Полгалактики за даму сердца

Он специально не хотел так долго возвращаться в главную резиденцию фениксов, давая отцу остыть, а вернее, вывести из-под удара новообретенную пару. Вот ведь судьба-злодейка, тот, кто раньше выбешивал его лишь своим существованием мелкого и верткого пройдохи, теперь весьма неплохо согревал Фредерику постель. Да и секс с ним был более чем на уровне. Ему еще не попадались столь темпераментные, яркие, горячие и открытые. Так что именно из-за Пала Фредерик и зарылся в долине выращивающих темных драконов на несколько недель. Время пройдет, гнев Густава ослабнет, и все войдет в относительную норму. Он и сам, как отец, более чем понимал, что будь на месте Алрики его любимая дочурка Алва — и он собственными руками придушил бы Пала, как только бы нашел свою драгоценную пропажу. Но сестра, слава всем космическим богам, не пострадала, что не скажешь о самом Пале. Вообще, стоит по возвращению поблагодарить Алрику за то, что та невольно свела их в официальную пару. А еще… Фредерик, прикрыв глаза, нежась под боком спящего любовника, осторожно коснулся его черного шелка волос. …Черный дракон… его личный черный дракон. Так похожий на неуловимого Стефана и в то же время совершенно другой. Только взгляд темных омутов глаз чего стоил, особенно когда Фредерик брал Пала на полную лицом к лицу, падая вместе с ним в столь манящую бездну близости. Случившаяся прощальная секс-вечеринка у погонщиков, после которой и Пала, и Фредерика на базе оббегали седьмой дорогой, стараясь не попадать на глаза благородному союзу, немного потрепала ему нервы. Но вот партия военных, забрав с собой подготовленных драконов, улетала, а на ее место прибывала новая, необъезженная, до одури молодая и своевольная, собираясь остаться на долгие десять лет. И это вновь напрягло Фредерика. Он все прокручивал в голове тот момент, когда поймал Пала на горячем во время разгульной вечеринки. Пока прошлой ночью не предложил поменяться с ним в постели ролями… Недоуменный растерянный взгляд, неверующее выражение лица и довольно предсказуемый вопрос «Почему?». Действительно, зачем первенцу Фредерику, старшему не только по возрасту, но и по положению, из сильнейшего герцогского клана подставлять зад одному из падших, к тому же третьему сыну, который ничем не выделился за всю свою короткую жизнь? Был бы Пал хотя бы рыцарем, победившим в турнире, как героически прогремевший на весь их клан Тико. Так нет же, всего лишь третье место среди таких же драконов и только яркая мечта побывать на межгалактических состязаниях. Да и потом, как бы Пал не пытался скрыть, но он действительно кайфовал в пассивной роли даже без наркоты, настолько, что порой забывал, кто он, где и с кем. «Но ты же хотел взять того бугая, разве нет?» — Фредерик прикрыл веки, вспоминая их ночной разговор по душам. «Да, но это мои личные проблемы… — пытались отвертеться от скользкой темы, хотя в свете лампы невозможно было не разглядеть вспыхнувший интерес в потемневших от предвкушения очах. — Ты когда-нибудь вообще пробовал снизу?» «Было дело, и я бы не сказал, чтобы мне это категорически не понравилось… По студенчеству что только не случается, когда хочется расширить границы собственного познания, изучая пределы своего тела. Однако после мое высокое положение в семье не давало мне возможности вновь найти себе подходящего мужчину для подобного рода экспериментов. Я несколько раз пробовал скрывать личность. Но пара непростых моментов в известном борделе перечеркнула все и полностью заставила отказаться от подобной идеи. Тем более активная роль мне нравится куда больше». Фредерик пытался быть откровенным, и Пал, по-видимому, это оценил. Он тогда доверчиво вжался в него горячим телом, подтверждая догадки Фредерика, а чуть