В глубинах Бездны

      «‎Театр начинается с маски, а маска — с тайны.»

***

      Будильник прервал тишину своим раздражающим звоном. Антон открыл глаза и еле слышно пробормотал:       — Ну вот… Думал, что высплюсь. Не судьба.       Потянувшись он скинул одеяло, встал с кровати и сразу же принялся застилать её, как привык это делать с детства. Щёлкнул выключателем, заполняя комнату ярким светом, и направился к шкафу.       «Субординация. Дресс-код. Полный класс голов. Потрясающе.» — саркастически подумал он, отворяя дверцу.       Антон вытащил на свет белую рубашку, аккуратно выгладил её на руке, достал чёрный галстук и простые чёрные джинсы. Привычный набор — ничего лишнего. Присев на край кровати, он вытащил стилет из ящика прикроватной тумбочки, на секунду задумался, и положил его в карман пальто. «Вроде всё. Перекусить и в ночной лес.»       Взяв рюкзак и пальто, Антон уже собирался выйти из комнаты, когда его взгляд зацепился за что-то яркое, выбивающееся с верхней полки шкафа. Он потянулся, достал находку, недоуменно разглядывая, усмехнулся. Красная шапка с надписью «Спорт».       «Неужели отец это носил?» — мелькнула мысль. Пожав плечами, он бросил её обратно.       На кухне он легко перекусил, налил крепкого чая в термос, захватил пару бутербродов и фруктов, бросив всё это в рюкзак, он надев пальто, накинул капюшон, глубоко вздохнул и вышел из дома.       «Что меня ждёт в новой школе? Проблемные ученики? Полина говорила, что таких там хватает. Надеюсь они не станут новой головной болью.»       Его размышления прервал лёгкий шорох сбоку от тропы. Антон остановился, прислушиваясь. Шум был едва уловимым, словно шелест листьев.       — Ну, Леший, долго ещё шуршать будешь? Выходи, давай! — громко произнёс он, улыбнувшись.       Лес, разумеется, промолчал, но Антон продолжил с тем же настроением:       — Слабак. Если передумаешь, не стесняйся. Чаем угощу.       Он знал, что всё это глупо, но именно такие мгновения давали ему странное чувство спокойствия.       Достигнув знакомого моста, он не замедлил шаг. На другом берегу его встретил поселок, похожий на декорацию к старому фильму. Темное небо, редкие домики с мягким светом в окнах, снег на крышах. Антон на мгновение остановился, чтобы насладиться видом.       «Жаль, что у меня нет фотокамеры. Это зрелище заслуживает, чтобы его запечатлели.»       Пройдя немного дальше Антон остановился под фонарём, свет которого словно растекался мягким золотым пятном по снегу вокруг.              Он поднял голову вверх, вглядываясь в густую темноту неба, откуда опускались редкие снежинки. Они кружились в свете фонаря, как крошечные светлячки, пока не исчезали в его свете или таяли на тёплой ткани его одежды. Это короткое мгновение покоя прервало шуршание у его ног.              Опустив взгляд, он увидел — маленькую собаку. Свет фонаря выхватил её из темноты: тёмно-серая шерсть местами блестела, а лапы были в мокрых снежных пятнах. Собака стояла неподвижно, лишь её уши немного дёргались, ловя каждый звук. Глаза, блестящие и тёмные, внимательно смотрели на Антона, полные одновременно страха и любопытства.              Антон медленно опустился на одно колено, чтобы не спугнуть животное. Снег тихо заскрипел под ним. Протянув руку он сказал мягким, спокойным голосом:              — Иди сюда. Не бойся.              Собака нерешительно сделала пару шагов вперёд. Она двигалась осторожно, но любопытство в её глазах пересилило страх. Её нос коснулся пальцев Антона. Она недоверчиво понюхала руку, оценивая, а затем лизнула его пальцы.              Антон улыбнулся.       — Ну вот, теперь мы друзья. Я Антон. А как зовут тебя, чудо?              Собака лишь немного склонила голову в сторону, продолжая смотреть на него, словно пытаясь понять его слова. Он оглядел её внимательнее: худая, без ошейника, шерсть спутанная.       — Ты, похоже, бродяжка, — тихо сказал он.              Скинув рюкзак с плеча, он поставил его в снег, снял перчатку и полез внутрь. Оттуда он вытащил бутерброд, завернутый в бумагу. Развернув его, Антон вытащил кусочек колбасы и протянул собаке. Она осторожно подошла, чуть замешкавшись, но, как только её нос уловил запах пищи, она быстро схватила добычу и проглотила.              — Голодная, — заметил он, ласково проводя рукой по её голове. Её шерсть была мягкой, но холодной, что заставило его нахмуриться. Он оторвал ещё кусок колбасы и предложил ей. Собака радостно взяла и этот кусочек, съела ещё быстрее, а затем посмотрела на него с такой неподдельной благодарностью, что Антон невольно улыбнулся.              — Всё, извини, больше у меня ничего нет, — сказал он, заворачивая остаток бутерброда. — Не яблоки же тебе давать.              Антон уже начал было думать, как ещё ей помочь, но вдруг почувствовал, как что-то ледяное коснулось его шеи. Это ощущение было резким, будто когти изо льда прошлись по коже, заставляя сердце пропустить удар. Он не оглядывался, не двигался — его тело напряглось, как натянутая струна. Воздух вокруг уплотнился, стал тяжёлым, давящим, как перед грозой. В этот момент ему показалось, что он слышит шёпот — странный, едва различимый, словно далекий гул ветра — проник прямо в сознание. Это было нечто чуждое, пугающее, но в то же время знакомое. Точно такое же чувство он испытал той ночью у окна.              Ледяное прикосновение пропало так же внезапно, как и появилось, но его след остался.              Собака у его ног молчала. Её тёмные глаза теперь смотрели не на Антона, а куда-то вперёд, вглубь теней. Она медленно втянула воздух носом, но не издала ни звука, даже не шевельнулась, словно она почувствовала чьё-то присутствие.       И тут он услышал шаги. Мягкие, осторожные. Они приближались, шаг за шагом, к самому краю света фонаря.              Шаги остановились.              Антон собрал мысли в кучу, отгоняя остатки неприятного ощущения, что овладело им несколько мгновений назад. Шёпот в голове отступил, но осадок остался. Он сжал кулаки, отрезав себя от чуждого воздействия.              «Мой разум — только мой», — твёрдо подумал он, чувствуя, как возвращается контроль.              Решительно, не поднимаясь с колена, Антон заговорил, голос его прозвучал ровно:              — Подкрадываться к незнакомцам — это, знаете ли, не слишком вежливо, — сказал он с едва заметной улыбкой, поднимая голову вверх.              