на диван. — Ты можешь улучшить свои навыки, тебе как раз нечего делать, вот и позанимаешься, может мозгов прибавится. Тэхен делает вид, что чужие слова его не удивили совершенно, как и этот пустой взгляд. Интонация голоса совсем будничная, спокойная, как и выражение лица. Но, кажется, это не поможет в данный момент, потому что Чонгук выглядит донельзя уверенным в своих словах. Совсем не задевает чужое безразличие к его желаниям. Но он эмоционально истощен, при этом продолжает храбриться, хотя стоит просто принять всё, что дают. — Я никуда не пойду, а мозгов мне своих хватает и без умения читать, — хмурит брови и издает звук похожий на усмешку, но это что-то пропитанное разочарованием и раздражением. — Не собираюсь позориться ни перед тобой, ни перед кем-то еще. Мне это не нужно. Собирается уйти в комнату, скрыться от чужих глаз. Но останавливают, перехватывая руку. Тэхен знает эту интонацию. Знает этот запах. А еще он видит покрасневшие глаза, которые возможно не замечает и сам омега. Если сейчас парня прорвет, то лучше Киму справиться с собственными эмоциями в процессе, потому что он не особо терпелив к тем, кто повышает голос. Чонгук знает, что альфа прекрасно выдрессировал себя, но не знает, как сложно ему дается находиться в не очень комфортной обстановке на протяжении длительного времени. За эти дни у омеги было достаточно времени, чтобы проанализировать ситуацию, в которой он находится, чтобы понять, насколько их стаи действительно разные. И это может шокировать, потому что кровная стая буквально изолирована от мира, и, судя по всему, вожака это очень даже устраивает, раз собственного сына не научил даже читать. А Чонгука же это все сбивает с ног, заставляя чувствовать себя ничтожеством. Ему стыдно и страшно. Но Тэхен не даст ему ни капли жалости, потому что он собирается дать ему лишь возможность взять себя в руки и заняться собой. — Собственные родители – вожаки стаи, решили, что даже их единственный сын не достоин образования! — решает продолжить сломленным голосом, сдерживая рвущийся наружу плач, смотря в глаза, пока по собственным щекам катится первая слеза. Все же срывается. — Там не жизнь, а ад. Мы как заложники, вынужденные жить по режиму, установленному главой. Нам даже нельзя толком общаться между собой, чтобы не дай бог не произошло сговора против него, — отводит взгляд, не выдерживая напора альфы, и снижает тон, говоря более спокойно, но сжимая ладони в кулаки до побеления костяшек. — Тебе же всегда было интересно, почему я на охране не в волчьем обличии? Я знаю, что интересно, но ты никогда не хотел говорить со мной, задавать вопросы и отвечать мне, — раздраженно и со злостью, четко и уверенно. — Мы все пьем таблетки из города, подавляющие волка, отключающие его сознание, заставляющие спать долгим сном. Я даже не помню, когда последний раз слышал ее, — и Тэхен уверен, что омегу сейчас разрывает изнутри на мелкие кусочки, пока старается выглядеть сильным, быстро вытирая рукой слезы. Тэхен начинает понимать, что Чон старший сейчас должен быть в ярости, и им нужно быть готовыми обороняться в любой момент. А еще нужно придумать что-то, потому что оборотни там живут, как в тюрьме, не имея возможность получить свободу. Вожаку стаи не понравится, что драгоценный сыночек растреплет всю правду о стае, о том, какая там жизнь. — Твоя волчица очень храбрая и предана тебе, — решает раскрыть маленькую тайну, которую не собирался озвучивать. — Она знает, через что ты проходишь, и ждет, когда сможет вернуться к тебе. Младшему нужно дать надежду, подтолкнуть в правильном направлении, чтобы взял себя в руки. — Это не так, она уже вряд ли сможет вернуться, — эти слова произносятся с огромным трудом, пока в голосе отчетливая тоска и боль. Чонгуку хочется выть от осознания того, что он выглядит донельзя жалким сейчас. — Твоя белоснежная красавица приходила ко мне, а значит и к тебе придет, — Тэхен не пытается его утешить, потому что просто не умеет этого делать, он пытается вселить в него веру в то, что