В глубинах Бездны

      «О, полночный час! Мечи моего разума точатся, как сталь, которую уже не удержать в ножнах.»

— Уильям Шекспир, «Макбет»

***

      Зал был наполнен звуком лязгающего металла, клинки сверкали, скользя друг о друга в ритмичной дуэли. Антон держал шпагу крепко, его движения оставались лёгкими, натренированными. Напротив него стоял Михаил его соперник на сегодняшней тренировке. Михаил держался уверенно, время от времени отбрасывая выпад за выпадом, пытаясь поймать Антона на ошибке, но всё никак не получалось.              Тренер, стоящий сбоку, наблюдал за боем с привычной серьёзностью, но всё же подначивал:              — Действуйте активнее, не давайте сопернику расслабиться!              Антон, не реагировал на слова тренера его внимание было полностью сосредоточено на движениях Михаила. Удары соперника были резкими, но не идеальными. В какой-то момент Михаил сделал резкий выпад, рассчитывая на внезапность, но шаг был слишком широким и это стоило ему равновесия. Антон тут же воспользовался моментом. Его реакция была моментальной, он скользнул вперёд, переходя в наступление.              Бой принял иной оборот. Шпага Антона мелькала в воздухе, раз за разом нанося удары — каждый точный и выверенный, ритмичный как удары сердца. Михаил терял позицию, его защита ослабевала. С каждым шагом, с каждым ударом Антона, Михаил сильнее сжимал зубы, отчаянно пытаясь держаться. В конце концов, один ошибочный блок, и его шпагу выбило из рук, она с глухим стуком упала на пол.              Антон наставил свой клинок к груди соперника, замерев в идеальной позиции. Это было финальное движение — бой был завершён. Его лицо оставалось спокойным, будто победа была для него делом привычным.              — Довольно, — твёрдо голос тренера, который наблюдал за финальными движениями. Антон опустил шпагу, наклонился, подняв оружие Михаила, и протягивая ему слегка кивнув. В этом простом жесте читалась не только вежливость, но и уверенность, переходящая в лёгкое превосходство.              Михаил, всё ещё пытаясь успокоить дыхание, медленно потянулся за шпагой, принимая её из рук Антона. Его лицо было красным, а лоб покрылся испариной. Он слабо усмехнулся, пытаясь вернуть себе самообладание, хотя в его глазах всё ещё блестела досада.              — Виктор Игнатьевич, могли бы и дать соперника попроще, — с трудом выдавил он, отпуская нервный смешок.              Тренер сдержанно улыбнулся, его взгляд скользнул к Антону:              — Ты ещё не видел его с коротким оружием. Там бы у тебя вообще шансов не было.              Эти слова лишь усугубили ощущение, которое уже сидело внутри Михаила. Он посмотрел на Антона, пытаясь найти на его лице хоть какое-то выражение — злорадство, усталость, что угодно, но встретил только холодную сдержанность. Антон лишь коротко фыркнул, отвернувшись, и спокойно отпил воду из бутылки.              Михаил не мог не почувствовать, как зависть кольнула его. Он чувствовал, как его сердце колотится в груди, а лёгкие просят воздуха. Для него его бой был напряжённым на грани сил, тогда как для Антона всё происходившее казалось лёгкой прогулкой.              — Ладно, Мишка, — тренер похлопал Михаила по плечу, — тебе просто надо больше тренироваться иди отдыхай.              Михаил, отдышавшись, усмехнулся и бросил, явно в шутку:              — Я ещё возьму реванш, так что готовься, Антон.              Антон, по привычке сдержанно улыбнувшись уголком губ, и протянул руку:              — Обязательно.              Михаил ответил на рукопожатие и, слегка покачав головой, направился к выходу. Ещё пара мгновений, и дверь за ним закрылась, оставив Антона и тренера наедине.              Антон направился к своей сумке, спокойно начал складывать снаряжение. Он уже собирался уходить, но Виктор Игнатьевич остановился перед ним облокотившись на стену, и внимательно посмотрел на него.       — Хороший поединок, — наконец, произнёс тренер, нарушив тишину.              Антон, едва кивнув, коротко ответил:              — Спасибо.       Виктор Игнатьевич немного помедлил, словно подбирая слова, а затем, с тихой интонацией, добавил:              — Я хотел выразить свои соболезнования… Знаю, это нелегко.              Антон, не изменив выражения лица, снова кивнул. В его глазах мелькнула тень, но она тут же исчезла. Его голос был всё таким же ровным и сдержанным:              — Благодарю.              