Там, в тени, за пределами света фонаря, он различил силуэт. Фигура застыла на месте, и в ту же секунду Антону показалось, что его неожиданная реакция застала её врасплох: силуэт слегка наклонил голову в сторону, как будто изучал его, или, возможно, обдумывал ответ.              Антон, не теряя самообладания, продолжил, склонив голову к собаке:              — Ну как вам наше выступление? Понравилось?              Из темноты донёсся тихий хруст, словно кто-то двинулся с места или небрежно наступил на засохшую ветку. Затем он услышал голос. Женский, мелодичный, будто звучал сразу и рядом, и где-то вдали. Голос был странным, обволакивающим.              — О да, — протянула она, в голосе сквозила ироничная нотка. — Настоящий театр! Умопомрачительная драма! Жертвоприношение колбасы было таким… трогательным, что я чуть не заплакала. — В её голосе мелькнуло притворное восхищение, которое тут же сменилось звонким, весёлым смешком.              Антон, продолжая играть, сделал элегантный поклон, одной рукой придерживая рюкзак, другой — приглаживая несуществующую шляпу:              — Рад, что нравлюсь моим зрителям. Хотя, признаюсь, их у меня немного.              — Не скромничай, — прозвучал голос, на этот раз ближе.              Силуэт остался в тени, но Антон успел заметить её очертания: тёплая, закрытая шуба скрывала фигуру, но что-то в её форме заставило его насторожиться. Там, где должно было быть лицо, угадывались странные очертания, которые не вписывались в привычный облик человека.              Она нарушила молчание:               — Ты явно наслаждаешься своим выступлением. Ведь ты у нас… — пауза, кокетливый тон, — незримый главный герой.              Антон вскинул бровь, но удержался от комментария. Голос продолжил, почти мурлыча:              — А я всего лишь… случайная любопытная прохожая.              Её голос был насыщен кокетством, смакуя каждое слово. Антон насторожился, свёл брови и резко сменил тон.              — Случайная? — произнёс он уже серьёзнее. — Ты всегда так наблюдаешь за людьми? Или сегодня какой-то особенный день?              Её ответ последовал мгновенно, словно знала, что он это спросит.              — Сегодня особенное утро, мой сладенький, — пропела она хитрым голоском, делая шаг в круг света.        Её появление было… завораживающим. Незнакомка выглядела так, будто сошла с страниц сказки.       Рыжая шуба подчёркивала её тонкую фигуру, скрывая любые детали, делая её образ более волшебным. Но взгляд поднялся выше       «Рыжий огонь на белом снегу,» — подумалось ему.       Лисья мордашка, неподвижная и безучастная, завершала нечто инородное в её облике. Синие глаза, яркие и глубокие, смотрели прямо на него.               «Маска,» — мелькнула мысль. — «Это маска. Просто маска.»              — Удивлён? — спросила она, и в голосе мелькнула весёлая нотка. — Будто живую лисичку в шубке увидел.               Рассмеялась она ярким завораживающим смехом.              Антон усмехнулся, едва заметно качнув головой. «Странная она. Чудная какая-то,» — подумал он, но тут же добавил себе мысленно: «В эту игру можно играть вдвоём.»              Он на секунду окинул взглядом пространство вокруг. Свет фонаря служил им прожектором, выхватывая из ночи небольшую сцену. Всё происходящее казалось театральным.              — А ты, смотрю, тоже та ещё актриса, — произнёс Антон, его голос стал игривее. — Надеюсь, все колобки пережили встречу с тобой.              В ответ её голос резко изменился, в нём зазвучало недовольство, словно натянутые струны скрипки, которые скрежетали в лёгком диссонансе:       — Ах ты…              Она шагнула вперёд, и прежде чем Антон успел пошутить снова, её движение превратилось в прыжок. Она оказалась вплотную к нему, так близко, что её маска едва не касалась его лица. Антон не отшатнулся, но внутренне напрягся.              Он почувствовал, как от неё пахнет. Сладкий, терпкий аромат цитрусов смешивался с чем-то мягким, напоминающим пряности. Этот запах был как глоток праздника, неожиданный, но идеально подходящий её образу.              — И что же ты сделаешь? — спокойно сказал Антон, не отводя взгляда. — Съешь меня?              Антон немного напрягся, когда она приблизилась ещё ближе.              — Съесть тебя? — томно переспросила она, её голос обволакивал, словно шёлковая лента.              Её рука в перчатке медленно легла ему на живот, и он почувствовал лёгкое давление, сопровождаемое странным, гипнотизирующим ощущением. Она начала поднимать руку вверх, её прикосновения, оставляли за собой тонкую, приятную дрожь.              — Заманчивое предложение, — продолжила она, голос был всё таким же плавным, она смаковала каждое слово.              Её пальцы скользнули выше, к груди.              — Только знаешь… — добавила она, и в этот момент её глаза, видимые в прорезях маски, утонули во тьме. Её рука продолжила подниматься, замирая около его шеи.              — Я не ем ОСТРЫХ на язык мальчишек, — голос её внезапно стал резким, и, прежде чем Антон успел среагировать, она схватила его за горло. Её хватка была сильной, но не настолько, чтобы причинить боль, скорее, чтобы дать понять, кто здесь контролирует ситуацию.              Он напрягся, но уже через мгновение услышал её смех — мелодичный, полный задора. Она отстранилась, всё ещё смеясь, и провела рукой по своему животу, никак не успокаиваясь.              — Ох, видел бы ты своё личико, острослов ты наш! — сказала она, смеясь и качая головой.              Она сделала шаг вперёд, снова приближаясь к нему, но теперь её голос звучал мягко, с оттенком шутки.              — Если бы ты был моим колобком, ловила бы тебя не в посёлке под фонарём, глупенький.              Её маска осталась неподвижной, но Антону на мгновение показалось, что её лисья мордочка улыбается ещё шире. Она вытянула указательный палец и легонько ткнула им в его нос.              — Ну и как зовут моего ночного странника? — спросила она, ожидая ответа.              Антон хмыкнул, убрал её руку от своего лица и спокойно ответил:              — Антон. А тебя?              Лисица присвистнула, слегка качнув головой. Затем, ради эффекта, сделала грациозный оборот вокруг своей оси. Шуба плавно взлетела от её движения, напоминая вихрь, и вновь опустилась, когда она остановилась.              — Ох… Тошенька, ну ты и дурачок, — сказала она, остановив взгляд на нём. — Разве старых поверий не знаешь?              Антон приподнял одну бровь, давая понять, что ждёт объяснений.              Она хмыкнула, чуть прочистив горло, и начала медленно напевать:       

