Полгалактики за даму сердца

«Они явно не пара, как предполагалось ранее…» — в который раз поймав краем глаза, как Тико брезгливо стряхивает с плеча навязчивую руку Стуре, Алрик услышал в свою сторону пошлое от наглого сопровождения жениха. — Эти кружева — словно снежные узоры на стекле, так идут вашему неприступному образу, о прекрасная и несравненная Алрика. Стуре теперь пожирал жадным взглядом вздрогнувшего сына Густава, как последнего собственной спиной закрыл раздраженный Тико: — Прекрати цепляться к высокородной деве, или напомнить тебе в который раз, что перед тобой дама сердца фениксов собственной персоной?! — Да ладно тебе, братишка. Зачем же так сердиться понапрасну? — На Тико нагло повисли, налегая более мощным телом, а после, повернувшись к Алрику, пошло подмигнули: — Дама сердца носит покров невесты с того самого дня, как объявили о вашей будущей помолвке, это ли не знак свыше? Еще скажи, что ты не заметил этого, а? Судя по тому, как заполыхали красным уши Тико, он, конечно, заметил, трудно было бы не увидеть кружево вязи кланового цвета в столь открытых сверху платьях, что полагалось носить молодым дамам фениксов. — Я бы на твоем месте не стал ждать той самой недели перед помолвкой и не заставлял бы даму томиться в одиночестве по ночам. — Заткнись. — Красный колер перешел резко в багровый, покрыв не только уши, но и шею. — Ты не на моем месте и никогда на нем не будешь. Тико, перехватив ржущего кузена, потащил его прочь от смущенного Алрика. Уже в который раз благодаря этому неуемному Стуре они не могли даже нормально поговорить, не то чтобы остаться наедине. С одной стороны, это не давало Тико залезть Алрику в панталоны, но с другой — превращали каждую встречу в откровенный балаган на какой-нибудь заезжей ярмарке среднего пошиба. Стуре то сыпал пошлости, то насильно сталкивал их лбами, то пожирал Алрика такими откровенными взглядами, что последнему становилось воистину дурно. Густав же лишь улыбался на веселье юности со стороны, но в дела молодежи по-умному не совался. Пока Стуре щедро сыпал алмазное крошево в шестеренки Тико и сам физически не лез к Алрику, главу белоснежных фениксов все устраивало. Тем более ужимки, что казались самому Стуре действенными и прекрасными, у Алрика лишь вызывали откровенную брезгливость. Так что все складывалось вполне замечательно, и Густав даже всерьез подумывал над тем, что хитрый Оддмунд в этот раз перемудрил сам себя. Полет продолжался стандартно, по расписанию, и на голографических картах уже расплескался во всю ширь сектор белоснежных фениксов. Еще несколько дней, и он выпустит буйную молодежь на волю, пространства станет для всех куда больше и хотя бы Алрик почувствует на собственной земле себя куда защищеннее. Но как только они наконец-то оказались в одном из уединенных поместьев фениксов, что так любил Алрик, Густав понял, что рано радовался. Потому что его сыну на хвост упал до этого летящий на корабле сопровождения истосковавшийся по нему молочный брат. Горан поутру совершенно без задней мысли радостно заключил в дружественные объятия Алрика, утром прогуливающегося в гордом одиночестве по розарию. И, даже не поняв, что такого случилось, с громким вскриком улетел в шипастые объятия благоухающих цветов. — Что ты себе позволяешь?! — Тико, что наблюдал из окна за своей будущей невестой, из него и выпрыгнул, не особо думая, как только руки простолюдина коснулись плеч высокородной девы. — Это, вообще-то, мой вопрос! — зачертыхались, пытаясь избавиться от вспоровших одежду и кожу острых шипов. — Успокойся, это Горан, мой молочный брат, — влез между ними удивленный столь быстротой бурной реакции Алрик. «Горан, — имя резануло память, и Тико замер над поверженным, так повторно и не ударив. — Так это значит, что он меня тогда спас! И теперь