В глубинах Бездны

«Кроваво-чёрное ничто взмесило

Систему тел, спряжённых в глуби тел,

Спряжённых в глуби тем, там, в темноте

Спряжённых тоже. Явственно до жути...»

— Набоков В.В «Бледный огонь»

***

      Зимний ветер хлестал лицо, кусая кожу ледяными зубами, но Рим не замедлил шага. Чёрные волосы липли ко лбу, а хруст снега под ногами звучал глухо, отмеряя время, как удары невидимого метронома. Дома сменяли друг друга, превращаясь в безликую серую массу — он не смотрел по сторонам, его разум был сосредоточен на мыслях.

      Антон Петров.

      Это имя застряло в сознании, вызывая настороженность. Чужак, который слишком быстро оказался в центре внимания, и уже успел потревожить давно устоявшийся порядок вещей в школе. Кто он такой? Он нахмурился, чувствуя, как мысли о Петрове снова и снова возвращаются. Что-то с этим парнем было не так, и амулет это подтверждал.       «Нужно поговорить с отцом… Не нравится, мне всё это» — пронеслось в голове.       Он хорошо знал, что отец ненавидел пустые домыслы, но он был уверен, что это заслуживает его внимания. Пусть он и выглядел как простой подросток, Антон точно что-то скрывал. Улица закончилась, разветвляясь на две тропы. Парень свернул направо, автоматически следуя знакомому маршруту. Впереди показался его дом — скромный, с покосившейся крышей и красными стенами, которые давно выцвели под ветром и дождём. Подойдя к двери, он без колебаний толкнул её — отец редко запирал её днём погружённый в повседневные дела, он вошёл внутрь, отрезая себя от ледяного мира снаружи. В глубине дома раздавались чёткие удары молотка, смешиваясь с лёгким копошением — звуки, которые парень знал и не раз слышал. Отец, как всегда, занимался починкой старого дома, который казалось ещё год-другой, и развалится как карточный.       Рим снял куртку, повесил её на крючок и направился на звук. Шум доносился из дальней комнаты. Войдя туда, он увидел отца на старой раскладной лестнице, сосредоточенно забивающего гвозди, а за ухом был привычно припрятан карандаш. Вокруг него были разбросаны инструменты: рулетка, отвёртка и старый уровень с потрескавшимися стеклянными колбами. Он был полностью погружён в работу и даже не заметил, как сын вошёл в комнату.       Рим прокашлялся, привлекая его внимание. Отец повернул голову, прищурившись кивнул.       — Ты как раз вовремя, — коротко сказал он, кивая на рулетку у его ног. — Подай-ка.       Рим молча наклонился, поднял инструмент и протянул его. Отец принял рулетку, привычным движением вытянул мерную ленту, сделал пару отметок на потолке и довольно кивнул:       — Отлично… — пробормотал он себе под нос, вытирая пот со лба рукавом рабочей рубашки. Лишь после этого он посмотрел на сына.       — Как дела в школе? Всё как обычно? — спросил он, скорее из привычки, чем из настоящего интереса.       Рим покачал головой, его взгляд стал более серьёзным.       — Нет, отец. На этот раз необычно. Нам нужно поговорить.       Отец нахмурился.        — Что-то серьёзное?       Рим молча потянулся к вороту рубашки и достал кулон — серебряный ромб, мягко блеснувший в свете. Это был их знак, понятный без слов. Глаза отца сузились, он быстро слез с лестницы, не обращая внимания на разбросанные инструменты, и, приблизившись, тихо сказал:       — Не здесь.       Рим кивнул. Отец жестом велел следовать за ним. Они подошли к тяжёлому дивану, стоявшему у дальней стены. Синхронно взявшись за его края, они сдвинули его, обнажив деревянный люк с потёртой железной ручкой. Отец поднял его, указывая сыну спускаться первым. Парень спустился по узкой лестнице в тёмное помещение. Старые доски под ногами заскрипели. Нащупав выключатель, он щёлкнул тумблером, и тусклый свет разогнал мрак. Комната была забитой старыми ящиками и коробками. На стене висело охотничье ружьё с кожаным ремнём и несколько блестящих патронов в старых петельках. Стол с потрёпанной поверхностью был завален бумагами, среди которых виднелись книги с обветшалыми корешками.       Отец спустился следом, закрыл люк, проверил замок и, отойдя к столу, твёрдо произнёс:       — Рассказывай. Что произошло?       Рим снял с шеи кулон и протянул его отцу. Серебряный ромб с гравировкой чёрного орла на одной стороне и зелёным камнем на другой сверкнул в тусклом свете. Отец принял медальон с серьёзным видом, привычным движением потянулся к старому увеличительному стеклу, висящему на цепочке у стола, и начал изучать камень. Его взгляд стал холодным и сосредоточенным — таким Рим видел его только в самые напряжённые моменты.       — Говори, — коротко бросил он, не отрываясь от медальона.       — У нас в классе появился новенький, — начал Рим, скрестив руки на груди. — Когда он вошёл... — он слегка кивнул в сторону кулона, — амулет нагрелся так, будто хотел прожечь во мне дыру.       Отец продолжал внимательно рассматривать камень.       — Что ещё?       — Его зовут Антон. Странный, но не выглядит опасным. Тихий, держится особняком.       Отец ненадолго завис, обдумывая услышанное, а затем положил кулон на стол.       — Камень подтверждает твои слова, — произнёс он задумчиво. — Его цвет потускнел. Это плохой знак.       Он сцепил пальцы, нахмурив брови.       — Ты сам что думаешь? — спросил он, внимательно глядя на сына.       Рим пожал плечами:       — Пока он выглядит как обычный парень. Может, он сам не понимает, что с ним что-то не так.       Отец кивнул, но выражение его лица оставалось напряжённым.       — Но совпадение слишком подозрительное... Сначала пропадает ребёнок, а потом появляется этот Антон, — пробормотал он, потирая подбородок. — И амулет сразу отреагировал...       Он снова взял кулон и протянул его сыну.       — Никому о нём ничего не говори, пока не узнаем больше, — предупредил он. — Если это всплывёт, круг начнёт действовать, а нам пока этого не нужно, я знаю их методы.       Рим кивнул, надел кулон обратно и спрятал его под рубашку. Отец тем временем открыл старый ящик, извлекая из него потёртую кожаную сумку.       — Пока у нас есть время... — его голос стал глухим, но уверенным. — Вот что мы сделаем...