позже поведал ему о том, как по юности и сам переусердствовал, кувыркаясь с другими в постели, основательно подсев на наркотические возбуждающие средства. Что ж, эта ночь между ними вышла особенной, они впервые так много говорили, вспоминая былое, что включало как смешные моменты, так и серьезные проколы. Фредерик, смеясь, рассказывал, как сбегал в бордель, перекрашивая волосы, и как однажды некачественная краска, нанесенная впопыхах, потекла с его головы, когда он решил перед сексом принять душ. Пришлось водрузить на голову полотенце, придумать какую-то дикую ересь, чтобы пройти мимо временного секс-партнера, а после тикать от него, роняя портки и башмаки. Ибо красные кудри Фредерика, словно опознавательная тряпка для быка, тут же бы выдали клан алых львов с потрохами. А значит, обеспечили бы непредвиденный скандал в высших кругах о недостойном поведении одного из благородных потомков. Это было смешно и неловко… Но поцелуи Пала из нежных стали более настойчивыми и зазывными. Как же он тогда его уцеловывал, как нежил, готовил, а после брал. Неотступно, порой нахрапом, не давая ни передышки, ни поблажки. Несмотря на утонченное телосложение, природа между ногами Пала достоинством не обделила. Фредерик давно позабыл это чувство и теперь плавился вновь. Хотя он не мог точно вспомнить, было ли так же в прошлом столь по-сумасшедшему пьяно и откровенно. Единственное, Палу трудно было, покрывая его, одновременно дотягиваться до распахнутых губ Фредерика, сказывалась разница в росте. Поэтому он его практически сложил пополам, прижимая задранные колени к тяжело дышащей раскрасневшейся груди. Фредерик тогда сам его притянул к себе за шею, и, когда поцеловал, Пал, не выдержав, излился глубоко у него внутри. Теперь же поутру спину и ноги несчастно тянуло с непривычки и той запредельной гимнастики на растяжку, кою пришлось испытать. Но то, как к нему продолжали липнуть даже во сне, подтверждало: его выбор неплох, и все, что он делает, более чем правильно. Надо все же поблагодарить Алрику… Если бы она с Палом не столкнулась на драконах над лесом, они бы так и ходили вокруг друг друга, не совершая решительного шага для сближения. Фредерик явно доставал бы и дальше Пала, считая его недорослем, а тот бы просто огрызался в ответ, возможно так же подшучивая над ним, но не более того. Фредерик, тяжело вздохнув, чуть не разбудил свою новую любовь. И почему он это не сделал, когда покидал Пала на несколько суток, дабы присутствовать на дне рождения дочери? Ну да, он, находясь на торжестве, больше переживал о том, что оставляет своего молодого любовника среди таких же, как и он, юных драконов, полных энергии, вспоминая, что у них широко распространены сексуальные связи между братьями и кузенами. А еще препирался с отцом по поводу своего не слишком блестящего выбора среди всевозможных вариантов окружающих его достойных мужчин. Густав подозревал, что его водят за нос, и кто — собственные дети. И то верно, их отношения как раз начинались с легкого обмана. Ну а теперь… Что теперь? Дело сделано. И он даже очень по-своему счастлив… Пора. Фредерик глубоко вздохнул. Пришло время возвращаться в резиденцию фениксов. Они и так тут задержались надолго, сбежав от всего мира. Фредерик потянулся за загоревшимся, вибрирующим наручем, пришло очередное сообщение. Если его вовремя не вырубить, он запиликает на полную силу, Пал проснется, и им придется вставать, разбивая столь приятную негу. Однако то, что Фредерик прочитал на бегущем голографическом экране, заставило его вздрогнуть и оцепенеть. Он неожиданно сжал руку Пала до тянущей боли, тем самым невольно разбудив его. — Что случилось? — Короткий вопрос — и в ответ такое, что полностью перевернуло их идеально сложившийся мир вдали ото