В глубинах Бездны

«Это не моя тень, это мой кошмар»

***

      Время растворилось...       Здесь, в глубине пустоты, оно не имело значения. Казалось, будто время — лишь тень, иллюзия которая исчезла, стоило свету погаснуть. Бездонная пропасть поглощала всё: свет, звуки, мысли... Всё, что когда-то было важным. Время больше не было линейным — оно стало обманчивым, словно мираж, созданный из того, что осталось от прошлого, настоящего и будущего.       Антон не знал, сколько времени длилось падение. Ощущение реальности постепенно размывалось, словно тонкий лёд под ногами. Он уже не понимал, где заканчивался его личность и начиналась эта всепоглощающая бездна. Теперь всё, что было вокруг, казалось частью одной бесконечной и пугающей черноты.       Время, думал он, было лишь одним из множества обманов, навязанных ему судьбой. Всё, что он считал реальным, — воспоминания, переживания, надежды — теперь выглядело чуждым и ненастоящим, как старый сон. Не существовало ни прошлого, ни будущего — только эта гнетущая тьма.       Его личность распадалась на части, как разбитое зеркало, потерявшее свою глубину и целостность. Мысли беспорядочно смешивались, теряя свою ясность, и становилось всё труднее удерживать их в голове. Разум плавился, погружаясь в эту безжалостную пустоту.       Вспомни...       Антон размышлял о несправедливости, как о неизбежной части своей жизни. Казалось, мир — это сцена бесконечной игры, где каждый был лишь марионеткой. Все его попытки управлять судьбой разбивались о невидимую стену. Взросление, детский смех, стремления и неудачи — всё это теперь казалось незначительным, как карты, разыгранные чужой рукой.       К нему реальность была несправедлива. Он ощущал это во вспышках воспоминаний, которые возвращаясь, безжалостно пронзая его разум. Любовь, ненависть, трагедии, надежда и разочарование — всё это скрывалось в тёмных уголках его сознания, не давая покоя. Почему? Почему время не остановилось тогда, когда всё ещё можно было изменить? Когда всё имело смысл?       В голове не оставалось ничего, кроме тишины, которая всё сдавливала его, загоняя в угол. Он был измотан, каждый вздох давался с трудом. Ему хотелось просто закрыть глаза и исчезнуть.

кем ты был...

      Но вдруг, сквозь этот барьер прорвалась мелодия, мягко касаясь его разума. Она принесла странное чувство покоя обещая спасение. Антон ощутил, как звуки пианино становились моментом ясности, соединяя его разрозненные мысли в нечто целое. Мелодия заполняла пустоту, превращая хаос в порядок.       Под её покровом Антон погрузился в воспоминания: перед ним возник зимний лес с высокими зимними соснами и извилистыми тропинками, ведущими в никуда. Эти образы не требовали объяснений, они несли в себе лишь ощущение неизбежности. Он не мог сказать, играл ли он эту мелодию раньше или это лишь отголоски прошлого. Но одно было ясно: здесь всё должно закончиться.

борись...

      Он понял, это падение — не конец. Это — путь к истине, которая всё это время играла с ним, ожидая момента, чтобы раскрыться в своей пугающей красоте.       Погружаясь глубже в свои мысли, Антон почувствовал, как воспоминания утихают, превращаясь в едва уловимые тени прошлого. Пустота вокруг становилась всё более ощутимой. Он осознал: чтобы найти ответы, нужно было сделать шаг во тьму. Ответы, которые он когда-то искал... и давно забыл.       Тело заново ощутило свой вес. Пространство искривлялось и сужалось. Осталось лишь одно — сделать шаг. Веки незаметно сомкнулись.

Это ещё не конец.