      ***

      Трое хулиганов стояли в нескольких метрах, окружив Антона полукругом. Он и не заметил, как они появились, настолько был поглощён погоней за Алисой. Сначала заговорил тот, что стоял справа:       — Ну что, не получилось сдриснуть по-тихой, а?       Одет он был в чёрную кожаную куртку и шапку, его взгляд был хищным, пронзительным, как у человека, привыкшего чувствовать себя хозяином положения. Левый хулиган добавил с издёвкой:       — Ну что, седина подзаборная, посыпай голову пеплом!       Семён сделал несколько шагов вперёд, оставляя напарников позади, с ухмылкой расплывающейся по его лицу. Влажные губы блестели, а в гнилых зубах застрял кусок сегодняшнего обеда.       — Что-то я лопаты не вижу... — он облизал губы. — Но ничего, сейчас мы тебя так отделаем, что родная мать не узнает. Руками копать будешь.       Антон снова услышал шёпот — сначала тихий, едва различимый, как далёкий шелест листьев. Но затем он начал нарастать, звенеть в ушах, звук скакал от одного уха к другому.              «Помнишь?

Как тогда?

Тоже трое...

      Две руки...

и нервы посередине.»

      Чёрное пятно медленно проступило около Семёна, заметное на фоне света дня. Антон моргнул, наваждение не пропало.       «Стен нету...

но осталась клетка.»

             — Эй, на меня смотри, шлюха подзаборная! — выкрикнул Семён, привлекая внимание.       Антон поднял взгляд. Парни уже обступили его с трёх сторон, вынуждая отступать.       «Не хватает высоты...

и железа.»

      Семён подошёл ближе, ухмыляясь.       — Гляньте на него! Тут тебе негде красоваться — стола-то нет! — он медленно занёс руку для удара.       Но прежде чем кулак мог опуститься, раздался резкий свист со стороны парня в кожанке. Семён обернулся.       — Слышь, Сёма, это урод тебя перед всей школой опустил! — съязвил тот, подходя ближе и похлопав Семёна по плечу. — Окажем нашему новому знакомому хороший приём... Научим его хорошим манерам.       Семён хищно оскалился, кивнув.       — А то.       Послышался резкий лай справа от Антона. Он и вся компания резко обернулись. На границе поля, встав в угрожающую стойку, стояла Жулька. Её шерсть встала дыбом, из горла вырывался злобный рык, перемежаемый громким лаем.       — Ты уже себе новых друзей завёл? — с ухмылкой бросил Семён. — Посмотрим... Иди сюда, шавка, посмотрим, что ты на это скажешь.       Но прежде чем Антон успел что-либо сделать, Семён рванул вперёд и со всей силы пнул Жульку. Собачий визг разорвал тишину, эхом отозвавшись в пустоте поля. Жулька отлетела на несколько метров, жалобно скуля и извиваясь на снегу.       Антон почувствовал, как внутри что-то дало трещину.       «Невинность...