он не один, что его волк все еще сопротивляется и пытается вернуться. — Я сообщу лекарям о препарате, они помогут вывести из организма все токсины, влияющие на волка, — наконец, отпускает чужую руку, давая разрешение скрыться в комнате и разрыдаться. Тэхен направляется к выходу, потому что парню нужно высвободить свои эмоции, а при наличии еще кого-то в доме, это сделать будет трудно. Чонгуку необходима свобода, хотя бы в проявлении чувств. Иначе он будет таким же, как альфа. Скапливать все в себе, ненавидя себя и презирая за невозможность сделать хоть что-нибудь. Он уже собирается открыть дверь и выйти, как слышит негромкое: — Ты можешь не оставлять меня сегодня одного? Можешь не уходить на всю ночь? — в голосе мольба, словно крик о помощи. — Только сегодня, пожалуйста… Не может. Тэхен не может не охранять стаю сейчас, когда знает, что им действительно грозит опасность, что напасть могут в любой момент. И сейчас ему нужно срочно сообщить о препарате, о котором сам парень почему-то не сообщил раньше. Альфа знает о каждом лекарстве, которое дают младшему, но ни одно из них не помогает выведению веществ из организма, соответственно вывод напрашивается сам собой. Чонгук даже никому не сказал, веря в то, что волчица в нем давно погрузилась в бесконечный сон. — Я скоро вернусь, — игнорирует чужую просьбу, покидая дом.

* * *

Альфа раздражен, практически взбешен, его разум затуманивает полученная новая информация о происходящем в стае, приводит к злости, к желанию мстить, сделать хоть что-нибудь, что заставит глав страдать. Желательно мучительно долго и больно. Они должны освободить эту стаю от жестокого вожака и его приближенных, потому что Тэхен просто не сможет нормально спать, зная, что на соседней территории происходят такие вещи. Поэтому сейчас ему нужно немного побыть вдали от собственного дома, где сидит этот несчастный омега, лишь разжигающий ненависть в сердце. Сначала он заходит к лекарям, которые в очередной раз лишь вздыхают, приходя в шок от того, насколько с этим парнишкой не все в порядке. И Тэхен всё же настаивает, что младшего сегодня не нужно навещать, поэтому уходит на полчаса в библиотеку, чтобы выбрать пару книг, пока ему подготовят лекарство и инструкцию к применению. Еще раздражает, что Чонгук стыдится того, что едва ли умеет читать. Тэхен тоже начал читать только здесь, хотя в его возрасте он как минимум должен был знать хотя бы буквы. Позорно ему… Руки чешутся от желания дать затрещину, чтобы мозги на место встали, и он начал пользоваться возможностями, которые может дать эта стая. Тэхену помогают подобрать парочку легких книг, которые будет интересно и легко читать, даже если трудности с этим. Он поможет ему в случае чего, как и даст понять, что нет ничего позорного в том, что в его возрасте его максимум – читать по слогам. Всему можно научиться, главное иметь желание. У Чонгука просто нет выбора, потому что Тэхен не позволит ему жалеть себя сейчас и давать слабину. Он многое пережил, пусть отдыхает, но при этом может и учиться чему-то новому. В голове много мыслей, пытается придумать хоть что-нибудь, чтобы облегчить нахождение Чонгука в новой для него обстановке. Вероятно ночью ему страшно находиться одному, Тэхену тоже было страшно, он понимает. Но альфа действительно не может оставаться дома, не сейчас, когда непонятно, чего им стоит ждать. У него есть мама, которая может оставаться с ним, но вряд ли омеге будет в радость находиться с парой вожака в одном помещении, поэтому есть еще один человек, с которым ему должно быть более комфортно. И этот же человек может заниматься с ним чтением, бинго! Тэхен вспоминает, что они в ссоре с Хосоком, когда уже постучал в чужую входную дверь. Точно не так он хотел мириться с другом… Дверь открывает Юнги, оглядывая альфу с ног до головы недовольным взглядом. Ему не рады, это и не удивительно. Юнги всегда будет на стороне своей пары, поэтому если ты в ссоре с Хо, то жди такое отношение к себе и от его супруга. — Чего тебе надо, эгоистичное