Тёмные души

      Неделя пролетела незаметно. Практически каждый день проходил одинаково: завтрак, уборка дома, перерыв, снова уборка, ужин. Изредка приходили Римус или Тонкс. Люпин чаще всего сразу поднимался в комнату Сириуса, с которым после разговора у камина Луиза не общалась. Ей казалось, что он стал её избегать. За ужином не подливал вина, когда она о чём-то его спрашивала давал односложный ответ, хотя надо признать он вёл себя так не только с ней. У него было два состояния. В первом его раздражало всё вокруг. Он ходил чернее тучи и каждый шорох, каждая случайно брошенная фраза могла вывести его из себя. Обычно он срывался на Кикимере. Да, бедному эльфу домовику не позавидуешь. Блэк гонял его туда-сюда, вечно обзывая разными ругательствами, некоторые из них Луиза даже позаимствовала в свою копилку. Эльф же отзывался о своём хозяине не лучше и этой их взаимной ненавистью, казалось был пропитан каждый уголок. Во втором же им овладевала тоска и апатия. Он часами сидел у камина потягивая из стакана огневиски и молча наблюдал за языками пламени. Сириус будто уплывал в своём сознании далеко-далеко от площади Гриммо в место, о котором знал только он. Вывести из этого состояния его могли только два человека: Люпин и Гарри. Да и редкие собрания Ордена, в начале которых он, казалось, оживлялся, на его лице загорались заинтересованность и возбуждённость, но под конец, поняв, что ему вновь не дали никаких заданий, отклонялся на спинку кресла и молча смотрел в одну точку. В других обстоятельствах Луиза и внимания не обратила бы на мужчину средних лет в депрессии, на работе почти каждый второй работник был именно таким, но ведь когда все разъедутся, ей придётся сидеть с ним вдвоём. А Блэк, к великому сожалению, был тем самым человеком, душевное состояние которого напрямую влияло на настроение других людей. Когда он радовался — радовались и другие, когда злился — всех охватывала непонятная враждебность, ну а когда грустил… Все ходили с постными лицами, усталые, лишённые энергии и абсолютно опустошённые, словно мимо них только что пролетел дементор. Луиза заметила, что и она сама как-то погрустнела и осунулась, казалось, даже постарела. «Вот скажите на милость, что у этих мужиков на уме?» — недовольная таким положением вещей рассуждала Луиза. «То они раскрывают перед тобой душу, а сразу после этого запираются в комнате и не хотят никого видеть!» Она, конечно, понимала стремление Сириуса побыть в одиночестве, она сама старалась изолироваться от общества, когда всё было плохо. Но на месте Блэка, она подождала бы недельку-другую, сыграла перед Гарри роль весёлого и ничуть не надломленного крёстного, со спокойной душой отпустила бы мальчика в школу, и уже тогда впадала бы в депрессию. Хотя, как говорится, сердцу не прикажешь, только в этом случае не прикажешь тяжёлым воспоминаниям. А Поттеру между тем приходилось нелегко. Слушание неумолимо приближалось, и с каждым днём паренёк становился всё более нервным. Луиза пыталась его приободрить, но выходило паршиво, Поттер натягивал улыбку и говорил, что всё хорошо. Чёрт бы побрал этих англичашек, вечно старались «держать лицо», как они не понимали, что это не идёт им на пользу? Держат всё внутри, а потом это выливается в неконтролируемые выплески агрессии. Луиза пару раз слышала, как Гарри, Рон и Гермиона ругаются, и частенько там мелькало имя Тёмного Лорда. «Бедный Поттер, сколько же он прошёл, а сколько ещё предстоит…» Луиза не разделяла взгляды Дамблдора, который взял с них обещание не рассказывать Гарри ничего о том, что происходит на собраниях Ордена. Мальчик обязан знать, ведь это касается его напрямую! На неё порой накатывали жуткий стыд вперемешку с чувством вины, когда трио или близнецы расспрашивали её, а она только отмахивалась и говорила, что ничего важного они там не обсуждают. В последнее время она часто винила себя. Особенно это усилилось после письма Виктора, которое ей передал мистер Уизли. Оно было адресовано некому Луи Вуду, но