Номер из быстрого набора

В мир, где герои находят время на чушь вроде дружеских соревнований, показушную благотворительность и другую мнимую социальную активность, Кацуки Бакуго абсолютно не верил. Слишком рано для того, чтобы расслабляться. Стремление общественности перекроить привычные устои хотя и зиждилось на кровавой и показательной войне, всё ещё сталкивалось с огромным количеством препятствий. Мир невозможно откатить к заводским настройкам, нельзя стереть ластиком всё привычное в угоду счастливому будущему. И именно поэтому, заканчивая академию, Кацуки знал: он посвятит себя делу, ради которого ежедневно восставал из пепла, а однажды и вовсе положил на алтарь собственное сердце. Он не собирался доказывать свою значимость красноречием или завоеванием всенародной любви. Только поступками. Спасти как можно больше гражданских. Посадить любого выродка, что встанет на пути мира. Не допустить смерти ни одного героя. Озлобленные люди, больные ублюдки, рецидивисты и катаклизмы никуда не исчезли. А потому и работы всё ещё было предостаточно.

***

– Господин Бакуго, я ухожу. Доброй ночи. Ёсико Кодзима ­– хорошенькая секретарь с посредственной причудой трансформации — заглянула в кабинет перед тем, как покинуть офис. Она часто задерживалась допоздна, хоть в этом и не было особой необходимости. Поговаривали, что Кодзима оставалась ради него. Но Бакуго не было дела до подобных нелепостей. Более того, ему казалось, что в просторном геройском офисе Genius, с его яркой и модной мебелью в стиле модерн, Ёсико смотрелась инородно. Она будто не улавливала самой сути работы на Цунаду Хакамада. Выглядела, как кукла из только что распечатанной коробки. Прежде чем ответить на любой, даже самый простой вопрос, она беспечно хлопала глазами и глупо хихикала. Как работник она была самой посредственностью и даже кофе варила отвратительно. Во всяком случае, так говорили. Кофе Кацуки не пил, да и вопросов Ёсико не задавал. Но он следил за тем, чем жило агентство, потому что наставник считал это важной частью его обязанностей. – Доброй, – злобный рык профессионального героя едва ли походил на тон, который хотелось услышать в конце рабочего дня. Так что попытка попрощаться дружелюбным тоном закономерно провалилась. Но он слишком устал, чтобы выдать нечто более вежливое. Ёсико его отвлекала, как назойливая муха, как жвачка, прилипшая к подошве, как разговоры ни о чём на встречах одноклассников. С такими, как она, Кацуки предпочитал не пересекаться дольше необходимого. Да, Ёсико работала в геройском агентстве, имела лицензию, пусть и полученную совсем недавно, и всё же назвать девушку героем у Бакуго бы язык не повернулся. – Господин Бакуго, совсем забыла, – Ёсико облизала пересохшие губы, собираясь с силами, чтобы выдать: – я отправила на Вашу почту запрос о завтрашней совместной операции. Кажется, планируется штурм, но не хватает людей для эвакуации. – Какого чёрта ты говоришь об этом только сейчас? – П-п-простите. Кацуки подавил желание спалить дотла собственный стол, заваленный рабочими бумагами. Если сейчас он уничтожит результаты многочасовых трудов, то пожалеет уже через минуту. – Какое агентство запрашивает помощь? – Не уверена, что правильно запомнила, – промямлила Кодзима, сминая края рабочего платья в длинных и тонких пальцах. Кацуки подавил в себе изначальное желание рявкнуть что-нибудь про пустоголовую бестолочь или забывчивую дуру. Хотя оба варианта и казались подходящими, всей имеющейся тактичности хватило лишь на слегка грубоватое прощание. – Ясно. Топай уже отсюда. Нечего засиживаться, толку всё равно никакого, – буркнул Кацуки, провожая спину секретаря замыленным взглядом. Писанина его раздражала. Но Бакуго стойко принимал обе стороны медали собственной