      Антон резко открыл глаза, словно вынырнув из ледяной воды. Под ним была мягкая, чуть влажная земля, её реальность казалась почти чуждой после той пустоты, в которой он находился. Он поднялся, чувствуя, как холодный воздух наполняет лёгкие. Вокруг простирался густой лес, тихий и неподвижный. Тишина была настолько плотной, что казалось, время здесь остановилось. Но лес был настоящим: воздух был наполнен запахом смолы, а листья тихо шелестели под лёгким ветром.       Каждое дерево, каждый куст будто хранили что-то загадочное, скрытое под зелёным покровом. Свет пробивался сквозь ветви деревьев, разливаясь золотыми бликами по земле. Но несмотря на всю эту красоту, в лесу ощущалось нечто странное. Спокойствие казалось неестественным, раздражающим. Прямо у ног Антона начиналась тропа, словно возникшая из земли специально для него. Она вела вглубь леса, маня его, как будто мир вокруг был декорацией, а тропа — единственным просветом.       Антон попытался собрать мысли и вспомнить, как он попал сюда. В голове всплыли моменты: падение в пустоту, мелодия пианино, размытые тени. В груди вспыхнуло волнение, предчувствие чего-то опасного, но вместе с тем он чувствовал, что должен идти дальше. Это было похоже на зов, которому было сложно сопротивляться. Мысли путались, его разум не мог вмещать столько образов одновременно. Вдруг его голову пронзила острая боль, словно удар молнии, которая заставила его зажмуриться, и перед глазами замелькали фрагменты воспоминаний, словно кадры чужой жизни. Сначала всплыл образ огромного пожара — яркие языки пламени пожирали всё вокруг, оставляя после себя лишь угли. Затем мелькнул силуэт, едва уловимый и окутанный запахом цитруса с примесью сладости. Эти образы были далекими, но оставляли странное ощущение, словно они всегда были с ним, знали его лучше, чем он сам.       «Кто это? И что за пожар?» — Антон попытался ухватиться за эти обрывки, но они ускользали, оставляя лишь смутное чувство потери.       Вглядевшись в простирающуюся перед ним тропу, он сделал шаг вперёд. Лес, казалось, только этого и ждал, обнимая его шёпотом листьев и далёкими звуками невидимых существ. Каждый шаг был как часть новой мелодии, добавляя к гамме звуков собственный штрих.       «Кто я сейчас?» — спросил себя Антон, и ответ всплыл в его сознании сам собой: «Парень, сбежавший из своей жизни и её последствий». Но даже эти слова не передавали всю суть его состояния. Вопросы оставались без ответов, ясность не наступала. Идя вперёд какое-то время, Антон заметил, что лес начал меняться. Деревья становились гуще, их ветви окутывал густой туман, извивающийся между стволами, как плотная завеса. Он оглянулся назад — за спиной не было ничего, кроме мягкого шороха листвы и едва слышного шепота ветра. Когда он поднял голову, ему показалось, что даже небо выглядело странным, словно нарисованное.       Тишина стала густой, будто лес затаил дыхание в ожидании чего-то. Любое движение было нарушением его хрупкого покоя. Но вдруг он услышал шаги, пробивавшие эту плотную тишину. Кто-то шёл за ним. Антон остановился и прислушался. Шаги повторились, и настороженность закралась в его сознание, как холодный ком. Он не знал, откуда исходили эти звуки, но одно стало ясным — он здесь не один. Его внутренний голос предлагал два варианта: ждать или действовать первым. Обычно Антон знал, когда нужно поступать решительно, но сейчас он колебался. Тишина была напряжённой, как натянутая струна, и обостряла все его чувства. Его рука скользнула в карман, нащупав холодный и продолговатый предмет — символ защиты. Он осторожно повернулся, внутренне готовясь ко всему.       На мгновение всё вокруг замерло, среди теней деревьев он увидел силуэт. Он выделялся на фоне леса, словно не принадлежал этому месту. Черты фигуры были размыты, как отражение в мутной воде, но силуэт неподвижно наблюдал за ним выжидая. Антон не мог понять кто это, сердце заколотилось быстрее.       «Кто ты?» — произнёс Антон. Его голос прозвучал твёрдо, хотя внутри него бурлили вопросы. Силуэт не отвечал, тишина леса становилась всё более давящей, но вместе с ней в воздухе витала теплая, странная энергия, словно само место ждало чего-то важного. Любопытство нарастало, постепенно вытесняя тревогу. Он протянул руку к силуэту, движимый чем-то большим, чем любопытство. Это было как зов, призывающий его двигаться вперёд. С каждым его шагом тишина растворялась, уступая место едва уловимому шуму: мягкий шелест листьев под ногами, дыхание ветра кто-то невидимый нашёптывал свои тайны. Но всё это не вызывало тревоги — напротив, это ощущение было тёплым и даже уютным. Он чувствовал, как нечто невидимое подталкивает его к этому силуэту, связывая их невидимой нитью. Силуэт медленно протянул руку, и Антон заметил, как ладонь в чёрной кожаной перчатке тянулась к нему. Это движение не было простым любопытством, а скрывало в себе что-то большее, символическое, близкое.       Но прежде чем их руки смогли коснуться друг друга, кто-то резко оборвал этот момент. Сильная рука неожиданно сжала плечо, властно и без предупреждения. Антон инстинктивно отпрыгнул в сторону, оставив силуэт позади. Это жёсткое прикосновение мгновенно вернуло его к реальности. В груди закружились смешанные чувства — наполовину испуг, наполовину злоба. Он обернулся, кулаки сжались, готовые к возможному столкновению.       Перед ним стояла его копия — такая же худощавая фигура в тёмной одежде, но с одной важной деталью. На лице двойника была белая маска зайца, безжизненная и холодная, скрывающая черты. Антон ощутил, как холод прополз по его позвоночнику — глаза, точнее их отсутствие, были словно чёрные дыры. Маска, казалось, источала слабое свечение, холодное, как лунные лучи, подчёркивая её жуткий, нечеловеческий вид. Антон замер, глядя на своего двойника, пытаясь оценить, кто или что стоит перед ним. Копия не выражала ни эмоций, ни намерений, и это пугало больше всего. Ощущение чего-то необъяснимого и зловещего нависло над ним, как грозовая туча перед бурей. Тишина снова вернулась, но теперь она была невыносимой.       «Что это за создание?» — подумал Антон. Вопрос крутился в голове, но ответа не было. Всё это казалось игрой, где ставки слишком высокими, и каждое неверное движение могло привести к фатальной ошибке. Копия медленно наклонилась вперёд, окружающая атмосфера стала гуще. Антон ощутил, как дыхание участилось, но оставался сосредоточенным.       — И вот мы здесь, — холодно произнёс двойник разведя руки в стороны, его голос шипел, как лезвие, скользящее по стеклу. Он слегка наклонил голову изучая Антона.       — Кто ты такой? — вырвалось у Антона. Вопрос прозвучал резко, но он сдержал своё внутреннее волнение. — Почему ты выглядишь как я?       — Это не я выбирал, как выглядеть, — тихо ответил двойник, в его голосе звучала мрачная нота. — Я всего лишь отражение того, что ты всегда скрывал в себе. Иногда отражение может быть более правдивым, чем реальность.       Антон нахмурился, сжимая кулаки так, что ногти врезались в ладони. Это существо говорило спокойно, но в каждом его слове сквозила угроза, словно оно наслаждалось этим моментом.       — Зачем ты здесь? Ты хочешь меня убить?       — Убить? — двойник слегка наклонила голову, и в её голосе прорезался ледяной смех. — Нет. Смерть для тебя была бы слишком простым исходом. Ты сам губишь себя шаг за шагом. Я здесь, чтобы вывести тебя из ловушки, которую ты сам для себя создал. Проблема в том, что ты не сможешь долго скрываться. Тьма, которая соседствует рядом с тобой, сильнее твоего света. Ты это знаешь.       Антон отступил на шаг, но не страх охватил его — а злость.       — Я не понимаю, о чём ты говоришь. Ты только играешь словами! Что ты хочешь?       — Хочу? — насмешливо повторил двойник. — Я хочу, чтобы ты принял правду, Антон. Но ты всегда её игнорируешь, прячась за маской. Я тебе не враг. Я – тот, кто пытается спасти тебя от твоей глупой, упрямой слепоты. Ты, — Двойник указал на Антона пальцем, — становишься своим злейшим врагом, когда отказываешься видеть то, что уже давно очевидно.       Антон почувствовал, как злость охватывает его всё сильнее.       — Спасти? Спасти от чего? От тебя?       — Нет, — ответил двойник, его голос был твёрдым, как сталь. — От тебя самого. Ты хочешь верить, что можешь спрятаться, что можешь просто забыть всё, что произошло. Но с каждой секундой, когда ты убегаешь, ты разрушаешь себя ещё больше. Если ты не остановишься, то потеряешь всё. Я здесь не для того, чтобы навредить тебе. Я — это то, что удерживает тебя от полного забвения. Но ты слишком горд и упрям, чтобы признать это.       — Ты лжёшь, — прошипел Антон, его голос дрожал от злобы. —Ты лжёшь. Ты не знаешь меня! Ты просто... призрак.       — Призрак? — двойник рассмеялся снова, и в этот раз его смех звучал, как металл, скрежещущий о камень. — Ты сильно ошибаешься. Я знаю тебя лучше, чем ты сам. Все твои страхи, все твои слабости — они и мои. Ты не можешь спрятаться от меня. И я не прошу тебя верить мне.       Антон шагнул назад, стиснув зубы, его кулаки дрожали от напряжения. Он не мог найти слов, чтобы оспорить правоту этих слов, но и не хотел их признавать.       — И что ты предлагаешь? — его голос был резким, злым, но за ним скрывалась растерянность.       — Прими меня, и тот факт, что не можешь прятаться вечно, — сказал двойник, в его голосе больше не было насмешки, он звучал с пугающей уверенностью. — Это не то, что ты хочешь услышать. Это не решение, которое даст тебе покой. Но это единственный путь к спасению. Иначе от тебя останется лишь пыль.       Антон почувствовал, как внутри него нарастает буря. Все, кто обещал помощь, — были лжецами. И теперь этот призрак, эта тень, утверждает, что знает истину? Ярость захлестнула его с головой.       — Спасение? — Антон резко рассмеялся. — Каждый, кто пытался «помочь» мне, оказался лжецом! Все обещали одно и то же: надежду, правду. Но где это всё? Где они теперь? — Он сделал шаг вперёд, его глаза горели гневом. — И ты такой же, — бросил он, указывая на двойника грубым жестом, словно хотел сорвать эту маску и раскрыть ложь, скрывающуюся за ней. — Чем ты отличаешься от них? Чем ты лучше?       Двойник не дрогнул, темнота в глазницах маски, оставалась безучастной. Холодный и бесстрастный голос снова наполнил пространство.       — Я не обещаю тебе свет или надежду, — отрезал двойник, его голос был ровным, как лёд. — Я не обманываю тебя, как другие. Я никогда не говорил, что ты найдёшь утешение. Всё, что я говорю, — это правда. Правда, которую ты отказываешься принимать.       — Правда? — прошипел он, его голос сорвался на грубый хрип. — Ты думаешь, что знаешь правду? Все вы одинаковые! Все вы лишь говорите то, что выгодно вам! Ты такой же, как они, — его рука резко указала на двойника. — Пустой, бездушный лжец! Ты не знаешь, что мне нужно!       — Возможно, ты прав, — произнёс он отстранённо. — Но я знаю одно: чем больше ты сопротивляешься, тем сильнее становишься рабом своих собственных слабостей. Я не тот, кто пытается тебя обмануть. Я не даю тебе пустых обещаний. Я здесь только потому, что ты сам привёл меня сюда. Ты — причина всего этого, пойми это наконец.       Антон сжал зубы так, что они заскрипели. Внутри него кипела ярость, словно вулкан готовый к извержению.       — Я? Причина? — его голос нарастал, как шторм, и казалось, что ещё немного, и он взорвётся. — Нет! Это вы... вы все... вы разрушили меня! Каждый раз, когда я думал, что нашёл спасение, вы обманывали меня! Ты не имеешь права судить меня!       — Я не сужу тебя, Антон. Я просто показываю тебе то, что ты отказываешься видеть. Ты прячешься за своей яростью, за своей болью. Но ты сам выбрал этот путь.       — Я не стану таким, как ты! — его голос дрожал от гнева и ярости. — Ты ничем не отличаешься от других! Ты думаешь, что знаешь меня? Думаешь, что можешь решить, кто я? Чёрт возьми, ты даже не человек!       Двойник наконец сделал шаг вперёд, и тень вокруг него, казалось, сгустилась.       — Да, я не человек, — холодно ответил он. — Я твоя тень. Твоя боль. Я — это то, от чего ты убегал всё это время. Но я не враг, Антон. Ты — единственный, кто создаёт врагов. Ты не видишь правды, потому что боишься её. Ты боишься и ненавидишь самого себя.       Антон вздрогнул, его грудь тяжело вздымалась. Слова двойника резали его, пронзая каждую клеточку его существа.       — Я... не... боюсь... — прохрипел он, но даже в его голосе слышался оттенок сомнения.       Двойник наклонился ближе, и его голос стал едва слышным.       — Ты боишься меня, потому что боишься самого себя. Я – это ты, Антон. Я не враг, я твоя последняя защита. Ты не можешь спрятаться от того, кто ты на самом деле.       Антон стиснул кулаки, его тело дрожало от напряжения. Он больше не мог сдерживаться. Выхватив стилет, он бросился вперёд, но двойник легко уклонился.       — Ты действительно думаешь, что это изменит что-то? — холодно спросил двойник, двигаясь мимо первого удара. Его голос был спокоен. — Каждый твой шаг, каждое действие — они мои.       Антон не останавливался. В его руках стилет снова и снова описывал быстрые дуги, стремясь достать цель, но двойник плавно уклонялся от каждого удара, маневрируя в этом смертельном танце.       — Заткнись! — Антон вскрикнул, его голос сорвался на крик. Он нанёс ещё один выпад, но опять промахнулся. Двойник увернулся с такой же грацией, с которой Антон когда-то атаковал своих противников на тренировке.       — Ты пустышка! — продолжил Антон, его дыхание становилось всё тяжелее. — Просто имитация! — Его движения становились всё быстрее и жёстче, но безрезультатно.       Двойник, увернувшись от очередного удара, продолжал говорить спокойно:       — Я знаю тебя лучше, чем ты сам, Антон. Ты можешь нанести ещё тысячу ударов, но ты никогда не попадёшь. Ты знаешь это.       Антон сжал зубы, его мышцы напряглись до предела. Слёзы гнева наворачивались на глаза, но он не позволил им выйти. Его движения были отточены до автоматизма, каждый удар был нацелен на уничтожение. Но двойник продолжал уходить от всех попыток с абсолютной лёгкостью.       — Прекрати это! — Антон снова ринулся вперёд, но клинок снова наткнулся на пустоту. — Убирайся прочь! — Его рука резко указала на двойника, как будто это могло прогнать его.       Двойник не дрогнул, его маска осталась неподвижной, но голос стал почти отеческим:       — Опять убегаешь? От чего ты пытаешься убежать, Антон? От меня? Ты не можешь сбежать от себя самого. Ты хочешь избавиться от своей боли, от своего страха, но всё, что ты делаешь, — это бегаешь по кругу.       Антон, почти обезумев от ярости, сделал очередной выпад, но двойник ловко увернулся, словно это была детская игра.       — Убирайся прочь! — прокричал Антон, его голос был полон бессилия. Он снова ринулся вперёд, но силы покидали его. Стилет сверкнул последний раз, но вновь не нашёл своей цели.       — Ты можешь кричать, сколько хочешь, — хладнокровно продолжал двойник. — Но ты не сможешь избавиться от того, что я здесь, потому что ты сам меня привёл...       Антон остановился, его тело дрожало от напряжения. Он больше не мог выдерживать этот поединок. Его руки бессильно опустились, дыхание было тяжёлым. Слёзы, которые он сдерживал, потекли по его лицу, и зубы скрежетали от боли, от которой не было спасения.       — Заткнись! — вскрикнул он, но в его голосе больше не было прежней силы. — Я сказал, убирайся... — Антон прервал двойника на полуслове, но голос его уже был полон усталости и печали. — Просто уйди... Я больше не могу...       Слёзы текли по его лицу, а тело дрожало от боли и разочарования. Всё, что он мог сейчас чувствовать, — это глубокую усталость и пустоту. Двойник стоял неподвижно, но в его голосе появилась едва уловимая нотка сожаления:       — Я пытался помочь тебе, — медленно произнёс, это было его последние предупреждение. — Но, похоже, мне остаётся только надеяться, что ты передумаешь. Иначе катастрофы не избежать.       Он начал медленно отступать в лес насвистывая мелодию, оставляя Антона наедине с его болью. Антон стоял неподвижно, провожая взглядом своего двойника, пока тот не растворился среди деревьев. Даже когда фигура исчезла, его глаза оставались прикованы к одной точке. Закрыв глаза, Антон попытался вернуть контроль над бурей в своей голове. Его рука непроизвольно скользнула к ручке стилета, он нажал на кнопку, и металлическое лезвие с тихим щелчком сложилось. Он вытер лицо рукавом пальто, ощущая, как его руки дрожат, а сердце продолжает биться быстрее, чем обычно. Поднявшись на ноги, Антон почувствовал, как под ногами мягко пружинит земля. Тяжесть в груди постепенно ослабевала, но оставляла после себя чувство пустоты.       «Силуэт» — пронеслось в голове. Антон обернулся, надеясь увидеть загадочную фигуру среди деревьев, но лес выглядел точно так же, как и раньше: тёмные силуэты деревьев, прорезающие вечерний свет, и ни единого намёка на присутствие кого-то или чего-то необычного. Словно та фигура была всего лишь плодом его воображения, мимолётным видением, появившейся на мгновение и исчезнувшей без следа. Антон, не зная, что ещё делать, медленно повернулся и начал двигаться по тропе. Обычно его разум наполняли размышления, а теперь… ничего. Даже последние события, которые совсем недавно вызывали гнев и беспокойство, вдруг перестали его заботить. Пустота заполнила его сознания, и это казалось непривычным, но одновременно странно успокаивающим. Тропа вела Антона глубже в лес, он шёл вперёд на автомате, не думая ни о направлении, ни о цели. Но вдруг Антон остановился. В сердце что-то ёкнуло, сигнал, который вырвал его из этого состояния спокойствия. Он замер посреди тропы и почувствовал, как внутри него всколыхнулось что-то… что-то важное. Он вдруг осознал, что его личность была на грани полного краха. Казалось, она рассыпалась, как разбитое зеркало, где каждый осколок отражал лишь фрагменты воспоминаний, которые больше не складывались в целую картину.       Всё, что осталось — это эмоции и ощущения. Хаос внутри его сознания был слишком велик, чтобы вычленить что-то конкретное. Только отдельные отголоски прошлого прорывались сквозь эту завесу — воспоминания, лишённые связности, но всё ещё вызывающие те же чувства: ненависть, боль, разочарование, горечь. Это всё, что осталось от того, кем он был. Антон продолжил идти вперёд. Он поднял голову и понял, что что-то изменилось — яркий солнечный свет пробивался сквозь кроны деревьев. Это было так неожиданно и ослепительно, что ему пришлось прищуриться. В лесу, где свет казался чем-то редким, резкий солнечный луч выглядел абсурдно.       С каждым шагом тропа становилась светлее, и вот перед ним открылся вид, который казался совершенно чужим в этом мрачном лесу. Дом. Его дом. Он стоял на краю поляны, где росла высокая и зелёная трава, слегка колышась от лёгкого ветерка. Ветви деревьев были зелёными и густыми, солнечные лучи прорывались через листву, создавая игру золотых нитей на его пути.       Картина была настолько умиротворяющей, что Антон на остановился на секунду. Дом был таким, каким он его помнил: старый деревянный фасад, скрипучие ступени крыльца, небольшие окна. Но теперь что-то в этом доме было не так. В нём чувствовалось что-то странное, пугающее в своей обыденности. Казалось, что всё это — сцена из чужой, не его жизни, из воспоминаний, которые он больше не мог связать с собой. Тёплый воздух коснулся его лица, он взъерошил его белые волосы. Он вздохнул полной грудью, и в этот момент он понял, насколько далеки и нереальны стали события, что происходили с ним всего несколько минут назад.       Он сделал первые шаги, приближаясь к дому. Ему было странно осознавать, что это место, некогда наполненное жизнью, теперь выглядело как часть какой-то блеклой картины, написанной незримым художником. Старый покосившийся забор, чьи доски уже давно перестали сопротивляться своей старости, был молчаливым свидетелем заброшенности этого места. Перед ним вырисовывалась дверь с облупившейся краской и ржавым замком. Антон сжал холодную металлическую ручку. Её шершавость под пальцами была неприятной. Он колебался, как будто на другой стороне двери его ждало нечто большее, чем просто старый дом. Но, собравшись, дернул ручку вниз.       Сквозняк обдал его лицо, лёгкий и едва заметный, но от него пахнуло тленом и сыростью. Перед ним развернулась тёмная прихожая, в которой слабый свет едва пробивался сквозь мутные окна. Облупившиеся стены с остатками старых обоев, взгляд упал на покосившийся комод у двери. На нём вместо привычных мелочей — кругового телефона и ключей — лежала старая книга, покрытая пылью и с разбросанными рядом обожжёнными вырванными страницами. Обложка выглядела так, будто кто-то много лет попытался её забыть. Антон не мог устоять перед любопытством. Он поднял книгу, чувствуя её неожиданную тяжесть в руках, и машинально открыл её. Строки на пожелтевших, покрытых разводами страницах притягивали взгляд, скрывали нечто ужасное:

«Мясо как мясо.