всех. — Алрика… мертва… Всего два слова, что ввергли в полное отчаяние не только всех белоснежных фениксов, но и по жизни связанных с ними черных драконов. *** Весть о смерти «сестры» все равно застала Венделя врасплох. Густав все преподнес в нужных красках, расписав как по нотам, сославшись на скоротечное осложнение и то, что его дочь так полностью и не оправилась от прошлого заболевания. На руку главе фениксов так же сыграл тот факт, что Алрика практически всегда отказывалась от общественных мероприятий, светских балов и прочих увеселительных слетов в силу своего слабого здоровья. Естественно, Густав просто пытался тем самым отгородить сына от всего возможного, чтобы попросту он не выдал себя. Да и история о том, как тяжело болели близнецы в прошлом, что даже один из них умер, очень хорошо вписывалась в должную канву, добавляя нужного градуса и трагичность всему делу. Кроме того, Алрик в дамском обличие в плане женственных форм оставлял желать лучшего, и даже это говорило в пользу хронического недомогания. Так что для всего мира Густав про любимую дочь так и расписал: хронически болела, превозмогала, как могла, сражалась за свою жизнь и, потерпев полное поражение, тихо скончалась во сне. Проверять правду насчет смерти дамы сердца клана никто и не подумает, даже судьи, хватит заявления семейного врача. Так как в этом мире подобная трагедия могла поставить крест на весь род, и подобным даже в шутку никогда не баловались. Нет, конечно, все было ожидаемо для Венделя, однако их рабочая группа так и не смогла найти нужных зацепок на узловой станции. И теперь приходилось скоропалительно менять планы и возвращаться практически ни с чем. Йон предположил, что тот самый скрытый отряд с «чумного» лайнера, который они пытались все это время вычислить, грифоны полностью принесли в жертву во славу своей будущей короны империи. И если бы не личное свидетельство Стефана и Тико о нападавшем на жениха во время увеселительных скачек на драконах, предположить, откуда взялись эти умершие, не было бы возможности. Но и так все выходило слишком мутно, личности подкинутых тиграм трупов установить не удалось. Конфликт между кентаврами и тиграми нарастал как снежный ком, пущенный с горы, а из засады за ними наблюдали хитрые грифоны, подливая при этом масла в огонь. Так что пришлось покидать станцию в спешке, при этом на Стефана страшно было смотреть. Он явно переживал за Густава, который терял уже второго ребенка за такое короткое время, а также ему было неловко признать, что показательно вильнувший хвостом пес Софии Желанной ушел не только от его людей, но и тех, кто следовал за ним по пятам. Словно их специально вели за этим пройдохой, как за яркой приманкой, а после в нужный момент веско щелкнули по заинтересованному носу, отрезав все пути. Так что данное дело, к сожалению, Стефана тоже зашло в тупик. И тут внезапно всю галактику Чертового Колеса накрыло печальное известие о ранней смерти дамы сердца белоснежных фениксов. Ну что за напасть? — Не переживай, ты не останешься без невесты. — И о чем он только думал, когда, увидев серого от дум не выспавшегося Тико, выпалил на нервах подобное вслух. Потемневшие глаза глянули так, что синие невольно потупились. — Прости, наверное, это сейчас не к месту, однако… — поискав взором поддержку Венделя и не найдя ее, продолжили через силу: — Тебе стоит достойно попрощаться и вспомнить о своем долге перед родным кланом. — Стефан прав. — Задумчивый Вендель отмер, вспоминая нудные наставления отца. — Алва прекрасная дева, и тебе она будет достойной женой. — Но я… — начал было путано Тико, как его нервно перебили. — Траур продлится три года, нам, черным драконам, вновь не повезло. — Стефан так надеялся на свободу от оков отцовской семьи, и