Номер из быстрого набора

С наступлением июля жара сделалась почти невыносимой, и хотя пот — источник его силы — в такие периоды можно было накопить с запасом, на этом плюсы изнурительной погоды заканчивались. В эти периоды даже Кацуки мучался от бессонницы и насекомых, становился ещё более раздражительным и резким. В агентстве Бакуго почти не появлялся, потому что за последние две недели уничтожил два рабочих стола и кулер, который слишком медленно наливал ему воду. Бест Джинс вполне справедливо рассудил, что присутствие сотрудника в офисе не требуется и направлял всю информацию непосредственно Кацуки: звонил, сбрасывал фото или координаты. Потому, когда очередной звонок нарушил тишину тренировки, Бакуго ответил почти мгновенно. Однако вместо привычного мягкого голоса наставника трубка заговорила хрипловатым блеющим баритоном: — Прошу прощения, мне крайне неловко отвлекать вас, господин, но скажите Вы имеете отношение к про-героине Уравити? — А что? — нарочитая вежливость, с которой к нему обращались Кацуки не понравилась. Такой тон использовали, желая преподнести неприятную новость. Неприятных новостей в его жизни хватало. Пока на том конце провода деликатно кашляли и собирались с духом для перехода к сути, Бакуго успел стереть пот с лица и прогнать в сознании парочку неприятных раскладов при которых, по поводу щекастой позвонили именно ему. Либо все остальные герои, с которыми она имела связь подохли от жары или ещё чего похуже, либо... — Видите ли, она...мягко сказать не в лучшем состоянии. Забронировала целый зал в нашем ресторане и... Продолжения не требовалось, хотя пара вопросов оставалась. — С чего вы взяли, что звонить нужно мне? Послышалась возня и затем баритон сообщил: — Ваш номер первый в исходящих её записной книжки. Подписан как, простите: заберёт если напьюсь. И почему он не удивился? Ни её поступку. Ни этому звонку. Не удивился, но разозлился не на шутку. — Какого... — хотелось швырнуть телефон в стену, а ещё материться, но Бакуго не собирался добавлять себе лишние проблемы. — Я понял. Направьте адрес. Он сбросил звонок прежде чем собеседник успел попрощаться и всё-таки швырнул телефон на диван, заодно злобно прорычав: — Щекастая, предусмотрительная сучка. Она специально сделала это перед тем как забыться. Набрала номер, записала его таким дебильным именем, вероятно сняла пароль, может даже не заблокировала экран. Она хотела, чтобы её забрал именно Кацуки Бакуго. Спланировала всё — точно зная, что он как послушная шавка бросится спасать. Он не мог бросить её там, по какой-то неведомой причине, не смотря на кипевшую внутри злобу, почему-то не мог поступить с девчонкой так подло. Сработал ли внутренний геройский стержень или какая-то другая недоступная пониманию херня, но приходилось признать очевидное: Очако Урарака откровенно воспользовалась его добротой. Той частью его, сообщать миру о которой в планы не входило. И бесило даже не то, что она воспользовалась доброй стороной его натуры, но то, что откровенно злоупотребила ей. Загородный ресторан в котором Очако решила уйти в беспамятство располагался в пятидесяти километрах от Токио. Всю дорогу Кацуки перманентно злился на бывшую одноклассницу, попутно размышляя, что именно сподвигло её вновь взяться за бутылку. Деку, об этом он знал абсолютно точно, не мог ничего сделать. Ведь он уже неделю находился в реабилитационном центре. Но неужели она такая слабачка, что позволяет себе напиваться всякий раз когда что-то идёт не так. Нет. Кацуки тряхнул головой, отгоняя подобные мысли. Она повидала немало дерьма, как и он. Какая-то херня просто не могла превратить Уравити в закоренелую алкоголичку. Но, что-то, всё же произошло. Он постукивал по рулю пальцами, испещренными мелкими шрамами, представляя, что именно ожидает его через полчаса пути. Солнце слегка скрылось за облаками, так что кондиционер справлялся