Номер из быстрого набора

Кацуки приоткрыл дверь в гостиную около восьми часов утра. Очако уже не спала — копошилась в мобильном телефоне, который вчера вечером он оставил на журнальном столике. Лёгкий скрип заставил девушку поднять взъерошенную макушку. — Заходи. Кацуки пришлось подавить волну ярости, вызванную её снисходительным дозволением. Он-то, в отличие от соплячки, прекрасно помнил, что находится в своём доме, и разрешение входить куда-либо ему совершенно не требовалось. В воздухе витали отголоски её парфюма, слегка кисловатый запах и аромат сандаловых палочек. Атмосфера казалась неприлично домашней. Бакуго — в излюбленном переднике, Очако Урарака на его диване, в растянутой майке, с телефоном в руках. Это походило на сцену из дешёвого бульварного романа, где главные герои уже несколько лет счастливо женаты. Помотав головой, отгоняя странные мысли, Кацуки бесцеремонно столкнул пухлые лодыжки с края дивана и опустился на освободившееся место. — Долго ещё собираешься тут торчать? — Уйду сразу как... Бакуго нетерпеливо оборвал писк со стороны подушки: — Я не об этом. Жрать будешь? Или с похмелья не тянет? — ехидно добавил герой, наслаждаясь реакцией. — Извини, — девушка прочистила горло, и слегка замялась, подбирая нужные слова. — Что так вышло. И не нужно завтрака, я сейчас... — Пойдёшь есть, всё верно, а заодно расскажешь какого хрена вчера вытворяла. — Тебя это не касается. Она пыталась казаться гордой, но на деле выходило крайне паршиво. Нижняя губа подрагивала, вероятно, от неприятных воспоминаний о причине. — Щекастая, ты зачастила на этот диван. Второй раз за месяц — перебор. Сюда вообще никто второй раз не возвращается. — Я же сказала "извини". — Извини не достаточно. Либо говоришь, что произошло, либо я пойду к розоволосой и расскажу ей твой грязный секретик. Определят в общество анонимных алкоголиков или запихнут в геройский реабилитационный центр. Услышав про центр Урарака заметно напряглась. Попасть туда буквально означало сообщить миру, что на почве геройской деятельности у тебя поехала крыша. На реабилитацию отправляли тех, кто не справился с ответственностью, не смог добиться результата на плановой терапии, представлял угрозу для общества, не оправился от потрясения, вызванного утратой или невозможностью кого-то спасти. Сломанные герои — так называли клиентов центра в народе. С тем что ты сломан можно было смириться. Но вот рассказать об этом — совсем другой уровень. — Я попыталась сходить на свидание, — простонала Урарака, пряча лицо в кремовых подушках его. Стараясь, не думать о трудностях химчистки, Кацуки нахмурился: что такого могло произойти на первом свидании, что её снова пришлось забирать в состоянии не стояния. Ухажёр оказался заправским маньяком? Впрочем, он бы не удивился. — По всей видимости, неудачно. — И как ты догадался. Он и не думал, что его слова щекастая воспримет так близко к сердцу, да ещё и бросится приглашать первого встречного. Это работало с ним, но не с такими как Очако Урарака. Подобные ей не должны были искать утешения в случайных связях. — Продолжение будет? — Ну почему я такая... — всхлипнув Урарака, прижала ладони ко лбу. — Тупая? Кацуки закатил глаза. И почему женщины не могли ответить прямо, не начинать издалека, не ныть и не задавать по ходу дела глупые и нерациональные вопросы, на которые попросту не существовало правильного ответа. Девушки выводили на эмоции, чтобы с помощью манипуляций выудить нужные слова. Таким образом, они повышали собственную самооценку. И это прокатывало с простаками вроде Минеты или Каминари. Но Бакуго ненавидел любые формы манипуляций. «Почему ты не романтичный, Кацуки»? «Я что для тебя ничего не значу»? На этом самом диване ему выдавали и не такое. И всё же однодневные пустышки не стояли в одном ряду с Ураракой. Любых членов геройских организаций Бакуго