хамло? — Тэхен лишь вздыхает, прося разрешения войти, потому что на улице отвратительно моросит. — Сначала ответь на мой вопрос, а потом я решу, стоять тебе на улице или в доме. — Мы можем поговорить о Чонгуке? У меня есть к тебе две просьбы, — раздраженно, хотя обычно о чем-то просят не таким тоном. — Это все? — вскидывает бровь. — Потом я хочу поговорить с Хо, — отводит взгляд, он наговорил тогда лишнего и ему действительно не по себе от этого. Юнги молча открывает дверь шире, пропуская альфу в дом. Ему было важно услышать, что два названых брата, наконец, помирятся, потому что видеть своего дорогого сердцу человека несчастным ему совершенно не нравится. Они проходят в глубь дома, омега наливает горячий чай, чтобы мужчина согрелся, и садится напротив за столом в гостиной. Как бы он ни старался быть грубым с ним, но не может не позаботиться о близком человеке. Они, может, и не в таких хороших отношениях, как с его мужем, но он дорог Чону, потому и Юнги будет относиться к нему с добротой и заботой. Даже если иногда до безумия раздражает своей отстраненностью. Омега прекрасно знает, что отношение альфы к их семье совсем другое, чем к остальным в стае, но иногда все равно бесится, стоит мужчине проявить холод и грубость. Эмоции Тэхена тяжело прочитать по лицу, потому он не всегда может понять интонацию и намерения, именно по этой причине иногда Ким отхватывает затрещину, а потом непонимающе пялится, но омега никогда не извиняется, даже если оказался не прав. Такие у них отношения, как у младшего и старшего братьев. Только вот почему-то в роли младшего чувствует себя всегда альфа, хотя все должно быть наоборот. — Она спит, а Хосок в спальне, — отвечает на молчаливое оглядывание в поисках еще двух людей, еле сдерживая теплую улыбку, которая так и хочет выйти в свет. — Так что тебя интересует? Тэхен не знает, как правильно начать. Может ли он вообще просить о таком Юнги, не будет ли ему в тягость? Он, конечно, не обязан соглашаться, но все еще остается самым лучшим вариантом. Как минимум альфа не вынесет, если в его доме будет часто находиться кто-то не близкий ему. — Вы поладили с Чонгуком? — начинает издалека, потому что если нет, то нет смысла даже начинать. — Хм-м… Тяжело сказать, он замкнутый и толком не говорит, вероятнее всего просто боится еще, — жмет плечами, внимательно изучая эмоции альфы. Неуверенный Тэхен, просящий за кого-то, – это что-то новенькое. — Но я думаю это ненадолго, он еще освоится. — Можете ли вы с Ёнсу сегодня переночевать в моем доме? — взгляд почти не меняется, он вечно холодный, но что-то в нем мелькает, что Юнги не может разобрать. — Я не могу оставить пост, не сейчас, но ему видимо страшно ночью, попросил меня сегодня не уходить и… Тэхена иногда понять тяжело, но в этот раз все удивительно просто. Самая обычная забота о другом человеке, только вот это немного удивляет. Юнги в принципе переживал, что альфа захочет лично добить младшего, особенно после той ссоры с его мужем. Но, как и ожидалось, даже спустя столько лет он все еще не узнал Кима хорошо. Тэхен не ненавидит всю стаю, а лишь делает вид, не имея возможности полностью пережить произошедшее в далеком детстве. Такое вряд ли возможно пережить, когда твое тело является напоминанием. То, что Чонгук появился в их стае, лишь еще больше пробуждает в альфе ненависть к главе, он собственными руками готов убивать всю ту гниль, что измывается над собственной стаей, живя припеваючи. — А почему ты не можешь остаться с ним? Он попросил именно тебя, да и вряд ли он бы согласился жить еще в чьем-то доме, кроме твоего. Он доверяет тебе, а не мне, — перебивает, склоняет голову к плечу, не разрывая зрительный контакт, который не каждый может вынести с этим альфой. Потому что совсем его не знают. — Сейчас нужно усилить контроль на территории, у меня есть подозрения, что за ним скоро придут, — раздражается. Снова. Для него это глупый вопрос, потому что все очевидно. — Ладно, если не можешь, то сразу бы так и сказал, но у меня есть еще