со своей задачей, пока Бакуго двигался в неплотном потоке. Однако, стоило ему свернуть с основного шоссе, беспощадный диск вернулся, ослепляя через лобовое стекло с удвоенной силой. — Что б тебя, Урарака. Он достал из бардачка солнцезащитные очки и нацепил на нос, усиленно борясь с желанием развернуться и отправится домой, забыв и круглолицую и её очевидные проблемы с алкоголем, мужиками и личными границами. Забыв эти щенячьи глаза, полные безнадежной тоски и тревоги, забыв что больше никому кроме него, она не могла сказать правду о том, что думает и чувствует. — Это последний раз, — вслух пообещал молодой герой, сворачивая на подъездную дорожку, усыпанную гравием и сухими травинками. Навстречу машине уже семенил полноватый мужчина, издалека смахивающий на моржа. Бакуго затормозил на небольшой парковке, огороженной низким заборчиком. По всей видимости хозяин заведения унал героя из рейтинга и замер прежде чем открыть рот, укрытый густыми усами. — Где она? — Кацуки не стал дожидаться, пока морж сообразит как следует его приветствовать и с силой захлопнул дверцу автомобиля, заставив машину жалобно пискнуть чувствительной электроникой, — завали, — прошипел Бакуго. — Господин, Бакуго, такая честь, — лебезил хозяин. В окнах замелькали одинаковые прически персонала. — Где Уравити? — напористо повторил герой, разминая уставшие плечи. — Она там, пойдёмте, я провожу. Они пересекли довольно обширную территорию, утопавшую в цветастой зелени и поднялись по каменным ступенькам внутрь дорогого ресторана. Бакуго удивился, что героиня может позволить себе подобную роскошь. Кондиционеры к счастью справлялись со своей задачей и широкий зал встретил юношу освежающей прохладой. — Сюда пожалуйста. Очако перенесли в небольшое подсобное помещение, где она сидела в широком кресле, тяжело дыша, покрытая испариной. — Мать твою, круглолицая, — прошипел Бакуго, закидывая девушку на плечо —ты что совсем пить не умеешь? — Ба-а-акуго, — пробормотала героиня, приходя в себя, — Ты пришё-ё-ёл. Какого черта? Я не хочу. — Она принялась со всей силы колотить по широкой спине, явно не довольная своим положением. — Угомонись, сейчас же, — рявкнул Бакуго, все же ставя Урараку на пол. Если уж очухалась, то пусть идёт сама. Он в носильщики не занимался. Про-герой едва стояла на ногах, но всё-таки положение приняла весьма стабильное, одной ладонью упираясь ему в спину, второй в стену. Несколько сотрудниц заведения в нерешительности топтались позади и о чём-то перешёптывались. Кацуки развернулся, изрядно напугав обеих. Орать на Урараку в присутствие посторонних было нельзя, но так как пар выпустить хотелось, он нашёл более подходящий способ. — Покажите телефоны! Живо! Кацуки не заботился о репутационных издержках, а потому недовольные лица девушек, сулившие возможные судебные иски или жалобы в агентство, мало его волновали. А бабскую натуру он изучил прекрасно. Менее успешные женщины частенько преисполненные завистью, жадностью и иными порочными эмоциями, совершали поступки далёкие от морально правильных. Распорядитель заведения — приземистый мужчина с лицом цвета бурого риса прикрикнул на официанток, выводя их из оцепенения. Покопавшись в передниках обе протянули Кацуки разблокированные мобильные телефоны. Разумеется в фотоальбоме одной — высокой и рыжеволосой девицы с лисьими глазами, обнаружились фотографии Урараки. На одной она пила с двух рук шоты с напитком зелёного цвета. На второй пыталась ударить официанта. На третьей лежала без чувств, уронив голову на стол. В похожем состоянии он забирал её из бара в прошлый раз. На снимках вроде этих можно было неплохо заработать. Но одновременно подобные фото поставили бы крест на безупречном имени Уравити. В лучшем случае скандал удастся быстро замять, в худшем её статус героя окажется под угрозой. И оба случая Кацуки Бакуго не устраивали. Он злобно зыркнул