было понятно, что на самом деле ей. В нем старший брат рассказывал, как они добрались до границы с Шотландией и уже оттуда на маггловском пароме переправились во Францию. Вроде путешествие прошло без приключений, как и обещал Дамблдор, но Виктор писал о странном мужчине в капюшоне, который преследовал их начиная с Эдинбурга. Он предположил, что это один из Министерских ищеек, приставленных следить за ним, но они вроде сумели сбить след, и теперь скрывались в какой-то коммуне странных волшебников-экоактивистов. Наверняка друзей Дамблдора, это как раз в его стиле. Луиза перечитала письмо несколько раз, но не увидела ни намёка на злость в её адрес. Должно быть Виктор и впрямь был идеальным, как о нем все отзывались, ведь будь на его месте Луиза, ох, она бы таких слов наговорила! Но брат похоже смирился с тем, что ему какое-то время придётся скрываться за границей, и не спешил корить в этом сестру. За что она была ему безмерно благодарна. Мерлин, как же ей порой не хватало его! Она очень не любила признавать собственное одиночество, но сейчас, находясь в этом тёмном, мрачном, как и его хозяин, доме, она чувствовала себя такой маленькой. Такой незначительной. Такой ненужной. Виктор часто насмехался над ней, за что она его и ненавидела, ведь он всегда был лучшим, но несмотря на это, он был её братом. Братом, который иногда мог сказать всего пару слов, но после них, она ощущала такую поддержку, которую ей не могли дать ни подруги, ни парни, ни разумеется родители. «Лу, ты не такая как все, гордись этим.» Это он сказал в конце третьего курса, когда её бросил Майкл Аббот, назвав «странной чудачкой без мозгов». А она всего-то предложила сбежать ночью из замка и отправиться на прогулку вдоль Чёрного озера. Ей показалось это романтичным… Нет, каким бы мудаком Виктор не был, она испытывала к нему нежную и совершенно искреннюю привязанность. И знала, что он испытывал тоже. Луиза взмахнула палочкой и ей в ладонь приземлился бокал с вином. Всё-таки ещё было утро, а значит день нужно начинать с чего-то полегче, чем огневиски. Она медленно потягивала вино, на лицо светили тёплые лучи августовского солнца и всё было хорошо. Сейчас хорошо. Потом будет плохо. Волдеморт не дремлет, Министерство ищет её, Дамблдор не отвечает на последнее письмо… Нет, сейчас ей определённо нужно отбросить все эти мысли и сосредоточиться на собственном расслаблении! Она выпрямила ноги и положила их на журнальный столик. Да, вот так. Хорошо. Луиза сделала ещё один глоток. Вино было отменным. В меру терпким, с еле заметным привкусом карамели и ежевики… Похоже на Мерло. Да, это определённо было оно. Недаром мать натаскивала её различать все виды вин по одному лишь запаху и цвету. Да и не только вин. Она не сдержала ядовитую ухмылку вспомнив как мама учила её танцам. — Nie, młoda damo! Druga pozycja, nie trzecia! — сухо прикрикивала она. — Ponownie! Raz, dwa, trzy… До сих пор она терпеть не могла вальс, а при звуках любой классической музыки Луизу чуть ли не выворачивало наизнанку. Но летом после третьего курса она ушла в оппозицию, и назло матери покупала тонны маггловских пластинок с роком, джазом, хэви-метл и рок-н-роллом. Она до дыр заслушала пластинки Beatles, Queen, ABBA, Scorpions, The Rolling Stones. Что были за деньки… Запираться в комнате и на полную включать проигрыватель, так чтобы дрожали стены и закладывало уши. Влетало потом сильно, но это не шло ни в какое сравнение с тем кайфом, который она испытывала в моменте. При переезде пришлось оставить проигрыватель и большую часть пластинок, а те, что она сумела запихнуть в чемодан, лежали сейчас в её маленькой квартирке очень далеко отсюда. А ей так хотелось ещё раз прослушать Still Loving You! Песня, под которую она рыдала навзрыд, смеялась от счастья, целовалась и ненавидела весь мир. Луиза мечтательно улыбнулась и в голове тотчас зазвучал её мотив. Может здесь есть проигрыватель? Нужно будет спросить. Тук-тук-тук. Луиза не сразу сообразила, что стучат не