Жестокость...

Опять...»

      Казалось, из этих трещин начала выливаться густая, чёрная жидкость, липкая и вязкая, как смола. Она заполняла его грудь, медленно перетекая в руки, затуманивая разум. Это была ненависть — живая, пульсирующая, голодная.       — Теперь-то нам никто не помешает, — с вызовом бросил Семён.       — Слышь, Сёмка, давай без лишних жертв, не по-пацански это, — буркнул парень в кожанке, зло косясь на Семёна. — Мы сюда не собак пинать пришли. Борзый должен за слова ответить, не создавай новых проблем!       — Чтоб всё было по-чесноку было на, — вставил парень с щелью между зубов.       «Что будешь делать?

Проигнорируешь?

Спасуешь?»

      Антон присел рядом с Жулькой, нежно погладив её по голове. Собака дрожала, но смотрела на него теми же добрыми блестящими глазами.       — Потерпи немного... я сейчас. — прошептал он, чувствуя, как внутренняя стена окончательно пала.       Он поднялся, его дыхание стало ровным, а плечи — расправленными. Мир вокруг померк, превращаясь в пустую сцену, на которой остались только он и трое перед ним. Его чёлка упала на глаза, скрывая их в тени.       И тогда он улыбнулся.       «Мстительно...

Ненавистно...

Жестоко...»

      Затем раздался его смех — холодный, отрывистый, похожий на удар кнута.       Семён вздрогнул, отступая на шаг назад, не понимая, его реакции.       — У тебя что, крыша поехала? — осторожно бросил хулиган с лишним весом, оглядываясь на своих товарищей.       Антон замолк.       — Нет... — произнёс он ровным, спокойным голосом, делая уверенный шаг вперёд. — Просто наблюдаю, насколько ты беспомощный слабак... каким всегда и был. Разве не так?       Семён оскалился, но не двинулся с места. Его напарники настороженно наблюдали.       Антон повернулся к парню в кожанке, глядя на него исподлобья.       «Главный...»       — Привёл дружков на помощь? Может, тебе стоило половину школы притащить? Чтоб уж наверняка. — насмехаясь сказал он.       Парень в кожанке резко шагнул вперёд, его рука скользнула в карман.

«Останови его...»

      Антон резко указал в его сторону, голос прозвучал как приказ:       — СТОЙ НА МЕСТЕ!       Тот застыл, наткнувшись на невидимую стену.

      «Честь...»

      Антон продолжил:       — У вас же есть понятия чести, верно? Вы ведь все выросли на «улице»? Или всё это — дешёвое показное дерьмо?!       Парень в кожанке кивнул, его взгляд посерьёзнел.       — А что улица говорит про то, чтобы вмешиваться в чужие разборки? — продолжил Антон, его голос обнажённым лезвием скользнул по воздуху. — Это ведь не по-пацански, или я ошибаюсь?       Семён метнул злобный взгляд на своих товарищей, надеясь получить поддержку.       — Рома, Бяша... Вы чё, слушать этого лоха будете?! — рявкнул он, бросая взгляд на Антона.       Рома поднял глаза, его лицо стало холодным, а взгляд тяжёлым. В голосе прозвучала жёсткая нота:       — Сёма, ты забываешь кое-что... Знай своё место. Мы пришли не драться за тебя. Он дело говорит... это ваши тёрки.       Семён вздрогнул, сжал кулаки, но ничего не ответил.       — Давай, восстанавливай свой авторитет, — вставил Бяша.       Поддержки больше не было.

«Он остался один...»

      Антон заметно улыбнулся.       — Благодарю за понимание, — бросил он холодно, сбрасывая рюкзак в снег.       Затем он поднял глаза и шагнул вперёд.       — Ну что, Семён... потанцуем?       «Мы вечно танцевали, даже под напором грусти...»       Семён оглянулся по сторонам, его взгляд метался между Антоном и товарищами, но те не двинулись с места. Он стиснул зубы, кулак с тяжёлой печаткой взметнулся в воздух.       — Ты сам напросился, седой! — рявкнул он.       «Жизни были отняты, а наши вот остались...»       Антон сосредоточился, его тело напряглось, как натянутая струна. Всё внутри горело холодным огнём.       «Так давай же вновь станцуем... и покажем миру нас...»       Тьма сгущалась вокруг, и в её глубине Антон увидел размытый силуэт рядом с собой. Призрак протянул тонкую руку, приглашая...       «Покажем ему красивый танец, Антошка?»       Антон мысленно сжал призрачную ладонь. Весь мир исчез, остались лишь движения... лишь их танец.       Семён бросился вперёд, но его кулак пронзил лишь пустоту. Антон плавно скользнул в сторону, как опытный танцор, закручиваясь в пируэте. Его ответный удар пришёлся точно в живот противника.       «Рука левая...

