Полгалактики за даму сердца

Тико был бы полным идиотом, если бы не понимал, к чему ведет все его суровое военное воспитание. Будучи третьим сыном одного из внуков великого Оддмунда, что когда-то к своему имени при титуле герцога приписывал себе Мудрейший, он отличался недюжинным умом, гибкой смекалкой и прекрасным, физически развитым телом. Впрочем, среди драконов мало кто мог не похвастаться последним. Генетика брала свое, а их клан очень скрупулезно оберегал чистоту благородной крови, правда, не забывая о запрещенных кровосмесительных связях между девушками и парнями. Среди соклановцев ходили разные слухи, особенно про последнего сына бывшего главы черных драконов синеглазого Стефана. Когда сотню лет назад клан утерял даму сердца, их подконтрольные системы и военный флот поделили между собой белоснежные фениксы и золотые грифоны. Первые были связаны с ними не только братскими узами на полях бывших сражений против тех же грифонов, но и к появлению Тико давно имели родственные союзы все через того же Стефана и браки по второстепенным линиям. Мужеложство никого не удивляло. В мире, где женщин было куда меньше, чем мужчин, а родовитых можно было перечислить по пальцам, связи между сильнейшей превалирующей половиной человечества считали не нормой, но приемлемой необходимостью. На инцест между братьями, если, конечно, у них на это хватало: сил, времени, желания и прочего, смотрели сквозь пальцы. Ну, побалуются ребята, выпустят пар, никто ж из них не залетит и не нарожает растраханными задницами уродливых, нежизнеспособных младенцев. Так что проблем нет. В общем, то, что не сокрушало великие правила дворянского этикета в прогнившем насквозь обществе галактики Чертового Колеса, не запрещалось, а в некоторых семьях, наоборот, открыто поощрялось. Более того, такие удобные связи порой оставались надолго, иногда до смерти одного из партнеров. Даже когда мужчинам подбирали партии из необходимых девиц, любовники не ущемлялись, а порой прописывались наравне с женами в реестр семьи на наследство. Так что прибыть на очередной бал герцогу в обществе жены и любовника, что стоял за его спиной, было само собой разумеющимся. В последнее время за плечами Густава Непревзойденного и его третьей жены Софии Желанной неизменно находился Стефан, поглядывая на высокородное окружение такой нехарактерной для драконов синевой глаз. Именно благодаря Стефану ту часть флота, что отошла к белоснежным фениксам при утрате титула, удалось сохранить. Теперь она находилась в его личном командовании, когда сам он полностью принадлежал и телом, и душой Густаву Непревзойденному, стеная под ним на влажных от семени и пота простынях. Тико прекрасно понимал желание Густава быть со Стефаном и считал, что их семейная, яркая, контрастная красота — эталон среди всех благородных кланов. Хотя по большей части не понимал самого Стефана, так как не переносил внешность герцога белоснежных фениксов. Столь достойный мужчина казался ему блеклой, выцветшей подделкой. Вот их род черных драконов куда с добром и по всем пунктам. Глаз не оторвать! Объяснялось это весьма просто: уже несколько лет Тико плотоядно поглядывал на своего второго родного брата Фрея, мягкого и податливого, не получая от него даже и крохи взаимности. В их семье все было прописано каждому с рождения. Первенец Олов — его старший брат — получал возможность жениться на выбранной в нужное время для их ветки на главной линии драконов высокородной девице из третьесортных семей чужих, но дружественных кланов. Олову как первенцу прощалось многое, он мог выбирать и, главное, брать то, что ему нравилось. Когда в очередной раз Тико нечаянно застал своих братьев на сеновалах, сплетенных горячими телами, стонущими и отчаянно цепляющимися друг за друга, он осознал все. И то, что раскрасневшийся Фрей, покрытый потом, словно оливковым маслом, отдаваясь в полную меру рычащему в безумстве страсти Олову, никогда не станет его; и то, что по большей части он будет разменной монетой для своего разросшегося во все стороны семейства. Как же он тогда дрочил себе, приспустив спереди штаны, опираясь на горячую дощатую стену сеновалов