к Сириусу, а к ней. — Да-да, входите! Она молниеносно убрала ноги с журнального столика, почему-то ей очень не хотелось, чтобы кто-то увидел её в таком расслабленном виде. Из-за двери высунулась рыжая голова Билла Уизли. — Доброе утро, — улыбнулся он. — К тебе можно? Удивлённая таким ранним визитом, Луиза улыбнулась в ответ и кивком пригласила его войти. Они неплохо общались, Билл был приятным молодым человеком, главное, что простым. Обычно к ней притягивало людей сложных, с тяжелой судьбой и постоянными тайнами, витающими вокруг них, она сама была такой, но порой, так хотелось просто пообщаться с открытым человеком, от которого не ждешь никаких выкрутасов. Луиза даже пыталась пофлиртовать с ним, ну а что, делать всё равно нечего, а тут есть шанс завести курортный роман… Правда, курорт был не самым лучшим, да и Луиза быстро поняла, что сердце Билла отдано другой. Флёр Делакур, француженка, в жилах которой текла кровь вейлы. Парень устроил её работать в Гринготтс, чтобы она подтягивала свой английский. — Ах, Билл, мой спаситель, — с жутким акцентом, (Билл явно занимался с ней не изучением языка), говорила она. — Если би ни он, я би оставаться в своём доме во Франции! Скучала би целыми днями! А моя la maman?! Постоянно подсовывает мине женихов! Je déteste ça! Но проблемы бедной красавицы Флёр точно не трогали ничьё сердце, кроме Билла. Джинни любила пародировала её манеру говорить, при этом делала такое выражение лица, что Луиза невольно начинала хохотать. Билл тем временем прошёл в комнату и бухнулся на соседнее кресло. Он явно был чем-то очень доволен. — Представляешь, я только что был в библиотеке и нашёл книгу, в которых описываются похожие раны! — Раны? — недоумённо переспросила Луиза. — Ну, твоя рука, — парень кинул взгляд на длинный рукав мантии, скрывающий шрамы. — Помнишь, я обещал поискать информацию об этом. Он положил перед Луизой древний томик. Он был пыльный, весь в паутине, а кое-где обложку явно кто-то подъел, но золочённое название все ещё выделялось на кожаном переплёте: «Древние проклятия Востока». — Ничего себе… — выдохнула она. — Спасибо большое, Билл! Девушка провела пальцами по краю корешка. — В библиотеке Блэков чего только не найдешь, знаешь, она напоминает мне Запретную секцию в Хогвартсе, — Билл рассмеялся. — Помню, каких усилий мне стоило дождаться старших курсов, чтобы заглянуть туда. — А мне Флитвик ещё на четвёртом курсе выдал пропуск. — Да ладно, — искренне удивился Билл. А потом подумав, спросил: — А зачем тебе, собственно говоря, понадобилась Запретная секция? — Да так, — с деланным равнодушием начала Луиза, — Хотела сделать доклад про самые жуткие пытки Средневековья. Ну, знаешь, расчлененка, кровь и кишки. Безумно интересно! Но Билл явно не разделял её вкус по части литературы. Иногда Луизе казалось, что только она интересуется этой тёмной стороной, разумеется, исключительно для собственного развития, она не хотела быть тёмным магом. Но в волшебном сообществе жестко порицались такие склонности, поэтому она старалась не афишировать свои интересы. Она вспомнила, как профессор Дамблдор даже отнял книгу, которую она откопала в самой дальней части Запретной секции, она называлась «Тайны наитемнейшего искусства». Луиза успела прочитать всего пару страниц, как вдруг директор, не пойми откуда взявшийся, попросил отдать ему книжку. — А ты чем увлекался в Хогвартсе? — поспешила сменить тему Луиза. — О, — лицо Билла оживилось. — Меня всегда привлекал Древний Египет! Лет с девяти я мечтал стать ликвидатором заклятий, и моя мечта исполнилось. — М-м-м, это хорошо, — не слишком искренне протянула она. У неё то с воплощением мечты были проблемки. — Погоди, а как так случилось, что я тебя не помню? Мы же учились в одно и тоже время, — Билл почесал подбородок. — Я на год старше и училась на Когтевране. И старалась не выделяться, — глухо отозвалась она. Почему-то у всех Хогвартс ассоциировался с лучшим временем в жизни, но Луизе годы учёбы не принесли особой