понятно, кто стоял за его протекцией…» Лик простолюдина не отличался такой привлекательностью, как его ладное тело, однако у Тико в армии и не было любовников-красавчиков со смазливым рылом. Но даже сей факт не менял основного положения дел. — И что с того? Или ты забыла, что являешься сейчас моей будущей невестой? И как бы детство уже давно кончилось. И какие могут быть объятия пусть даже между молочными братом и сестрой? Он намеренно поставил ее в речи после простолюдина, но эта золотоволосая кукла никак не ответила на его едкий выпад, лишь прожгла голубым взглядом так, словно плеснула в лик зарвавшегося Тико стакан холодной воды. «Надо же, а дома она ведет себя совершенно по-другому. Да и взор перестал быть столь тупым и стеклянным», — только подумал Тико, как эта утонченная дева, грубо шибанув его плечо своим, сдвинула чуть в сторону, а после протянула длань продолжавшему барахтаться в кустах Горану. — Я не трогаю твоего милого кузена Стуре, хотя он мне и осточертел. А ты не обижаешь моих родных и близких! — Несмотря на свой скромный вес, эта упрямая худая девица все же рывком потянула на себя перехватившего ее руку молочного брата. Конечно, пришлось постараться обоим, но ей все же удалось вытащить Горана из плена шипастых роз. Тико на все это представление смотрел раскрыв рот. — Пойдем, обработаю тебе раны, а после навестим фениксов. Я так соскучилась без нашего неба, в космосе мне его сильно не хватает. — Что? — В голове Тико словно взорвался снаряд. Как может высокородная дама вообще иметь собственную птицу? Разве это не привилегия исключительно мужчин-фениксов и только среди герцогов?! Или он читал не те книги по иной истории другого клана? — А что такого? — Алрика, раздраженно развернувшись к Тико, вперилась в него убийственным взглядом. — Горан, ты же не откажешь сопроводить меня на гравпланере? — Всенепременно! — выдали с придыханием и даже сделали нужный поклон с неуклюжим пируэтом, видно запоздало вспомнив необходимый этикет. Тико только челюстью щелкнул: — Но… — Феникс достался мне от моего покойного брата. И я смею вам напомнить, что мы были близнецами, разделявшими одно имя на двоих. Мне повезло, птица осталась со мной, признав меня хозяйкой, а не ушла вслед Алрику, выбрав смерть и разделив его судьбу. Или что-то не так, мой дорогой женишок Тико? Голос, столь нежный и в то же время колкий до невозможности, поднял дыбом волосы на затылке замершего дракона. Наверное, он что-то не понимает в укладе фениксов. Но если птица действительно осталась с сестрой после смерти брата, ему ли судить об этом? Но даже после того, как эта невозможная пара, раскланявшись пред ним, пошла прочь, он все же поплелся следом. Просто ему нравится тело Горана, что он заприметил еще при прохождении полосы препятствий. Ну а что такого, он же вроде как молочный брат его невесты, почему бы и не сделать его своей парой? Хотя, конечно… проживет он вполовину меньше его. Так Тико и не собирался связывать себя с кем-то на всю свою продолжительную жизнь. — И ты все это дерьмо просто тупо сожрешь? — Стуре выпал на него уже при выходе из розария. — Именно этот самый Горан помог мне тогда против золотых грифонов, и у меня перед ним долг. — Ну да, дашь братику распечатать зад его молочной сестрички, как благородно! Лучше тогда подари эту честь мне, уж я откатаю ее худосочную задницу по самой полной. Неделю срать кровью будет. Теперь уже Стуре улетел в шипастые кусты роз за свой гадкий язык, но, в отличие от Горана, ему так никто не подал столь нужной руки. Тико даже не взглянул на застрявшего среди цепляющихся веток вопящего кузена, а следивший издалека за ними Густав решил написать Оддмунду Мудрому созревшее к этому времени необходимое письмо, приложив весь компрометирующий на Стуре видеоматериал. Надо было отцепить