Имя — отзвук души,

Имя — светлая память,

Имя — тень тишины,

Имя — вечности пламя.

             Она сделала короткую паузу, глядя ему прямо в глаза, и продолжила, её голос звучал глубже, почти проникновенно:              

Имя — путь для тебя,

      

Имя — боль для других,

Имя — маска для тех,

Кто от мира отвык.

      Заканчивая, она хмыкнула и наклонила голову, ожидая его реакцию.              — Имена, милый мой, имеют огромную силу. А ты вот так просто сообщил его первой встречной. Молодец.       Антон усмехнулся, покачав головой. «Ну, по крайней мере, скучно не будет,» — подумал он.       Её глаза блеснули, уловив его внутреннее недоумение.       — Ой, да не дуйся ты так, — добавила она, махнув рукой в его сторону. — Смотри, ты нравишься Жульке.       Антон опустил взгляд: собака, которую он недавно покормил, уже крутилась у ног лисицы, весело виляя хвостом и лая, как будто ничего и не происходило.       — Так она твоя? — спросил он с интересом.       — Нет, — ответила она, слегка зевнув. — Просто подкармливаю её. А то совсем с голоду помрёт, бедняжка.       Антон перевёл взгляд обратно на лисицу.       — А если серьёзно, зачем ты так вырядилась? — спросил он с ровным тоном, — Маска, шуба… Я что, на какой-то праздник опоздал?       Она на мгновение замерла, её взгляд стал более острым. Затем она медленно подошла ближе, её тон стал низким и слегка зловещим.       — Праздник? — повторила она. — Неужели ты ничего не видел?       Ему вспомнился ночной инцидент в его доме, но он сдержал любые проявления эмоций. Лисица, однако, не ждала его ответа.       — Маска? — тихо хихикнула она, наклоняясь чуть ближе. — Ты ведь понимаешь, зачем люди носят их, правда?       Она сделала паузу, но её взгляд стал более тяжёлым, и голос зазвучал с той загадочной ноткой, которая оставляла больше вопросов, чем ответов:       — Знаешь, что страшнее всего в маске? — Она медленно обводила контур своей лисьей личины. — За ней может скрываться что угодно. Иногда… это всего лишь лицо. Но чаще — пустота. А иногда то, что ты не захочешь увидеть.       Антон не дрогнул. Вместо этого он хмыкнул, его голос остался ровным, почти равнодушным:       — Маска скрывает не пустоту. Она скрывает то, что не должен видеть никто.              Его слова прозвучали спокойно, но в них чувствовалась скрытая глубина, намёк на нечто личное. Лисица остановилась, слегка приподняла голову, оценивая его ответ, и кивнула, ничего не сказав.       Антон на секунду задержал взгляд на девушке. «Странно всё это… Кто же ты?» — подумал он, оценивая её поведение и слова. Её появление, загадки — она явно не просто «случайная прохожая».       Он коротко выдохнул, отводя взгляд. «Спрашивать напрямую смысла нет, соврёт. Такие, как она, часто лгут. Но мне интересно заглянуть за твою маску. Что ж, значит, пойдём другим путём.»              Надев перчатку обратно на руку, он заговорил:              — Не хочешь прогуляться? Не знаю, по пути ли тебе, но вдвоём будет однозначно веселее.              Лисица чуть наклонила голову, её взгляд на секунду стал оценивающим. Затем уголки глаз в прорезях маски, казалось, чуть приподнялись — как будто она улыбнулась.       — Ладно уж, — ответила она тоном, будто это решение далось ей с большим трудом.       Антону даже показалось, что лисица стала ещё хитрее, чем была секунду назад, хотя он и не мог понять, что именно в её поведении это выдало.       — Провожу тебя.       Прежде чем он успел что-либо сказать, она неожиданно просунула свою руку под его, чуть прижимаясь локтем, как будто они давно знакомы и это её привычка.       — Ну, веди, кавалер, — добавила она, игриво.       Они шли в сторону школы. Антон ожидал, что загадочная незнакомка продолжит разговор, но вместо этого она лишь изредка насвистывала мелодию, ловя своей неподвижной маской снежинки.              «Нужно прощупать почву,» — подумал он, бросив на неё короткий взгляд.       — Так где ты живёшь? — спросил он нарочито непринуждённо.       Она повернула голову.              — А что, в гости хочешь? — спросила она, её голос прозвучал с лёгкой хитрецой, играясь с ним. — Мы пока не настолько знакомы. Но… может это изменится, — добавила она, проводя ладонью по его щеке.       «Мимо,» — подумал Антон, сохраняя невозмутимый вид. Она не настолько проста. Попробуем по-другому.       — Ну, всё-таки скажи, как тебя зовут, — сказал он, с лёгкой усмешкой. — Душу я твою красть не собираюсь.              Она остановилась, словно обдумывая его слова, а затем, вместо ответа, заговорила загадочным ритмичным тоном:              

Имена, имена, имена,

      

И у камня, и у неба, и у моря,

      

И у мальчика рыжего, словно огонь,

Но мне — зачем? Зачем мне имя?