радости. Друзей у неё и тогда было немного, а когда все разбежались и начали строить собственную жизнь, они и вовсе перестали общаться. В школе её затмевал Виктор. Обида мерзким узлом завязалась в животе. Она не любила обсуждать свою учёбу, лучше оставить всё как есть и стараться не вспоминать плохое. — Луиза, Билл, Сириус, спускайтесь на завтрак! Голос миссис Уизли очень кстати освободил её от необходимости развивать эту тему. *** После завтрака все как обычно разошлись по своим «местам» и начали уборку. Луиза облюбовала уголок в гостиной с большим резным шкафом и стеллажами с застеклёнными витринами. За ними хранились всевозможные атрибуты тёмномагических ритуалов. Тут тебе и старинные шкатулки с непонятными рунами на крышках, и чьи-то отрубленные пальцы, заспиртованные в пузатой банке, но больше всего Луизу привлёк длинный кинжал с крупным изумрудом на рукоятке, несомненно, гоблинской работы. Она надела на правую руку перчатку из драконьей кожи, и открыв запылённую дверцу, осторожно вынула его из подставки. Драгоценный камень ярко сверкнул на солнечном свету и тут же словно покрылся копотью. Из кончика кинжала прямо ей на ладонь полилась густая, дурно пахнущая жидкость оттенка переваренной свёклы. Коснувшись перчатки она тут же начала шипеть и испаряться, будь на месте драконьей кожи её собственная, руке пришлось бы не сладко. Луиза поспешила завернуть злополучный кинжал в обмотках старой ткани, и бросила в угол к остальным вещам, которых ждала неутешительная участь. Она не представляла куда потом деваются все реликвии семьи Блэк, но почти каждый день кто-то из Ордена уходил с огромным мешком за спиной. Иногда она видела, как мешки забирал низенький волшебник, в грязной мантии, больше напоминавшей хаотично сшитые обрезки ткани, его звали Наземникус Флетчер. Молли явно его недолюбливала и бросала укоризненные взгляды на Сириуса, когда тот приглашал его присоединиться к ужину. — Мерзкая девчонка выкидывает великие сокровища прошлого. Да кто она такая, чтобы распоряжаться вещами хозяйки! — сзади раздалось бурчание Кикимера. Луиза уже привыкла, что домовик никого не уважает в этом доме, даже своего хозяина. Хотя они оба друг друга стоили. На месте Сириуса она бы не посмела так грубо обращаться с домовиком, не потому что она считала их равными или другая такая чепуха, нет, она их немного побаивалась. Как говорил её отец: «Лучше будь в хороших отношениях с тем, кто знает твои тайны, иначе рискуешь быть преданным.» Луиза была с ним согласна, она на собственном опыте убедилась, что грубить существу, который знает о тебе и твоих привычках больше тебя самого, бывает очень даже опасно. У них дома жил домовик по имени Билм. Невероятно старый, с оплывшим лицом, почти глухой и слепой на один глаз. Однажды Билм прожёг её любимую мантию, и в сердцах Луиза назвала его старым, безмозглым паленом, конечно, эльф обиделся. Он начал наливать слишком горячую воду для ванны, нарочно пересаливал еду, клал ей в кровать сверчков, которые всю ночь не давали ей заснуть. Жизнь превратилась в ад. Кончилось всё тем, что она нажаловалась отцу, уверенная, что тот выгонит домовика, но тот лишь сказал ей извиниться. Луиза не верила, что это сработает, но бесконечные подставы от эльфа настолько замучили её, что пришлось воспользоваться советом отца. И о чудо! Билм перестал докучать ей и всё вернулось на круги своя. Поэтому Луиза старалась не обращать внимания на оскорбления Кикимера. Во время уборки она украдкой замечала, как эльф старается утащить как можно больше вещей, прежде чем до них доберется Сириус. Домовик явно питал слабость к наследию своих прошлых хозяев, чего нельзя было сказать о Блэке. Казалось, он жаждал спалить все вещи, весь дом если придется, лишь бы не видеть упоминания о своей родне. Книга, где на обложке красуется маленькая змейка? В мусор. Склянка с непонятным содержанием? В мусор. Кольцо с гербом Блэков? Разумеется, в мусор! Он хотел перечеркнуть всё своё прошлое, начать жизнь с чистого