пиявку, что слишком зарвалась, и теперь не только лезла к Тико, но и протянула грязные лапы в сторону Алрика. Густав смотрел не только на ситуацию в целом, но и просчитывал всевозможные варианты наперед. Допустим… через шесть месяцев объявят о скоропостижной кончине Алрики, и что тогда? Да, Тико будет предложено заключить новый брачный контракт с другой высокодоходной девой, ведь он не мог нарушить соглашение с драконами. Но если он все же откажется? И-и-и? Отдать свою внучку этому нахалу, что поехал головой, как только осознал реальную возможность возвыситься и сбежать от собственной семьи? Ну уж нет. Второй сын отправится домой под пяту первого, как и требует давно устоявшийся закон драконов, ему же на смену пусть предложат иного кандидата. Кажется, был при встрече еще один запасной рыцарь-игрок… Как там его завали? Стефан же ему говорил наедине в спальне… такой мелкий и верткий, вроде… Пал. А если ему не понравится и этот, он потребует с Оддмунда другого, да он всех молодых людей клана черных драконов переберет, но найдет достойного среди них. Замену на непредвиденный случай, не хуже прямого и открытого Тико. *** У нее действительно был настоящий личный феникс. Птица, радостно курлыкая, тыкалась крупным клювом в раскрытые ладони смеющейся Алрики. И Тико в этот момент позабыл обо всем на свете… Живая, искрящаяся, настоящая… открыто улыбающаяся без всякого двойного дна Алрика обернулась к Горану, скомандовав ему, чтобы тот вытаскивал из ангара гравпланеры. — Вы с нами, досточтимый Тико? Или мою безопасность в воздухе все же доверите Горану? — Да, в звонком голосе слышалась издевка, но даже почему-то она сейчас не отвращала. — С вами, — отрезал хмуро Тико и еле успел отвернуться, как девица легко запрыгнула на спину феникса, сверкнув перед будущим женихом рюшами пышных панталон куда выше положенной ватерлинии. — Надеюсь, милейший, вы не сразу свалитесь с крыльев гравпланера, а также умеете плавать, — предупредили его, поясняя: — Мы сделаем широкий круг над морскими просторами. Тико дернулся от подобного замечания, ему, воину, и такое выпалить в лицо? Но Алрика, совершенно не поправляя задравшейся юбки, продолжала непристойно сверкать перед его носом пышными бантами подвязок на стройных ножках. И Тико, проглотив ответный выпад на корню, глубоко сглотнул. Спас его, как ни странно, Горан, вытащив два сложенных планера на свет божий. Надо отдать должное, после дотошной обработки ран, легкого перекуса, отдыха, что растянулся на полдня, и бесконечного заботливого кудахтанья над ним Алрики, и все это под строгим взглядом дракона, молочного брата настроили на положительный лад. Во всяком случае по простоте душевной он не держал долго зла даже на отпетых врагов. Учтиво вручив один из планеров Тико, он показательно раскрыл свой, а после, подняв взор на ожидающую их Алрику, только недовольно мотнул головой: — Лучше бы надела костюм для верховой езды! Чтобы простолюдин такое кричал великой даме фениксов?! Дракон аж невольно прикусил себе язык. — Мне лень заходить в замок, да и отец мог не пустить в небо. Да ладно тебе, и так слетаем по-быстрому! — крикнули с птицы и, хлопнув ей между крыльями ладонью, умело подняли резко вверх. Тико еще не пришел в себя от панибратства этих двух, как его ветровым потоком от мощных крыльев чуть не снесло в сторону. — Во дает! Густав Непревзойденный снова будет ругаться… — усмехнулся на столь рьяный старт по-простецки Горан и даже застыл на мгновение от услышанных тихих слов Тико. — Я тебе действительно благодарен за тот раз… На цветущем озере — если бы не ты, я бы сейчас не стоял здесь. — Ну что вы, герцог, не стоит лишний раз благодарить меня, — засмущался Горан, зачесав затылок могучей пятерней. — Лучше простите, я и подзабыл как-то, что у моей сестренки теперь есть весьма