вспотевшей спиной и бухающим затылком. Ожесточенно, безрассудно, упиваясь собственной безысходностью, слушая братьев и боясь даже взглянуть на них из своего убогого укрытия. Нет, он не думал, что Олов и Фрей его заметят в таком возбужденном состоянии: пьяные от желания, они не видели никого. Он боялся за себя, что сорвется и набросится на Олова в безумной попытке завладеть более физически слабым Фреем. Поэтому, когда с его отцом связался Оддмунд, Тико, не думая, согласился встать под командование Стефана, лишь бы подальше от семьи, от трахающихся братьев, от хмурого отца и вечно озабоченной матери. Лишь бы не вспоминать белоснежную кожу Фрея, заляпанную спермой, раскрасневшуюся, влажную от пота и столь желанную. Учеба и бесконечная военная муштра сделали свое пагубное дело. Воины на главном корабле, к которому он оказался приписан, к Тико относились весьма благосклонно. Те немногие, что все же побывали под ним в его постели, рассказывали после целые мифические сказания о его безудержной потенции. Но ни к кому из пробившихся к нему счастливчиков он не питал ни благосклонности, ни излишней привязанности. Создав себе образ неплохого, весьма разборчивого любовника в плотских утехах и недоступного холодного красавчика, сердце которого давно покрывал мощный ледяной панцирь. Так и понеслось. Его кидали на все возможные кровавые разборки мелких планет, благо, которых оказалось предостаточно в их пограничном секторе под курированием главного лайнера. Тико вел вполне себе обычную жизнь бойца, живущего по давно прописанным устоям, которому не нужно слишком много думать, за него это делали вышестоящие чины, лишь только исполнять, и желательно точно. Ну а выматывающие тело нагрузки хорошо выбивали остатки ненужной дури из опустевшей и так головы. Пока через некоторое время спустя за его личное воспитание не взялся сам Стефан. Тико сначала опешил: зачем блистательному любовнику Густава такая неподъемная обуза в виде его заурядного рыла? Но чем дальше его обучали всем премудростям, а не только играть мускулами и бряцать оружием по поводу и без, все чаще прилагать мозги, талант и прочие усилия, тем все больше у Тико подкрадывались потаенные мысли. Наконец настало время, когда его клан черных драконов решил сделать из него козла отпущения. Вот только какого рода, в силу своей молодости Тико, увы, не мог никак сообразить. Пока сам Оддмунд Мудрый не пожаловал тайно на главный лайнер под предводительством Стефана на личную с ним беседу. Старик долго разговаривал о том о сем, все никак не касаясь главного, словно кругами прощупывал зыбкую почву. Пока не поставил перед самим фактом, что в следующие рыцарские бои он выйдет от клана черных драконов единственным представителем. И не просто выйдет, но и выиграет турнир по всем категориям, а после попросит руки единственной дочери Густава Непревзойденного несравненной Алрики. Подобные речи старика поразили юнца в самое сердце. — Но как? Думаете, Стефан не проговорится своему любовнику о том, что он столько времени готовил меня для рыцарского турнира? — Ты забываешься, молокосос, — отрезал жестоко зарвавшегося молодого потомка хмурый Оддмунд. — Стефан мой сын, и, хоть носит пока цвета белоснежного феникса, он такой же черный дракон, как и все мы. Вот так с легкой подачи Оддмунда Тико практически без его особого согласия подписали на лихую авантюру. Годы до нового турнира пролетели незаметно, к нему перестали столь рьяно лезть в постель, так как реально побаивались Стефана. Да и для подобных кувырканий не хватало порой ни сил, ни времени. Тико обходился неизменным дрочиловом под ионизированным душем, чаще желая принять наконец-то просто водяной, нежели мечтая о навязанной ему кланом девице, голографические фильмы с которой он уже видел. Старик Оддмунд показал ему несколько, правда, оставить у себя не разрешил, чтобы, не дай бог, кто в казарме не наткнулся на забытую информационную капсулу. Но Тико и не желал особо этого. Эта золотокудрая кукла с широко распахнутыми голубыми очами, что напоминала ему Густава, изрядно бесила. Он уже ее ненавидел за само существование и за то, что благодаря собственному