одна просьба… — Я не сказал, что не могу, — грубо перебивает. — Я узнал причину, почему не можешь ты. Юнги требовательный, вечно требует ответы на свои вопросы, Тэхен ненавидит эту черту его характера, когда дело касается чего-то серьезного. Как он только учителем работает… А омеге лишь хотелось убедиться еще больше, что альфа умеет заботиться о ком-то, кто не самые близкие ему люди. — Хорошо, допустим, сможешь ли ты позаниматься с ним, как с учеником младших классов? — Младших классов? — вскидывает брови в удивлении. — В стае им не дают никакого образования, он плохо читает, и я сомневаюсь, что умеет нормально считать и все остальное, — вздыхает Тэхен, обращая все свое внимание на кружку в своих руках. — Ему это не понравится, но нельзя позволять ему стыдиться этого. Он упрямый и вообще вредный, но я сомневаюсь, что с ним справится кто-то кроме тебя, в этом вы похожи, — слышится смешок, вынуждающий поднять взгляд к лестнице. — Тэ, он тебя сейчас ударит, — Хосок спускается к ним, оставляет поцелуй на макушке мужа и садится рядом с парой. — Я сейчас и тебя ударю, — пихает локтем в бок, строя недовольное лицо. — Но я действительно сомневаюсь, что кто-то способен побороться со мной в упертости и вредности, — расплывается в нахальной улыбке. — Я согласен, но предупреди его хотя бы, что мы будем ночевать в доме, и подготовь нам диван в гостиной, потому что я не собираюсь спать в спальне, которая воняет тобой, — встает, оставляя двух альф наедине, потому что им пора поговорить. — Спасибо, — негромко произносит Ким, опуская взгляд, боясь встретиться им с другом, который наоборот же пристально смотрит. Тэхену чертовски стыдно перед ним за свои слова, высказанные в порыве ярости. Он прекрасно знает, что Хосок и его семья самые близкие ему люди после родителей, знает, что всегда может к ним обратиться за помощью, как и они к нему, в этом доме ему всегда рады. Считает его своим братом, да и все в стае привыкли видеть их вместе с детства. Тэхену совсем не понравилось не общаться с альфой так долго, но ему нужно было время, чтобы все обдумать и окончательно остыть, потому что иначе он бы ляпнул еще чего-нибудь и извиняться было бы поздно. — Прости, Хо, — поднимает глаза, в которых помимо привычного холода присутствует сожаление и искреннее раскаяние. — Я не должен был говорить всей той херни, был не прав. Но я все еще не собираюсь открывать тот конверт и узнавать что-то, поэтому можешь оставить его себе, а можешь сжечь или еще что, — усмехается, качая головой. — Я ничего не хочу знать, правда. Хосок, конечно, всегда был добрым парнем, но Тэхен не ожидал, что их примирительная встреча будет настолько легкой, потому что во взгляде его только тепло и смешинки. Что-то его забавляет. Ким расслабляется под этим взглядом, чувствуя облегчение от того, что высказался и извинился перед другом. Ему это было нужно, потому что висело тяжелым грузом вины. Даже если бы сказали, что не нужно никаких слов и предложили оставить в прошлом, то все равно сказал бы то, что сказал. Это было необходимо именно ему. — Он тебе больше не нужен, дружище, — смеется Хосок, пересаживаясь на диван к альфе, приобнимая за плечи в знак примирения. — Потому что сейчас в твоем доме что-то похуже того конверта, — встречается глазами и видит непонимание. — Поверь мне, то, что знаю я, знает вся та стая, и даже больше, поэтому… Чонгук как бомба замедленного действия. А я тебя давно простил, ждал, когда придешь, выпьем? — встает с дивана, направляясь к холодильнику. — Я тебе щас выпью, — доносится злой голос омеги со второго этажа, а следом смех Тэхена. — Помирились? — появляется на лестнице почти сразу, получает в ответ два кивка. — Значит по домам, мальчики, — машет рукой Киму, намекая, что тому пора свалить. — А ты, — тычет пальцем в мужа. — Наверх живо, — и скрывается снова в спальне. Альфы лишь прощаются до вечера, потому что обход никто не отменял, и расходятся по указанным омегой направлениям, смеясь. Тэхену определенно точно теперь очень легко.