достойный жених. Они переглянулись между собой и вдруг… чистосердечно рассмеялись столь забавной ситуации. Словно кто-то ослабил до этого натянутую между ними пружину. — Ты, наверное, сильно был привязан к умершему брату Алрики, да? — ляпнул было Тико и тут же мысленно огрел себя по затылку. Горан смотрел на него странным прозрачным взглядом, но после, взяв себя в руки, отвернулся, регулируя гравпланер. Им с феникса, пуская его к земле этакой замысловатой петлей, что-то возбужденно кричала Алрика, но сильные порывы ветра уносили слова далеко вбок. Не разобрать. — Прости… — Рука Тико сжала крепкое плечо Горана, и тот от неожиданности вздрогнул. — Нам пора в небо, герцог. Сестра ругается, — заметил нейтрально Горан, а после все же бросил пристальный взор на Тико, прежде чем вскочить подошвами ботинок, звякнувшими магнитами, на заработавший планер. — Не вините себя за то, в чем нет теперь нужды. Мы ждем вас наверху. Алрика и я! Теперь же пришлось выстоять против волны, что поднял лихой старт гравпланера. Но его действительно заждались в переливчатой синеве небес, и Тико, отметая все бурные мысли, ринулся за ними ввысь, даже не замечая, как задумчиво издалека на него взирает из тени до сих пор наблюдающий за молодежью Густав Непревзойденный. *** Феникс, рассыпая белый огонь кругами, упоительно пел под ее верной рукой, выделывая такие фортели в небе, что порой Тико страшно было даже на них смотреть. То, что пышная юбка Алрики, вздуваясь парусами, порой болталась куда выше талии почтенной дамы сердца, его уже не удивляло. Сначала он действительно краснел и отводил взгляд, но после, поняв, что простолюдин Горан вообще на это не обращает и толики своего внимания, пристыдил сам же себя. В конце концов, он же не девственник. Ну да, даму сердца столь близко Тико видел впервые. Но она ж, в конце концов, тоже человек, с головой, руками, ногами, как и любой мужик, а уж последних ему приходилось трахать, и не раз. Что, он уступит какому-то простофиле Горану? Да ни за что! Решил Тико, запуская гравпланер в замысловатую петлю, под конец которой получив крики одобрения как от Алрики, так и от Горана. И если уж судьбе было суждено столкнуть их обоих в столь необходимый для драконов союз, то проще все же найти общий язык с будущей невестой, а не находиться с ней вечно на ножах. Сейчас высоко в небе ему никто не мешал, даже этот липучка Стуре. Который, мало того что не давал прохода Алрике днем, так еще и донимал самого Тико по ночам. Он еле сдерживался на корабле, когда их заставили делить одну каюту на двоих. Но окончательно взбеленился при попытке заселить их снова в одни апартаменты, и это при всем при том, что они наконец-то оказались на столь долгожданной планете в огромном поместье-резиденции. Конечно, Тико не дурак и прекрасно понимал намерения Густава Непревзойденного: конечно, куда проще контролировать двух юношей, что мешают друг другу, нежели отваживать их по отдельности от прелестной дочурки. Но если на корабле это мотивировалось недостаточным количеством пространства, тот тут последнего было с избытком. Так что как бы глава фениксов ни упирался, но Тико костьми лег за право иметь отдельную комнату от Стуре и ему все же уступили. Зато стало сразу понятно, что они никакая не пара и представляют куда большую опасность для невесты. Еще несколько пируэтов, широкий полукруг над волнами искрящегося моря, и Алрика сама повела их обратно, направляя огненного феникса в сторону живописной резиденции. Они и так проторчали в небе слишком долго. Тико не переставал поражаться ручным птицам союзников, даже тому, что пламя, которое испускали их перья, совершенно не обжигало рук, хотя со стороны казалось, что от обильной россыпи искр сейчас начнется настоящий пожар. Однако солнце, давно перевалившее полдень и уже