опять все планы рушились в одночасье. — Но этого времени для тебя будет достаточно, дабы прийти в себя. Приглядеться к Алве и найти с ней общий язык. Никто не будет вас заставлять прыгать с места в карьер. Все и так понимают, как это тяжело, да и недостойно. Посмотри на Венделя, ему не слаще, он потерял единственную сестру, связанную с ним не только кровью отца, но и матери. А Густав… он лишился любимой дочери. Этой дерганой речью Стефан больше убеждал себя, чем успокаивал Тико или Венделя. Дама сердца умерла, да здравствует новая — ибо свято место пустым не бывает. Ну а если такое все же случится, то тогда за смертью дамы сердца сгинет и весь ее родной клан. Но хотя бы с наличием высокородных девушек фениксам неимоверно повезло. Стефан, сутулясь, обнял себя за вздрогнувшие плечи, словно защищаясь, мельком кивнув Венделю, как будто давая безмолвный приказ, мол, смотри, не зевай и не отходи от Тико, проследи, чтобы он не наделал глупостей. Еще сутки, и они, издерганные и растрепанные в своих чувствах, предстанут пред расписанным белоснежными фениксами золотым гробом Алрики. Все вместе, но каждый по отдельности. И тогда в столь тяжелый момент потребуются все силы души и стойкость сердца, дабы выстоять перед опрокинутой реальностью и поддержать Густава, оплакивающего незавидную учесть собственного ребенка. *** Фениксы пели на крыше храма настолько сердобольно, что становилось не по себе от их горестных трелей. Казалось, их голоса проникали в суть самой души и там резонировали по натянутым до боли струнам. «Это песнь плача… — пояснил Вендель Тико происходящее. — Когда теряется ментальная связь между хозяином и птицей, последняя поет, выбирая свою будущую участь. Фениксу Алрики повезло дважды. В первый раз его хозяином был один из погибших близнецов, во второй же теперь у него есть своя собственная пара. Слышишь — голосов двое, моя птица поддерживает его в этот день печали». Алрика внутри храма словно спала в ослепительном белом сиянии, облаченная в платье невесты, которое так ей и не пригодилось. Оплакивающих почившую даму сердца оказалось великое множество. Словно Тико и Вендель вновь вернулись на бал в честь помолвки, вот только траурные одеяния гостей, прикрытые сверху клановыми накидками, покрывающие волосы и лики глубокими капюшонами, не вызывали радости. Да и главный храм в столице белых фениксов не мог вместить всех желающих, что пришли проститься с герцогиней. Поэтому люди накатывали волнами, стояли некоторое время в молчании или шепотом произносили последние слова, а после покидали святую обитель, чтобы дать возможность другим подойти к месту скорби. Некоторые вставали плотными группами у колонн, чтобы остаться подольше и достойно проститься, вознося в полной мере молитвы душе усопшей. Алрика Прелестная сегодня, связав навеки узы со Смертью, навсегда покидала мир живых. Ее золотой гроб, стоящий на возвышении, накрытый непробиваемым полем, излучал свечение, говорящее о том, что даже сильные мира сего имеют собственный рассвет и закат. Просто они вспыхивают, как падающие звезды, и, пересекая вечернее небо, освещая лики других, исчезают за горизонтом. Тико в черной мантии дракона находился подле облаченного в серебряную накидку змей Венделя. Родственников и близких расположили небольшим амфитеатром за постаментом с гробом, не мешая простому люду отдавать дань прекрасной деве. Тихая музыка с молитвенными напевами лилась откуда-то сверху, порой смешиваясь с переливами фениксов, впрочем, как и сам свет, что проникал в храм через стрельчатые окна, раскрашиваясь цветными витражами, отчего все пространство пестрело вспыхивающими бликами, придавая прощальной церемонии налет сказочности. Служба продолжалась с утра до раннего вечера, однако поток народа не