профессии. Он не пытался сбежать от закулисной рутины, выводя нужные цифры, сводя таблицы правительственных субсидий, не упуская не единой иены. Когда Кацуки покончил с последним отчетом, стрелка часов приблизилась к одиннадцати. Впрочем, Бакуго это не сильно волновало. Он не торопился. Дома ждал разве что ужин, приготовленный ещё позавчера, да несколько нераспечатанных писем из агентств, предлагавших хотя бы временное сотрудничество. Поднявшись из-за стола, молодой человек отключил технику и вышел в общую зону. Здесь почти ничего не изменилось с его первой геройской стажировки. Разве что установили новый диван и повесили грушу, которую сам Бакуго приволок из дома. Собственно, только он ей и пользовался, в моменты особенного гнева. Они находились в самом центре Токио: за панорамными окнами виднелись далекие небоскребы и тысячи неоновых вывесок, поражавших воображение. Но видом вечернего города Кацуки не обманывался. За всем этим великолепием скрывался мир, мрачный и суровый, не терпящий ошибок, не прощающий слабости. Ночной Токио для героя — бомба замедленного действия. К счастью, сегодня он не дежурил. Кацуки спустился на первый этаж и швырнул ключи от офиса дремавшему герою. Рослый мужчина в тёмно-фиолетовом костюме поморгал, фокусируясь, а затем пробасил: – Хоть бы ночка выдалась спокойной. – А тебе лишь бы не работать, Катаро. Смущенные оправдания Кацуки уже не слышал, он плотнее застегивал куртку, шагая в прохладную темноту. Автоматические створки пронзительным писком закрепили тот факт, что рабочий день на сегодня закончился. На служебной парковке байк Кацуки оставался в полном одиночестве. Все болваны из офиса по соседству торопились домой к семьям, на дружеские встречи, по другим важным делам. У Кацуки дела важнее работы случались слишком редко. Со вздохом Бакуго натянул шлем и повернул ключ. Привычное рычание успокоило тревожность, сметая сладостным рокотом эти утомительные сутки. Кацуки коснулся кожи на рукоятках и ощутил себя почти счастливым. Ничто больше не имело значения, ничто не могло вывести его из равновесия, ничто, кроме… – Прошу, помогите! Мой сын! Его, он! – мимо лихо пронеслась рыдающая женщина. Вероятно, она не заметила его в тёмном углу парковочной зоны, потому что даже не обернулась. – Твою мать, – он с силой рубанул по сиденью, – дерьмо! Без наручей применение причуды ограничивалось, но времени, чтобы забрать их из офиса, не было. Кацуки, недолго думая, запрыгнул на мотоцикл, выезжая с парковки. Резкий шум пронзил окрестности и напугал женщину, которая всё ещё бежала по улице в поисках помощи. – Что у Вас произошло? – Вы герой? – Да. – Покажите лицензию. – Ты совсем сдурела, старуха! Сама орёшь о том, что нужна помощь, и тут же хочешь, чтобы я тратил время на какую-то ересь. Бакуго клокотал от злости, но всё-таки выудил из внутреннего кармана заламинированную корочку, засовывая её прямо под нос наглой дамочке. Гражданские порой вели себя невероятно глупо, строили невесть кого, пытались казаться сильнее, чем были на самом деле. Кацуки буквально ненавидел тупиц, считавших себя умнее остальных. Они не умели принимать помощь героев и всегда оставались недовольны результатом. Без геройского костюма, ночью, он вполне мог не вызывать должного доверия, но человеку, который действительно ищет спасения, как правило плевать на лицензию, если появится тот, кто готов защитить. – Говори живо, что стряслось, или я уйду нахрен. Наставник наверняка был бы им недоволен. Кацуки явственно видел его глаза – единственный доступный способ понять, что Бест Джинс думает. За эти годы он хорошо научился считывать его настроение и отношение к происходящему по одному лишь взгляду. В отличие от своего вспыльчивого и совершенно нетерпимого ученика, Бест Джинс