скатывающееся на закат, подстегивало вернуться как можно скорее. А вот и крыши со шпилями, которые также украшают флигели летящих птиц. Они приземлились туда, где и стартовали. Слуги, что терпеливо ожидали, забрали планеры и неудачно попытались увести за собой недовольного ранним расставанием феникса. Ну а в стороне от них ждал в плотной тени собственной персоной донельзя хмурый Густав Непревзойденный, и то, как его руки были сложены этаким недоступным кренделем на груди, ничего приятного не предвещало. Алрика, вжимая голову в плечи, запоздало одернула помявшуюся юбку… А после робко взглянула на стоящего сбоку от нее Тико. — Если собираешься полетать в небесах, исчезнув на добрые полдня, будь добра в следующий раз хотя бы заранее предупредить меня. И главное, облачись в подобающий высокородной даме костюм для верховой езды. Обвинения были так себе, Алрик прекрасно знал, что лишь только он один выделывал кренделя в воздухе на фениксе в виде девы. Но убивать священную птицу, чтобы скрыть смерть сестры и выдать за брата, не поднялась ни у кого рука. Поэтому придумали очередной миф, что разнополые близнецы были настолько близки, и только благодаря этому феникс признал сестру после смерти брата. Случай был единственным в своем роде, так что проверить его или опровергнуть никто не решился. Все просто порадовались, что благородная птица осталась жить. Ведь среди многочисленных яиц фениксов проклевывались лишь редкие единицы, да и не все птенцы выживали, тем более среди свободно живущих независимо от человека в нативной среде. — Простите, Густав, — вдруг влез в их противостояние Тико, причем обратился по-простому, словно он уже часть их семьи. — Это я попросил Алрику показать мне красоты океана. Кроме того, я никогда не видел фениксов вблизи. Поэтому… — замялся было дракон перед прошивающим взглядом главы клана, как эту невольную паузу молчания все же разбили. — Хорошо, я понял, но больше не потакайте капризам моей дочери. Она воспитывалась больше бабушкой, чем матерью или мачехой. Так что, сами понимаете, при занятости Адельгейды Совершенной ей всегда не хватало женской руки. Так вот почему дама сердца фениксов так привязана к этому Горану, в голове Тико стало все приходить в некую норму. А он уже себе напридумывал черт-те что. — Кстати, как вы относитесь к своему кузену Палу? — вдруг огорошили Тико, и тот от удивления вылупил на Густава черноту глаз. — Мы… не слишком ладим, если честно, — собрали разбежавшиеся мысли в кучу. — Что, даже хуже, чем со Стуре? — Густав с нежностью смотрел, как к Алрику вновь пристает соскучившийся по хозяину феникс. Птица упиралась ногами и даже щелкала недовольно клювом на суетившихся вокруг нее слуг, но ни в какую не хотела отходить от столь желанного для нее человека. — Почему вы спрашиваете, герцог? — невольно озаботился Тико, чувствуя явный подвох, и ответ не заждался. — Потому что вам, как будущему нашего рода Фениксов, все же стоит подобрать себе достойную мужскую пару. Да, конечно, Густав Непревзойденный прав, но от этого Тико не легче, и почему отец Алрики решил, что он будет выбирать кого-то из своего же рода? Только из-за давних традиций драконов? Но это же бред! — Я не первый сын и даже не второй, так что волен выбирать того, кого захочу, сам, независимо от решений собственной семьи, — вежливо поставили Густава на место и, гордо подняв подбородок, прошествовали в замок. Светило уже нырнуло за планетарный край, и на алее зажгись уютно теплым светом фонари. Однако они пробыли в небе большую часть дня и практически на голодный желудок, не считая легкого перекуса простецкой едой. — Жаль будет потерять столь чистого душой молодого человека… — задумчиво пробормотал Густав, все же Стефан редко когда ошибался в людях, и этот юноша ему нравился все больше и больше.