останавливался. — Как только пройдет прощание, я заберу сестру к матери… Тико еле расслышал тихий голос Венделя. О чем он вообще говорит? Разве это сейчас так важно? — Я помню о нашем соглашении, однако досрочно даю тебе право свободного выбора… — Вендель, несмотря ни на что, шепотом продолжал объяснять суть позиции: — Боюсь, после церемонии у меня уже не будет свободного времени, дабы побыть с тобой наедине. Поэтому говорю тебе сейчас в столь неподходящем для этого месте. «Что?» — Тико напрягся, не веря собственным ушам. Кажется, его пара по праву старшего решила расторгнуть их мужской союз. — Ты покидаешь меня, как… и она? — справившись с голосом, коротко кивнули в сторону усопшей. Главное, не дать накопившимся эмоциям вырваться на волю, не потеряв лица. Впрочем, он хоть и молод, горяч и порой наивно-несносен в плане политики, но вышколенный воин. Что он, не видел смерти тех, кто стоял с ним плечом к плечу и был ему по-своему дорог? Или сам не лишал жизни других людей? — Не совсем так, я покидаю клан белоснежных фениксов с тяжестью в сердце, — глубоко вздохнул Вендель, тактично поясняя: — Нашу с Алрикой мать все же утвердили следующей преемницей дамы сердца ледяных змей. Сам понимаешь, я, как ее первенец, в будущем стану молодым главой этого клана. — Напряженной руки Тико коснулись невесомо своей, делясь столь необходимым теплом, что чувствовалось даже через тонкую ткань перчатки. — Кстати, не забудь поздравить Фредерика. Ведь именно его дочь станет новой дамой сердца и твоей будущей женой. Он же автоматически будет признан одним из преемников, после того как Густав решит отойти от клановых дел. Вот так. Ну и как оно, чувство свободы на вкус? Тепло руки давало ложную уверенность, ведь скоро оно исчезнет и Тико останется совершенно один. — Пока статус моей пары поможет тебе и даст защиту во время траура. Однако, как только надобность в нем исчерпает себя, ты сможешь сам вычеркнуть собственное имя из моего семейного реестра. Все необходимое я подготовил, и документ находится у Густава. — Но почему именно сейчас нужно решать столь специфические вопросы? — попытался возмутиться Тико. Его единственная твердь и основа, к которой он уже привык, вдруг внезапно ушла из-под ног. Холодные пальцы перехватили ладонь Венделя, сжимая до тянущей боли. Этот жест, скрытый ото всех накидками, вышел интимным и секретным от чужих глаз. Неужели его действительно покидали связанные узами семьи, не только сестра, но и брат. — Я буду сопровождать Алрику, а после уже не вернусь. Ты же по брачному договору, заключенному между двумя кланами, обязан оставаться здесь, в резиденции фениксов: пока не произойдет женитьба и не появится новая дама сердца черных драконов. Или ты забыл о своих обязанностях героя и долге родному клану? Нет. Хотел бы это сказать Тико в ответ, но язык не поворачивался, он лишь коротко кивнул и почувствовал, как его руку ответно сжала горячая ладонь Венделя. — Я правда был счастлив с тобой, Тико, и буду вспоминать наше время с нежностью и тоской. Но, как и ты, я имею собственный путь среди звезд, а также долг перед кланом змей, что обязан выполнить при любых условиях и потерях. В этот момент Тико поймал себя на мысли, что он больше думает о поцелуях, которые дарил ему Вендель, и его ночных объятиях, полных жизни и жара, чем о том, что находится на панихиде. Как непристойно и недостойно. Его скулы покраснели от негодования на себя, и хорошо, что этот позор покрывал черный шелк глубокого капюшона. Он хотел было отпустить удерживаемую руку, но тут Вендель сам перехватил его исчезающую длань и переплел дрожащие пальцы со своими, крепкими и теплыми. Словно опять давая, как старший младшему, столь простым жестом необходимые силы выдержать будущие напасти и