проявлял поразительное терпение, обучая его. «Быть героем – это в первую очередь значит быть человеком, Кацуки». И он старался. Изо всех сил старался не обращать внимание на глупость этого мира. На людей, вроде тех, кому в такие моменты важно наличие лицензии или его рейтинг в таблице. Конечно, улыбчивый Лемиллион нравился общественности значительно больше. Но Бакуго не испытывал никакой потребности в признании. Женщина показывала пальцем в сторону крупного бара с яркой вывеской, около которого происходила какая-то невнятная возня. «Очередная пьяная разборка людей, склонных к саморазрушению». Для того, чтобы решить подобную проблему, не понадобилось бы применять способность, хотя для пущей убедительности и собственного успокоения он бы не отказался оформить парочку взрывов. Трое угрожающего вида байкеров в куртках с характерными нашивками удерживали внутри импровизированного круга парнишку лет пятнадцати. Последний, хотя и был бледнее смерти, зафиксировал на лице выражение непоколебимой твёрдости. Этот принципиальный мальчишка, так отчаянно жаждущий борьбы, напомнил Бакуго другого такого же упрямца, готового броситься в бой даже тогда, когда всё, включая логику и физику, было против. Но даже таких, как он, можно сломать. И Кацуки Бакуго знал как никто другой, что, когда это случается, мир буквально раскалывается надвое. Именно поэтому таким, как эти ботаники, нужны рядом другие — более толстокожие личности вроде него. Люди, способные дать отпор, не смотря на мораль и привычные устои. – Эй пацаны! – окликнул Бакуго. – Какие-то проблемы? – Никаких проблем, герой хренов. Иди, куда шёл. – Трое на одного? – мрачно проговорил про-герой, поравнявшись с отморозками. Двое из них были на полторы головы выше, но Кацуки ощущал собственное превосходство буквально каждой клеточкой тела. – Тебе чего, жить надоело? Ждать очередного словесного выпада в свою сторону было бесполезно. Перепалка непременно свелась бы к мордобою. А Кацуки невыносимо хотелось спать. Ещё чуть-чуть, и он сможет отдохнуть, а пока… резкий удар в живот ближайшему сопернику повалил того на землю. Двое других отшатнулись от Бакуго, лихорадочно соображая, не оказался ли этот выпад результатом потрясающего везения. Разумеется, при первом взгляде разница в габаритах как будто давала им преимущество. Поэтому, уже спустя несколько секунд усиленной работы извилинами, они бросились на Бакуго в попытке сбить с ног. Кацуки легко увернулся, раздражённо цокая языком. – Неправильное решение. Удары громадных кулаков посыпались со всех сторон. Не то чтобы профессиональному герою они могли нанести какой-то заметный вред, но дискомфорт ощущался весьма весомый. Бакуго не планировал поднимать шум, но нарушил собственную установку буквально спустя минуту. – Да вы что, говнюки, реально решили, что справитесь со мной? – взревев, про-герой создал несколько взрывов, освещая улицу, а заодно перекосившиеся от ужаса лица отморозков. Бакуго разошёлся не на шутку, руки горели от искр: без костюма причуда, как и всегда, причиняла боль. И всё же эту боль он уже давно научился терпеть. Ему понадобилось меньше трёх минут, чтобы заставить бандитов сверкая пятками убегать в противоположном направлении. Парнишка поднялся с земли и протянул Кацуки руку. На его бледном личике проступили красные пятна не то смущения, не то восхищения. Но ещё до того, как Бакуго успел спросить, в норме ли он, счастливая мать сгребла сына в охапку. Она крепко обхватила его голову, осматривая лицо и шею. – Они ничего не успели тебе сделать? – Всё в порядке, мам, – пацан извернулся, чтобы пробормотать слова благодарности. – Спасибо Вам! Большое спасибо, – сбивчивые бормотания теперь совсем не подходили на вызывающую просьбу показать лицензию. Возможно, она