* * *

Не сказать, что Тэхен в восторге от присутствия омеги в доме, но почему-то ему нравится то, что видит, заходя в нагретое помещение. Немного жарковато, но переживет. Чонгук лежит на диване, укутавшийся в теплый плед, и смотрит фильм. Нашел что-то другое, потому что это уже не документальный, который включал себе альфа. Все не так плохо, раз даже смог самостоятельно справиться с легкой задачей поиска фильма. Омега никак не реагирует на приход старшего, хотя точно его слышит. Тэхену остается лишь покачать самому себе головой из-за чужого проявления обиды, но неожиданно слышит: — Че ты там головой качаешь, почему так долго? — альфа встречается с недовольным хмурым взглядом. — Почти два часа прошло. Почему-то кажется, что Чонгук сейчас похож на Ёнсу, когда та дуется и что-то выклянчивает у родителей. На душе так спокойно после разговора с Хосоком, что альфа позволяет себе усмехнуться вслух, вынуждая младшего хмуриться еще больше и встать с кровати. Чонгук определенно точно больше не собирается держать язык за зубами. — Головой ударился или что? — подходит ближе, заглядывая в сумку, которую альфа ставит на кухонный стол. — Что это? — достает бумажный пакет от лекарей и морщит лицо, когда открывает баночку с содержимым. — Фу, это что ли мне пить?! Я не буду, не хочу! Этот парень… Ведет себя, как дитя малое, ей богу. Ему везет сейчас, что альфа в хорошем настроении, потому что иначе уже огрызнулся и сказал парочку грубостей. А может и не парочку. Но сейчас лишь вздыхает, ставя чайник на плиту и отвечая на вопросы. Все же как-то попривычнее, когда омега болтает то, что хочет, а не сдерживается, стараясь показать себя хорошим мальчиком. — Будешь, потому что это вернет твоего волка, — после своих слов оборачивается на парня, наблюдая за реакцией. Чужой взгляд меняется и на баночку уже смотрят, как на новое чудо света. — Пить по одной чайной ложке после еды утром и вечером, эта баночка на месяц. Как начнет заканчиваться надо будет сообщить, чтобы тебя осмотрели и решили сколько еще пить, — облокачивается на кухонный гарнитур поясницей, наблюдая за омегой, что неожиданно смотрит на него недовольно. — Чего опять? — А переодеваться ты не собираешься? Стоит он на кухне в грязной одежде после улицы, — вскидывает бровь, пока альфа еле сдерживает собственную челюсть, лишь бы не открыть рот от удивления. — Надо было еще в обуви пройти, че ты. А это мне? — резко меняет тему, добираясь до книг. — Да, — негромко, направляясь в комнату, чтобы… переодеться… — Сейчас вернусь, надо поговорить. Альфа совершенно не помнит, когда в последний раз его отчитывали за то, что с улицы он сразу заходит на кухню. Он не просто удивился, а это его даже шокировало. Чонгук не вел себя хорошо, он просто практически не пересекался с альфой, потому что ночью того нет, а еще половину дня он отсыпается, и так по кругу. То есть это его нормальное состояние? Почему он вообще позволил ему сейчас отчитать себя? Так еще и действительно пошел переодеваться. Сейчас, натягивая на себя домашнюю футболку, Тэхен чувствует себя подростком, которого Хэин выгоняла с кухни сразу же, стоило войти, не переодевшись. Отца, между прочим, гоняют периодически так же… все еще… Это что-то омежье? Всего третий день в его доме, а уже ведет себя, как хозяин, так еще и разговаривать нагло продолжает. Тэхен знает, что не всегда будет так спокойно реагировать на подобные выходки, потому что просто-напросто не любит такое отношение к себе. Точно не от чужого человека. Но, что действительно вызывает странное чувство, так это открытое проявление эмоций, того же недовольства от запаха лекарства. Чонгук