Это знали ещё древние, веками жившие среди лесов и гор. Каждое убийство — часть обряда, часть единства, часть силы, ключ к... Умирая, человек отдавал не только свою жизнь, но и мощь сердца, силу духа, становясь частью живущих. Но времена изменились. Те, кто поклонялись этому обряду, исчезли, а другие нарекли их... Теперь эта традиция, как и всё старое, забылась, и мы, те, кто помнит древние ритуалы, вынуждены...»

      Текст резко обрывался, будто кто-то не успел закончить свою страшную мысль. Антон почувствовал, как его рука дрогнула. Он бросил книгу обратно на комод. По коридору дальше, ведущему к гостиной, стояла чёрная дверь с мигающей лампочкой над ней. Слабый свет раздражал его взгляд, неясно мерцая. Антон сделал шаг вперёд, но его нога наткнулась на что-то вязкое. Он опустил взгляд и увидел красную жидкость, медленно ползущую из кухни, где царила густая тьма. Он напрягся, его сердце пропустила укол. Медленно, осторожно, боясь разбудить невидимого монстра, что скрывается в темноте, он сделал несколько шагов к кухне. Наконец, рука коснулась выключателя, и в одно мгновение свет осветил кухню.       Картину, что предстала перед ним, невозможно было описать иначе, как кошмар. Пол был залит кровью. Стол и раковина были усыпаны человеческими органами, будто кто-то варварски растерзал тела и оставил их здесь, как жертвенные подношения. На полу перед столом, среди разорванных останков, лежал растерзанный волк. Его глаза были пусты, а тело словно выжато до последней капли. Антон не мог сдвинуться с места. Его взгляд метался по кухне, но разум отказывался воспринимать увиденное. Везде, куда бы он ни посмотрел, была кровь, впитавшаяся в щели между старым деревянным полом. Казалось, что дом дышал ею, пропитывался этим металлическим запахом. Органы, разбросанные по столу и полу, казались чем-то нереальным, почти чуждым в своей хаотичности. Как будто чья-то рука специально разбросала их, словно это были лишь детали какого-то ужасного механизма. Куски мяса лежали на разделочной доске, а рядом с ними — нож, покрытый засохшей кровью. Его острая, зеркальная поверхность отражала свет люстры, страшным образом поблескивая.       Антон инстинктивно закрыл нос, запах был невыносим. Он был настолько резким и тяжелым, что каждый вдох казался пыткой. Гнилостный аромат разложения смешивался с запахом свежей крови, словно все это произошло недавно, и смерть до сих пор витала в воздухе. Вдруг его внимание привлекла другая деталь, едва заметная среди общего хаоса. В углу кухни, под столом, что-то белело на фоне тьмы. Медленно, как в замедленной съемке, Антон приблизился, с ужасом замечая контуры человеческой руки. Она была вывернута под неестественным углом, пальцы изогнуты в судорожном жесте.       Сердце Антона забилось еще сильнее, когда он медленно поднимал взгляд от руки вверх. Его дыхание стало рваным, как будто каждый новый шаг давался с усилием. Он знал, что сейчас увидит что-то ещё более страшное, но не мог остановиться. Там, на столе, едва видимый из-за нагромождения органов и крови, лежал другой волк. Но этот был другой — его глаза, несмотря на мертвое тело, казались живыми. Они смотрели прямо на Антона, с невыразимой смесью боли и чего-то, что могло бы показаться презрением. Волк лежал в луже крови, его белая шерсть была покрыта багровыми пятнами. Тело было вскрыто, как будто некто пытался что-то вынуть из него. Рёбра были раздвинуты, а внутренности беспорядочно раскиданы вокруг.       