листа, но дом, будто на нём было какое-то проклятие, всё больше и больше затаскивал в свои глубины. Луизе казалось, что они уже выкинули добрую половину всего имущества, но нет, горы хлама нисколько не уменьшались. Ей было искренне жаль Сириуса. Если он так ненавидит свою семью тяжело, наверное, находится в доме, в котором каждая вещь напоминает о ней. Где с каждой комнатой связаны не самые приятные воспоминания. Где прошло безрадостное детство. Невольно она представила, что было бы, если ей пришлось сидеть взаперти в её старом доме. Она бы точно сошла с ума. Разумеется, совсем ужасной жизнь там не назовешь, но возвращаться туда, откуда ты годами тщетно пыталась вырваться, было бы отвратительно. Словно перечёркиваешь все свои достижения и отматываешь плёнку в самое начало. — У девчонки точно не все дома, стоит тут как каланча и смотрит в стенку. Ох, если бы моя дорогая хозяйка узнала о том, кого этот предатель крови приводит в дом… Луиза, проигнорировав эльфа вновь принялась за разбор вещей. На этот раз она взялась за маленькую золоченую ручку и выдвинула небольшой ящик, в нём лежал массивный медальон с нарисованной змейкой. Луиза взялась за цепочку и уже было хотела скинуть его к остальным вещам, но вдруг почувствовала нечто странное. В медальоне, казалось, кто-то был, вернее что-то точно билось об его стенки. Вроде как маленькое сердечко гоняло кровь туда-сюда. Она поднесла медальон к уху и внимательно вслушалась в ритм. Тук-тук-тук-тук. Действительно похоже на биение сердца. Луиза попыталась открыть его, но крышка будто приросла к другой половинке. Тогда она направила на странную вещь палочку: — Диссендиум. Белая вспышка ударила в медальон, он перекувырнулся, но всё же остался закрытым. Нахмурившись, Луиза попробовала другое заклятие, но и оно не сработало. — Что за… Любопытство разгоралось всё сильнее, теперь задача открыть этот странный амулет стала первостепенной. Она перепробовала все известные ей заклинания открывания, разрезания, ломания, но всё без толку. Когда она подняла палочку намереваясь взорвать медальон, дверь в гостиную открылась, и в неё громко о чём-то споря зашли Гарри, Рон и Гермиона. В пылу перепалки они не сразу заметили Луизу. — Гарри, пожалуйста, послушай меня, — севшим голосом умоляла Гермиона. — Даже если тебя исключат, хотя я уверена, что этого не случится, ведь Дамблдор не допустит этого, твоя жизнь не закончится! Хагрид же живёт, радуется жизни и ничего. — Ну, спасибо, — язвительно ответил Гарри и с размаху уселся на диван. — Буду жить с ним в хижине, помогать кормить соплохвостов, не жизнь, а сказка! Всяко лучше, чем гнить в доме на Тисовой улице! — Гарри, ты же помнишь, что в прошлом году говорил Дамблдор. Пока ты несовершеннолетний, ты обязан жить с опекунами, — робко вставила Гермиона. — Сириус тоже мой опекун! — взвился Поттер. — Почему я не могу жить вместе с ним?! — Потому что он беглый преступник, Гарри! Как ты не можешь понять, что… — тут она осеклась, заметив в углу Луизу. — Ой, мы тебя не увидели… Привет… Головы Рона и Гарри синхронно повернулись в её сторону. — Привет, ребятки, — она неловко помахала им рукой. — Как дела? — Нормально, — ответил за всех Рон. — А у тебя? — Тоже ничего… Наступила тишина. Все старались смотреть куда угодно, только не в глаза друг другу. Первым тишину нарушил Гарри: — Мы, наверное, пойдём, не будем тебя отвлекать, — он встал с дивана и направился в сторону двери. — Погоди. Луиза быстро сунула медальон в карман брюк, мысленно пообещав разобраться с ним позже. — Не бойся насчёт Министерства, они точно не исключат тебя. — Откуда ты знаешь? — недоверчиво поинтересовался Гарри, но всё же сел обратно. — Я восемь грёбанных лет проработала в этой дыре, думаешь, я не знаю, как там всё устроено? Это всего лишь жалкая попытка надавить на Дамблдора и выставить тебя сумасшедшим. Ну помаринуют тебя на этом суде, ну напишут в Пророке, что избранный оказался вруном и негодяем, будто такого раньше не было. Подростки