и сама не знала, что на неё нашло. Кацуки видел многих людей на грани отчаяния, он и сам не раз бывал там. – За что они тебя? – скучающим тоном пророкотал Бакуго. – Они хотели увести девушку с собой. Она плакала, я решил помочь, – шмыгая носом, пробормотал мальчишка, стирая со щеки следы от материнских слёз. – Ну и зачем полез туда, видел же, что их больше? — шикнула мать, дёргая сына за рукав, чтобы и он склонил голову в знак благодарности. Кацуки поморщился. За все эти годы он так и не научился принимать положительную сторону профессии. Просто не знал, как реагировать. Это его работа — людей спасать. Он ведь не кланяется каждому, кто достойно выполняет рабочие обязательства. – Причуда есть? Парень сглотнул и на мгновение зажмурился, а ещё через некоторое время вокруг него образовался небольшой пульсирующий пояс. Вероятно, мальчишка имел способность электрического типа. Больше Бакуго ничего говорить не стал, просто кивнул и двинулся в сторону входа в бар. Он не мог объяснить собственное желание, но отчего-то очень хотел убраться отсюда поскорее. Мысли о сходстве пацана с Изуку лезли в голову всё настойчивее. К тому же стоило проверить заведение, а заодно справить нужду и помыть руки после непродолжительной потасовки. Здесь ожидаемо было шумно. В ноздри сразу ударил приторный запах благовоний, алкоголя и разнообразного парфюма. У барной стойки веселились распутные девицы, в трусиках у которых похрустывали купюры похотливых извращенцев. Официантки-манекенщицы сновали туда-сюда, ловко разнося горячительные напитки и собирая пустую тару. В их остекленевших глазах читалась отрешённость и безысходность. Для многих работа в этом заведении была последним шансом скопить на приличное жилье или образование. Большая часть столиков пустовала, за исключением ближайших к бару и самого дальнего в углу, как раз рядом с проходом к технической зоне. За ним сидела девушка, поразительно похожая на... — Да ну, нахуй, — присвистнул Бакуго, приближаясь. С Очако Ураракой он не виделся почти год. Как-то, ещё в самом начале работы в геройском агентстве, они пересеклись на парочке совместных миссий. На этом и без того малозначительное общение заканчивалось. Сейчас он едва ли узнавал в девушке с тяжёлыми веками в бесформенном свитере и наполненным хайболом в руках, ту, что когда-то поражала своей наивностью и праведностью. Уравити — образец идеальной репутации. Он слышал о благотворительных вечерах, которые она организовывала с Яойрозу. Киришима что-то болтал о лекциях в школах для младших классов, кажется, она даже писала книгу. А по вечерам, видимо, напивалась до беспамятства. — Да пошло оно всё! — Очако уронила голову на стол. Виски в её бокале опасно всколыхнулось, заставляя подтаявшие кубики льда стукнуться друг о друга. Кацуки вовсе не планировал подходить к бывшей однокласснице. Он старательно на протяжении нескольких невыносимо долгих минут убеждал себя в том, что, что бы у неё ни произошло, это его не касается. Но какая-то абсолютно неведомая сила заставила сократить расстояние до минимума и опуститься на свободный стул. Девушка не обратила внимания на непрошенную компанию. Кацуки внимательно наблюдал. — Никогда не видел, чтобы ты пила, круглолицая. Кацуки постарался смягчить голос, насколько позволяла усталость от накрывавшего с головой дня. Вышло не очень, так как она всё равно дёрнулась, задев локтём многострадальный бокал. Содержимое тут же выплеснулось на пол, забрызгав дорогие коллекционные ботинки. Взырво-убийственный бог Динамит не пил. Совсем. Даже после тяжёлых геройских будней, даже после того, как люди истекали кровью прямо у него на руках, даже после того, как женщины уходили от него одна за другой, заявляя об эгоистичном и невыносимом характере. Кацуки