выстоять перед невзгодами. — Я понимаю. Спасибо тебе за все… — ответное пожатие… Последнее между ними. Он и не знал, что здесь, в главном храме фениксов, будет прощаться не только с сестрой, но и с ее братом. Однако ему хватило сил лишь вымолвить несколько жалких слов и выскользнуть из удерживающей его руки Венделя, как серый от усталости Густав, подойдя к гробу дочери, поманил их за собой. Поток людей к этому времени сильно поредел, оставались только набожные прихожане, что располагались у колонн и стен, неистово молясь благополучию клана фениксов и упокоению души Алрики. Солнце уже не играло в разноцветных витражах, да и отблески заката исчезли со стен. Служащие в храме под нудные песнопения внесли горящие свечи, их было так много, что казалось, словно вновь наступил яркий рассвет, минуя темноту ночи. — Не касайся защитного поля, пока оно активировано… — лишь успел тихо предупредить его Вендель. — Эта новая система от вандализма, связанная с ДНК Густава. Не родственные по крови с ним могут получить увечья. Что ж, теперь настало время и ему лично проститься с той, которая действительно пошатнула его душу за столь короткий миг жизни. Тико взглянул на ее прекрасное лицо, и ему вновь показалось, что она просто спит. Хотя чего это он? Но нет, ее нежный лик, чуть приоткрытая, изогнутая сексуальной аркой верхняя губа и мягкая нижняя. Сколько раз он их целовал? Не так много, но и не так мало для скудного отрезка времени, проведенного вместе, ловя ее прерывистые стоны. Казалось, сейчас она вздохнет полной грудью и, проснувшись, потянется на своем ложе, усыпанном белоснежными цветами, а после встанет и вновь поманит его за собой неуловимым образом изящной сказочной нимфы. И он пойдет куда угодно, так как не зря Алрика носила высокий титул в клане фениксов дамы сердца. Тико не знал, как насчет сердец других мужчин, но его точно оказалось вероломно похищено ею и теперь сокрыто в полной темноте. — Я призвал вас четверых одновременно для того, чтобы вы выполнили перед моей дочерью последний долг. — Густав взмахом руки убрал поле над лежащей Алрикой и, сняв с шеи ключ-карту, стянув перчатку, поранил ею себе ладонь, а после, протянув Стефану, пояснил: — Теперь она свободна перед долгом нашего клана, так что просто отпустите ее с миром. Стефан, согласно кивнув, чиркнул острым краем карты себе по тыльной стороне кисти, разрезая кожу вместе с покрывающей ее тканью, а после перекинул ключ Венделю. Что ж, все верно. Зачем оставлять на умершей невесте священный покров? Для чего? Брат глянул в сторону «сестры» и, откинув мантию в сторону, полоснул себе по предплечью через одежду, выступившая кровь тут же впиталась ключом. Теперь оставался только последний, кто оказался связанным на покрове невесты, ее жених. Тико сжал пальцами протянутую ему карту до боли, словно пытаясь ее разломить, расплющить, стереть в пыль. Как будто это могло помочь и тем самым заглушить нахлынувшую тоску. Но чего это он? Влюбленность? Скорее, потеря той, с которой он, кажется, нашел общий язык. Но это не страшно… Даже если Алрика умерла, он не останется без невесты. И у него будет целых три года, чтобы найти подход к сверкающей жизнью и силой Алве. Род драконов должен снова воссиять, несмотря ни на что, и Тико выполнит перед кланом личный долг. Он затравленно глянул в сторону Густава и, дождавшись его согласного кивка, наклонился над ликом умершей, даря ей прощальный поцелуй. Он отпустит Алрику, попытается забыть ее ради драконов, фениксов и… себя. А как иначе? Жизнь есть жизнь, и умершим в ней нет места. Вдох, выдох… И все же почему ее губы так сладки даже в смерти? Оставалось снять с невесты браслет жениха, забрав вместе с ним те заверения, что он давал ей во время обряда. Тико неохотно выпрямился