переглянулись между собой. — Ты в этом уверена? — медленно спросил Поттер. В его глазах мелькнула надежда. — На сто процентов, — улыбнулась Луиза. — Самое страшное, что может случится это то, что на суде будет присутствовать Долорес Амбридж, пренеприятнейшая особа. Луиза скорчила мерзкую рожицу. — А кто она такая? — хором спросили ребята. — Первый заместитель министра. Та ещё сук… сумасшедшая женщина, — быстро исправилась Луиза. — Помню, как она требовала отчёты каждый день, хотя за все восемь лет моей работы, я уверена, что ни один она так и не открыла. А после инцидента в Министерстве она и вовсе сказала, — она прокашлялась и придала голосу лилейную нотку. — Эта девушка всегда казалась мне подозрительной, я всегда говорила, что с ней что-то не так. Она решила не рассказывать ребятам, как Амбридж наказывала провинившихся сотрудников, на её руке всё ещё был виден небольшой шрам, который складывался в слово: «неряха». Дверь снова открылась и на пороге появилась миссис Уизли с большим подносом в руках. — Вот вы все где, а я принесла сэндвичи. Налетайте! Она поставила поднос на журнальный столик и присела рядом с Гарри. — Как ты милый? Готов к завтрашнему слушанию? — она участливо потрепала его по плечу. Мальчик неопределённо мотнул головой и откусил изрядный кусок сэндвича. — Бедный, как они не понимают, что он ещё ребёнок! — в порыве чувств Молли взмахнула руками, и чуть не ударила сидящую рядом Гермиону по лицу. — Я считаю, что они сами должны принести Гарри извинения, это их промах, что они недоглядели за дементорами! Ты согласна со мной? Вопрос был адресован Луизе, которая потянулась уже за вторым сэндвичем, уж больно вкусными они были. — Да-да, — спешно закивала она головой. — Сами ошиблись, а теперь ищут козла отпущения. — Они всегда так поступали, — раздался раздражённый голос. — Закон им не писан, а если что, его всегда можно переписать. Сириус пересёк комнату и сел по другую сторону от Гарри. — Если хочешь я могу завтра пойти с тобой. В обличии Нюхалза, конечно. — Нет! — в один голос закричали все присутствующие. — Ты с ума сошёл?! — зашипела на Блэка миссис Уизли. — Тебе категорически запрещено выходить из дома! В любом обличии! Что тебе говорил Дамблдор? — Пусть Дамблдор сам попробует месяц безвылазно просидеть в этом чёртовом доме, я посмотрю, как он запоёт! — гневно воскликнул мужчина. — Сириус, послушай, это же для твоего же блага… — начала было Гермиона. — Не надо мне рассказывать про благо! — Блэк вскочил, в его глазах бушевала ярость. — Я прекрасно знаю, что для меня хорошо, а что нет! Я вам не собачка на привязи, которой можно отдавать команды, я сам буду решать, что и как мне делать! И если мне нужно донести это до Дамблдора, я с радостью это сделаю! — он сверкнул глазами. — Из одной тюрьмы в другую! — в бешенстве выплюнул он и развернувшись на каблуках покинул гостиную, напоследок хорошенько хлопнув дверью. — Так-так-так, — нервно комкая подол платья проговорила миссис Уизли. — Похоже кому-то надо дать успокаивающий бальзам. Подождите здесь, я скоро приду, — с этими словами она последовала вслед за Сириусом. — Бедный Бродяга, сложно представить какого ему сейчас. Может и правда позволить ему немного прогуляться? — Рон! — теперь Гермиону захватил порыв гнева. — Как бы плохо ему не было, это не повод выдавать своё местоположение! Как он может быть таким эгоистом, неужели он не понимает как это опасно?! — Понимает, прекрасно понимает, но он хочет почувствовать эту опасность. Проведя тринадцать лет в тюрьме и наконец вырвавшись оттуда тебя сажают в новую, кто на его месте сидел бы на попе ровно? Никто. Ему нужны погони, драки, эмоции! А тут… Сумасшедший эльф домовик, да орущий портрет мамаши в придачу. Скажите спасибо, что он ещё в своём уме. — Луиза посмотрела на старый гобелен, висящий на противоположной стене. — Он как моряк, привыкший к качке, не может ходить по твёрдой земле. — И что же нам делать? Как ему помочь? — Гарри вопрошающе уставился на неё. — Для начала