семейству должен будет когда-то заделать ей гипотетических детей. Да у него вообще на нее не встанет! Какое там спустить? Тико даже не думал о возможном провале в рыцарских поединках. К его сожалению или счастью, Стефана щедро наделила матушка природа, и все свое свободное время, а также талант учителя он посвящал именно ему. Иногда, когда на их корабль врывался сам Густав, Тико с чувством презрения издалека наблюдал за ним. Неужели через пару лет он женится на его тупой дочери? Но что не сделаешь ради собственного клана. Он прекрасно понимал, что с вернувшимся статусом герцога даже его недоступный брат Фрей заживет куда лучше. *** Перед самыми играми он отбыл на родную планету, чтобы посетить отчий дом, да и вообще отгулять навязанный ему отпуск, который до этого времени Тико и не думал никогда брать. Ну а на рыцарский турнир на главном военном лайнере его обещал доставить сам Стефан, если, конечно, он перед этим выиграет локальный, устроенный в самом клане черных драконов. Подобные состязания проводились повсеместно в каждом крупном семействе, ведь выделенные места на рыцарский турнир надо было еще заслужить. Родная звездная система встретила его весьма прохладно. Кто он такой? Судя по внешности, один из драконов, в народе порой часто шутили, что его клан состоит из одинаковых клонов. Но это, конечно, было не так. Они отличались — и весьма, но вот сильный контраст черных волос и глаз с белоснежной кожей, помноженный на хищные черты лица, весьма четко прослеживался практически у каждого его родственника по главной линии, тем самым подтверждая свою доминантность. Тико сильно пожалел, когда из космопорта прилетел в родовое гнездо. Лучше бы он об этом вообще не помышлял, а остановился в мегаполисе до локальных рыцарских боев. Старик Оддмунд весьма точно поставил его родителей в известность, куда и на что подписан их никчемный ребенок, естественно, старшие братья не избежали этой участи. Мать и отец заискивали перед ним, словно он уже стал победителем не только местного рыцарского турнира, но и галактического, да и вообще, давно уже женат на дочери герцога Густава Непревзойденного, и она как минимум беременна от него целой тройней пока еще не рожденных дочерей. Олов, как будущий глава забытого всеми уезда, недавно обзавелся невестой и, судя по тому, как рдели круглые щеки молодой кареглазой девы, уже вовсю потрахивал свою будущую жену. Фрей выцвел и подурнел, забытый и оставленный на время старшим братом, променянный на новую, более интересную секс-игрушку, он странно поглядывал на Тико и при появлении Олова с невестой тут же уходил к себе. — Старик Оддмунд сказал, кто будет тебя сопровождать на рыцарском турнире? А то Олову сейчас не до того, а из Фрея не будет большого толка. — Слова отца жалили. Ну надо же, когда-то он, Роффе, один из многочисленных внуков Оддмунда, стоящий на главной линии, и к Тико относился пренебрежительно, как сейчас к своему второму сыну. — Я не спрашивал, но, думаю, кто-нибудь из моих кузенов. В общем, как и обычно, полетят те, кто займет три ведущих места, — ответил нехотя Тико, в голове же у него постоянно вертелась непрошеная мысль: и почему невеста Олова все время так стыдится их общества. Но мать, Терезия, все больше спрашивала про службу и про то, что он планирует делать после того, как выиграет рыцарский турнир, вернется ли в родную систему или вновь улетит куда подальше в поисках новых горизонтов. Однако Тико и сам не знал, что ждет его в ближайшем будущем, пока отец Роффе не поймал недоуменный взгляд Тико на вновь алеющей невестке. — А ты вообще в курсе тех правил, что прописаны помолвкой и женитьбой? Это было сказано прямо на семейном пиру, который закатили по поводу его возвращения. Отец хотел вообще созвать всех близживущих родственников, ему не терпелось похвастать собственным младшим сыном. Однако Тико не дал, вернее, еле отговорил. И только слепой страх перед сглазом и прочие суеверия удержали Роффе от роспуска преждевременных слухов. — Ну, не за столом же, что ж вы как простолюдины, — теперь уже зарделась и Терезия, а после, накрыв ладонью руку совсем раскрасневшейся девицы, по-матерински