Бакуго был абсолютным идеалистом, вся суть которого сводилась к следованию своим целям. Цели прикончить себя у него никогда не было. А потому и привычек, которые могли бы приблизить бесславную смерть, не имелось. — Ты кто? — запах алкоголя, казалось, пропитал её всю. Он ожидал любую реакцию, думал, она начнёт кричать, прогонит его, но уж точно не это. Неужели она настолько пьяна. Кто, чёрт возьми, довел её до такого состояния. Кацуки оглядел стол. Один бокал, полупустая бутылка Yamazaki, дамская сумочка на спинке стула. Всё указывало на то, что Очако действительно пила в полном одиночестве. О том, чтобы оставить её в таком состоянии, речи не шло, но Кацуки понятия не имел, насколько Очако агрессивна, когда выпьет. По правде говоря, на тех немногочисленных вечеринках в студенческие годы, на которых он её видел, девушка всегда вела себя максимально прилично. Если это её первый опыт, то последствия могли быть не самыми приятными. — Вы её знаете? — Чего? Кацуки резко обернулся на голос за своей спиной. Пожилой мужчина, одетый в помятого вида костюм, обеспокоенно оглядывал их столик бегающими поросячьими глазками. Жалостливое сочувствие сочилось из него в рамках приличествующего благородства. И хотя жалость была обращена вовсе не на Кацуки, он не мог сдержать раздражение. Что толку, если не собираешься помогать. Что толку от взгляда, наполненного сочувствием, если оно нихрена не решает проблему. — Я её забираю, — Кацуки достал из бумажника несколько купюр, прикинув общую сумму счёта, и бросил на стол рядом с недопитой бутылкой. Чисто технически он мог позвонить Киришиме. Этот жизнерадостный болван наверняка нашёл бы всю нужную информацию. Адрес, телефоны подружек. Но побочным эффектом подобного решения было бы его личное присутствие. Дерьмоволосый не смог бы остаться в стороне, примчался бы обязательно, что обрекало Кацуки на миллион ненужных вопросов. Кроме того, это могло навредить репутации самой Очако. Киришима повсюду ходил в геройском костюме и привлёк бы ненужное внимание к их троице. Это ему было абсолютно фиолетово, что подумают окружающие. Ведь, пока он выполнял работу, возложенную на него геройским статусом, никто не смел высказывать ему что-либо в глаза. Человек, готовый броситься в горящее здание или прикрыть людей от пуль своим телом, никогда не получил бы прямого осуждения в глазах общественности. А на всё, что говорили люди за спиной, Кацуки было глубоко насрать. Но Очако — совсем другое дело. Её репутационный рейтинг не позволял быть обнаруженной напившейся в хлам пусть и в дорогом, но всё-таки баре. Единственный возможный вариант — взять её с собой. На иные манипуляции сил просто не оставалось. Он поднял девушку на руки. Очако почти ничего не весила. Несмотря на пухлые щёки и довольно объёмные ягодицы, когда Кацуки поднял её на руки, то мгновенно осознал разницу между ними. Впрочем хрупкость тела вовсе не говорила о слабости. Просто подчёркивала, насколько разными могут быть герои. У агентства имелась дежурная машина, которой Бакуго решил воспользоваться, оставив любимый мотоцикл прямо на обочине улицы. Всю дорогу Очако не подавала особых признаков бодрствования. Но Бакуго радовало уже то, что она не заблевала салон. У его жилища никогда не дежурили папарацци. Вернее, когда-то они дежурили, но любая попытка взять интервью, а также сделать несколько будничных фото, заканчивалась для них самым плачевным образом. Бакуго не заботился о моральном состоянии кретинов, пытающихся просунуть свою камеру ему под забор. Любой, кто был пойман за подобным занятием, тут же получал по заслугам. Поэтому, не опасаясь случайных фото, Кацуки вытащил про-героиню с заднего сиденья и понёс через небольшой проулок, в конце которого располагался его дом.