и протянул Густаву необходимый ключ, окропленный своей кровью вместе с браслетом. Что ж, отец и сам склонился над умершей дочерью, а после коснулся ее лба ключом. Было видно, как спадает покров невесты, словно вязь изморози стаяла с открытой шеи и рук Алрики, открывая ее нежную кожу… Густав и сам неохотно отодвинулся от своего ребенка, на прощание поправив ей золотые локоны на груди. Выдох, вдох… и замедлившееся биение сердца. Чей-то неуместный крик, стража, замешкавшись, метнувшаяся к ним и выбежавший в накидке фениксов мужчина, что раньше у колонны воздавал фанатично молитвы. Лезвие лазерного ножа сверкнуло особенно ярко в свете живых огней и легко вошло в грудь Алрики, прошив ее насквозь. Тико вздрогнул от неожиданности, даже его военные инстинкты дали сбой. Зачем убивать ту, что уже мертва? В этот непредвиденный миг замерли все, теряя столь необходимые секунды, не ожидая подобного в святом месте на глазах у изумленной толпы. — Сдохни наконец! Ты не можешь быть жива, ты не можешь умереть сейчас, ты же… ты же… — только успел расслышать Тико, как сработало запоздало поле, безжалостно рассекая вандала на куски. Вендель дернул его на себя, вернее даже перехватил рукой, когда Тико запоздало рванул вперед. Густав снова убрал защиту, теперь часть платья Алрики было залито алым. Он сделал рукой предупреждающий жест, чтобы никто из охраны не приближался к нему. И сам отшвырнул навалившегося мертвой, иссеченной грудой маньяка на пол, а после, отключив лазерный кинжал, передал ручку подскочившему к нему охраннику. — Отцепите периметр, проверяйте всех на выходе и входе, он может быть не один. — Лаконичные приказы и ледяное спокойствие, несмотря ни на что. Вот он, истинный глава клана, и даже если земля будет уходить из-под ног, сгорая в огне взрыва сверхновой, он останется таковым. Густав накрыл грудь дочери кровавым покровом, напоследок вновь устанавливая смертоносное поле от чужаков. Однако беготня вокруг привела в волнение все собрание, кто-то задел капюшон на нападавшем, и тот, соскользнув, обнажил обезображенное в гримасе ужаса и смерти знакомое лицо. София, узрев его, вскрикнув, осела в обморок, вызывая еще больше шума и суеты в святом храме. Пес Софии, сбежавший от Густава на балу, сделав замкнутый круг, вновь вернулся, принимая свою отвратную судьбу. — Думаю… не стоит медлить и лучше всего увезти Алрику этой ночью, Вендель, — тихо обратился отец к бледному, словно полотно савана, сыну. Вендель, распахнув широко очи, словно безумный, смотрел в сторону гроба, пытаясь унять дрожь пальцев. Как еще далеко ему до выдержки собственного отца и сколько нужно пройти в будущем, дабы стать хоть отдаленно похожим на него — блистающего силой воли влиятельного главу великого клана. Как же он все еще молод, глуп, эмоционален, безбожно наивен, словно нежное избалованное любовью и лаской дитя. И что он еще ждал, какой реакции и слов от Густава в этот непредвиденный момент. А? Но самому главе белоснежных фениксов не было дела до мятущихся в гневе урагана мыслей несчастного сына, переполненного хаосом сомнений. Он смахнул окровавленные перчатки на пол, а после, подойдя к Тико, опустил тяжелую длань на его крепкое плечо. — Мне очень жаль, что даже прощание не обошлось без подковерных игр коварных врагов. Однако я буду рад видеть тебя подле другой дочери фениксов. Будь же достоин ее, дракон, и возроди свой род так, чтобы он засверкал подле моего, став ему, как ранее, достойным союзником и равным партнером. Да, сказано было емко, чисто и понятно. Словно неотступный приказ: ни прибавить, ни убавить. И главное, предельно четко для осознания своего непростого положения Тико. *** Неделя, две, три… стандартный месяц. Высшее общество до сих пор сотрясало последствиями