             Антон коротко вздохнул.       — Нет? Ну, тогда я могу звать тебя просто Рыжая, — ответил он с издёвкой.       Услышав слово «Рыжая», она посмотрела на него так, будто хочет укусить. Но тут же её взгляд смягчился, и она задумчиво спросила:       — Ну хорошо, а как бы ты назвал такую лисичку как я, Антошка-картошка?       Эти слова… Он замер, его взгляд стал стеклянным, а окружающий снег… Продолжал падать смешиваясь с чем-то иным.       Он чувствовал, как реальность меняется. Снегопад танцевал хоровод окружённый падающими листьями. Антон рефлекторно поймал один в перчатку и посмотрел: ярко-жёлтый кленовый лист, словно кусочек мягкого пламени, лежал на его ладони.                    Они кружили вокруг в медленном танце, создавая вихрь.       «Ну хорошо, как бы ты меня назвал, Антошка-картошка?» — её слова звучали эхом в его голове. Антон продолжал смотреть на лист, а внутри что-то натянулось, как струна.       «Не смей,» — раздался внутренний голос, полный гнева, но слова уже сами сорвались с его уст.       — Алиса, — произнёс он, перебирая в руке снег. — Это имя тебе подходит.              — А-ЛИ-СА, — повторила она по слогам, пробуя это имя на вкус. — Звучит красиво. Пускай будет Алиса, — наконец заключила она, замолкая.       Школа вырисовывалась впереди, её мрачный силуэт будто застрял в ночи. Здание выглядело угрюмо, и звуки, доносящиеся изнутри — детские крики и ругань подростков.       Антона выдернул из мыслей голос его спутницы:       — После уроков жду тебя на заднем дворе.       Антон удивился её предложению, и, не скрывая недоумения, спросил:       — Зачем?       Она демонстративно закатила глаза и, с наигранной досадой, произнесла:       — Ох, какой ты скучный. А как же интрига? Лёгкий флирт? Загадки? Или ты настолько серьёзный, что даже снег над тобой падает по расписанию?       Она сделала паузу, глядя ему прямо в глаза. Затем подошла ближе, так, что он снова уловил её приятный запах.       — Может, ты мне приглянулся, — сказала она чуть тише, почти шёпотом, — а может… — она сделала паузу. — Узнаешь, когда придёшь.              Антон хотел что-то ответить, но вдруг услышал своё имя, произнесённое издалека. Он рефлекторно повернул голову, и на мгновение отвлёкся.       Когда он снова посмотрел вокруг, её уже не было.              Антон обернулся, осматриваясь вокруг, но Алиса исчезла так внезапно, что это казалось невозможным.              Антон тяжело вздохнул, оглядываясь по сторонам, но выбора не было. Он направился к воротам школы, оставляя за спиной пустую улицу и медленно падающий снег.              На крыльце у входа стояла группа старшеклассников, о чём-то оживлённо беседуя. Их смех и обрывки разговоров звучали приглушённо на фоне общей тишины зимнего утра. Антон прошёл мимо них, не привлекая к себе лишнего внимания, и толкнул тяжёлую дверь, впуская себя внутрь и оставляя холод снаружи.              В вестибюле было шумно и тесно. Ученики толпились у расписания и гардероба, создавая настоящий хаос. Кто-то нервно пытался сдать свою куртку, кто-то размахивал учебниками, громко переговариваясь. Антон, стараясь не задерживаться, быстро скинул своё пальто и, получив номерок, направился к лестнице.       «203, Лилия Павловна,» — вспомнил он слова директора, поднимаясь на второй этаж.       Он едва успел сделать пару шагов по коридору, когда раздался звонок на урок.              «Потрясающе. Опоздал в первый же день… Спасибо, лисичка-сестричка,» — с лёгким раздражением подумал он, ускоряя шаг к нужному кабинету.       В конце коридора он заметил, как последний ученик торопливо зашёл внутрь и закрыл за собой дверь.              Антон на мгновение остановился перед дверью, бросив взгляд на её холодную металлическую ручку.              «Ну что… Выходим на плаху?» — усмехнулся он уголком рта.       Его рука уверенно легла на ручку, и он толкнул дверь, заходя внутрь.       Все голоса в кабинете разом смолкли. Антон сделал шаг внутрь, и три десятка пар глаз устремились на него, изучая, словно хищники новую добычу. Воздух в классе был тяжёлым, напряжённым. Ему показалось, будто он слышит утробное урчание жадной до зрелищ толпы, будто они уже чуяли кровь.       Взрослая женщина в очках и строгом костюме, с собранными в пучок волосами, окинула его недовольным взглядом.       — Вам чего, молодой человек? — сухо спросила она, держа в руках журнал.       Антон спокойно подошёл ближе и ровным голосом ответил:       — Я новенький. Меня зачислили в ваш класс.       Женщина приподняла одну бровь, затем открыла журнал, пробежав по списку.       — Фамилия?       — Петров.       Она нахмурилась, вглядываясь в список.       — Никаких Петровых тут нет. Ты точно не ошибся кабинетом?       Антон повторил ей дословно слова директора. Женщина недовольно поправила очки, её лицо перекосилось от раздражения.              — Что за администрация… Зачисляют кого-то, а меня даже не предупреждают! — проворчала она, резко вставая из-за стола. — Жди здесь. Сейчас разберёмся.              Она выскользнула за дверь, оставив Антона один на один с классом.              Наступила гробовая тишина. Ученики продолжали пристально разглядывать его, словно музейный экспонат.              Антон оглядел класс. Его взгляд невольно зацепился за знакомое лицо — Полина сидела на второй парте. Когда их взгляды встретились, она тихонько кивнула ему с лёгкой, успокаивающей улыбкой.              «Хоть одно знакомое лицо,» — подумал он.       Но его внимание привлек ещё один ученик. Чёрные волосы слегка спадали на лоб, а глаза, чёрные как уголь, смотрели на Антона как-то странно — слишком пристально, почти не отрывая взгляд его рука судорожно сжимала грудь, как будто от внезапной боли.              Прежде чем Антон успел что-то об этом подумать, с другой стороны класса раздался резкий, противный голос, будто звук смываемой канализации:       — Эй, белобрысый, что встал, как истукан? — проговорил кто-то — Чё, правила не знаешь? У нас новички сначала швабры просят, и весь класс драят!       «Семён,» — сразу понял Антон, безошибочно определяя типаж. Этот человек звучал так, будто издёвки и унижения были для него привычным способом общения. Грубый, самоуверенный, с хищным голосом, он напоминал уличного пса, готового вцепиться в любого, кто покажется слабым.       Антон лишь слегка приподнял бровь.       «Псина… Ну что ж, стоит кинуть кость — и острых зубов можно не бояться. Рычит и бесится, пока не встретит сопротивление. Главное — не отводить взгляд и не показывать страха.»       Он хмыкнул достаточно громко, чтобы все услышали. Сняв рюкзак с плеча, Антон безцеремонно сел на край учительского стола, скрестив руки.       — Меня зовут Антон, — произнёс он сдержанно и твёрдо, придавая голосу уверенность.       Он заметил, как кто-то из класса тихо шепнул что-то соседу, но общей тишины это не нарушило. Все продолжали пристально наблюдать.       Антон поднял со стола резинку и начал лениво крутить её в руках, как будто его совсем не волновало происходящее.       — Впредь зовите меня по имени, — добавил он, удерживая взгляд на классе.       Класс замер, внимательно наблюдая за его каждым движением. В воздухе повисла тяжёлая, напряжённая тишина. Антон заметил, как Полина бросила на него обеспокоенный взгляд, но он сохранил безмятежное выражение лица.              — Надеюсь, мы поладим, — произнёс он медленно, осматривая класс.       Зверь, казалось, затаился… но лишь на мгновение.       Семён поднялся с места, его лицо исказила ухмылка, в которой смешались злость и самодовольство.              — Поладим? — сквозь зубы повторил он с презрением. — Да кому ты тут нужен, показушник?              Несколько человек захихикали.       — Гляньте-ка, решил покорчить из себя короля! — процедил он с презрением.       Антон молча натянул резинку между пальцев, прицелился и резко выпустил её. Резиновая ракета с точностью врезалась в левый глаз Семёна, заставив того дёрнуться и отшатнуться. В классе тут же раздались приглушённые смешки и перешёптывания.       Лицо Семёна перекосилось от злобы, его массивные руки сжались в кулаки. Взгляд его стал хищным, словно он готов был сорваться с места и накинуться на Антона.              «Ядерный кабан на грани взрыва,» — мелькнуло в голове у Антона, сохраняя ледяное выражение лица.       Семён уже сделал шаг вперёд, но в этот момент за дверью раздались быстрые шаги. Сжав зубы, он резко вернулся на своё место, бросив злобно:       — Тебе повезло, мудачьё.       Антон даже не отреагировал, лишь надел рюкзак, в ожидании.       Дверь открылась, и в класс вошла Лилия Павловна. Её строгий взгляд быстро окинул учеников.       — Выбирай свободное место и присаживайся, — обратилась она к Антону, а затем громко добавила: — Так, класс, достаём тетради, начинаем урок.       Антон медленно оглядел класс, выбирая место. Почти все были заняты, но одно в самом конце оказалось свободным. Он направился туда, не торопясь.       Пока он шёл, Семён проводил его взглядом, полный ненависти. В последний момент, когда Антон проходил мимо, тот попытался поставить ему подножку.       «Глупо,» — подумал Антон, заранее заметив этот манёвр. Не изменив выражения лица, он просто наступил Семёну на ногу, со всей тяжестью.       Семён дёрнулся, зашипел от боли, но сдержался, чтобы не выдать себя перед учительницей. Его лицо налилось багровым, казалось, ещё немного — и он действительно взорвётся.       Антон сел за парту, не обратив на него больше ни малейшего внимания. Спокойно достал тетрадь, ручку и учебник, начав записывать за учителем. «Всё это мы уже проходили в Москве,» — отметил он с облегчением.       — Упражнения 267 и 268 выполняем до конца урока, — громко объявила Лилия Павловна.       Антон бегло пробежал задания глазами и справился с ними в считанные минуты. Посмотрев на часы, он понял, что времени у него осталось ещё много. Не видя другого занятия, он достал альбом и принялся рисовать.       Лисья маска.       Образ возник сам собой. Рыжая мордочка с чёрными пустыми глазницами медленно прорисовывалась на бумаге. Мягкие линии, завораживающие черты. Он будто снова чувствовал её присутствие… «На заднем дворе? А стоит ли туда идти?» — думал он, бессознательно выводя последние штрихи.       Когда рисунок был почти закончен, Антон поднял голову и невольно осмотрел класс. Большинство было занято упражнениями, некоторые беззаботно болтали или бездельничали.       Но вот тот парень у окна…       Чёрные волосы, застывшее выражение лица. Парень выглядел так, будто разглядывал зимний пейзаж за стеклом. Но траектория взгляда и отражение в тёмном стекле ясно говорили, что он на самом деле смотрит на Антона. Спокойно, внимательно, стараясь не привлечь внимания.       Антон на миг задержал на нём взгляд, но в этот момент раздался резкий звук звонка.              — Так, класс, сдаём тетради, готовимся к следующему уроку, — скомандовала Лилия Павловна.       Антон, как и все, передал свою тетрадь вперёд, затем, достал из рюкзака нужные учебники.       Антон решил размять тело. Он медленно вышел из кабинета и направился по коридору, разглядывая школьные стенды и плакаты.       На стенах висели пожелтевшие афиши прошедших мероприятий: «День Науки», «Школьные конкурсы», и потёртые грамоты за участие в олимпиадах. Фотографии выпускников прошлых лет смотрели с рамок.       Антон, погружённый в разглядывание плакатов, заметил женщину с большой стопкой листовок. Её вид сразу бросался в глаза: она выглядела измотанной, глаза покраснели от слёз и недосыпа, лицо было бледным и напряжённым.       Женщина пыталась одной рукой оторвать кусок скотча, но её пальцы дрожали. Она не удержала стопку, и листовки с шуршанием рассыпались по полу. Она замерла, её лицо исказилось от бессилия, а в глазах заблестели слёзы.              Антон медленно подошёл, наклонился и тихо произнёс:       — Давайте помогу.       Она вздрогнула, не заметив, что не одна, и подняла на него полные отчаяния глаза.       — Д-д-да… пожалуйста… — хрипло ответила она.       Антон начал собирать бумаги. Его взгляд упал на одно из объявлений.              «ВНИМАНИЕ! ПРОПАЛ РЕБЁНОК!»       МАТЮХИН ВОВА, 12 лет. Ученик 6 «В» класса.       5 января ушёл из дома и не вернулся. В последний раз замечен на мосту через реку Ольшанку. Был одет в оранжевую куртку с капюшоном, вязаную чёрную шапку, шарф и серые варежки с зелёными полосами.              Особые приметы:       — Рост 157 см       — Худощавое телосложение       — Волосы русые, глаза зелёные              Контакты:       — 3-67-22 или 02 — милиция       — 3-17-58 — родители Вовы              Антон узнал его. Тот самый мальчик, о котором говорил лейтенант Тихонов…       «Это его мать,» — понял он, глядя на измученную женщину.       — Давайте я повешу, — предложил Антон, вытягивая руку за скотчем.       Женщина ничего не ответила, лишь молча протянула ему дрожащей рукой катушку.       Антон начал вешать объявления на школьные доски. Женщина медленно следовала за ним, шепча слова, которые заставляли его сердце болезненно сжиматься:              — Мальчик мой… Вовочка… Прости меня… Не уберегла… Прости…       Её голос дрожал, а в глазах блестели не сдерживаемые слёзы. У Антона перехватило дыхание. Он слишком хорошо понимал её боль, но с другой стороны — каково это, когда мать теряет ребёнка?       «Пропал… не умер… хотя пропасть в здешнем лесу смерти подобно,» — мрачно подумал он, стараясь не развивать эту мысль.       Он повесил последнее объявление и протянул оставшиеся листовки женщине. Она неуверенно взяла их, снова вытирая слёзы. Антон хотел что-то сказать, но понимал — слова не помогут. Здесь оставалось только ждать…       — Спасибо… Спасибо большое… — прошептала она, дрожащим голосом.       Антон коротко кивнул. Женщина развернулась и медленно пошла прочь, оставляя его в коридоре одного.              Резкий звонок на урок отрезвил его. Антон вернулся в класс и сел на своё место.       Когда он открыл тетрадь, внутри его ждал отвратительный сюрприз: кто-то плюнул на её середину. Зловонная жижа всё ещё блестела на странице.       Подняв голову, Антон встретился взглядом с ухмыляющимся Семёном. Тот самодовольно смотрел прямо на него, развалившись на парте.       «Закопать тебя мало, урод,» — мрачно подумал Антон, сдерживая вспыхнувшую злость.       После двух незаметно пролетевших уроков прозвенел звонок на обед. Ученики с оживлёнными лицами потянулись в сторону столовой. Антон, не желая оставаться в пустом классе, молча накинул рюкзак на плечо и последовал за ними.       Школьная столовая выглядела типично для провинциальной школы. Зал с низким потолком был освещён тусклыми лампочками под белыми плафонами. Стены покрашены выцветшей жёлтой краской. По углам стояли длинные деревянные лавки, обшарпанные и давно требующие замены. Простые металлические столы были покрыты пластиковыми клеёнками с облезшими узорами.       Вдоль стены тянулась большая раздаточная стойка с железными перилами. За ней работал буфетчик — грузный мужчина в белом халате, с трудом успевавший за волной голодных школьников. В воздухе витал запах дешёвых котлет, свежих булочек и пиццы. Громкий шум голосов создавал непрекращающийся гул, как на вокзале в час пик.       Антон сразу приметил свободное место в дальнем углу, подальше от основной массы. Он спокойно направился туда, лавируя между учениками с подносами.              Но тут его внезапно толкнули в спину с такой силой, что он не успел среагировать и врезался в девушку с подносом. Послышался приглушённый вскрик, звон разлетевшейся посуды и шлепок падающих продуктов. Девушка пошатнулась, не удержав равновесия, и села на пол.       Антон тут же наклонился, чтобы помочь ей подняться:       — Прости, ты в порядке? Давай помогу, — спокойно предложил он, протягивая руку.       Антон посмотрел на девушку, которая упала перед ним. Это была Катя Смирнова. Она выглядела безупречно, несмотря на происшествие. Светло-русые волосы были аккуратно заплетены в косу, а её зелёные глаза сверкали, когда она поднимала взгляд на него с пола.       Она была худенькая, почти такого же роста, как и Антон, фигура её была стройной, с выраженной женственностью. На ней был чёрный сарафан и белая рубашка с длинными рукавами, подчёркивающий её стиль. Всё выглядело идеально, как будто она только что вышла из дома, готовая к испытанию моды. Чистые белые чулки и чёрные туфли с ремешками завершали её образ.       