Красная нить

Если будет надо, я за ней буду в воду падать

Мои океаны, мои водопады

Если будет надо, я за ней буду в воду падать.

***

Ира сидела в темноте на кухне, нежно поглаживая свой округлившийся живот. Она была на третьем месяце беременности и уже три месяца была замужем за Толей. При мысли о муже у неё возникало чувство отвращения, как будто она предала Гену, выйдя за Толю. Хотя именно Кривицкий её бросил, а Толик принял её в семью. — Как котёнка, — прошептала блондинка и, прикрыв глаза рукой, погрузилась в размышления. В этот момент на кухне вспыхнул свет, и раздался мужской голос: — Что «как котёнка»? Зеленоглазая Ира обернулась на звук голоса и окинула взглядом своего супруга. Толя был высоким и подтянутым, с рельефным торсом, на котором выделялись несколько кубиков. Сейчас он был одет лишь в спортивные штаны. Гена же, напротив, был худощавым, с карими глазами и без малейшего намека на рельеф или поджарость. Одни кости и кожа. « — Рассуждаешь так, будто решаешь, кого из них съесть», — промелькнуло в голове Алениковой. — Ирка? — Толик подошёл к жене и присел перед ней на корточки. — Что случилось, моя девочка? — Почему ты думаешь, что-то случилось? Со мной всё в порядке! — Ира с раздражением реагировала на любые проявления заботы и любви от Толи. Внезапно она резко выдохнула, почувствовав сильный толчок малыша. — Ир… — настойчиво произнёс сероглазый мужчина, не сводя глаз с любимой. — Он так сильно пинается, что спать невозможно, — с холодностью в голосе произнесла Ира, взглянув на него сверху вниз. — Неудивительно! Малыш просто не чувствует прикосновения папы, — сказал Толя и протянул руку к животику Иры, но она ударила его по ладони. — Ты ему не папа! Так что не смей, — прошептала бывшая Егорова, с ненавистью глядя на Аленикова. — Да его папаша сейчас на земле обетованной и на иврите разговаривает, — иронично произнёс сероглазый, и его глаза стали похожи на сталь кинжала. — Алеников, ты бессердечный человек, — зло выплюнула блондинка, но мужчина лишь рассмеялся. — Бессердечный? Я люблю тебя и никогда не предам. Я люблю этого малыша как своего, — на этих словах Толя указал на животик Иры, и она почувствовала лёгкий толчок сына. « — Предатель!» — мысленно обратилась Ира к своему сыну. — А вот тот, кто в Израиль укатил и бросил тебя у алтаря, — в голосе мужчины была слышна ярость, и зеленоглазая, не выдержав, ударила его по щеке. — Как бы он ни поступил, я люблю его, а тебя не-на-ви-жу, Алеников! — Ирина шикнула прямо в лицо мужчины, и боль, которую вызвали у брюнета её слова, вызвала у неё удовлетворение. Ира с ухмылкой встала со стула и, задев замершего сероглазого, удалилась прочь. — У беды зелёные глаза… Зачем я тебя полюбил? — хриплым шёпотом произнёс Толя, чувствуя, как его сердце сжимают железные тиски. Толик приехал навестить своих родителей спустя месяц после последнего разговора с Ирой. Диана была очень рада видеть единственного сына, а Борис ещё не вернулся с работы. Женщина настойчиво уговаривала мужа уйти на пенсию, так как его здоровье оставляло желать лучшего. — Сынок, я понимаю, что вмешиваюсь не в своё дело… — начала Диана, стараясь говорить как можно мягче. — Да, мам, — ответил Толя, подходя к окну и закуривая сигарету. Последний раз он курил ещё в школе, и вот снова взялся за старое. — Я надеюсь, ты не куришь при Ире? — полувопросительно произнесла Диана, глядя на сына. — Мам, это глупый вопрос, конечно, не курю. Я не хочу вредить своей жене и ребёнку, — сказал Толик, делая глубокую затяжку. — А у меня такое ощущение, что она хочет причинить тебе вред, Толь, — произнесла Дина, её раздражало поведение невестки. — Я думал, что моей жене повезло со свекровью, — произнёс сероглазый, выкидывая окурок в окно. — Я думала, что мне повезло с невесткой. Толя, она же не любит тебя, и ваш брак ей как кость в горле, — с печалью сказала Диана, глядя на своего ребёнка. — Мам, я люблю Ирку и малыша, и мне всё равно, что он не мой. Он Иринкин, а это самое важное, я их обоих люблю, — с улыбкой ответил Толя, скрывая свою боль глубоко внутри. — Хорошо, а если Гена вернётся? Сынок, она же ни на минуту не задумается, уйдёт к нему вместе с ребёнком, — сказала Дина, обнимая своего ребёнка. — Я их не отдам, — упрямо произнёс младший Алеников. — Ира взрослый человек, у неё есть право выбора, а ребёнок от Гены и Иры, они оспорят отцовство, и всё… Ни Иру, ни ребёнка ты больше не увидишь, — прошептала старшая Аленикова, будто чувствуя нутром. — Я её люблю, мам, и она полюбит, вот увидишь, — сказал Толя, обнимая мать в ответ. Спустя несколько месяцев Ира родила здорового мальчика. Она лежала в роддоме, когда через окно услышала мужской голос. Зеленоглазая переглянулась со своей соседкой по палате, и они вместе подошли к окну. За ним на снегу белыми розами было выложено:

Ирка,

спасибо за сына!

Рядом стоял радостный Толя и махал брюнетке руками. Ира, увидев супруга, скривила губы в презрительной улыбке. На её лице читалось отвращение. Глядя на неё, девушка искренне пожалела незнакомого ей парня. Аленикова открыла окно, и до неё долетели слова: — Покажи. На просьбу Толика ей хотелось ответить грубостью и причинить ему боль, но вместо этого она только крикнула: — Спит — и сразу же закрыла окно, задернув занавеску. — Зачем ты сорвалась? — с жалостью спросила соседка Иры, наблюдая, как та подходит к детской кроватке. — Пошел он, достал меня, — зло ответила Ира. — Мы же хотели назвать его Даня…— сказал Толик, глядя на свидетельство о рождении сына. — Я решила, что будет Артём. Твоё мнение никого не волнует, — сказала Ира с превосходством, глядя на мужа. « — Ну хоть Алеников Артём Анатольевич, и на этом спасибо», — мелькнуло в голове брюнета.