не затыкать, как это делают Молли или Дамблдор. Насколько я поняла Сириус не будет сидеть в тепле и уюте, пока другие геройствуют. Гриффиндорец до мозга костей… — подростки улыбнулись. — Нужно придумать, как ему хотя бы иногда давать волю. — Что? — поразилась Гермиона. — Но его же поймают, ему нельзя, как… — она задохнулась от возмущения. — Гермиона, дорогая, поверь он так или иначе найдёт способ выйти отсюда. Не лучше ли всем вместе составить хороший, рабочий план? — Да! — с готовностью воскликнул Гарри. — Я обязательно что-нибудь придумаю. — А-а-а, — Луиза подняла указательный палец. — Ты об этом думать не должен, у тебя есть дела поважнее. Оставь это мне. Всё равно делать нечего, так помогу твоему крёстному не умереть со скуки, идёт? Гарри, подумав секунду кивнул. — Идёт. — Вот и славно. А теперь пойдёмте искать Молли, а то, как бы Сириус её не прихлопнул со злости. *** Вечером собрание Ордена отменилось, все переживали за Гарри и решили устроить что-то вроде ободряющего ужина, скорее напоминавшего прощальный. Молли сварила свой фирменный луковый суп и поджарила тефтельки. Как обычно всё было безумно вкусно и сытно. За столом шёл лёгкий разговор, но в воздухе витало некое напряжение. Кто-нибудь то и дело кидал на Гарри обеспокоенные взгляды. Мальчик сидел, понурив плечи и думал о чём-то своём. — А может сыграем в плюй-камни? — предложила миссис Уизли, чтобы хоть как-то разрядить обстановку. — У Рона как раз есть новый набор. Но за столом эту идею никто не поддержал. Луиза сидела, скрестив ноги и безмолвно наблюдала за другими. Её это успокаивало. Она в кои-то веки могла сконцентрироваться не на своих мыслях. Вот Фред и Джордж тихонько о чём-то переговариваются. Один из братьев предварительно покосившись на мать, что-то передал под столом другому. Тот раскрыл ладонь, улыбнулся и прошептал одними губами: — Отлично. Что «отлично» Луиза так и не поняла, поэтому понаблюдав за близнецами ещё пару минут, вскоре переключилась на Джинни, Гермиону и Тонкс. Метаморфиня, так она любила себя называть, корчила рожицы, тем самым стараясь развеселить девочек. Те изредка издавали звуки похожие на смех, но больше сидели с тревожно-раздумчивым видом. Тонкс же напротив, чувствуя общую хандру всё больше и больше распылялась, дошло до того, что она так напряглась, чтобы сделать на голове птичье гнездо, что из ушей полезли мерзкие ярко розовые волосы. Миссис Уизли укоризненно посмотрела на неё. Мать семейства выглядела бледной и напуганной. Она сидела рядом с мужем и без конца шептала ему на ухо: — Ты только, пожалуйста, будь всегда рядом с Гарри, не отходи ни на шаг. — Я знаю, Молли. — спокойно отвечал мистер Уизли. — Ох-х, Артур, я что-то так волнуюсь, не знаю куда себя деть. С этим дисп… дисцит… тьфу ты, с дисциплинарным слушанием вся извилась уже. Скорее бы весь этот кошмар закончился. Да? Мерлиновы носки, когда же бедного мальчика оставят в покое! Она кинула на Гарри до того жалостливый взгляд, что в пору было разрыдаться. К Поттеру подсел Люпин, и шепнув ему на ухо пару слов, поднялся с кресла. — Что ж, Молли, спасибо за ужин, он был как всегда изумительным. — Как, — вскинула руки миссис Уизли. — Ты уже уходишь?! — Да, у меня сегодня ночное дежурство, ты забыла? — Люпин устало провёл рукой по лицу. — Ой-ой, а мне нужно ещё дописать отчёт для Дамблдора! — мигом вскочила Тонкс. — Я тоже пойду. Удачи завтра Гарри! Ни пуха, ни пера. — К чёрту… — вяло отозвался мальчик. — Удачи Гарри, — Люпин по-отечески положил ладонь на его плечо. — Чтобы завтра не случилось, знай, мы всегда будем рядом. Уголок рта Поттера дёрнулся в улыбке. — Не накручивай его, Римус, — это Сириус наконец отвернулся от камина и тоже подошёл к Гарри. — Если они посмеют тебя исключить, то мы просто разнесём это чёртово Министерство. Рано или поздно они должны будут понять, что Волдеморт вернулся, и когда это произойдёт, уверен будут на коленках ползать перед тобой и Дамблдором. — Сириус, — в голосе миссис Уизли зазвучали