Тренер вздохнул, опустив глаза. Он понимал, что разговор на такую тему всегда сложен, но не мог оставить это без внимания. Он знал Антона уже много лет и чувствовал к нему нечто большее, чем просто профессиональное отношение. Виктор Игнатьевич сделал шаг вперёд, положил руку на плечо юноши, его голос стал чуть мягче:              — Если тебе что-то понадобится… Ты знаешь, я всегда рядом. Ты один из моих лучших учеников. Честно говоря, ты для меня как сын.              Антон замер на мгновение, слегка склонив голову. Его лицо оставалось безэмоциональны, как будто эта фраза проскользнула мимо него, не оставив следа. Но, возможно, это была лишь маска. Он снова коротко кивнул, отвечая таким же спокойным тоном:              — Спасибо, Виктор Игнатьевич.              Тренер задержал взгляд на Антоне ещё на несколько секунд, словно хотел сказать что-то ещё, но потом передумал. Он просто слегка пожал плечами, убрал руку и шагнул назад.              — Отдыхай, — коротко произнёс он, направляясь к выходу, — и если что ты знаешь, где меня найти.              Виктор Игнатьевич вышел из зала, оставив Антона одного посреди спортивного помещения, где теперь слышался лишь отдалённый эхо-шум вентиляции.              Антон забрал сумку и молча вышел из тренировочного зала, его шаги гулко отдавались эхом в длинных коридорах спортивного комплекса. Поверхность кафельного пола, едва освещённая тусклым светом ламп, отбрасывала слабое отражение его силуэта. Коридоры, наполненные запахом пота, старого дерева и холодного воздуха, будто тянули его обратно к тяжёлым мыслям, которые не давали покоя последнее время. Он чувствовал, как окружающая пустота начинала давить на него, как только он остался один наедине со своими мыслями.              Сцены из недавнего прошлого снова начали разворачиваться перед его глазами, поглощая его целиком. Антон мысленно вернулся к тому дню, когда всё рухнуло.              Кабинет врача. Маленькая, душная комната, наполненная запахом антисептика. Белые стены, безликие, холодные, казались ещё более удручающими, чем обычно. Отец, сидящий у окна, нервно отводил взгляд, напряжённо облокотившись на подоконник. Его плечи были напряжены, а пальцы сжимали край подоконника. Антон сидел в кресле напротив, его взгляд был прикован к пустой стене, но мысли метались беспорядочно. Ощущение подавляющей неизвестности, словно нож висел над ними, не давало покоя.              Затем дверь кабинета открылась, и вошёл врач. Он молча прошёл к столу, аккуратно открыл папку и присел. Врач бросил короткий взгляд на мать Антона, которая сидела рядом, стиснув свои руки в замок. Он долго молчал, видимо, подбирая слова, прежде чем наконец заговорить.              — Мне жаль, — начал он, сжав губы в тонкую линию. — Мы провели все необходимые анализы и исследования. Все результаты говорят об одном… — Он на мгновение замолчал, словно сам не хотел произносить приговор вслух. — У вас рак. Злокачественная опухоль, агрессивная форма.              Эти слова, как гром среди ясного неба, оглушили всех. Отец резко повернулся к окну, закрыв лицо рукой, его дыхание стало тяжёлым. Он не мог позволить себе заплакать, но Антон видел, как его плечи вздрагивали. Антон, чувствуя нарастающую волну ужаса и гнева, сжал ручки кресла так сильно, что казалось, они вот-вот треснут. Он старался держать себя в руках, но внутри него всё рвалось на части.              Мать, сидящая рядом с Антоном, опустила голову. Её глаза наполнились слезами, она с трудом смогла выговорить.               — Скол… Сколько мне осталось?              Врач посмотрел на неё с состраданием, но его лицо оставалось напряжённым. — Это сложно сказать… Болезнь нестабильна, и в любой момент может стать хуже. Если начать лечение немедленно, возможно, вам удастся продержаться… шесть месяцев, может быть, немного больше.       Он тяжело вздохнул, словно ему самому было больно произносить эти слова.              — Есть небольшая вероятность ремиссии, но она крайне мала. — Врач пытался дать хотя бы слабую надежду, но его голос был натянут, как будто он и сам не верил в свои слова. — Тем не менее, это шанс, и упускать его нельзя.              Он протянул отцу и матери документы с необходимыми бумагами, описывающими курс лечения. В его глазах читалась профессиональная усталость, и всё, что он мог предложить, было не более чем временной отсрочкой.              — Я понимаю, что это шок, — добавил врач, — но я настоятельно рекомендую вам начать лечение как можно скорее. Время сейчас — ваш главный враг. И хотя нам не под силу его остановить, мы можем попытаться его замедлить.              Отец Антона, всё ещё отвернувшись к окну, и изучая бумаги, лишь медленно кивнул, не в силах что-либо сказать. Антон ощутил, как его дыхание становится прерывистым, но он держался. Весь его мир, вся жизнь, которую он знал, рушились прямо на глазах.              Холодный ветер вернул его в реальность. Антон уже стоял снаружи здания, когда воспоминания сменились настоящим. На улице падал пышный снег, искрясь в свете уличных фонарей. Ночной холод мягко окутывал его, словно забирая все мысли и эмоции. Антон медленно направился к мосту, что вёл над замёрзшей рекой. Он остановился, глядя на ледяную гладь, и снова ощутил тяжесть на душе.              И вновь его разум погрузился в прошлое, на этот раз в белоснежные коридоры больницы. Антон сидел рядом с отцом в коридоре, белые стены и флуоресцентный свет раздражали, сверля глаза. Медицинский персонал сновал туда-сюда, словно не замечая их присутствия. Отец молчал, его взгляд был прикован к полу, а Антон, сидя неподвижно, слушал тиканье часов на стене.              Время как будто растянулось, и каждый момент оказался пропитан тяжестью свинца. Врач, высокий, с седыми висками и глубокими морщинами на лбу, медленно подходил к ним. Его белый халат шуршал, когда он садился напротив Антона и его отца. Антон был полностью поглощён ожиданием — он чувствовал, как в груди всё сжималось, будто бы невидимая рука сдавливала его сердце.              Доктор посмотрел в глаза обоим, и всё стало ясно без слов. Это был тот самый взгляд, который не оставлял надежды. Тяжёлый вздох, который он сделал перед тем, как заговорить, лишь подтвердил худшие опасения. «Примите мои соболезнования,» — произнёс он тихо, глядя на Антона и его отца. Слова прозвучали, как грохот. Они словно разрезали воздух в комнате, оставляя тягучую тишину.              — Её больше нет, — продолжил он мягко, но его голос был хриплым, будто бы сам врач только что пережил что-то тяжёлое. — Метастазы распространились слишком быстро… Мы сделали всё возможное, но, к сожалению, её организм не справился.              Эти слова, сказанные врачом, были для них окончательным приговором. Он продолжал говорить что-то о том, что нужно будет подъехать завтра, чтобы оформить все необходимые документы, но Антон больше ничего не слышал.              Отец не выдержал. Мужчина, который всегда казался Антону сильным и непоколебимым, словно сломался прямо перед ним. Он рухнул на колени, как раненый зверь, обхватив лицо руками, из которых раздавались тяжёлые, удушающие рыдания. Его плечи вздрагивали с каждой волной боли, а горло срывалось в непослушные всхлипы. Антон никогда не видел его таким — и от этого только усиливалась его собственная боль.               Антон стоял, как вкопанный. Все звуки вокруг заглушались его сердцебиением. Внутри него всё горело от беспомощности. Он подошёл к стене и, не раздумывая, ударил в неё кулаком со всей силой, что только мог собрать. Боль пронзила его руку, но это было ничто по сравнению с болью внутри. Старые, потрескавшиеся стены дрогнули от удара, оставив на себе вмятину. Кровь, стекающая с его кулака, была едва заметна, но каждый разрыв на коже ощущался как насмешка над его беспомощностью.              Медицинский персонал, стоявший неподалёку, замер на мгновение, но вскоре продолжил свою работу, стараясь не замечать происходящего.              Антон медленно подошёл к отцу. Он опустился на колени рядом с ним, обнял его крепко, как никогда раньше. Его отец, раздавленный тяжестью утраты, обнял его в ответ, прижимая сына к себе, словно он был единственным, кто остался у него в этом мире.              Антон, вернувшийся в реальность, стоял перед своим домом. Старое панельное здание возвышалось перед ним, его грязно-серые стены отражали свет тусклых уличных фонарей. Он поднял голову, взглянул на окна верхнего этажа и начал медленно подниматься по лестнице.              Воспоминания вновь накрыли его, как тёмное облако, когда он оказался снова на кладбище. Это было одно из самых тяжёлых воспоминаний — прощание.              