рука правая...

поворот...»

      Семён взревел и снова кинулся на него, но Антон легко ушёл в сторону. Движения его были точными, отточенными — смертоносная хореография. Но вдруг вспышка боли пронзила щеку — удар с печаткой угодил точно в цель. Антон пошатнулся, но тут же восстановил равновесие. Его сердце билось глухо в такт этому мрачному действу.       «Боль...» — Она всегда с нами, — произнёс Антон, вытирая кровь.       «Наступили на ногу...

и снова поворот...»

      Семён бил грубо, яростно, но без всякой техники. Антон двигался точно и уверенно, но удары все равно сыпались градом — боль была резкой, но быстро отходила на второй план. Резкий удар — и Семён рухнул в снег, сбитый с ног. Тяжело дыша, он застонал, пытаясь подняться. Антон сделал несколько шагов назад и бросил:       — Вставай! Бить лежачих свиней невежливо!       Эти слова подействовали на Семёна так, словно плеснули бензина в сердце пламени. Глаза налились кровью, рот перекосился в зверином оскале.

«Пора...»

      Семён кинулся с криком, размахивая кулаками, но Антон, уже был на шаг впереди. Он увернулся, нанёс резкий удар в лицо, затем второй в солнечное сплетение. Семён снова рухнул, но Антон не остановился. Он прыгнул сверху, прижав его к земле.       — Ты хотел, чтобы лежал я?! — «Но лежишь ты...»       Кулаки Антона с силой обрушились на лицо противника. Один удар, второй, третий... кровь брызнула на снег, оставляя тёмные пятна.

«Удары судьбы... как биение сердца...»

      Семён пытался сопротивляться, его руки слабо поднимались, но падали обратно, не в силах остановить Антона.       — Смотри на меня, — «Смотри, как ты слаб...» — прошипел Антон, вдавливая его голову в лёд.

«И ещё один...»

      Удары продолжались, каждый новый был ярче предыдущего. Гул в голове Антона слился с ветром, заглушая мысли... Семён наконец поднял взгляд. Его глаза, когда-то полные злости, теперь были наполнены страхом.       — Пожалуйста... хватит, — прохрипел Семён, его губы тряслись.       — Стой! Ты убьёшь его! — крик Ромы ворвался в сознание, разрывая этот тёмный танец.       Эхо его слов вибрировало в воздухе, возвращая в реальность. Его руки застыли в воздухе, покрытые кровью и царапинами. Он опустил взгляд. Семён лежал под ним — разбитый, окровавленный, еле дышащий. Из его носа текла кровь, губы были разбиты, один глаз заплыл, а другой был полон первобытного ужаса. Антон поднялся, его руки дрожали. Он смотрел на них, но не ничего не ощущал. Тяжело выдохнув, он тряхнул головой, возвращая контроль.       Бяша и Рома подбежали к Семёну, проверяя его состояние. Вопросы сыпались один за другим, но Антон не слышал их. Он просто смотрел, как те помогают Семёну встать, поддерживая его.       — Бяша, проводи Сёму до дома... а мы с Антоном потолкуем, — твёрдо сказал Рома, его голос звучал пугающе спокойно.       Бяша кивнул, закинув руку полуживого Семёна себе на плечо. Тот судорожно вздохнул и попытался поднять голову, но, увидев Антона, тут же опустил глаза, избегая его взора.       Антон и Рома молча стояли на заснеженном поле, наблюдая, как Семён и Бяша медленно уходят прочь, поддерживая друг друга. Их фигуры становились всё меньше, пока не скрылись за густыми деревьями. Рома вздохнул, шумно выдыхая пар в холодный воздух. Антон, переведя на него взгляд, заметил, как тот полез в карман. Его движения были спокойными, но что-то в них выдавало напряжение.       Рома достал помятую пачку сигарет, достал одну и, чуть повернув голову, протянул пачку Антону.       — Будешь? — коротко спросил он, глядя на Антона исподлобья.