подбодрила: — Здесь нечему стыдиться, любая высокородная дева проходит через подобное. Через пару недель привыкнешь. — Через что? — выпалил не к месту Тико и получил тут же тихо в ответ от похабно подмигнувшего ему Олова: — Анальный секс. Невеста, выдернув руку у Терезии, прикрыла себе рукавами багряный лик. Она не имела права первой покинуть стол, пока все мужчины оставались за ним. — Прекрати, — в их перепалку влез сильно побелевший Фрей, он резко встал из-за стола и после, гордо задрав нос, вновь удалился, так ничего и не поев. Это дало возможность Терезии увести расстроенную невесту Олова к себе — по-видимому, для утешительной беседы. — Ой, не могу, братец, ну повеселил. Разве не помнишь те похабные песни, что крестьяне поют на полях, когда жнут пшеницу? — и даже провыл без рифмы охрипшим голосом: — «Я выбрал себе женушку, красивую и стройную. Ох, вот тебе крест! А у нее оказался широкий зад. Ух, какой глубокий! Никому из дворян она не приглянулась, а ведь старалась вовсю. Ай, как старалась! А мне куда с добром, я не дворянин и трахаю баб по старинке. Ах, как трахаю!» — Это уже перебор! — Роффе пришлось повысить голос на Олова, а после заметить ему прямо в лоб: — И перестань мучить Фрея, а то отошлю его на учебу в мегаполис подальше от твоего грязного языка. Слишком я вас разбаловал, хуже крестьян пошлостями щеголяете. И откуда только мода пошла среди молодежи на сквернословие? — Отец, погоди, — пораженный Тико только сейчас смог рот раскрыть. Девушки… Раз высокородных было слишком мало, а с простолюдинками заниматься подобным было ниже достоинства, да и за разбавление крови, а также рождения ублюдков отцы могли только так спустить шкуру… Казались благородным молодым людям чем-то недоступным и эфемерным. И анальный секс с ними не укладывался в голове Тико. А тут, получается, любая невеста, да что невеста, его же матушка и… — Ой, не могу, святая простота. — Однако слова отца старшего сына не остановили. — То есть с парнем аналом заниматься нормально, а с девушкой так нет? Ой, рассмешил! Запомни, малой, в задницу без особой разницы! — Я чистосердечно боюсь за наш уезд, — проворчал с досады Роффе, но дальше читать нотации Олову не стал, понимая, что тот просто безбожно пьян, но делая себе заметку на будущее. — Ничего, протрезвеешь — и я тебе вправлю завтра поутру мозги дедовым проверенным методом, вооружившись ремнем с металлическими заклепками. Не доходит напрямую — добежит через высеченный зад. Совсем от рук отбился, как заполучил себе будущую жену. А когда слуги увели по поручению главы вновь орущего во всю глотку похабную песню Олова: «Я выбрал себе женушку…» — пронзительно глянул на младшего сына, да так, что тот подавился глотком крепкого вина. — Спрашивай, — правда, тут же угадывая, в чем проблема, и практически сразу отвечая на неозвученный вопрос Тико: — И да, отвечу сразу, любая невеста дворянского происхождения в галактике Чертового Колеса через это проходит. Так уж сложилось исторически. Девушек среди семей герцогов всегда было мало, а войны в прошлом отнимали жизни у многих мужчин. Поэтому между помолвкой и женитьбой проходило много времени. И если жених так и не возвращался к своей невесте, то девушка могла «непорочной» выйти за другого, ведь ее настоящая девственность не была утеряна. Возможно, хотя я и не могу утверждать, но связи между молодыми мужчинами, чаще всего, братьями поэтому никогда отцами и не осуждались в нашем обществе. Они учились умению любить, ценить, принимать и понимать друг на друге. И… Отец задумчиво замолчал, а после, так и не дождавшись слов Тико, тихо продолжил: — Если захочешь забрать себе Фрея, я не против. Олов совсем берега попутал, и, как бы то ни было, с родной кровью, тем более братом, так обращаться нельзя. И да, возьми свиток правил в нашей семейной библиотеке, что касается брака и женитьбы, и прочти на досуге… — раздали последние наставления, а по их завершении выдали невпопад: — Твоя будущая невеста весьма влиятельна и красива. Тико со всего этого только челюстью щелкнул. Как вообще подобное возможно? Он даже не знал, что больше всего его ввело в состояние полного