Холодный ветер пробегал между надгробиями, а на небе висели свинцовые тучи. Немногочисленные родственники и знакомые, собравшиеся на прощание, стояли молча, каждый из них был погружён в свои мысли. Но никто не был так подавлен, как семья Антона.              Люди по очереди подходили к гробу, чтобы проститься с его матерью. Белый цвет гроба резко контрастировал с мрачной обстановкой кладбища. С каждой минутой, когда кто-то опускал голову и клал цветы.       Когда настала очередь отца, Антон с трудом узнал его. За последние дни его отец постарел лет на десять. Шаги его были неуверенными, а лицо — бледным, с глубокими морщинами. Он подошёл к гробу, словно боясь последнего прощания. Его рука дрожала, когда он наклонился и нежно поцеловал её в лоб, прощаясь навсегда. Отец выдохнул, как будто вся его сила покинула его, но слёз больше не было — все они были выплаканы ранее.              Следом подошла сестра Антона. Маленькая девочка, словно комочек света, вдруг показалась ещё меньше на фоне этого ужасного момента. Её трясло от рыданий и подавленной боли, но отец обнял её и помог подойти ближе к гробу. Она посмотрела на мертвую мать, и её губы дрожали, пытаясь сказать что-то, но слова застряли в горле. Всё, что она смогла сделать, это уткнуться в грудь отца и снова зарыдать.              Пришла очередь Антона. Он медленно подошёл к гробу, его ноги казались свинцовыми. Остановившись на мгновение, он положил руку на крышку гроба. Его пальцы нежно скользнули по холодной поверхности, и он почувствовал, как дрожь прошла по его телу. Он постоял так минуту, будто стараясь впитать последний момент её присутствия, затем наклонился и поцеловал её в щёку.              — Прощай, мама… — прошептал он, едва слышно, но в этих словах было столько боли, сколько Антон никогда не чувствовал раньше. Одна незаметная слеза скатилась по его щеке.               Антон вернулся в настоящее. Он уже стоял перед дверью своей квартиры. Повернув ключ в замке, открыл дверь и вошёл внутрь.              Антон бросил ключи на полку в прихожей, возле которой стояло старое зеркало. Он взглянул на своё отражение: из зеркала на него смотрел молодой человек семнадцати лет, с бледной кожей и серыми, пепельными глазами, которые казались ещё более холодными на фоне белых, как снег, волос. У него были тонкие брови, почти незаметные, и тень усталости под глазами, которая выдавала его переживания последних недель. На нём было длинное чёрное пальто с капюшоном, которое он уже начал расстёгивать, когда услышал шум с кухни.              Из кухни раздался голос отца:              — Антон, ужин готов. Иди к столу.              Антон хотел откликнуться, но его мысли были заняты другим. Сестра. Последние события особенно сильно ударили по ней. Оля всегда была ярким, солнечным человеком, её жизнерадостность и активность контрастировали с его сдержанным характером. Но теперь она казалось угасала, словно этот маленький комочек света становился всё меньше и слабее. Антон не мог позволить себе оставить её в таком состоянии.              Он направился к комнате сестры. Дверь была закрыта, но оттуда доносились тихие звуки телевизора — яркие и ритмичные голоса мультфильмов. Антон постучал. Ответа не последовало. Немного подождав, он аккуратно открыл дверь и заглянул внутрь.              Оля сидела на полу перед телевизором, обхватив колени руками. Её светлые волосы были слегка растрёпаны, а глаза с застывшей грустью смотрели на мелькающие перед ними картинки. Антон тихо подошёл и сел рядом с ней, прислонившись спиной к дивану и тоже устремил взгляд на экран телевизора.              — Помнишь, как мы все вместе смотрели мультфильмы? — вдруг произнесла Оля, не отрывая взгляда от телевизора. Она похлопала рукой по полу рядом с собой. — Прямо здесь, всей семьёй.              Антон кивнул, его лицо слегка смягчилось. Он помнил это. Воспоминания нахлынули на него волной. Сколько лет прошло с тех пор?              — Да, это было хорошее время, — произнёс он, пытаясь отвлечь сестру от мрачных мыслей. — А помнишь, как ты в детстве вылила все запасы сгущёнки в вазу, изображая Винни-Пуха?              Услышав это, Оля на мгновение замерла, а потом на её лице появилась лёгкая, едва заметная улыбка.              — Ты тогда испортила ковёр, что мы с мамой оттирали его несколько часов, — продолжил Антон с тёплым оттенком в голосе. — Даже не знал, что столько сгущёнки может поместиться в вазу…              Оля слабо усмехнулась, глядя на экран, но её глаза всё равно оставались задумчивыми. Она, кажется, хотела что-то спросить, но не решалась.              — Антон… — её голос стал тише, и она внезапно подняла на него серьёзный взгляд. — Как ты остаёшься таким спокойным?              Антон помолчал, внимательно посмотрел на сестру, словно пытаясь понять, как правильно ответить. Он не хотел нагружать её тем, что тяготило его уже долгое время. Но и врать он не хотел.       — Я… — начал он, подбирая слова. — Я видел ужасные вещи, Оля. Не хочу сейчас всё это обсуждать. Но знаешь, когда сталкиваешься с ужасами однажды, во второй раз это пугает меньше. Это не значит, что мне не больно. Я просто… не показываю это. Я стараюсь быть сильнее, чтобы оградить тебя от всего этого.              Оля нахмурилась, обдумывая его слова. Антон знал, что она не до конца понимает, но она уже давно была достаточно умной, чтобы заметить больше, чем казалось на первый взгляд.              — Но… — Она сделала паузу, прежде чем задать вопрос, который резанул его сердце. — Ты можешь поклясться мне, что никогда не исчезнешь? Никогда не бросишь меня? Не оставишь меня одну?              Её голос дрогнул, и Антон почувствовал, как боль проникает в грудь. Её глаза, полные надежды и страха, смотрели на него с такой силой, что ему было тяжело дышать.              — Оля, — начал он медленно, каждый его вдох был тяжёлым. — Есть вещи, которые я не могу контролировать. Но я клянусь, что сделаю всё возможное, чтобы всегда быть рядом с тобой…              Не успел он договорить, как Оля внезапно обняла его, крепко прижавшись к его груди. Её маленькие руки обвили его так, словно она боялась, что он исчезнет в любую секунду. Антон слегка обнял её в ответ, крепко прижав к себе.              — Я не брошу тебя, — прошептал он тихо, закрывая глаза и прижимая её ещё сильнее.              Они сидели так, пока напряжение не начало спадать. Антон разорвал объятия первым, мягко отстранившись.              — Нам нужно идти ужинать, отец ждёт, — сказал он, поднимаясь на ноги.              Оля кивнула, медленно поднялась и вышла из комнаты, направляясь к кухне. Антон, оставшись один, вздохнул, посмотрел на включенный телевизор, где ещё яркими красками мелькали мультики, и выключил его. В комнате воцарилась тишина. Закрыв дверь, Антон последовал за сестрой.              На кухне его встретил запах лапши и жареной колбасы. Простой ужин, приготовленный отцом. Это был стандартный набор их семьи с тех пор, как матери не стало. Отец же никогда не блистал кулинарными талантами.              Три тарелки с едой стояли по разным сторонам стола. Антон молча подошёл к раковине, помыл руки и сел на своё место. Ужин начался в полной тишине. Никто не произносил ни слова, хотя напряжение витало в воздухе, словно тяжёлый груз, осевший на плечах каждого.              Отец наконец нарушил молчание, его голос прозвучал натянуто, словно он заставлял себя говорить.              — Как прошла тренировка? — спросил он небрежно, явно пытаясь найти что-то, чтобы разрядить обстановку.              Антон, посмотрев на вилку в своих руках, немного помедлил, а затем, как ни в чём не бывало, ответил:              — Как обычно. Тренировался с Михаилом, — коротко ответил он. — победил его в дуэли.              Отец кивнул, но видно было, что его мысли находились далеко от разговора. После этого снова наступила тишина, ещё более гнетущая, чем до того.              Когда ужин был почти закончен, отец, не глядя на Антона, мягко обратился к Оле:              — Золотце, принеси, пожалуйста, мою сумку из прихожей.              Оля кивнула и тихо встала. Антон насторожился. Он бросил взгляд на отца, который вертел в руках вилку, нервно постукивая ею по столу. Его лицо было хмурым, наполненное тревогой.              Оля быстро вернулась, передала отцу сумку и, нахмурившись, спросила:              — А вы разве не идёте спать?              Отец, улыбнувшись, коротко поцеловал её в макушку и, скрывая напряжение, ответил:              — Мы с Антоном немного поговорим, и тоже скоро пойдём на боковую.              Оля на секунду задумалась, но затем пожала плечами и вышла из кухни. Отец ждал, пока закроется дверь её комнаты, и, наконец, посмотрел на Антона.              — Закрой дверь, — сказал он, его голос звучал твёрже, чем раньше.              