Девушка подняла на него взгляд — сначала растерянный, но затем её лицо изменилось, приняв ядовито-презрительное выражение. Светло-русая коса скользнула по плечу, а зелёные глаза вспыхнули, как у гадюки, готовой к нападению.       — Ноги не держат, новенький? — ядовито процедила она. — Надо же, весь мой наряд испачкал, а теперь ещё и домогается! — последние слова она произнесла громко, так, чтобы все вокруг услышали.       Девушка поднялась сама, демонстративно игнорируя его помощь. Сложив руки на груди.       Антон нахмурился, удивляясь столь бурной реакции. Он убрал руку, но остался спокоен.       — Тебе вообще не в школе надо быть, а в интернате для инвалидов!       Слова прозвучали настолько громко и резко, что несколько человек остановились и с интересом уставились на происходящее.       — Я не хотел тебя трогать, а только помочь, — спокойно ответил он, сохраняя холодный тон. — Жаль, что у некоторых руки длиннее, чем нужно.       Его взгляд замер на фигуре неподалёку. В нескольких шагах, ухмыляясь своими нечищеными зубами, стоял Семён. Рыжие жирные волосы, грязная рубашка, наглая ухмылка — всё это создавало образ человека, которому лишь дай повод устроить спектакль.       — Да? — лениво протянул Семён, подходя ближе. От него разило потом и тухлятиной, как от свиньи, только что выбравшейся из грязи. — И у кого же это руки длинные, белобрысый?       Вокруг собиралась толпа учеников, ожидавших продолжения. Им нужны были зрелища.       Антон, полностью игнорируя наглый тон, медленно поправил съехавший галстук, сохраняя спокойное выражение лица. Его взгляд был пустым, холодным, как зимнее утро.       — Знаешь… — тихо произнёс он, размышляя вслух. — Грязь — интересная штука. Чем больше в ней копаешься, тем сильнее она воняет.              Он сделал короткую паузу, встречаясь с разъярённым взглядом Семёна:              — Вот только некоторым не выбраться из неё никогда, правда Семён?       Его голос оставался таким же спокойным. Слова проникли глубоко, вызвав едва сдерживаемую вспышку ярости на лице Семёна. Его руки сжались в кулаки.       Семён бросился на Антона без предупреждения, его кулаки целились прямо в лицо новенького. Антон, предвидя атаку, легко сместился в сторону, позволяя удару пройти мимо. Семён не остановился, нанося новый замах, но снова его кулак встретил лишь пустоту. Антон двигался плавно и отстранённо, точно зная, куда пойдёт следующий удар. Вокруг повисла напряжённая тишина. Школьники, собравшиеся в круг, замерли, наслаждаясь зрелищем, готовые в любой момент разразиться криками.       — Хватит бегать, сыкло ты подзаборное! — рявкнул Семён, сгорая от злости. — Дерись как мужик!       Антон сохранил ледяное спокойствие, его взгляд был пустым. «Измотать. Поймать на ошибке,» — мелькнуло в его голове, когда Семён снова бросился на него. Удары становились всё более хаотичными, грубыми, неумелыми.       Когда очередной удар пошёл в молоко, Антон ловко отвесил ему звонкую пощёчину. Звук разлетелся по столовой, отразившись от стен. Лица вокруг исказились в шоке. Семён замер на миг.       — Слишком медленно, — равнодушно бросил Антон, не меняя выражения лица. — Ты точно драться умеешь?       Взрыв ярости последовал мгновенно. Семён рванул с новой силой, уже забыв обо всём. Его кулаки летели слепо, без замаха. Антон подождал нужного момента. И вот он — слишком широкий удар, не рассчитанный по траектории. Короткий шаг в сторону, подножка, и Семён с глухим стуком рухнул на кафельный пол, ударившись лицом о холодную поверхность. Из его рта вырвался сдавленный стон.       Антон подошёл ближе, спокойно засунув руки в карманы.       — Знаешь, я дам тебе один совет, Семён… — произнёс он, чуть наклонив голову. — Не лезь к тому, о ком ничего не знаешь.       Закончив фразу, он без предупреждения нанёс точный удар ногой в живот противника. Глухой кашель и болезненный хрип вырвались из горла Семёна. Он скрючился от боли, с трудом переводя дыхание.       — ТЕБЕ ПИЗДЕЦ! КОПАЙ СЕБЕ МОГИЛУ! — прохрипел он, срываясь на крик.       — Эй! Стопэ! — раздался голос из толпы.       Двое парней бросились вперёд, отталкивая Антона назад. Толпа вокруг затихла, словно кто-то выключил звук в разгар самого напряжённого момента. Все расступились, давая ему пройти.       «Так и не пообедал,» — равнодушно подумал Антон, направляясь обратно в класс.       Последний урок тянулся бесконечно. Шёпотки не стихали ни на минуту. Антон чувствовал взгляды со всех сторон, почти осязаемые. Если раньше в этих взглядах читалась готовность разорвать его, то теперь в них проскальзывал страх. Его обсуждали, перешёптывались, смотрели исподтишка, но подходить никто не спешил.       Звонок, оповещающий об окончании уроков, прозвенел с резким металлическим звуком. Ученики поспешно покидали класс, гремя стульями и кидаясь к раздевалке. Антон остался сидеть на своём месте, молча собирая вещи. Надев рюкзак на плечо, он медленно подошёл к окну и посмотрел на морозные узоры, растёкшиеся по стеклу причудливыми узорами.       Иней на стекле складывался в замысловатые картинки, одни сложнее другой. Ледяные линии тянулись и пересекались, образуя абстрактные формы. На мгновение ему даже показалось, что среди этих узоров проступила знакомая лисья маска с пустыми, бездонными глазами. Антон нахмурился, но, стоило моргнуть, как узор исчез.       Антон услышал спокойное «Привет» из-за спины. Он обернулся и увидел Полину. В одной руке она держала чехол со скрипкой, её взгляд был мягким, и внимательным.       — Твоё сегодняшнее выступление, — начала она с улыбкой, — было грандиозным иначе не назовёшь. Нажить столько врагов за один день… Это нужно уметь.       — Стараюсь изо всех сил, — развёл руки в стороны. — Тебе не страшно со мной разговаривать? Ведь у меня после сегодняшнего мишень на спине.       — У меня своя голова на плечах есть. Я вижу и понимаю, кто есть кто. — Её голос стал более серьёзным. — Семён давно заслужил взбучку. Просто все боялись ему её устроить… А Катя… — Она поёжилась. — Уже распускает слухи о том, что ты маньяк и чуть ли не убил бедного Семёна.       Антон невольно усмехнулся:       — Так мне же лучше. Психов обычно стараются не трогать.       Полина тихонько засмеялась, но её взгляд снова стал настороженным.       — Знаешь… — она замялась собираясь с мыслями. — Я не просто так подошла. Слышала, как Семён говорил, что будет тебя поджидать после школы…       Её голос стал чуть тише:       — Я подумала… Может, мне удастся уберечь тебя от неприятностей?       Антон слегка приподнял бровь.       — Каким образом?       — Я иду заниматься музыкой, — объяснила она, чуть приподняв чехол со скрипкой. — Учителя сегодня не будет, так что я останусь одна.       Полина взглянула ему в глаза.       — Ты можешь посидеть со мной. Послушаешь, как я играю… А они, может, уже разойдутся к тому времени. Как тебе?       Антон задумался. «В столовой мне повезло, что администрация ничего не заметила. Если устрою драку у школы, на этот раз может не повезти. Не хочу подставлять отца.»              После недолгого раздумья он кивнул:       — План не самый плохой. Ладно, посмотрим, что ты умеешь.       Когда Полина услышала его согласие, её лицо расплылось в искренней и тёплой улыбке. Её глаза сразу наполнились светом.              — Тогда иди за мной, гладиатор — засмеялась она, её голос стал весёлым и задорным.       Полина открыла дверь, пропуская Антона внутрь. Кабинет для занятий музыкой оказался небольшим, скромным помещением с обшарпанными стенами. У дальней стены стояло старое пианино, а рядом с ним — разнокалиберные музыкальные инструменты: флейты, барабан, несколько гитар. Всё это выглядело староватым, но хранило застывший дух музыки.       — Садись, я сейчас скрипку достану, — сказала Полина, указывая на деревянный стул у окна.       Антон послушно сел, наблюдая, как она ловко открывает футляр. Через мгновение она уже стояла перед ним с инструментом в руках, её взгляд был сосредоточенным и вдохновлённым.              — Грустное или весёлое? — спросила она.       Антон ненадолго задумался и спокойно ответил:       — Сегодня, грустное.       Полина кивнула, подняла смычок, прикоснулась им к струнам… и музыка зазвучала.       