шока. Что отец назвал Алрику красавицей? Это ту, которая так похожа на чертового, выцветшего, линялого Густава? Или то, что Роффе в открытую дал добро на их с Фреем любовную связь? Тико еще долго сидел за опустевшим семейным столом в гордом одиночестве, а после отправился, как прилежный ученик, в библиотеку. Ему совсем не спалось, да и в пустую комнату, что он невзлюбил с детства, возвращаться не хотелось. Там он и уснул в глубоком кресле за чтением правил, как вдруг почувствовал, как его коснулись подрагивающими пальцами. Фрей, одетый лишь только в шелковый, расшитый серебряными драконами черный халат, стоял перед ним на коленях. Его очи горели странным светом, или это, возможно, игра теней от светильников, что имитировали живой огонь свечей. — Зачем? — руки, что пытались расстегнуть ему ширинку на военных брюках, жестко перехватили, а после, распахнув глаза, вперились упертым взглядом, требующим откровенных ответов. — Зачем ты это делаешь? Ведь тебе противно даже касаться меня, разве нет? — Ты, ты же всегда любил меня, так что не так? — Фрей вырвал узкие длани из захвата и, оттолкнув Тико, съехал с колен на поджарый зад, полы легкого халата разошлись, показывая совершенно голую промежность. Судя по сжавшемуся хозяйству, он не был не то что возбужден, а даже расслаблен. — И что? Это не значит, что надо лезть ко мне в штаны. — Да, а Тико все же изменился. Он давно и далеко оставил позади себя того наивного, прыщавого юношу, что, прислонившись к дощатой стене сеновалов, неистово дрочил только на их с Оловом страстные вскрики и стоны. Он знал, что вполне себе хорош в постели с любовниками и, главное, прекрасно помнил, как в прошлом тот же Фрей кривил нос только при его нежной улыбке. А ведь Тико когда-то даже пытался неуклюже ухаживать за Фрейем, за что получал очередные тумаки от Олова. Они не были сильны, да и старший никогда бы его не ударил всерьез. Больше вызывал обиду издевательский смех Фрейя. Еще бы, они тогда уже считали себя взрослыми, состоящими в особых отношениях друг с другом, когда как сам Тико просто путался у них под ногами. Теперь же Фрей, отчаянно краснея от едких слов младшего брата, стыдливо прикрыл себе наготу полой халата. Ему нечего было сказать в оправдание, наверное, он хотел позлить Олова тем, что изменил ему с этим нерадивым, никчемным соплей Тико. Хотя какой из него сопля? Он скоро станет настоящим героем клана, выиграет турнир и женится на даме сердца белоснежных фениксов, тем самым спасет род, вернув герцогский титул. Мог бы об этом в юности подумать Фрей? А если бы даже умел читать будущее и знал об этом, выбрал бы он вместо Олова Тико? Нет. — Просто подожди… — Тико тяжело вздохнул и, оправив себе одежду, устало откинулся в кресле. Он уже не хотел Фрея, вся его юношеская влюбленность, как и радужные мечты насчет него исчезли без следа, более того, прикосновения когда-то любимого всем сердцем брата раздражали и даже бесили. — …Олов наиграется с девушкой и вернется вновь к тебе, пусть даже женатым. Не мне тебе говорить, что мужские союзы у нас куда крепче, чем официальные браки с дамами. Тем более сегодня Олов безбожно пьян. Фрей фыркнул, а после, поднявшись с пола, вновь гордо задрал подбородок. Однако этот сопливый салага решил его поучить. Надо же! Кто бы мог подумать, чтобы вечно заикающийся перед ним и краснеющий Тико смог ему отказать, сохранив свое лицо и достоинство мужчины. — Олов в последнее время вообще не просыхает. — Фрей замолчал, а затем, обняв себя за узкие плечи руками, тихо добавил: — Прости, я решил сделать ему больно, при этом попытался втянуть в это тебя. Это неправильно. Ты прав, никакая женщина не сможет встать между нами. Тебе же я желаю удачи, когда-нибудь появится тот, кто сможет отогреть твое застывшее по юности сердце. И да, прости еще за то, что изначально выбрал Олова, а не тебя. Фрей давно ушел, а Тико так и продолжал сидеть в библиотеке в кругу от настольных ламп мягкого света. Возможно, он все же не зря приехал домой перед рыцарским турниром? Он правда желал счастья всему своему семейству: отцу, матери, братьям. Все меняется со временем, и не только они, но и он сам.