Ноги Антона дрожали, а тело вот-вот откажется подчиняться. Но он продолжил осматривать кухню, словно какой-то неведомый инстинкт вел его вперёд. В углу, среди разбитой посуды и кухонных инструментов, висело нечто, похожее на крючья для мяса. На них, повешенные за кожу, висели части тел. Антон застыл, когда ужасающая картина внутри дома была внезапно прервана громким грохотом снаружи. Стекла разлетелись, хрустя осколками по полу, и его инстинкты сработали моментально. Не раздумывая, он побежал к входной двери, чтобы закрыть её, еле успев это сделать, как в неё ударило что-то с такой силой, что петли прогнулись. Всё снаружи вдруг затянулось густой темнотой.       Антон замер, понимая, что у него оставалось мало времени. Ещё один удар в дверь! Она трещала под натиском, и в тот момент, когда ему казалось, что она вот-вот сорвётся, он осознал, что единственный выход — это чёрная дверь. Не раздумывая, он бросился к ней, дернул ручку и, проскользнув внутрь, закрыл за собой. В полной темноте Антон вдруг ощутил себя снова. Его тело, движения — всё вернулось, но вокруг не было ничего, кроме пустоты. Он шёл вперёд, не различая направления, просто двигаясь в случайную сторону. Время, он больше не задавался вопросом, как долго идёт, хотя его шаги уже давно должны были пересечь крошечную гостиную.       Внезапно яркий свет ослепил его. Антон зажмурился и открыл глаза спустя пару мгновение. Перед ним возвышалась могильная плита с его именем, а рядом — вырытая яма, словно приглашение. Справа и слева выстроились ряды могил, каждая из них подсвечивалась странным невидимым источником света. Страх пробирался глубже, сам воздух в этом месте был пропитан смертью. И вдруг свет вокруг стал ярко-красным. Из могил, ранее пустых, стали появляться распятые на крестах скелеты. Огонь охватил их тела, и они начали кричать в унисон, мучаясь от боли. Их крики сотрясали пространство, словно каждое слово разрывалось изнутри. Они все обвиняли Антона. «Почему ты жив? Чем ты лучше нас?» — гремело в голове, заглушая все мысли. Эти слова прокручивались вновь и вновь, каждый раз всё глубже проникая в его сознание.       Антон стоял на краю безумия, когда крики скелетов стали невыносимыми. Каждый вопль, каждое обвинение били по его разуму, отзываясь эхом в груди. Он не мог больше это терпеть — тяжесть этих голосов давила на него, пыталась раздавить его сердце. «‎Чем ты лучше нас? Почему ты жив, а мы нет?» — раздавалось всё громче, словно они требовали у него ответа, которого он не знал. Каждое их слово было ударом, каждое движение их скелетных тел пыткой. Огонь сжигал их, а они всё продолжали проклинать его, крича в агонии, в безысходности. Земля под его коленями была мокрой и холодной, но в этот момент она казалась единственным прибежищем от ужаса. Слёзы катились по его лицу, стекав по щекам, он крепче зажимал уши руками, стараясь отгородиться от звуков, от этих проклятых воплей.       Он не знал, сколько времени прошло, но его разум начал сдаваться. Мысли о том, что этот ужас можно прекратить, прорастали всё глубже. Яма перед ним, пустая и тёмная, вдруг показалась избавлением. Ему казалось, что если он прыгнет туда, то всё это прекратится. Сможет ли он найти покой в этой темноте? Пускай, но хотя бы тишина… хотя бы конец. Антон дрожащими руками потянулся к краю ямы, собираясь сделать последний шаг. Всё, что он хотел — это тишины, забвения, избавления от этих мучительных голосов. Он поднял взгляд, прощаясь с этим миром, который так жестоко играл с его судьбой. Но прежде чем успел шагнуть, он почувствовал, как что-то мягкое, невесомое коснулось его плеч. Это прикосновение не было пугающим, как всё, что окружало его до этого момента. Это было... тепло. Что-то или кто-то обнял его за плечи, нежно, аккуратно, пытаясь уберечь его от падения в холодную могилу. Этот внезапный, неожиданно ласковый жест выбил его из внутренней бури. Он замер, ощутив тепло, которое медленно растекалось по его телу. Антон тяжело вздохнул, в воздухе повис звук падающей слезы, последний отклик его боли. Из-за спины раздался тихий, едва уловимый шёпот.

Не позволю...