старательно избегал. Но щекастая упорно возвращалась в его жизнь. А в этот раз, она еще и явно рассчитывала обнаружить себя именно в его гостиной. А сейчас она, вероятно, хотела услышать, что она самая что ни на есть такая, какая нужно. Мог ли он ей это просто так сказать? Сказать, чтобы отъебалась, как он делал обычно, параллельно вычёркивая лишнее имя из памяти. — Тупая, это точно. — Либо ты говоришь, что вчера произошло. Либо выметаешься отсюда. И чтобы удалила мой номер нахрен из быстрого набора. Я в бесплатные таксисты не нанимался. — Тебя ведь бесят эти сопли, — шмыгнула Урарака. Обычно — невероятно, но почему-то не сейчас. Очако села, вытягивая вперёд коротенькие ножки. На ней были тонкие лосины и лёгкая майка. В отличие от прошлого раза вчера она раздевалась сама, чему Бакуго был невероятно благодарен. Она не жеманничала, не стеснялась, не пыталась казаться лучше чем была. Не боялась выглядеть «неправильно» в его глазах. Это отличало её от тех пустоголовых девиц, которые старались показаться лучшей версией себя в его присутствии. — Я позвала на свидание паренька из закусочной на соседней улице. Я частенько беру там кофе. Думала если отвлекусь, то будет полегче. Он сам дал мне номер, так что я просто позвонила после того совместного задания. Бакуго не был уверен, что должен знать подробности, но терпеливо слушал, сцепив мозолистые пальцы в замок. — И ты решила, что впечатлишь его закрыв целый ресторан, чтобы нажраться в сопли? В её привычно щенячьем взгляде, что-то вновь изменилось. Он посуровел буквально на секунду, но Кацуки живо вспомнил, подобную метаморфозу в прошлый раз. Сделалось не по себе. Значит и в обычной, не геройской жизни, она могла выглядеть так пугающе. — Это было обычное свидание, пока этот придурок не начал распускать руки. А когда я вмазала ему, заявил, что пусть я и не самая хорошенькая среди профи, но он всё равно, – она прочистила горло, — трахнул бы меня, потому что героини у него ещё не было. Предложил просто приятно провести время, потому что ну не жду же я, в самом деле, что кто-то посмотрит на меня без геройского костюма и статуса. Кацуки поперхнулся от неожиданности. Она сказала «трахнуть» да ещё и так циннично, не стесняясь грязного словечка и используя его с какой-то иступлённой злостью. Это факт поразил его гораздо больше дебила, решившегося вякнуть, что-то подобное, да ещё и после неудачной попытки полапать девушку. Очако Урарака его удивляла. Не только сейчас. Но и тогда, ещё в школе. Тот фестиваль он запомнил очень хорошо. Да и выступление в поддержку Мидории было фееричным по уровню смелости. Он хорошо знал какой характер скрывается за смазливым личиком. Паренёк из закусочной видел только мордашку и статус. Ровно то же, что видели девушки в самом Бакуго. И она делилась своей болью с ним. Потому что, он осознал это особенно ярко, больше было не с кем. Он стал тем спасательным кругом, за который эта девушка цеплялась, чтобы не потерять себя окончательно. Но высказать свою догадку вслух означало обнажить слабость той, что не планировала казаться слабой. — Это повод напиваться? Снова? Щекастая, ты дура, что ли? Мало ли закусочных? Не этого, так другого позовёшь. Нашла по какому поводу убиваться. — Я в курсе, — шмыгнула Урарака, утирая нос кулаком. — Какие мне свидания, да и вообще… — она с досадой икнула. — Права была Тсую. Надо сосредоточится на работе. Кацуки напрягся. Неужели у «лягушки» хватает наглости давать подруге подобные советы. Он резко встал, полыхая от резкого приступа гнева. — Собирайся! Она захлопала оленьими глазами. Так раздражающе часто, что захотелось отвернуться. — Куда? — Куда надо. Собирайся сказал. Очако упрямо потрясла головой: — Говори куда, иначе я не поеду. — Щекастая, а ну не беси меня. Ты хотела знать, что с тобой не так? Я покажу тебе того, с кем действительно что-то не так.