Тонкие, проникновенные звуки разлились по комнате, словно журчание тихого лесного ручья, осторожно пробирающегося между камней. Её игра была живая, текучая, словно сама природа дышала через скрипку. Каждая нота казалась шёпотом лесных нимф, переплетающихся с эхом далёких ветров. Мелодия завораживала, заставляя забыть о времени и тревогах.       Антон откинулся на спинку стула, закрыв глаза. Музыка обволакивала его, проникая в глубины сознания. Каждая композиция, сменяющая другую, касалась струн его души, вызывая мурашки. Это была настоящая магия звука — чистая, искренняя.       Когда Полина завершила последний аккорд. Антон медленно открыл глаза, поднялся со стула и тихо, но искренне захлопал в ладоши.       — Браво, — сказал он с одобрением. — У тебя действительно талант.       Полина засмущалась, отвернувшись, и её щеки залились румянцем.       — Что ты… — пробормотала она смущённо, пряча улыбку.       После небольшой паузы она собрала себя и предложила:       — Давай собираться. Надеюсь, эти уже ушли.       — Давай, — коротко ответил Антон.       Они вышли из кабинета и направились к гардеробу. Полина посматривала на него, будто хотела что-то спросить, но всё не решалась. Антон, поймав её взгляд, и сказал:       — Ты смотришь на меня, как котёнок. Говори, что хочешь спросить?       Её глаза расширились от неожиданности, но она быстро справилась с замешательством:              — Не хочешь прогуляться после школы? Как тогда…       Антон немного помедлил, но уже у гардероба отдал свой номерок, получив пальто.       — Прости, давай не сегодня. Слишком много всего случилось. Если вдруг встретим Семёна… — он замолчал, намекая на возможные проблемы. — Не хочу тебя в это втягивать.       Полина вздохнула, но кивнула с понимающей улыбкой:       — Ты прав. Тогда… до завтра?       — До завтра, — спокойно ответил Антон.       Она бросила на него последний, тёплый взгляд и вышла за двери школы. Антон надел пальто, проверил, всё ли на месте в рюкзаке, и медленно направился к выходу.       Ледяной поцелуй холодного ветра встретил Антона на улице, заставив невольно передёрнуть плечами. Свежий мороз прояснил мысли после суматошного школьного дня. Он двинулся к воротам школы, но что-то заставило его остановиться и обернуться на поворот, ведущий к заднему двору.              «Неужели она действительно всё это время ждёт там?» — промелькнула мысль.              Алиса. Странная, скрытная, непредсказуемая. Девушка с лисьей маской, полной тайн и загадок. Можно ли доверять ей, когда в посёлке пропал ребёнок? Маска, загадочные появления — всё это выглядело как тщательно продуманный образ. И всё же…              Поворот манил его, словно шёпот в голове тянул за собой:              «Ну что ты мнёшься? Сходи, проверь.»              Антон вздохнул, машинально нащупав в кармане холодную рукоять своего защитника. «Не будет же она меня убивать рядом со школой… Да и если что, я смогу за себя постоять.»              Решительно свернув за угол, он двинулся к заднему двору. Место встретило его тишиной — ни души.              «Наверное, устала ждать,» — подумал он, осматриваясь.              Куча окурков, покосившееся дерево, облезшая стена с надписями: «Цой жив,» «Здесь был Бяша» и другие каракули.              Антон увидев грубо нарисованного человека в петле, кто-то играл в «висельника». Этому не очень повезло, у него осталась последняя нога до конца…              Два слова проступали чётко: «Боль», «Падение», а третье отсутствовало — кто-то стёр его оставляя след.              И тут рядом с ним раздался знакомый мелодичный голос, обволакивающий, как густой сироп:              — Какая композиция. Тонкое сочетание минимализма и диптиха…              Антон обернулся. В нескольких шагах от него стояла Алиса, задумчиво потирая подбородок своей маски. Её голос звучал одновременно весело и зловеще, как у актрисы, играющей в пьесе.       — А ты что скажешь, Тоша? Видишь что-то интересное?       Антон ещё раз посмотрел на стену, а потом усмехнулся:       — Неудачная попытка вандализма.       Он повернулся к ней:       — Я не придаю каждой мелочи глубокий философский смысл. Ты, я смотрю, любишь появляться из ниоткуда и исчезать в никуда. Ты всегда так делаешь?       Алиса слегка наклонила голову, точно лисица, почуявшая добычу, и плавно подошла ближе:       — Не-е-ет… — протянула она, лениво, — Только для тебя стараюсь, гладиатор чёрной мантии. Думаешь, я за всеми так хожу?       — Не знаю, это тебя нужно спросить, — ответил Антон спокойно. — Может, только я доставляю тебе такое веселье. Откуда мне знать?       Алиса вздохнула и неожиданно щёлкнула его по лбу:       — ДУМАЙ, ТОША! — игриво проговорила она. — «Не знаю»? Нет-нет-нет, это же никуда не годится! Кто так говорит? Ты что, младшеклассник?       Её вопросы посыпались один за другим.       — Ты должен был сказать: «Мне тоже интересно, почему ты за мной ходишь!»       Антон хмыкнул:       — Может, я не люблю загадки. Если тебе что-то нужно, просто скажи.       Алиса склонила голову ещё сильнее, её поза стала почти трагичной:       — Говорила я, какой ты скучный? Ладно, первый раз прощу тебе два греха.              — Почему два? — приподнял бровь Антон.       Лисичка облокотилась на ближайшее дерево:       — Первый — за скуку, — она загнула палец. — Второй — за то, что ты не знаешь правил этикета. Заставил девушку ждать — это вообще-то невежливо!       — Но я же не соглашался прийти. Зачем ты меня ждала?       Глазницы её маски наполнились густой тьмой, словно сама ночь заглянула в них. Она медленно подошла, двигаясь грациозно и плавно.       — Антошенька… Я скажу тебе одно…       Она резко прыгнула вперёд, сбив его в сугроб. Холодный снег хрустнул под ним, а Алиса крепко удерживала его в ловком захвате, прижав к земле.       — Ну ты же всё равно пришёл, разве нет? — прошептала она нежно.       Антон попытался высвободиться, но её хватка была железной. Она медленно провела пальцем по его груди, отмечая место, где бьётся сердце:       — Ладно… На этот раз сердечко твоё тебе оставлю…       Она резко поднялась, протягивая ему руку:       — Но взамен ты мне кое-что должен.              Антон с недоверием принял её руку, вставая.       — И что же?       — Совместное времяпрепровождение конечно! — воскликнула она, быстро набирая снег в руки.       Антон хмыкнул и сказал шёпотом:       — Антон, семнадцать лет. Играю в снежки с лисицей, убегаю от призраков… Так и запишет мой психиатр.       Он хотел поднять снег, но Алиса уже кинула первый снежок ему в лицо:              — А ты варежку-то не разевай! Игры с лисами — дело опасное!       Антон отряхнулся, запустил несколько снежков в ответ, но Алиса ловко увернулась, смеялась и убегала в сторону леса.       — Заманивает… — усмехнулся он. — Нет уж, будем играть по моим правилам.       Он достал из рюкзака яблоко и откусил кусок, наблюдая, как Алиса удаляется всё дальше. Она обернулась, заметив, что он остался на месте, и склонила голову на бок.       — Знаешь… — проговорил он громко, чтобы она услышала, — Это же слишком прямолинейно, не находишь? Я думал, лисы более изобретательные, ну там… сложные планы строят, как заманить жертву.       Он сделал ещё один хрустящий укус, наблюдая за её реакцией.       — Может, купить тебе книжку «100 способов как заманить жертву в лес»? — добавил он, бросая на неё ленивый взгляд.       Алису буквально передёрнуло от его слов, её походка изменилась — от лёгкой прогулочной к хищной и целенаправленной. Она пошла обратно к нему, медленно и уверенно, словно большая кошка, решившая опрокинуть новогоднюю ёлку. Когда она подошла достаточно близко, Антон заметил, как её руки начали вытягиваться вперёд.       — Ну что ты… Лисы очень изобретательные… — её голос стал низким, обманчиво мягким.       Она придвинулась ещё ближе.       — Просто… — прошептала она, — сейчас ты бы умер быстро… Но теперь я тебя буду…       Внезапно её голос взорвался:              — МУЧИТЬ! ДУШУ ИЗ ТЕБЯ ВЫЦАРАПАЮ, НЕЖЕНКА!       Антон мгновенно отшатнулся роняя яблоко, готовый к нападению. Он увернулся в последний момент, когда Алиса кинулась на него, размахивая руками.       — НУ НАДО ЖЕ! СЛИШКОМ ПРЯМОЛИНЕЙНО, ГОВОРИШЬ? — закричала она. — Я СВАРЮ ТЕБЯ В КИПЯТКЕ, ОБГЛОДАЮ МЯСО! А ИЗ КОСТЕЙ СДЕЛАЮ КОРОНУ!       Антон, издав смешок, рванул прочь, но Алиса погналась за ним как бешеная. Она стремительно перебирала ногами, прыгая через заснеженные кочки.              — Алиса, стой! Я же не серьёзно! — крикнул он, петляя вдоль деревенской тропинки.       — Ах, он «не серьёзно»! — вторила ему Алиса, её голос был одновременно злобным и весёлым. — Задел мою тонкую душу, а теперь оправдывается! НЕ-Е-Е-ЕТ! Я догоню тебя и накажу!              Антон понимал, что далеко не уйдёт, и, отчаявшись, крикнул первое, что пришло в голову:       — Давай я тебе апельсинку дам, а ты мне фору!       Алиса резко остановилась, замерев на месте, её голова странно наклонилась вбок.       — Я тебе что, фруктовая мышь? — подозрительно спросила она.       «В яблочко,» — подумал Антон.       Медленно, театральным движением, он достал из рюкзака большой, яркий апельсин. Несмотря на её самоконтроль, глаза в прорезях маски немного расширились, а уши будто слегка подались вперёд, хотя он знал, что это невозможно.              — Ну, если не хочешь… — с невинным видом протянул он, уже начиная ковырять апельсин ногтем.       — НЕ СМЕЙ! — рявкнула Алиса, её голос стал низким и угрожающим.       Она вытянула руку вперёд, приказав:       — Положи его на землю! У тебя есть десять секунд. Больше не дам.       Антон медленно наклонился и аккуратно положил апельсин на снежную землю, отступив назад.       Алиса подошла, подняла апельсин и принюхалась прямо через маску, проводя рукой по гладкой кожуре.       — У тебя десять секунд… Беги.       Антон не стал тратить времени на раздумья. Он молча накинул рюкзак, развернулся и рванул вперёд вдоль лесной тропы. Снег скрипел под ногами, холодный воздух обжигал лёгкие, но он не останавливался. Ветер хлестал лицо, но мысль была только одна: «Быстро она не догонит — шуба-то тяжёлая.»       — НОЛЬ! — вдруг крикнула Алиса, и звук её голоса эхом отозвался в лесу.       Едва Антон обернулся, как мимо просвистел снежок, чуть не зацепив плечо. Его взгляд выхватил фигуру Алисы, легко и стремительно бегущую за ним. Её шуба развевалась, но не мешала движению, ноги не вязли в сугробах словно они не касались земли.       «Как она так быстро бежит в этой чёртовой шубе?!» — мелькнуло в голове, но сдаваться было нельзя.       Он прибавил скорости, чувствуя, как каждый вдох отдаётся жжением в груди. Его взгляд метался по окрестностям, выискивая хоть что-то, что можно использовать. Впереди возвышался бурелом из веток, под которыми поблёскивал обледенелый участок.       — Идеально.       Он ускорился, разогнался из последних сил и резко сделал подкат, проскользив под ветками. «Такого она не ожидает.»       Оглянувшись, он увидел, как Алиса запнулась, но её пауза длилась лишь несколько секунд. Она обошла бурелом, и снова оказалась в погоне.       Антон уже видел впереди мост через реку, его сердце колотилось как бешеное. Ещё немного, ещё чуть-чуть…       — Ладно, поиграли и хватит…       Сильный толчок в спину и он полетел вперёд, приземлившись прямо в сугроб у моста. Руки Алисы мгновенно поймали его, прижимая к земле. Её пальцы держали крепко, а голос был полон радости.       — Теперь ты мой.              Антон тяжело дышал, но всё же ухмыльнулся:              — Что, так просто? Ну и что дальше? — спросил он, хватая ртом холодный воздух.       — Что дальше? — её голос зазвучал игриво, — Ты проиграл, Антоша. Теперь ты должен мне душу.       Она неожиданно отпустила его, потеряв интерес к своей «добыче».       Антон выпрямился, вытирая пот со лба, и сдержанно спросил:       — И что теперь?       Алиса достала из кармана тот самый апельсин, который он ей отдал, и с видимым удовольствием начала очищать яркую кожуру.              — Ну… ты меня задобрил, — произнесла она, обводя его взглядом. — Так что дам тебе один шанс… отыграться.       Рыжие куски кожуры падали один за другим на землю.       — Что ставить будешь? Души то у тебя больше нет. — Она закинула первую дольку прямо в пасть маски.              Антон задумался. Что может быть для неё столь же ценным? Ответ пришёл сам собой.              — Ты что-то там говорила про сердце.       — Говорила… И что?       — Сердце плюс ещё несколько таких же. — Он указал на апельсин у неё в руках. — Думаю, это равноценная ставка.       — А ты играешь по-крупному, Антошка, — проурчала плутовка, — Ладно… ставки приняты. Но помни: проиграешь — это конец.       Она сделала шаг назад, готовясь к новому старту.       — Теперь. ТЫ. Должен поймать меня.       Антон сорвался с места, бросившись вдогонку за Алисой, которая летела вперёд, как олицетворение зимнего ветра. Её лёгкие шаги почти не оставляли следов на снегу, а гибкое тело ловко лавировало между деревьями. Она двигалась так быстро, что казалась частью леса — почти духом.       — Ну что ты, уже не такой смелый? — звонкий, насмешливый голос Алисы эхом разнёсся между сосен.       Она обернулась на мгновение, глаза маски блеснули загадочным огнём. Антон напрягся, выжав из себя всё, что мог. Холодный воздух обжигал лёгкие, снег скрипел под ботинками, он не собирался отставать.       Лес становился всё гуще, деревья вырастали исполинскими фигурами, а сугробы напоминали гроты, готовые поглотить любого, кто оступится. Снег местами был таким глубоким, что в нём легко могла спрятаться целая стая лис.       «Мне одной за глаза и за уши хватит!» — мелькнула мысль.       Алиса скрылась за массивным стволом сосны. Антон, напрягая все чувства, проскользнул к дереву… И тут из-за ближайшего сугроба его окатила ледяная снежная волна!       — Давай, не отставай! — расхохоталась она, её смех звенел, как хрусталь.       Антон выругался сквозь стиснутые зубы, стряхивая снег с лица. «Она явно играет со мной!»       Он рванул за ней, но Алиса снова ускользала. Он уже начал понимать, что догнать её в честной гонке — безнадёжная затея. Нужно что-то придумать…              Но вдруг всё замерло.       Ветер стих, деревья оцепенели. Антон услышал тонкий, мелодичный смех… но это был не смех Алисы. Этот звук вонзился в его сознание ледяными копьями. Он повернул голову в сторону.       Между деревьями мелькнула маленькая фигурка. Детская.       — Хи-хи-хи… Антошка! Ты всегда был таким медленным… Слишком медленным… — издевательски пропел призрак.       Кровь застыла в жилах. Антон замер, глядя на хрупкую тень, которая скользила от ствола к стволу.       — Иди ко мне… Я помогу… А то опять проиграешь ведь! — позвал тот же голос, сладкий, как отравленный мёд.       Антон стиснул кулаки, усилием воли заставляя себя игнорировать наваждение.       Но тень вновь мелькнула среди заснеженных ветвей, подняв ручку в манящем жесте.       — Не глупи…              Он стиснул зубы, заставляя себя снова бежать вперёд. Алиса! Она оставалась впереди, врываясь в снежную пустоту, словно ничего не произошло.       «Быстрее!»       Снег под ногами перестал казаться глубоким, а ветки — такими непроходимыми. Его тело двигалось быстрее, чем сознание могло успеть это осознать.              «Выше!»       Алиса, заметив, что он почти догнал её, развернулась и начала закидывать его снежками, но Антон увернулся, не снижая скорости.              И тут он увидел свою возможность. Открытая поляна впереди была залита тусклым светом уходящего дня. Антон напряг все мышцы, вложил остаток сил в последний рывок… и прыгнул!       «Сильнее!»       Он сбил Алису с ног, прижав её руки к снегу. Её глаза блеснули недоумением и… восхищением? Антон дышал тяжело, облака пара поднимались от его губ, а мышцы болели от напряжения.       — Ну что, сдавайся! — выдохнул он, переводя дух. — Отдавай мою душу обратно… Ты проиграла!       Алиса, обдумывала его слова, а затем её тело расслабилось.       — Ладно… Повезло тебе на этот раз… — с досадой признала она. — Но не думай, что это повторится!       Антон отпустил её и протянул руку, помогая подняться.              Воздух снова наполнился звуком смеха — тонкого и многоголосого.       Он обернулся к лесу. Там, среди деревьев, мелькали детские силуэты. Они смеялись, играли в догонялки, кружились, как тени в зимнем мареве.       — Тоша… Антон…       — Эй, урод! — прервал этот зов знакомый, противный голос.       Антон обернулся. Алисы рядом уже не было. На краю поляны стоял Семён. С ним — ещё двое парней.       Семён ухмыльнулся, показывая свои грязные зубы:       — Теперь-то тебя точно каюк…