выглядит забавно и естественно, а еще все так же раздражающе, когда открывает свой рот. — О чем будет разговор? Я не хочу никуда переезжать, я разве плохо себя веду? — Чонгук буквально стоит за дверью в спальню альфы, чем пугает переодевающегося мужчину. — Я же совсем не мешаюсь эти дни, да и тебя почти не видно, Тэхен! — уже что-то придумал и повышает голос в недовольстве. — Ты нормальный? — распахивает дверь, смотря строго на омегу, что элементарно не смог дождаться, когда спустятся обратно. — Я же сказал, что сейчас вернусь, в чем проблема? Продолжит так себя вести, точно съедет в другой дом. Тэхен не хочет, чтобы даже его собственная комната смешалась с чьим-то запахом. Он просто не вынесет этого, честное слово. Потому разворачивает омегу и подталкивает вперед к лестнице, спускаясь следом. Действительно, как ребенок… — Просто подумал, что можно и через дверь поговорить… — жмет плечами, как ни в чем не бывало. — Господи, дай мне сил, — шепчет Тэхен, вздыхая. — Господи, дай мне сил, — передразнивает негромко, но чтобы услышали, делая писклявый голос и кривляясь, хоть его и не видят в этот момент. Все, что может сделать Тэхен, это встать истуканом посередине кухни, пристально смотря на омегу, что разворачивается к нему лицом и натыкается на вечно холодный взгляд, не понимая чужих эмоций, но явно напрягаясь. Сложность заключается в том, что Тэхен не часто делится какой-то мимикой, его лицо в основном в спокойном состоянии, заставляя людей думать, что он вечно раздражен или зол, а из-за невидящего глаза сам взгляд дает ощущение строгости или даже жестокости. Все это вместе дает эффект пугающего человека. Вот и Чонгук как и большинство встает в ступор, напрягаясь и пугаясь. Не знает, когда переходит черту, никогда не понимал, за это и наказания получал часто. Но с Тэхеном непонятно вдвойне. Ощущение, словно сейчас его сожрут с потрохами. — Я просто пошутил, — бурчит себе под нос, опуская взгляд и садясь за стол. — Тебе точно двадцать один? Может быть десять? Тэхен выключает газовую плиту, снимая чайник и мысленно тяжело вздыхает. Он буквально живет с этой язвой, что раньше выедала мозг и высасывала все силы только раз в неделю… Уже не так много уверенности, что с этим возможно справиться, потому что сегодня они впервые так много разговаривают, но Чонгук каждый раз что-нибудь выкидывает. Только если маленькой Миён подобное прощается, то Чон далеко не маленький ребенок. — Сегодня ночью здесь будут ночевать Юнги с дочкой, тебе не будет страшно оставаться в доме одному, — наливает кипяток в две кружки с заваркой и ставит их на стол под шокированный взгляд парня. — Я не могу оставаться сейчас ночью дома, даже иногда, даже один раз, ты это сам должен прекрасно понимать, — со строгостью в голосе, потому что даже не хочет ничего слышать сейчас. — Он тоже часто остается дома один с ребенком, пока муж на посту, поэтому иногда будет ночевать здесь. Ёнсу уже достаточно умная не по годам девочка, обидишь их, тогда точно выгоню из дома, понял? — Как бы меня тут никто не обидел, — хмурится и громко возмущается. — Юнги спас тебе жизнь, ему вообще незачем тебе что-то делать, — удивляется чужой реакции, совершенно ее не понимая. — Тебе откуда знать, что в его голове творится? — делает глоток чая, болтая ногой под столом. — Боже, тебе лишь бы придраться к чему-нибудь, — вздыхает. — Еще он будет заниматься с тобой, Юнги учитель в нашей школе и единственный человек, кто справится с такой язвой, как ты. Лицо Чонгука сейчас выглядит так, словно он взорвется от возмущения. Тэхен уверен, что практически слышал скрип зубов, но почему-то ничего не