цунами, пронесшихся столь печальных событий. Как и предсказывал Вендель, Тико не разрешили проститься с ним один на один. В последний раз они виделись там, в храме, стоя у оскверненного кровью чужака гроба Алрики. В ту же ночь брат увез тело сестры к матери, устроив негодование среди знати. По правилам прощание длилось от нескольких дней до недели. Алрика была не просто высокородной девой, а дамой сердца белоснежных фениксов, и столь скоропалительная панихида, прерванная лишь попыткой осквернения, вызывала подозрения и гнев. Но опять же, не у родственных скорбящих кланов, а именно тех, кто пытался уличить фениксов в чем-то грязном, запретном и постыдном. Тико не дали даже проводить лайнер змей. Вендель увозил Алрику в строжайшей секретности, чтобы исключить последующие попытки осквернить недругами тело. По правилам же змей Алрика была лишь дочерью одной из преемниц будущей дамы сердца, и неважно, что та теперь стояла первой среди многих, это ничего не меняло. Поэтому панихида состоялась в закрытом храме только для близких родственников и уже через сутки прах усопшей после кремации развеяли согласно желанию умершей над одним из океанов. Ни могилы, ни следов… Словно Алрики более и не существовало в этом мире. Остались только воспоминания нечеткими, уплывающими тенями, возможно, когда-то они переродятся в миф или станут красивой легендой-сказанием. Одно было только для всех ясно, что Алрика Прелестная окончательно покинула мир живых. Надо отдать должное Венделю, даже в такой суматохе он не забыл про фениксов, так что Тико, в последнее время порой угадывающий голоса знакомой пары птиц, был лишен и этой малости. Вначале покинутый всеми бывший жених Алрики забывал про еду и сон, закрывшись в выделенном для драконов крыле. Но хмуро настроенный Стефан, крайне измотанный происходящим в последнее время, начал настойчиво разделять с ним трапезу. А когда он не мог этого делать, то силой обязывал язвительного Пала составлять компанию замкнувшемуся Тико, усиленно воздействуя на кузена великого героя через оставшегося в главной резиденции смурного Фредерика. Кого больше при этом не хотелось видеть, Пала или Стефана, был еще тот вопрос. Единственный положительный момент во всем этом кавардаке состоял в том, что Тико уже через неделю вернули мелкого дракона. С их последней встречи зверь даже немного подрос и теперь, умилительно виляя хвостом, резво бегал за ним по всем апартаментам. Это немного заставило оттаять застывшее сердце, хотя личный ящер вновь напоминал ему утерянную Алрику, а следом за ней и покинувшего его Венделя. Но Тико, сам того не подозревая, стал оживать. Его уже так не напрягал молчаливый, уставший Стефан, да и не переставший язвить Пал не вызывал столь явного отторжения. Хотя наблюдать за чужим счастьем, которое только зарождалось между Палом и Фредериком, все же оказалось безумно больно. Нет, Фредерик не походил на Венделя даже близко, впрочем, и они с Палом были слишком разные, дабы проводить между ними параллель. Но разуму и сердцу не прикажешь, и когда Тико замечал, как эта пара уединялась в саду, тайно целуясь под живописными деревьями, естественно, вспоминал о былом. Но когда все приличия оказались соблюдены, через три месяца после прощания в храме с Алрикой в главную резиденцию фениксов заявился Оддмунд Мудрый с официальным визитом к Густаву, дабы подтвердить еще на раз ранее принятые соглашения по поводу брачного контракта. Вот тогда Тико окончательно взвыл и готов был лезть на стены от всего происходящего. А он и не подозревал, как до этого свободно жил под крылом белоснежных фениксов. Однако главный черный дракон спустил его быстро с небес на грешную землю, как простофилю щенка, в попытке завернуть все расшатавшиеся по вольности болты и гайки.