опасливые нотки. — Давайте просто пожелаем Гарри всего хорошего и отправим ребёнка в постель. Так они и поступили. Каждый пожал Поттеру руку и сказал пару напутственных слов. — Если вдруг почувствуешь, что начинаешь волноваться, представь, что Фадж или кто тебя там будет судить, просто огромная, жирная жаба в цилиндре. Стеснение как рукой снимет! — шепнула ему Луиза. — Спасибо. И спокойной ночи! — И тебе! — хором отозвались все. Поттер удалился в спальню, вскоре за ним последовала и Луиза. Спать ещё не хотелось, но сидеть в этой удручающей обстановке не хотелось ещё больше. Она налила в бокал вина, и выпив залпом, упала спиной на кровать. «Заебалась…» — единственное слово, приходящее на ум. Ей безумно нравилась семья Уизли, их добрая, семейная обстановка, но Мерлин, как она устала казаться милой и хорошей. Наверное, она садомазохистка, ведь как только она ушла от бесконечных конфликтов и споров, ей вдруг безумно захотелось на кого-то накричать. А повода всё не было. Да и неловко как-то орать на людей, которые вообще-то укрывают тебя от Министерства. Спать всё ещё не хотелось. Она тупо лежала и смотрела в потолок. Что же её ждёт? Неужели так и пройдут следующие месяцы, а то и годы? Бесконечная колесница хандры и скуки. Вот бы сейчас рвануть куда-нибудь далеко-далеко, туда, где не нужно скрываться от властей, не нужно думать о восставшем Тёмном Лорде, вообще не нужно думать. Лежи себе на пляже где-нибудь в Греции и наслаждайся апельсинами и просекко! М-м-м… Красота! Луиза с мечтательной улыбкой перевернулась на бок и тут на глаза ей попалась книга, оставленная сегодня утром Биллом. «Древние проклятия Востока». Девушка села на кровати, взмахом палочки заставила загореться свечу, стоящую на прикроватной тумбочке, и положила книгу перед собой. Билл любезно пометил крестиком нужные темы. Остановив свой выбор на «проклятие кошачьих когтей» (название в первую очередь показалось ей забавным), она открыла страницу и углубилась в чтение. Но спустя пару минут с грустным вздохом закрыла её. Это проклятие оставляло царапины будто от когтей кошки, которые никак не могли затянуться. Не то. Следующая глава «огненные раны и их последствия» сначала показалась тем, что нужно, но после слов «каждый час руку будто охватывают языки пламени», пришлось признать, что это снова не подходит, рука у Луизы почти не болит. Следующая глава тоже не подошла, и следующая, и после неё. Луиза уже хотела отложить книгу, как вдруг, боковым зрением уловила что-то, из-за чего по спине тотчас пробежали мурашки. Она открыла страницу, вверху, которой был начертан до боли знакомый символ - линия, из которой в две стороны выходили ещё четыре. Точно такая же как на одной из книжек, выкраденных из Министерства. Оказывается это была не одна руда, а целых две. Они расшифровывалась, как: Y — жизнь, перевёрнутая Y — смерть. Проклятие «жизни после смерти». Человек поначалу не чувствует никаких изменений, но потом начинает гнить заживо, до тех пор, пока мозг или сердце не откажет. Сбоку была картинка, на которой во всех подробностях иллюстрировались все этапы этого проклятия. Луиза, еле сдержав рвотный рефлекс, закрыла книгу. «Какое ужасное проклятие, уж лучше сразу убить себя, а не дожидаться последней стадии, когда начинают отваливаться конечности. Вот только зачем Дамблдору книга об этом? Не уж то хочет пульнуть таким в Тёмного Лорда? Было бы славно. Да нет, тут для этого заклинания всего пара страниц отведена, а там несколько сотен? Бред, значит что-то другое. Смерть и жизнь. Жизнь во время смерти. Смерть раньше жизни… Ты либо жив, либо мёртв. Не бывает наполовину. Хотя может и бывает, просто никто об этом не говорит. Ничего не понимаю!» За размышлениями она и не заметила, как погрузилась в нервный, беспокойный сон. Ей снились ожившие трупы и профессор Дамблдор, который молча наблюдал за тем, как её разрывают на части. Она всё кричала, молила о помощи, но пожилой профессор только смотрел, а на губах у него играла лёгкая усмешка.