говорят. Думал, что разговор пройдет сложнее, но все вышло куда проще. Только вот… это не вызывает доверия. Совершенно. Просто минус сто из ста. Молчание Чонгука всегда настораживает, а учитывая эмоции на лице, то тому явно есть, что сказать. И много. Что именно его задело? Что с ним будут заниматься? Что Тэхен рассказал кому-то о нулевом уровне образования? А может быть… — Язва?! — чуть ли не задыхается от негодования. — Это я-то?! Сейчас… впервые за долгое время, Тэхену искренне хочется рассмеяться. Но он ни в коем случае не позволит себе этого, потому продолжает смотреть на парня равнодушно, никак не реагируя на чужое возмущение. Он совершенно не думал, что именно это заденет омегу настолько, что у него не найдется слов для ответа. С подобным человеком сталкивается впервые. Они буквально две противоположности, один не показывает никаких эмоций, а другой показывает много и разные, что не угадаешь, как именно среагирует на то или иное предложение. Тэхен обычно не подбирает слов при разговоре, говорит, как думает, даже если это может обидеть или задеть. Все привыкли к этому, знают, что альфа не со злости это делает, а просто сам по себе такой человек. Но им придется привыкнуть к манерам друг друга, потому что ни один не считает, что что-то делает не так. — Не согласен? — вскидывает бровь, а в ответ лишь встают с места, оставляя недопитый чай, и сбегают в свою комнату, оставляя хозяина дома одного. Уголки чужих губ приподнимаются, а во взгляде смешинки. И только сейчас Тэхен замечает, что книг из библиотеки нигде нет.

* * *

— И что он даже встречать не выйдет? — Юнги не то чтобы очень сильно удивлен, но определенно точно недоволен чужим поступком. Невежливо. — Он закрылся в комнате пару часов назад из-за меня, — жмет плечами, держа свою самую любимую девочку на руках, поглаживая ее по волосам. Юнги хмурится, раскладывая вещи дочки на подготовленном диване, на котором уже развалился Хосок. — Я ничего такого не сделал, назвал его язвой всего лишь, — сразу же оправдывается. — А где твой омега? — вклинивается в разговор маленькая Ёнсу, все это время оглядывающаяся по сторонам. Тэхен шокировано смотрит сначала на девочку, а затем на ее родителей, что еле сдерживают смех. От кого точно он не ожидал подставы, так это от своей любимицы. — Чонгук не мой омега, просто у меня живет, — опускает свою ношу на кровать. — Надеюсь он спустится хотя бы поздороваться позже, — уже громче говорит, чтобы на втором этаже его наверняка услышали. — Язвы тоже должны быть воспитанными, — добивает. Хосок смеется, поднимаясь с дивана и качая головой. Тэхен роет себе могилу, не подозревая этого. Сам Чон уже давно не говорит Юнги о том, что он бывает вредным или слишком упертым, потому что после таких слов ему показывали, что значит действительно быть вредным и упертым. И если Тэхен не хочет узнать максимальный уровень язвительности, то ему лучше прекратить говорить так об омеге. — Думаю нам пора, Тэ, — спасает друга на всякий случай. — Да, точно, — хватает рюкзак, что лежал на полу у дивана, а взгляд падает на лампу на столе. — А, и не выключай, пожалуйста, лампу, — говорит негромко, словно скрывается. — Я не уверен, что он хорошо ориентируется в темноте, поэтому оставляю на всякий случай включенной на ночь. Ему лишь согласно кивают, скрывая пробудившийся интерес к этим двоим, и выпроваживают альф из дома. Тэхен не может сказать, что не будет беспокоиться этой ночью, но это лучшее, что он смог придумать для Чонгука. Надежда остается на Юнги, который точно должен найти общий язык с Чонгуком. Только альфа не узнает, что общей темой разговора будет именно он.