исподлобья, приводя обеих сотрудниц в неописуемый ужас. — Чтобы удалили фотографии, — рыкнул он, — если узнаю, что хотя бы одно фото попало в прессу, вернусь сюда и расхреначу к чертям всю эту богадельню. Твари, готовые бездумно разрушить чужую судьбу ради денег, всё равно что злодеи. А я думаю вам прекрасно известно, — он злобно оскалился, — как я предпочитаю поступать со злодеями. Официантки, трясясь всем телом, выхватили телефоны из его рук и поспешили ретироваться, бормоча, что-то вроде "хамло" и "говнюк". На всякий случай, перед уходом Бакуго заплатил владельцу ресторана, напомнив тому, что и запись из камеры видеонаблюдения, то же лучше будет удалить. В отличие от первого раза, Урарака не вела себя смирно. Она позволила усадить себя в машину, только после того, как Кацуки шёпотом пригрозил ей, что всё расскажет Деку. Запрещённый приём сработал и девушка, надувшись, расположилась впереди. — Сядь нормально, — рявкнул Бакуго, самостоятельно застёгивая ремень, с которым Урарака явно не сумела бы совладать без его помощи. Командного голоса хватило не надолго. — Выпусти, — заскулила Уравити, царапая спинку сиденья, аки заправская кошка, и безуспешно дёргая ручку двери. — Да что ж ты такая неугомонная, круглолицая. — Я бы и сама дошла. — Сомневаюсь. Он снова заводил машину, а она снова сидела рядом. Очако Урараку Бакуго наблюдал в своем hongqi HS5 чаще собственной матери. — Отвези меня домой! Соблазнительную идею пришлось отвергнуть, после заявления о том, что дома припрятана хорошая текила. Дорога проходила неравномерно. Очако то проваливалась в беспокойный сон, то приходила в себя. Несколько раз даже порывалась выпрыгнуть из машины. К счастью Кацуки хватило ума заблокировать двери сразу же как только они сели в салон. В моменты бодрствования девушка вела себя крайне агрессивно, демонстрируя жесткость и непоколебимость внутренней себя. — Выпусти, я набью ему рожу! — Кому? — Этому подонку. Набью, думаешь не смогу? Очако упёрлась холодным лбом в его запястье, свободное от руля. — Ёбнулась что ли? Не мешай мне вести машину! — Интересно, если я его побью, какие заголовки будут в СМИ? Ужасные, да? Бакуго бросил короткий взгляд на её круглое лицо, обрамлённое прилипшими ко лбу каштановыми волосами: такая очаровательно нелепая. Причёска растрепалась, верхняя пуговица платья отсутствовала, немногочисленная косметика слегка потекла от духоты и пота, а над верхней губой красовался мазок помады. Но даже такая — она не раздражала, а скорее вызывала желание закрыть, защитить, спасти. Незнакомое до этого дня желание. "Это просто комплекс героя". — Кого надо побить? Имя назови, круглолицая, мне насрать на ебаные заголовки. — Ты что будешь драться за меня? — пьяно хихикнула Урарака, укладывая голову ему на плечо. — Просто выпущу пар. — Нет, — серьёзно откликнулась девушка, слегка обмякая в кресле, — я сама должна. Я всё могу сама. — Да я уж вижу, — хмыкнул Бакуго в пустоту, ведь Урарака уже отключилась. Кацуки запасся пакетами, водой и терпением, и даже готов был сделать остановку, но ничего этого не потребовалось. Единственным неудобством, которое девушка доставила во второй половине пути был храп, заглушавший даже музыку. Кого она всё-таки так жаждет побить? Уж не Мидорию ли? Хотя вряд ли Очако способна на то, чтобы причинить этому святоше вред. За окном медленно стемнело. Они уже свернули в нужный район и катили по оживлённой улице - последнему шоссе, отделявшему от поворота к тихим дворам, где свет фар грозил прервать удобный сон его попутчицы. Урарака свернулась клубочком, насколько позволял ремень и размер сиденья. Будить её Бакуго не хотелось, поэтому он предпринял несколько осторожных попыток достать девушку из машины. Но, последняя с треском провалилась. - Ка-а-ацуки. А давай переспим, - прошептала Урарака, обвивая холодными ладонями его шею. - Разбежалась, щекастая.