Антон понял, что разговор будет серьёзным. Он молча встал, подошёл к двери и закрыл её, после чего вернулся за стол, где отец уже открыл сумку и вытащил пачку сигарет. Отец вставил одну в рот и, посмотрев на Антона, предложил ему:              — Будешь?              Антон сдержанно покачал головой.              — Ты же знаешь, я бросил.              Отец коротко кивнул и, зажёг спичку, поднёс её к сигарете. Запах табака наполнил кухню, смешиваясь с остатками запаха еды. Отец глубоко затянулся, выпуская густое облако дыма, и наконец заговорил:              — Антон, у нас будет серьёзный разговор.              Антон молча сел напротив отца, сцепив руки в замок, и кивнул, показывая, что слушает.              — Сначала выслушай меня, потом задавай вопросы — продолжил отец, — Нам придётся уехать, и чем быстрее, тем лучше.              Антон приподнял бровь, но оставался спокойным, не перебивая. Отец махнул рукой, призывая его пока не задавать вопросов.              — Ты же понимаешь, что лечение матери было дорогим, очень дорогим — продолжал отец, его голос звучал хрипло от табака и усталости. — У меня не было таких денег. Я пытался решить это, но времени не было, поэтому пришлось пойти на крайние меры.              Отец нервно постукивал пальцами по столу, его взгляд стал тяжёлым и мрачным.              — Деньги нужны были срочно, и я связался с людьми, которые могли помочь.              Антон нахмурился, его взгляд стал холоднее. Он понимал, куда это ведёт, но всё-таки спросил:              — С бандитами?       Отец бросил на сына раздражённый взгляд, но затем медленно кивнул.              — Да, с ними, — ответил он. — Сделка была простой: они будут оплачивать лечение, а я во время него, должен буду найти деньги под проценты. Огромные проценты.              Антон выдохнул, закрыв глаза рукой.              — И теперь мы должны вернуть долг, правильно?              Отец кивнул, снова затянувшись сигаретой.              — Проценты настолько велики, что мы не сможем их выплатить. А теперь, когда матери больше нет… они не будут долго ждать.              Антон сжал зубы, его взгляд стал холодным, но он ответил спокойно:              — Ты не видел другого выхода?              Отец покачал головой, его голос дрожал от гнева и отчаяния.              — Нет, Антон не видел. Я перебрал все варианты. Мы не могли продать квартиру — это было бы слишком долго. Я не смог найти другой способ. Я сделал это ради твоей матери.              Антон замолчал на несколько секунд, его руки сжались в кулаки под столом.              — Я бы поступил так же, — холодно ответил он, понимая всю тяжесть положения.              Отец кивнул, немного успокоившись, но его лицо оставалось напряжённым.              Антон молча сидел, опустив голову, а отец, словно не замечая этого, продолжал методично затягиваться сигаретой, наполняя кухню плотными клубами дыма. Прошла минута, может две, прежде чем Антон медленно выпрямился, возвращая себе привычную сдержанность. Он откинулся на спинку стула, сцепив пальцы в замок, и, глядя отцу прямо в глаза, тихо спросил:              — Что я должен делать? Ты же не просто так позвал меня один на один.              Отец без лишних слов кивнул, словно сам ожидал этого момента, и, склонившись над своей потертой сумкой, извлёк из неё чёрный кожаный кошелёк. Его внешний вид говорил о времени, прожитом в тесном кармане. Отец протянул кошелёк Антону, он взял его и осмотрел.              Кошелёк был не чёрный, как показалось вначале, а скорее глубокого, выцветшего коричневого оттенка, будто затёртого до древности. Антон медленно открыл его, не задавая лишних вопросов. В кошельке было несколько купюр, два билета, измятая бумажка с номерами телефонов и маленький конверт, запечатанный густым красным воском. Отец молчал, ожидая, пока Антон рассмотрит увиденное.              — Про конверт позже, — наконец проговорил он, взяв паузу для ещё одной затяжки. — А пока я расскажу, что от тебя требуется. Ты послезавтра уезжаешь. Поедешь на поезде в дом моих родителей. Твоя главная задача — проверить его состояние.              Антон насторожился. Он смутно помнил рассказы отца о его родителях, особенно о дедушке, который всегда казался чем-то далёким и незнакомым. Отец редко упоминал его и всегда говорил странно, с намёками на «специфику» характера.              — Дом стоит в глуши. Твоя задача — убедиться, что там хоть что-то осталось, пригодное для жизни. Ты отправляешься первым, чтобы не вызвать лишних подозрений. Документы для школы я уже забрал. Вот они. — Отец выложил на стол тонкую папку с бумагами. — Ты подашь их в ближайшую школу, в посёлке она одна не перепутаешь. Я уже договорился, тебя будут ждать.       Антон молча кивнул, хотя ему всё больше казалось, что эта поездка — очередная авантюра отца.              — Этот конверт передашь директору школы или администрации, — продолжил отец, указав на запечатанный конверт. — Это твой пропуск в учебное заведение. Но сначала, — он вытащил из кармана связку ключей и положил её перед Антоном, — нужно проверить дом.              Ключи были старые, увесистые, висели на потёртом металлическом кольце. Отец развёл перед Антоном карту и, понизив голос, начал объяснять:              — Дом стоит на окраине леса. Вот, гляди, дорога длинная, но вполне проходимая. Когда проверишь дом, и если там остался телефон — вот этот номер, — он показал клочок бумаги с номером телефона, — это наш новый домашний номер. Звони и расскажи, в каком состоянии находится дом.              Антон молча переваривал информацию. Всё это напоминало игру в русскую рулетку — исход неизвестен, а ставка высока.              — Если дом разграблен или, не дай бог, разрушен, у тебя будет обратный билет. Но это на крайний случай. Надеюсь, всё обойдётся. — Отец тяжело вздохнул. — Если телефона нет, импровизируй. Попроси у соседей в посёлке, но лучше надеяться, что всё-таки он на месте.              Отец начал объяснять, как включить свет в доме, как работать с щитками. Голова Антона уже кружилась от всей этой информации, но он понимал, что выбора у него нет. Эта поездка, возможное спасение для его семьи.              — Если всё пройдёт гладко, мы с Олей приедем через несколько дней, — заключил отец, затушив сигарету.              Антон посмотрел на связку ключей, затем на фотографию дома, которую отец дал ему. На ней был старый дом, укутанный снегом, окружённый мрачными ветвями деревьев, и одинокий столб с фонарём, склонённым над крышей, словно всевидящее око.              Отец продолжал объяснять Антону оставшиеся детали: маршруты, возможные сложности на пути, как справляться с замками. Антон внимательно слушал, не перебивая, стараясь запомнить все, хотя голова уже начинала гудеть от количества информации.              — Всё, что нужно, ты найдёшь в этом кошельке. Деньги, контакты и билеты. Не теряй ничего, — отец взглянул на сына строго, будто предчувствуя, что любое упущение могло стоить ему многого. — А теперь иди, отдыхай. К послезавтрашнему дню ты должен быть готов.              Антон кивнул, поднялся и забрал с собой кошелёк, ключи, документы и конверт. Всё это аккуратно уложил в свой рюкзак. Разговор был исчерпан, и он, не сказав больше ни слова, направился к себе в комнату. Тяжёлые шаги по старому паркету звучали гулко, и с каждым шагом напряжение, накопленное за день, всё сильнее накрывало его.              Зайдя в комнату, Антон сбросил с себя верхнюю одежду и устало сел на кровать. Взгляд скользнул по знакомым деталям его комнаты: книги, спортивная экипировка, награды с турниров по фехтованию. Ещё совсем недавно всё это казалось неважным, но теперь ему предстояло покинуть дом, возможно, навсегда.              Ложась на кровать, Антон почувствовал, как усталость полностью овладела им. Его глаза тяжело закрылись, и вскоре он погрузился в глубокий сон.              Прощание с тренером предстояло на следующий день. Антон стоял перед залом фехтования, тихо размышляя, что ему почти ни с кем не хочется прощаться, кроме него. Виктор Игнатьевич был не просто тренером он был человеком, который много для него сделал, поддерживал в трудные моменты и стал настоящим наставником. Благодаря его урокам и мудрым советам Антон достиг тех высот, о которых прежде и не мечтал. И вот теперь, стоя у дверей зала, Антон чувствовал, что, возможно, больше не вернётся сюда.              Он медленно открыл тяжёлую дверь и вошёл внутрь. По коридорам раздавались знакомые звуки — звон металла и ритмичные шаги фехтовальщиков. В зале шла тренировка, несколько пар сражались под строгим наблюдением Виктора Игнатьевича, который время от времени делал замечания то одним, то другим.              Антон остановился в тени, наблюдая за процессом. Эти моменты всегда приносили ему скрытое удовольствие. Каждый удар, каждый шаг был результатом работы и многолетних усилий. Тренер, как всегда, был в своей стихии, руководил группой с лёгкостью и авторитетом. Но вскоре Виктор Игнатьевич заметил Антона.              — Антон, вот так сюрприз! Ты сегодня рано. Давай, присоединяйся к нам! — тренер, как всегда, был приветлив, подзывая его жестом.              Антон шагнул вперёд, подходя ближе, и они пожали друг другу руки. Но вместо того чтобы последовать за предложением, Антон спокойно ответил:              — Нет Виктор Игнатьевич, я пришёл не за этим. Можно с вами поговорить? Давайте выйдем на улицу.              Видя серьёзность в глазах Антона, тренер сразу изменился в лице. Он нахмурился и осторожно спросил:              — Антон, всё в порядке?              — Не совсем, — Антон вздохнул, — давайте лучше выйдем.              Тренер сразу же понял, что разговор не будет лёгким. Он обернулся к дуэлянтам и коротко скомандовал:              — Перерыв десять минут!              Оставив учеников, Виктор Игнатьевич направился к выходу вместе с Антоном. Выйдя на свежий воздух, они остановились на крыльце зала, и тренер, нахмурившись, повернулся к Антону:              — Ну, говори, что случилось?              Антон замер на мгновение, собираясь с мыслями, затем вздохнул и сказал:              — Виктор Игнатьевич, я… пришёл попрощаться. Уезжаю. Возможно мы больше не увидимся.              Тренер, который уже собирался было что-то сказать, вдруг остановился. В его глазах мелькнуло удивление, а затем оно сменилось на осознанное понимание. Он кивнул, но промолчал, доставая из кармана старую пачку сигарет. Кинув короткий взгляд на Антона, он усмехнулся:              — Знаешь, я бросил это дело, но ради тебя, парень, придётся сделать исключение, — он достал сигарету и закурил, выпуская облако дыма в холодный воздух. Некоторое время они стояли молча, наблюдая за тем, как снег медленно падал на землю.              Тренер, наконец, нарушил молчание:              — Куда хоть переезжаешь?              Антон отвернулся, словно этот вопрос вызвал у него невидимую боль, которую он пытался скрыть:              — Ситуация сложная Виктор Игнатьевич… К сожалению, не могу сказать.              Тренер нахмурился, но всё равно не стал настаивать. Он понимал, что у каждого свой путь, а у Антона, судя по всему, он сейчас не из лёгких. Выдохнув клуб дыма, он продолжил, теперь уже чуть мягче:              — Понимаю. Жизнь штука такая. Никогда не знаешь, куда она тебя заведёт. — Он сделал паузу, словно подбирая слова. — Но послушай, Антон… Ты не из тех, кто легко сдаётся. Я знаю это точно.              Антон, всё ещё стоя чуть в стороне, кивнул, но глаза его оставались скрыты под тенью.              — Спасибо вам, Виктор Игнатьевич. За всё. За то, что поддерживали меня… когда я думал, что ничего уже не получится. Вы всегда находили нужные слова.              Тренер усмехнулся, и его лицо на мгновение смягчилось:              — Ну, может, и находил. А может, просто пинал тебя в нужный момент, чтобы ты двигался вперёд. Иногда слова тут не главное.              — Главное — кто их говорит, — тихо добавил Антон.              Они стояли рядом, не зная, что ещё сказать. Виктор Игнатьевич отбросил окурок, затушив его носком ботинка, и тихо произнёс:              — Знаешь, парень… я всегда видел в тебе что-то особенное. Может, потому что ты один из немногих, кто не только слушает, но и делает. Ты достиг многого, но не забывай, что впереди у тебя ещё больше.              Антон поднял голову, смотря прямо на тренера, и на его лице мелькнула лёгкая улыбка:              — Постараюсь не забывать.              Тренер на мгновение замялся, затем сдержанно кивнул:              — Если что — звони. Даже если просто поболтать захочешь, — он впервые обнял Антона, что было для него крайне нехарактерно. — И не забывай старика, понял?              Антон на мгновение застыл, но затем обнял его в ответ, чувствуя тепло этого короткого и неожиданного жеста. Он тихо сказал:              — Не забуду, обещаю Виктор Игнатьевич.              Тренер отпустил его, немного отступив, чтобы вновь встретиться с ним взглядом:              — Береги себя. Ты не один в этом мире, помнишь?              Антон кивнул, и, напоследок попрощавшись, развернулся и пошёл прочь, чувствуя на себе прощальный взгляд наставника. Снег продолжал падать, мягко укрывая землю под его ногами, но в этот момент он казался особо тяжёлым.